Андрей Жвалевский

Мама посмотрела на нее, как на говорящего паука. Чудо, конечно, но мерзость. И убить все равно придется.

– У тебя есть все шансы стать чемпионом. – Потому что я первым из группы нашел свою «коронку»? – уточнил Славка. – Да нет, – ответил Наум Кириллович. – Потому что ты первым из всей группы научился падать. И подниматься.

Не признаваться, а покончить с собой прямо у Гели на глазах (тогда она точно догадается). Написать романс и исполнить. Уехать в другую страну, стать там президентом, а потом вернуться за Геулой. Стать президентом и унести в закат. Застрелиться и стать президентом. Унести в закат и там признаться, а уже потом уехать. В полярную экспедицию, как папа. Интересно, в Антарктиде есть должность президента? И закаты?

Поехали обратно. Чай кончился, восемнадцати тебе нет, заняться нечем. А мне завтра на работу к семи утра.

– Я так виноват перед детьми, – вздохнул Толстой. – Почему? – тихо спросил Пушкин. – Я не для них писал. Я б в шестнадцать лет «Войну и мир» не осилил. Да и зачем?

- Соня, давай с тобой смешную сценку покажем, — предложила она. — Мамы посмеются, учителя посмеются…

— Мамы плакать должны! — строго сказала Эльвира. — Это их праздник!

И ректор был краток на протяжении сорока минут.

Кстати, это неправда, что одиночество — болезнь XXI века. Всегда оно было страшной проблемой. Просто раньше люди жили негусто, одиночество списывали на объективные причины. Конечно, будешь одиноким, если до ближайшего хутора — двадцать верст. Последние лет двести народ стал сбегаться в города, селиться локоть к локтю. И тут выяснилось, что теснотой от одиночества не излечишься. Народу много, а поговорить не с кем.

Я вдруг понял, что сразу произносить глупые мысли гораздо проще, чем сначала их обдумывать

Прав был Ницше - идёшь к женщине, возьми плётку