Długość książki 18 godz. 20 min.
1979 rok
Сакура и дуб
O książce
Всеволод Владимирович Овчинников – журналист-международник, писатель, много лет проработавший в Китае, Японии, Англии. С его именем связано новое направление в отечественной журналистике – создание психологического портрета зарубежного общества.
Творческое кредо автора: «Убедить читателя, что нельзя мерить чужую жизнь на свой аршин, нельзя опираться на привычную систему ценностей и критериев, ибо они отнюдь не универсальны, как и грамматические нормы нашего родного языка».
В 1985 году за эти произведения автор был удостоен Государственной премии СССР.
В 2010 году Президент РФ вручил Всеволоду Овчинникову орден «За заслуги перед Отечеством» четвертой степени.
«Ветка сакуры» и «Корни дуба» – были и остаются поистине шедевром отечественной публицистики. Поражающая яркость и образность языка, удивительная глубина проникновения в самобытный мир английской и японской национальной культуры увлекают читателя и служат ключом к пониманию зарубежной действительности.
В Японии «Ветка сакуры» стала бестселлером, и англичане, скептически относящиеся к попыткам иностранцев разобраться в их национальном характере, встретили «Корни дуба» весьма благосклонно.
© Овчинников В.В., 2021
© & ℗ ООО «Издательство АСТ», «Аудиокнига», 2021
Читал в юности – отличная книга! Много про эти страны, как и про другие, не расскажут никода всей правды, а тут истина где-то рядом.
Теперь послушаю с удовольствием!
До чего ж сумбурные ощущения: прочитала в школе одну из книг Всеволода Овчинникова, была очарована его стилем, его описаниями заграницы – и везде рефреном, мол, не верьте, что капиталисты хорошие…А сейчас начала слушать, и поняла, что неинтересно То, что автор видел заграницей в 1970 и 1980 годах, уже не ло иине так.
Захватывающая, познавательная книга, не оторваться . Прочитала и будто побывала в Японии и Соединенном королевстве. Автор пишет доброжелательным, деликатным языком, уважая культуру и традиции других стран. Особенно понравилась приводимая в книге полемика других авторов разных времен и народов касательно японцев и британцев.
кажущаяся податливость японской натуры подобна приемам борьбы дзюдо: уступить натиску, чтобы устоять, то есть идти на перемены, с тем чтобы оставаться самим собой. Восприимчивость японцев больше касается формы, чем содержания. Они охотно и легко заимствуют материальную культуру, но в области культуры духовной им присуща уже не подражательность, а консерватизм, не восприимчивость, а замкнутость. Такая «японская Япония», почти не подверженная переменам, присутствует везде и во всем. Это как бы оборотная сторона медали.
Моральные устои, пусть даже лежащие где-то глубоко от поверхности, – это алгебра человеческих взаимоотношений. Зная ее формулы, легче решать задачи, которые ставит современная жизнь.
Исконная японская религия синто (то есть «путь богов») утверждает, что все в мире одушевлено и, стало быть, наделено святостью: огнедышащая гора, лотос, цветущий в болотной трясине, радуга после грозы…
конечной переменчивостью, радоваться ее многоликой красоте.
эстетику. Быт и обычаи поистине крепки, как клыки мамонта, – тысячелетний быт и обычаи, и сознание, перешедшее уже в бытие. И то, что в Японии все грамотны, и то, как организована японская воля. И этот тысячелетний быт, создавший свою особливую мораль, не оказался препятствием для западноевропейской конституции, заводов, машин и пушек. Борис Пильняк (Россия). Камни и корни. 1935
Opinie, 3 opinie3