Cytaty z książki «Перед изгнанием. 1887-1919»
Чем больше небо вам дало, – говорила она нам часто, – тем больше вы обязаны перед другими. Будьте скромны, и если имеете в чем-то превосходство, старайтесь не
: «Имеющий тысячу друзей должен их считать за одного, но имеющий одного врага должен считать его за тысячу».
Я проводил значительную часть времени в лодке, переезжая из озера в озеро, часто в сопровождении молодых монахов, которые пели хором прекрасными голосами. В сумерки это пение на воде было трогательно поэтичным. Несколько раз я гулял один, причалив к местам, особенно мне понравившимся. Возвращаясь в монастырь, разыскивал великую княгиню и монахов, ставших моими друзьями, с которыми долго беседовал.
красивое лицо северного типа, очень выразительное.
часы трапез, часто с детьми, были людьми нуждающимися, они более или менее поддерживали свое существование за счет богатых семей, поочередно у них обедая
дольше и пропущу этот день. Получил Ваше письмо. Когда возвращается Ваш отец, и едете ли Вы в Крым? Ольга Владимировна 288 едет тоже в Париж. Это очень хорошо. Вы начали гораздо лучше писать. Я сравнил Ваше первое письмо и два последних – громадная разница. Я перевернул в Архангельском весь дом кверх ногами, и
Бесконечная жалость к этому человеку
Она была дочерью принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской, сестрой царствующего принца Эрнста Гессенского, внучкой королевы Виктории и старшей сестрой нашей молодой царицы. Другие ее сестры – принцесса Виктория Баттенбергская, позднее маркиза Милфорд Хейвен, и принцесса Генриетта Прусская. Елизавета Федоровна вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, четвертого сына царя Александра II.
Москва, как Янус, имела два лица: с одной стороны, святой город со множеством церквей – ярко раскрашенных, с золочеными куполами, с часовнями, где тысячи свечей горели перед иконами, с высокими стенами монастырей и толпой верующих, теснящихся во всех храмах; с другой – город веселый, шумный, оживленный, город роскоши и удовольствий, зрелищ и кутежей.
воспоминания о которых забавляют меня до сих пор достаточно сильно, чтобы я мог о них сожалеть.
