Cytaty z audiobooka «Аптекарь», strona 2

Как человек с воображением, а стало быть, с предрассудками и суевериями, я предпочитал болеть без диагнозов. Так хоть какие-то надежды остались бы…

Вот, мечтал он, заплатить бы долги и заняться приятным делом. Предположим, снова начать писать прозу. Или пойти в мясники. Или еще куда-нибудь. Или вообще никуда не ходить...

Все в мире хрупко и тоньше шелковой нити.

...на поверхности жизни должно было происходить чиновное движение бумаг.

– Михаил Никифорович, ты ведь сам говорил, что перед всем людским родом виноватый.

– Это другое, – сказал Михаил Никифорович.

– Другое, – согласился я. – Но неизвестно, что тяжелее весит. Это другое, высшее, или то мелкое, из чего у тебя и у меня вся жизнь.

- Я всего достиг. Достиг совершенства. Я утолил страсти. Я получил все.

Возможно, в подобной усыпляющей тональности произносили про себя уверения сторонники психологических тренировок.

- Словом, вам хорошо, - предположил я.

- Мне плохо, - закрыл глаза дядя Валя. - Я в прорубь нырну. Или с башни спрыгну.

«Значит, вот какая во временных критических моих копаниях получалась Москва. И безалаберная. И простодушная. И провинциальная. И сварливая. И вульгарная. И скверно одетая. И развалившаяся поленница. И звучавшая будто бранные слова, не то что город с мелодиями гондольеров в Адриатике. И прочая… И дальше можно было бы перечислять московские несовершенства и неприличия. Скажем, скучная, в особенности в часы вечерние и ночные. Скажем, плохая хозяйка, заставляющая гостей мыкаться в поисках ночлега и стола со свежей скатертью. Скажем, и вправду не верящая слезам и равнодушная к печалям мелких новых людей своих, расселившая их в отчуждении, в одинаковости дальних кварталов, какие словно бы и не ее уголки. Скажем, порой жестокая, недоверчивая и коварная.»

К тому же запахи перрона, шпал, тупиковых рельсов, мазутные, металлические, сырые, казались запахами расставания.