«Я смешной человек. Они меня называют теперь сумасшедшим. Это было бы повышение в чине, если б я всё еще не оставался для них таким же смешным, как и прежде. Но теперь уж я не сержусь, теперь они все мне милы, и даже когда они смеются надо мной – и тогда чем-то даже особенно милы. Я бы сам смеялся с ними, – не то что над собой, а их любя, если б мне не было так грустно, на них глядя. Грустно потому, что они не знают истины, а я знаю истину. Ох, как тяжело одному знать истину! Но они этого не поймут. Нет, не поймут…»
"На нашей земле мы истинно можем любить лишь с мучением и только через мучение! Мы иначе не умеем любить и не знаем иной любви. Я хочу мучения, чтоб любить."
Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей.
Главное - люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь как устроиться. А между тем ведь это только - старая истина, которую биллион раз повторяли и читали. да ведь не ужилась же!
Они научились лгать и полюбили ложь и познали красоту лжи. О, это, может быть, началось невинно, с шутки, с кокетства, с любовной игры, в самом деле, может быть, с атома, но этот атом лжи проник в их сердца и понравился им. Затем быстро родилось сладострастие, сладострастие породило ревность, ревность — жестокость… О, не знаю, не помню, но скоро, очень скоро брызнула первая кровь: они удивились и ужаснулись, и стали расходиться, разъединяться. Явились союзы, но уже друг против друга. Начались укоры, упреки. Они узнали стыд и стыд возвели в добродетель. Родилось понятие о чести, и в каждом союзе поднялось свое знамя. Они стали мучить животных, и животные удалились от них в леса и стали им врагами. Началась борьба за разъединение, за обособление, за личность, за мое и твое. Они стали говорить на разных языках. Они познали скорбь и полюбили скорбь, они жаждали мучения и говорили, что Истина достигается лишь мучением. Тогда у них явилась наука. Когда они стали злы, то начали говорить о братстве и гуманности и поняли эти идеи. Когда они стали преступны, то изобрели справедливость и предписали себе целые кодексы, чтоб сохранить ее, а для обеспечения кодексов поставили гильотину.
На нашей земле мы истинно можем любить лишь с мучением и только через мучение! Мы иначе не умеем любить и не знаем иной любви.
Настолько просто и гениально передать суть всей жизни, счастья и «вечные вопросы», которые хоть раз всплывали в голове у каждого более-менее мыслящего человека – мог только Достоевский! Небольшое, но очень глубокое произведение, любимого писателя.
Истина! Читать всем! Это счастье читать такие произведения!!! Фёдор Михайлович, Спасибо!!!! Любите друг друга как самих себя!!!
История о самоубийстве, истине и грехопадении. О бедной девочке и гложущей совести. О потере жизни и обретении ее. А впрочем, всё равно.
Это становление мира, какой он есть через призму сна. Прекрасный язык Достоевского, интересная идея и мысли. Советую.
В жизни не поверю, что можно научиться изливать такие мысли на бумаге, для меня это определенно дар, доступный единицам за всю историю человечества. Как знакома эта ситуация, когда свои же ощущения не можешь описать словами. И кружат они в твоей голове, ты представляешь их, слышишь их звуки, голоса.
Набоков написал подобные строчки:
"… в этой тишине я заснул, ослабев от счастия, о котором писать не умею…"
Произведение короткое, но карандашом подчеркнул больше, чем в толстенных романах.
Самая поразительная книга, из прочитанных у Достоевского. Насколько точно он описал все то, что повлияло на райского человека – ложь, сладострастие, ревность, убийство, разъединение, стыд, честь, и др.
Спойлер
А более всего меня поразила сцена описания его ощущений после самоубийства, когда тело отключается, вокруг темнота, а сознание (!!!) остаётся включённым.
В общем знаете что, кажется после этой книги и стала ещё ближе к прочтению Библии.
Отзывы 102