Нефтяная Венера (сборник)

Одна из первых книг Александра Сненирева, которую я прочитал. И автор стал одним из любимых. Рекомендую познакомиться с его творчеством. Нефтяная Венера не может оставить равнодушным ни одного человека.

Глядя на возраст автора, название книги и сравнивание его с Бегбедером я ожидала встретиться с очередным циником, а тут такая приятная неожиданность. Как сказано в аннотации, история, описанная в книге, одновременно жёсткая и нежная. У главного героя рождается сын, больной сын. Фёдору с Леной всего по 17 и они были не готовы к рождению такого ребёнка (честно говоря, я бы тоже не смогла..). Лишились родительских прав, но Ваня (малыш) остался в семье бабушки и дедушка. Мама Фёдора молилась и надеялась исцелить Ваню, что заведомо невозможно. Внезапно умирают родители Фёдора и он остаётся один с Ваней, постепенно привыкая к нему. Ваня очаровал своей добротой: ведь не держать зла на людей, что может быть прекраснее? А ещё он любил красоту. Конечно же, хорошего конца можно было и не ожидать: как только отец полюбил сына (именно полюбил), он его и потерял.. Книга написана очень простым языком, но даже так надо уметь писать. Она меня очаровала. Если кто думает, что Александр Снегирёв решил нажиться, написав такую историю, то вот его слова: «У меня был ребенок-даун. Он умер. Это мой личный опыт». Обложка радует глаз, а содержимое навевает грусть.

Попытку прочитать "Нефтяную Венеру" Александра Снегирева я уже предпринимала однажды. Но, как говорится, не пошло... Взгляд соскользнул, если не сказать поскользнулся, и кубарем скатился со строчки, словно с ледяной горки...  Желания взбираться снова не возникло.  А буквально вчера совесть заела: книгу мне настоятельно рекомендовали, а я бессовестно повесила на автора ярлык, хотя даже толком и не читала... Решила: дочитаю... и потом повешу. В основе романа классические темы: «отцы и дети» и «красота спасет мир». Главный герой (он же рассказчик), преодолевая в себе внутренний изъян, учится любить своего сына с синдромом Дауна. И сын, несущий в себе простую истину: любишь не то, что красиво, а красиво то, что любишь, помогает отцу прийти к любви вообще. На сей раз книга, точнее ее первая часть, затянула меня. Столько смешных моментов и милых сердцу мелочей в виде чайного гриба, календарей на лестничной площадке... А чудный образ мамы рассказчика словно списан с моих знакомых, соседей и членов моей семьи одновременно. И, конечно же, трогательный Ваня... Но во второй половине книги стало понятно, что завязанные ранее узлы автор развязывать не собирается: наворотил, расставил "ловушек", в которых не было нужды, словно не доверял читателю, что тот вообще станет читать... Да и глаз, который беспрестанно и, надо сказать, настырно-таки цеплялся за художественные детали (одна Атлантида чего стоит!), теперь уже начал спотыкаться о ежей, вилы и снова вилы и ежей... Ну и как же без Венеры... Центральное место (абы как книги не озаглавливают) отводилось ей: она не просто пышногрудая красавица в венце из колючей проволоки - она же и мать, и родина (читай прамать). И научиться любить эту взбалмошную особу значит познать красоту. Ой!.. Не буду растекаться мыслью по древу. Не нашла во мне отклика Венера... Однако несмотря на неорганичность материнской стороны темы "отцов и детей" и на странное чувство, что "что-то здесь недоработано", книга хорошая и история трогательная. Так что с ярлыком я решила повременить.

Никогда бы не взялась читать эту книгу если бы не игра "Дайте две". Вот серьезно. Я признаться не любитель читать про всякого рода страдания и душевные муки, а тут отец одиночка и сын с синдромом дауна, ну как пить дать, сплошная скукотища и занудство.... ан нет.... довольно живенько и местами иронично, не без доли горечи конечно, но тут уж тема обязывает. Книга оставляет двойственное впечатление, написана очень просто, никаких загогулин и мудреных слов, герои очень симпатичные "живые" в них веришь , сопереживаешь, читать легко, а с другой стороны, я так и не поняла за каким чертом, тягались за главным героем те две барышни, не вижу для них никакого в том смысла. С совпадениями немного перебор как мне кажется. И еще ...как ловко автор избавляется от Вани ...очень по-быстрому... Во сяком случае, знакомство с автором состоялось, если у него остальные книги написаны в таком стиле, для меня это удобоваримо, буду читать...

