Дарья Кожевникова

к дому. Но даже оказавшись в комнате, Туман не успокоился

которую Ваня общался с ней, не заглядывая внутрь. Проскользнула в ванную, где оперативно занялась собой. И справилась так быстро, что, как выяснилось, в столовой ее еще и не ждали. Оба – и Ваня, и его мать – были сейчас в комнате Марии Федоровны

интересуюсь, просто стараюсь понимать, что происходит. – Зачем? – Затем, что ни людям, ни власти со мной нельзя играть втемную. Я не верю ни диктату, ни призыву, ни пропаганде. Только своим выводам, анализу. – И зачем все же? – Не зачем, а почему. Потому что я уважаю свою и чужую личность. И жду такого же ответа. Если нет – выношу приго

Помнишь, когда у твоих дорогих людей

неустанно твердил, пока это дело вообще не закрыли. Правду знал только он, те трое, что

дня – через четыре. Но она не досадовала на эту задержку, потому что как раз в последний день сумела разговориться с Керубино. И, цепенея в душе от вновь нахлынувшего

ответила Анжелка, прикусила зубами

воде, при этом обнаружив, что еще и укрыта поверх одеяла меховой дохой, вроде как

Опомнилась только, когда мячика совсем уж не стало видно. – Друг мой, а не пора ли нам домой? – спросила я

на Женькин протест, толкнул рукой дверцу багажника, и она мягко, почти беззвучно закрылась.