Логово

– Теперь меня зовут иначе, – ответил знакомый голос. Изменившийся, но знакомый. Голоса вообще меняются медленнее людей…

Результаты всех сравнений культур палеолита Сибири и Америки однозначны – именно сибиряки весь Новый Свет и заселили, без помощи финикийцев и Одиссея. От Аляски до Огненной Земли. И майя суть потомки сибиряков, и ацтеки, и прочие последние могикане. Бледнолицые братья – пришельцы и оккупанты. В общем, если уж требовать назад свое, так уж полностью.

по привычке именовал «антидотом» сложную смесь антибиотиков…) В принципе, Руслан понимал, что Мастер может попросту махнуть рукой на бывшего начальника службы безопасности – тот либо сам приползет с повинной, готовый на все ради ампулы антидота, либо… Ползти с повинной Руслан не собирался. Не из гордости – знал, что вместо ампулы получит пулю.

... будущее России – это Сибирь, только Сибирь, и ничего кроме Сибири.

Вот и представь коллизию: носятся по Африке возбужденные сверх всякого приличия слоны – хоботы трубят, глаза кровью налиты, уши по ветру развеваются, мужское хозяйство в полной боевой готовности…

Руслан представил. Впечатляло.

... у собак, у бездомных, – совсем другой взгляд, чем у тех псов, которые при хозяевах живут.

Осень – лучшее время в сибирской тайге. Она, матушка-кормилица, не просто тогда щедра ко всякому, никого без подарка не отпустит, но и красотой напоит душу на год вперед. И, может, важнее это, чем все грибы-ягоды, и орешки, и шкурки…

Наташа подумала:

«В КАЖДОМ ИЗ НАС СИДИТ СВОЙ ЗВЕРЬ».

Большой или маленький, глубоко или не очень – но сидит. И ничего не поделаешь, надо как-то жить с этим… Все мы дрессировщики, все мы укротители, все мы сторожа при клетках. Бдительные сторожа. Потому что когда звери вырываются, в игру вступают охотники. А от них ласки и кусочка сахара не дождешься…

Когда от косяков зазмеились трещины, Юрик метнулся туда-сюда испуганным мышонком – к зарешеченному окну, к столу, заставленному аппаратурой – и забился в двухстворчатый шкаф. Скорчился внизу, раздвинув в стороны кучу какого-то хлама. Дверцы изнутри плотно закрыть не получилось, и сквозь щель в палец шириной он видел, как дверная коробка ввалилась внутрь, а больше ничего видеть не захотел, плотно зажмурил глаза, как при давних играх в прятки: меня не видно, меня не найдут, – в детстве иногда помогало… Но слух и обоняние остались, он слышал низкое негромкое рычание, чуял острый запах крови и чего-то еще, очень мерзкого, хотелось молиться, он не умел, и лишь твердил про себя: «Мамочка, мамочка, мамочка, сделай так, чтоб меня не нашли…»

Огромная башка разбила дверцы шкафа, и оскаленная пасть ухватила все, что смогла зацепить: и висевшую на плечиках униформу, и валявшиеся внизу скомканные простыни распечаток, и бедро Юрика – он взвизгнул не столько от боли, сколько от обиды за несправедливый финал последней игры…

Умер Юрик быстро.

«„Зиппо“ плюс „Шелл“ – вот вам и лампада атеиста»