Есть такой тип книг, который быстро читается. Я знала что и «Нефтяная Венера» такая. Но это не значит что книга плохая. Нет, книга очень хорошая. Жизненная, в том плане, что многие воспоминания героя и вообще некоторые жизненные его этапы напоминает либо что-то из твоей жизни или что-то из жизни знакомых. Правда, нет в моем окружении людей, у которых был бы ребенок Даун. А у героя есть. Его сын, которому было 15 лет, когда он попал к нему. Сына зовут Ваня, Иван. Просто обворожительный мальчик со своим прекрасным миром, в который он впитал что-то от бабушки, что-то от папы, а еще он очень любит красоту. А еще у него есть свои убеждения. А еще смеешься пока читаешь, а потом плачешь…

Прочитала книгу где-то месяц назад и, честно говоря, до сих пор не могу понять хорошая она или плохая. Признаюсь, что прочитала несколько рецензий на сайте и все они очень негативные. На самом деле книга спорная. Многое в ней меня напрягло в том числе мат и ненужные, на мой взгляд, интимные подробности (ну не люблю я этого, не люблю). Но, несмотря на все это, было и интересно и в конце я плакала. Хотя так и не поняла: гениален был финал или просто слезовыжимательный. Многие упрекают автора в ненатуральности образа Вани и его отца, дескать отец слишком покорно принимает болезнь своего сына, а Ваня слишком умен для человека с синдромом Дауна. Ваня действительно выдает очень философские и неожиданные мысли, поэтому я бы воспринимала его скорее не как человека, а как некий месседж, послание, которое обычные люди должны как-то истолковать, перевести с божественного на свой человеческий язык. К образу отца Вани тоже у меня нет претензий: сразу же было понятно, что он любит своего сына, несмотря на все сопротивление и ворчание. Его неприятие Вани скорее напускное. Он должен так думать, что молодому преуспевающему бизнесмену ни к чему сын-Даун, но это не его мнение, это то, что навязывает общество. А сам он скорее из "племени" своих родителей добрых, мягких, немного нелепых, несовременных людей. Это своеобразная история "лишних" людей нашего времени и в тоже время история родительской любви. Не только Ваня, но и его отец посланы миру, чтобы донести что-то важное, духовное, о чем в жизненной суете так часто забываем.

Своеобразный стиль повествования у автора. Простецкий, разговорный. Но книга понравилась - прочувствовала переживания главного героя, осознание сделанных ошибок, метания, бессмысленность прожитых дней, переоценка жизненных приоритетов. Жизнь, как жизнь, как у большинства ныне живущих в наших провинциях. Тем кто ищет в чтении ярких персонажей, динамичных сюжетных линий, высокий слог, или глубокомысленных повествований, книга не понравится. Тем, кто любит рассказы о жизни простых людей, с их повседневным бытом рекомендую.

