Recenzje audiobooka «Искренне ваш Шурик», 26 opinie

Книге 5 звезд, но не чтецу! Вот прямо хочу даже лично обратиться: Илья, ну пожалуйста, перестаньте озвучивать женщин на разные голоса! Сделайте запись голосов реальных женщин, а потом послушайте свой вариант, и сравните? Ну не говорим мы, женщины, вот ТАК! Ну что за издевательство такое? Особенно, учитывая тот факт, что в данной книге женщин было много, это воспринималось как звуковая пытка. Как будто это не женщины из реальной жизни, а какие-то старухи шапокляк, фрекен боки и подобные мультяшные персонажи.

…Что же касается Шурика, то хочется продолжения!) Узнать, как прошли следующие 30 лет его жизни? И искренне жаль, хорошего мальчика. Тот случай, когда задумываешься: где же проходит граница между альтруизмом и жертвой?

Прослушала только фрагмент, чтобы принять решение о покупке. Увы! Голос диктора совсем не понравился! Разочарована! То ли дело Медея и ее дети, там прекрасный диктор, слушать одно удовольствие. Пришлось купить вариант текстовой книги про Шурика)))

Хорошо озвучено. Книгу читала много лет назад в бумажном варианте. О матери и сыне. О невозможности никому отказать, и к чему это приводит. Хороший язык и есть о чём поразмыслить. Рекомендую.

Ужас! Точную характеристику дала герою Лиля. Точнее не скажешь. Психологический инцест, извращённое чувство долга, сломанные судьбы. Очень интересно и полезно послушать.

Не читала ранее книги Л.Улицкой, поняла, что много упустила! Мой автор!!! Потрясающее путешествие по человеческим судьбам!

Книга возможно хорошая, но понять это сложно – чтец искажает женские голоса так жутко, что кажется, что все женщины в произведении немного уо… такое ощущение, что он их передразнивает. Печально, люблю автора.

Людмила Евгеньевна- великолепный рассказчик, и читать ее всегда необыкновенно интересно, но, думаю, «Шурик»– самая неудачная и нелепая ее книга.

Понимаю, что Улицкая хотела рассказать о жизни советских женщин, а Шурик- некий абстрактный, обобщенный персонаж, одержимый эдиповым комплексом.

Но неужели советские женщины были сплошь нимфоманки и постоянно лезли шурикам в штаны? И зачем нам знать, какие у кого были соски и прочие физиологические особенности? А уж описание постельных сцен, которыми изобилует роман, совершенно отвратительны.

Чтец хороший, но зачем-то, озвучивая женские персонажи, говорит голосом умирающей козы. Не надо!

Пронзительно, трогательная повесть об ушедшей эпохе, где живут – доживают – люди, которым уже нет места в новом, жёстком, быстро меняющемся мире. Они не умеют быть практичными, жить для себя. Они отдают себя близким и дальним и не знают, как можно поступать по-другому.

Книга очень понравилось! Во-первых люблю семейные саги, во-вторых нет налёта меланхолии, как во многих книгах автора, в-третьих прекрасная озвучка!

Все ругают чтеца, а мне он понравился. Вот как-то синхронизировалось моё настроение с его голосом. И я его пожалуй похвалю от себя и своего настроения. Может быть женщины, как написали в комментариях выше, так не говорят, но мнится, что женщины живущие на страницах этой истории способны ещё и не так говорить.

А после книги остался странный осадок, немного гаденький, словно подглядела слишком интимные моменты той жизни, в которую меня не звали и разглядеть обратно их уже не получится. Но Улицкая пишет так, что оторваться от стыдного этого завораживающего созерцания не выйдет, как ни старайся.

Удивительно порционно автор мешает сладкий мёд ностальгии с дёгтем житейских событий. Тот самый звук чёрно-белых клавиш пианино, скрип старого кресла и запах испечённых пряников на новогодней ёлке. И те тёмные углы, в которых клубится чья-то чернота и в которые заглядывать совсем-совсем не хочется. И оттого эта тьма в углах этих кажется такой неприятной и липнущей к коже, что она совершенно обыденная и созданная чужими несчастьями. То самое мерзкое чувство когда видишь чужую беду - и жалко и не помочь, потому как помощь эта вдруг окажется такой же подпорченной, как гниющее яблоко.

Я люблю книги Улицкой и не люблю, я даю себе зарок их не читать, но читаю. Они хороши и талантливы, но тянут меня в какую-то пространную безнадёжность.