Caitlin Crews
193 subskrybentówCytaty
страсти и желания, а голос огрубел. – Делани… Мне больше ничего не нужно.
просторным и воздушным. И разительно непохожим на унылое многоквартирное здание, которое мне приходилось называть своим домом в детстве. Я гордился этим местом и тем, как оно обустроено в соответствии с моими точными требованиями. Я показывал его очень немногим. Моя собственная семья
Откупиться страстью
акцентировали его волевой подбородок. Его губы были плотно поджаты и не улыбалисьпытаясь
интеллектуальной, но простой. Я грациозно танцую, как и подобает
Строптивый романтик
противодействовать человеку, который невероятно
нее так же изящно – другой вопрос. – Можешь рекомендовать мне что хочешь, – сказала она. – Разрешаю. И тогда Рудольфо рассмеялся. Его смех был громче и грубее, чем можно ожидать от человека голубых кровей. Но в то же время это был красивый мужской смех. «О боже, – думала про себя Натали. – Это самый опасный мужчина, которого я встречала». – Оставим на потом этот философский вопрос, – сказал Рудольфо, закончив смеяться. – Признаться, я не думал, что тебя столь сильно волнует, как я провожу свой досуг. И уж
этом ей было не холодно, а жарко. Она беспомощно повернулась и посмотрела ему в глаза. – Лука, – повторила Кэтрин, заставляя
– Мне придется познакомить тебя с суровой реальностью, gatita , – сказал он. – Ты красива и богата. Если ты откажешь мне, то тебя всю оставшуюся жизнь будут преследовать мужчины с корыстными мотивами
Запретный союз
Казалось, Арло увлечен игрой. Но потом, подумав, он спросил: – В какой-то степени, – произнесла
Ночь решает все
тот, кто слил эту историю в газеты, твой друг? Правда надеешься на то, что, когда я попаду в тюрьму, они примут тебя обратно в статусе беженки? Селеста открыла было рот, чтобы возразить мужу, но затем передумала. Она выпрямилась на стуле и посмотрела ему в глаза. – Ты действительно так переживаешь за имидж королевской семьи и будущее правящей династии? Или ты говоришь так, потому что хочешь провести со мной ночь? Ни один мускул не дрогнул на лице Рахима. Она пристально наблюдала за ним. Затем она почувствовала, как атмосфера вокруг них изменилась – стала тревожной и опасной. Каждая клетка ее тела пульсировала от тревоги. Рахим понял, что воспитание все еще брало над ним верх, когда смог уберечься от искушения перевернуть стол со всем его содержимым и не напасть на женщину, сидящую перед ним. Он действительно много размышлял над хрупкостью положения династии. И он действительно старался не думать о постели, в которой его может ждать Се