Роман во многих отношениях странный. Автор постоянно акцентирует внимание на том, что главный двигатель сюжета – случай, это не прикрывается ни малейшим правдоподобием. Главного героя, Фёдора Овчинникова, судьба сталкивает с Соней и Машей с таким постоянством, как будто в многомиллионном городе других людей нет. Точно так же легко с доски убираются лишние фигуры. С одной стороны, это подчёркивает условность, сконструированность произведения, с другой – в мире Снегирёва рациональное начало максимально дискредитировано. Все предположения Фёдора примитивны и по сюжету никогда не реализуются. Поступки героев мотивируются только их душевным состоянием и чаще всего оказываются благороднее, чем ожидалось, житейские сложности сглаживаются сами собой, оправдывая любимое словечко героя «Не заморачивайся». Центральная проблема – как строить отношения с ближайшими людьми. Стремясь сохранить самостоятельность и независимость, Фёдор избегает какой-либо ответственности: живёт один, от длительных отношений с женщинами всячески уклоняется, да и покушающихся на него особо не видно. Он признаётся, что не любит напористых женщин, предпочитает быть стопроцентным хозяином положения. И партнёров по сюжетным ситуациям автор даёт ему вполне достойных: отношения с такими людьми, действительно, выстраивать крайне трудно. С одной стороны, мистически настроенная мать, никогда не сомневающаяся в своей правоте, никаким разумным доводам не поддающаяся. Она уверена в том, что на любую ситуацию можно воздействовать, если соблюдать правила и ладить с божественными и мистическими силами, уберегаться от всевозможных и многочисленных врагов и их постоянных козней. В своей любви к окружающим она неумолима, иногда возникает впечатление, что она не вполне вменяема. Основная сюжетная линия романа – отношения с пятнадцатилетним сыном-дауном Ваней. Воспитанный бабушкой, он несёт всю её жизненную ограниченность: веру в карму, подчинение влиянию ангела, очень строгие нравственные нормы и табу, стремление навязать это всем. К тому же его поступки совершенно непредсказуемы, ему нужно постоянное внимание, он непосредственно и сразу выражает своё отношение к происходящему, не признавая правил приличия, его ни на минуту нельзя оставить одного. После внезапной смерти матери и отца, бравших на себя всю заботу о Ване и посвятивших ему 15 лет своей жизни, Фёдор оказывается в абсолютно неразрешимой ситуации: сдать Ваню в интернат он не может, но при этом он вынужден отказаться от карьеры, благополучия, привычного круга общения и стиля жизни. Это камера на двоих, пожизненная каторга, незаслуженность которой для него несомненна. Он с возмущением обращается к Богу, существование которого для него проблематично, Он завидует всем, у кого жизнь складывается более благополучно. Фёдор – человек своего поколения, его становление пришлось на 90-е годы, когда успешность стала главным критерием оценки человека, и он стеснялся своих старомодных, неприспособленных к новому времени родителей. Он признаётся себе, что мечтал о том времени, когда родителей не станет и он сможет устроить жизнь по-своему и без помех. Более того, он уверен, что и вообще в основе жизни лежит закон вытеснения из жизни родителей своими детьми. На начало романа он полностью внутри этого суетного существования в погоне за успехом, у него на руках документы для выезда в Майами, где в качестве дизайнера он будет оформлять виллу богатого нового русского, и это станет скачком в его карьере. И вот полное крушение планов. За что?! Можно сказать, что он хотел активно вторгаться в мир, строя своё благополучие, а всё решилось за него и без его участия. Его величество случай! В связи с этой проблематикой интересно рассуждение Фёдора: «Что же такое любовь? Родители Лены (бывшей жены) считали, что любовь к таким, как Ваня, заключается в том, чтобы избавить их от страданий. Они болеют, живут неполноценной жизнью, терпят насмешки и издевательства. Оставлять им жизнь – жестокость, лишить их жизни – акт любви. А с Черчилем (котом) как быть? Маша ему хозяйство почикала не только из-за любви к чистоте, но чтобы он с балкона не падал. Это ведь типа проявление любви. Или просто эгоизм?» Снегирёв не доверяет логическим доказательствам: разум такая хитрая штука, что может обосновать всё, что захочется. Как видим, в недоверии к разуму он вполне в традиции Достоевского и Толстого. Но продолжим цитату: «Я вспомнил, как мама, пока не было Вани, требовала от меня возвращения не позднее десяти. Чтобы я был на виду. А мне так хотелось шляться с друзьями по дворам, пить пиво в арках старых домов. Но мама беспокоилась. «Ты меня до смерти доведёшь своими гулянками!»- кричала она. Тоже любовь? Если да, то это довольно неприятная штука». Но ведь мама может возразить, что она всю жизнь ему отдаёт, неужели ему в ответ трудно её не волновать, и ведь правда, отдаёт, это не преувеличение. Где граница, отделяющая заботу от безграничного властвования, в сопротивлении которому сформировался Фёдор? В начале романа он кричит Богу: «Знаешь, Бог, ты или тупой мудак, или тебя нет!....Да пускай хоть все вокруг сдохнут, я буду поступать так, как считаю нужным! Моя жизнь принадлежит мне, понял???!!!» Потом эта внутренняя связь с родителями понимается сложнее: «Сколько мы ни пытаемся уйти от влияния родителей, ничего не выходит. Вот и я – лежу в родительской кровати, выполняю взятые ими обязательства». А главное – Фёдор внутренне, помимо своей воли сын своих родителей, его личность на генном и ментальном уровне сформирована ими, другим он стать не может, вопрос лишь в том, как к этому относиться. «Я презирал родителей за то, из чего целиком состою сам». После, как всегда у Снегирёва, нелепой и случайной, но композиционно очень своевременной гибели Вани герой осознаёт то, что раньше испытывал: «Прости меня, пожалуйста…Мне никто не нужен, кроме тебя, Ваня…Ты меня любил таким, какой я есть, а нормальные дети вырастут и станут относиться ко мне, как я относился к родителям. Будут стыдиться меня, будут ждать, когда я освобожу им место для жизни». Герой приходит к новой системе ценностей: «Я ничего теперь не боюсь…Теперь я свободен». Он вышел из гонки за призраком успешности. Он может жить, вбирая всю полноту бытия, откликаясь на неё. Приятие жизни такой, как она есть, любовь к ней, отсутствие желания подмять её под себя - вот главные ценности, к которым ведёт нас автор. Дауна Ваню изменить невозможно, его надо таким и любить. (Навязчивую параллель Ваня – князь Мышкин не рассматриваю: по-моему, это такая же современная наглость, как стостраничный дайджест «Анны Карениной»). Является ли это парадоксальное доказательство через Ваню универсальным? Профессора логики явно с такой операцией не согласятся, но ведь мы знаем, как автор к их мнению относится. Оказывается, Снегирёву недостаточно сферы межличностных отношений, он стремится к грандиозным обобщениям. Появляются своего рода вставные главы, непосредственно не развивающие сюжет, а претендующие на интеллектуальную роль. Спектакль театра даунов «Ромео и Джульетта» противопоставляется киномюзиклу «Нефтяная Венера». Спектакль для внутреннего пользования, лечебный способ социализации даунов, важен не результат, а повод для общения, создание внутренне комфортного мира, хотя и в нём не всё идеально . Финальная сцена мюзикла и её восприятие сначала читается как откровенная сатира на поп-искусство, но постепенно тональность меняется. В сознании Фёдора наряду с хороводом и берёзками возникают опричники и чекисты, пьяные бабы и подгулявшие купчики, то с удалью грешащие, то с размахом кающиеся. Рядом расстреливаемые и расстреливающие, жертвы и палачи, агнцы и волки. И вроде как уже открыт путь к райским временам, когда эта идиллия будет достигнута любовью. Надо принимать Россию такой, какая она есть, ведь изменить ничего невозможно, она живёт по своим непостижимым разумом законам, поэтому столь смешны все интеллигенты, изображённые в следующей сцене фуршета, претендующие на осмысление и изменение её судьбы. Они якобы спорят, ссорятся, но на самом деле это лишь привычные для них маски, как волк и медведь в мюзикле, а по жизни они друзья и подвозят друг друга домой в случаях перепития на дармовщинку. Параллель между дауном Ваней и Россией в другом художественном мире может показаться рискованной: как говорится, можно и по морде схлопотать. Но при том, как изображён Ваня, какими достоинствами он наделён, в мире Снегирёва это не шокирует читателя, скорее, слегка щекочет нервы участникам этой интеллектуально-компьютерной игры, тем более что под ногами явная опора на авторитеты Тютчева и Блока. Но то, что для предшественников было сердечной мукой и дорогой к преждевременной смерти (Блок), для Снегирёва хитро устроенная игра, оправдывающая все недостатки горячо любимой родины и бездействие её жителей, свято хранящих таинственную загадку непостижимой русской души.

