Długość książki 56 min.
1903 rok
Штосс. Аудиоспектакль
O książce
Повествование в «Штоссе» развертывается вокруг главного героя, художника Лугина. Лугин – наделенный острым, проницательным умом трезвый аналитик, осознающий несовершенство окружающей его действительности, которую он не принимает. Это вместе с тем и человек искусства, одинокий мечтатель, романтически страдающий в поисках недостижимого идеала, наконец являющегося ему в фантастическом образе воздушной красавицы. Такое сочетание в герое очевидно разнородных стихий – трезвого реализма и романтического мечтательства – позволяет автору «Штосса» решать центральную в повести и важнейшую для всего его творчества в целом проблему взаимоотношений стоящего особняком, живущего напряженной внутреиней жизнью героя с тем действительным миром, в котором он существует, при помощи образных средств, принадлежащих поэтике фантастического. «Фантастическое, – писал В. Г. Белинский,– есть предчувствие таинства жизни, противоположный полюс пошлой рассудочной ясности и определенности (…) Фантастическое есть один из необходимейших элементов богатой натуры, для которой счастие только во внутренней жизни» (Бел. Т. IV. С. 98).
Автор сценария Наталия Шолохова. Режиссёр Владимир Шведов. Композитор Дмитрий Занин-Черкасов. Звукорежиссёр Андрей Коновалов.
Спектакль записан на студии «Vox records» Некоммерческим учреждением культуры «Слово» при финансовой поддержке Федерального агентства печати и массовых коммуникаций. Проект «Театральный фонограф».
В главных ролях: Лугин – Валерий Сторожик; от автора – Михаил Янушкевич; старик – Геннадий Фролов. В остальных ролях – Любовь Германова; Анастасия Скорик; Елена Миллиоти; Василий Бочкарёв; Алексей Кузнецов.
Gatunki i tagi
Это первый прослушанный мною аудиоспектакль.
Все эти голоса погружают в мистическую атмосферу. На своей коже ощущаешь болезненное состояния героя. Абсолютно непредсказуемый сюжет. Было бы интересно узнать, что же было дальше?
То не было существо земное – то были краски и свет вместо форм и тела, теплое дыхание вместо крови, мысль вместо чувства.
В эту минуту он заметил на стене последней комнаты поясной портрет, изображающий человека лет сорока в бухарском халате, с правильными чертами, большими серыми глазами; в правой руке он держал золотую табакерку необыкновенной величины. На пальцах красовалось множество разных перстней. Казалось, этот портрет писан несмелой ученической кистью, платье, волосы, рука, перстни, всё было очень плохо сделано; зато в выражении лица, особенно губ, дышала такая страшная жизнь, что нельзя было глаз оторвать: в линии рта был какой-то неуловимый изгиб, недоступный искусству, и конечно начертанный бессознательно, придававший лицу выражение насмешливое, грустное, злое и ласковое попеременно. Не случалось ли вам на замороженном стекле или в зубчатой тени, случайно наброшенной на стену каким-нибудь предметом, различать профиль человеческого лица, профиль, иногда невообразимой красоты, иногда непостижимо отвратительный? Попробуйте переложить их на бумагу! вам не удастся; попробуйте на стене обрисовать карандашом силуэт, вас так сильно поразивший, – и очарование исчезает; рука человека никогда с намерением не произведет этих линий; математически малое отступление – и прежнее выражение погибло невозвратно. В лице портрета дышало именно то неизъяснимое, возможное только гению или случаю.
Любопытство, говорят, сгубило род человеческий, оно и поныне наша главная, первая страсть, так что даже все остальные страсти могут им объясниться. Но бывают случаи, когда таинственность предмета дает любопытству необычайную власть: покорные ему, подобно камню, сброшенному с горы сильною рукою, мы не можем остановиться – хотя видим нас ожидающую бездну.
Шулер имеет разум в пальцах.
(из «Вариантов 2-го наброска»)
С некоторого времени его преследовала постоянная идея, мучительная и несносная, тем более, что от нее страдало его самолюбие: он был далеко не красавец, это правда, однако в нем ничего не было отвратительного, и люди, знавшие его ум, талант и добродушие, находили даже выражение лица его довольно приятным; но он твердо убедился, что степень его безобразия исключает возможность любви, и стал смотреть на женщин как на природных своих врагов.
Recenzje, 1 recenzja1