Cytaty z audiobooka «Один день, одна ночь»
...А что поделаешь?.. Старый друг. Лучше новых двух. Где бы взять двух новых и обменять их на этого старого?..
Это не роботы, не машины, это точно такие же существа. Им нужно есть, пить, спать, производить потомство. Но они не люди. Они – протоплазма. И очень трудно отличить людей от протоплазмы. Почти невозможно. Но она – просто материал, понимаешь? А материал не может любить, страдать, жалеть, спасать, бороться, думать, делать научные открытия, писать стихи и всякую прочую ерунду. Он может только принимать удобную форму. Так, чтоб ему, материалу, было удобно и прекрасно!.. На
А капитану хотелось бы найти. Не только потому, что «глухарь» в отделе никому не из мечты, но и потому, что его сильно задело, когда она сказала, будто к вечеру Алекс будет все знать.
О ЛЮДЯХ И ПРОТОПЛАЗМЕ:– Так и не бывает, – задумчиво проговорила Маня Поливанова, разглядывая коньяк. – То есть у людей так не бывает!– Подожди, а у кого тогда бывает?Она пожала плечами:– Я не знаю, Сереж. Но мне кажется все-таки, что они не совсем люди. Нет, ну, конечно, люди, но нельзя сказать, что люди!.. Я запуталась, в общем.Он молчал, ожидая продолжения.– Как бы это объяснить? Ну, вот Софья Захаровна – человек, понимаешь? Не то чтоб приятный, вовсе не прекрасный, даже противный. И этот внук ее тоже, знаешь, не Брэд Питт! Водку с утра на грудь принимает и у бабки денег просит, чтоб долги отдать. Но он человек! Володя Береговой – человек. Он вчера, или когда это было, я уже совсем не соображаю, собаку спасал, лечил, кормил, а потом Катьку любил, а потом меня поехал из беды выручать, потому что ему показалось, что я в беде. И Катька – человек! Она хотела ночью ехать, насилу он ее отговорил. А потом она полдня координаты Артема искала, просто затем, чтобы у него спросить, чего ему от меня нужно! Она боялась, что он нам с Алексом жизнь испортит, он же специалист в этом вопросе! И ты человек, и я, наверное, тоже. А те – нет, не люди.Мишаков усмехнулся. Время было позднее, самое подходящее для откровений.А-а-а, черт с ней, с машиной!..Он взял Манин бокал, залпом махнул весь оставшийся коньяк и налил еще – много, даже больше, чем она наливала.– А если не люди, то кто, выходит, они? – осведомился капитан, сильно выдохнув. – Черти, что ли? Бесы?– Да ладно, – басом сказала Маня. – Слишком высоко берешь. Куда им до бесов!– Тогда кто?– А никто. Невозобновляемая протоплазма.– Кто-о-о?– Роман такой, фантастический, – быстро сказала Маня. – Там есть люди, а есть другой биологический вид, который от людей ничем не отличается. Это не роботы, не машины, это точно такие же существа. Им нужно есть, пить, спать, производить потомство. Но они не люди. Они – протоплазма. И очень трудно отличить людей от протоплазмы. Почти невозможно. Но она – просто материал, понимаешь? А материал не может любить, страдать, жалеть, спасать, бороться, думать, делать научные открытия, писать стихи и всякую прочую ерунду. Он может только принимать удобную форму. Так, чтоб ему, материалу, было удобно и прекрасно!.. На все остальное наплевать, хоть трава не расти!.. И вся сегодняшняя история, Сереж, не про людей, понимаешь? А как раз про протоплазму.– Понятно.– Это у них дворцы и миллионы, ради которых чего только не сделаешь! Замуж выйти за подонка последнего – пожалуйста! Родную сестру застрелить – ради бога! По голове шарахнуть – сколько угодно! Только чтоб оказаться в Рио-де-Жанейро, где все, как известно, в белых штанах ходят! Это тоже из книжки, – пояснила она быстро.
В этой «самой настоящей» люди стараются не «гадить и портить», а радоваться тому, что живут, и – друг другу. Им важны чувства. Любовь, к примеру, или сострадание, или совесть, или умение порадоваться за другого. Не потому что они бездельники или святые, а потому что, с их точки зрения, только так и имеет смысл жить.
и коррумпированные редакторы. Музыкальные группы, которые Паша создавал, разваливались, ибо невежественные и самодовольные участники начинали ссориться еще до того, как приступали к работе. Записывать диски было негде – невежественные и алчные хозяева музыкальных студий Пашу на порог не пускали. Денег, чтобы швырнуть в лицо этим самым хозяевам, у Паши, разумеется, не было. Иногда его звали в какие-нибудь клубы «подыграть» заезжему исполнителю, у которого гитарист заболевал или уходил в запой, и платили за это так мало, что слезы наворачивались на глаза. Он мог бы пристроиться в какое-нибудь кафе в виде «живой музыки» – в Питере много кафе и много «живой музыки»! – но не желал размениваться. Поэтому все свое время Паша проводил в коммуналке на улице Садовой, где у него имелась комнатенка, – сидел в Интернете, играл на гитаре или пил, когда было
бежать тебе надо, бежать, а не ехать к нему!
Где-то зазвонил телефон, и Аннет зачем-то сообщила:
– Это мой!
Было совершенно очевидно, что это ее телефон, во-первых, потому что все остальные выключены, а во-вторых, потому что он разразился песней «What The Fuck», которая в точности соответствовала Аннет, пентхаусам, гамакам и Рио-де-Жанейро.
не должен оставлять за собой один навоз, он же не навозный жук!
Поклонники? – не удержался Алекс. – Ну да. – Она не заметила никакой иронии. – Все говорят