Люди-инвалиды редко становятся героями художественных произведений. А рассказать историю о жизни и смерти «особенного» ребёнка без соблазна вызвать жалость и умиление читателя, без оценок и сентиментальной философии стало возможным разве что благодаря таланту автора. Герой транслирует страхи, наверное, каждого человека: родить больного ребёнка да ещё в нашей стране, стать нищим и отвергнутым, положить жизнь на борьбу с недугом и системой здравоохранения, стать «его прислугой». Это распространённый страх и ещё катастрофичнее, когда он оживает в реальности. Автор беспощадно описывает чувства человека, который уверен, что рождение «особенного сына» растоптало его жизнь, но учится любить его таким, какой он есть. И себя заодно. В этой фантасмагорической истории он проходит свой путь. Безусловной любви и принятия, которые так очевидны, когда прикасаешься к бездне. Окружения героя так же случайно, как и появление ребёнка с синдромом дауна в 17 лет. События головокружительны и создают ощущение хаоса, но в таком романе сюжет и не имеет смысла...

"Сынок от contemporary art " Взрослый роман от юного писателя Александра Снегирева. Не со всем юного ,но все таки взрослого ,иль наоборот... У молодого отца ровесника автора ,рождается сын-- не простой сын ,а с синдромом дауна....Герой борется со своей лузерской участью: Почему я?я же молодой ....История переплетается с картиной современного художника "Нефтяная Венера"переплетается и переплетается до бесконечности ...С современным искусством .С историями и подробностями 90Х... С подробностями яркими ,но не через чур подробными ....Очень затягивает и с романом расстаться очень сложно не добив его ...Яркие образы ,которые могли бы быть всего лишь типами имеют свою прелестную документальность...Открыв однажды для себя роман "Тщеславие"Александра Снегирева ,я был удивлен ,что в Фалансторе он лежал в отстойнике ...Читайте Александра Снигирева -- этот чувак подает большие надежды..И вообще любите современную российскую литературу.