Тайна красного иероглифа

Глава первая

Обо всём понемногу и немного обо всём…

Снег в этом году выпал поздно – двадцать третьего декабря. Вчера.

А сегодня мне не спится, я стою у окна и смотрю с высоты двенадцатого этажа на наш заснеженный двор с детской площадкой, раскинувшийся неподалёку детский сад, аптеку, ателье и булочную на углу, в которой всегда можно купить свежую выпечку. В магазине есть собственная пекарня, сдобу они выпекают сами, булочная всегда окружена вкуснейшими ароматами; делаешь вдох и, – даже если ты совсем не голоден, – моментально появляется аппетит.

Я люблю заходить в булочную, особенно возвращаясь из школы. Всегда покупаю булку с клюквенной начинкой, рогалики, круассаны с сыром или пирожки с мясом.

Сейчас два часа ночи, идёт снег, я продолжаю стоять у окна, наблюдая за резкими изменениями, начало которым было положено вчера днём. Едва пошёл снег, и наш двор стал другим: преобразился, ожил, засверкал. Исчезли чёрные некрасивые крыши зданий, запорошило тёмные полосы асфальта, обновились деревья, став заметными и нарядными, утратив свою унылую невзрачность. Появились сугробы, настоящие, мощные – зима пришла окончательно.

Машины завалены снегом, из окна они казались мне маленькими домиками с причудливыми крышами, а песочницы на детской площадке и фигурные бордюры в палисаднике надолго скрылись из виду. Наверное, до самой весны.

Я посмотрел на дорогу и автобусную остановку, пустынную и жалкую в этот поздний час. Изредка проезжали машины с включёнными фарами и работающими дворниками. Идёт снег. Словно извиняясь за своё непростительное опоздание, он щедро дарит себя городу.

Вдоль дороги горели фонари, в их ярком свете снежинки забавно переливались, пританцовывали, торопясь слиться с сугробами.

Всё было готово к наступлению Нового года: нарядные фасады зданий, гирлянды на крышах домов, увешанная игрушками ёлка на территории детского сада и долгожданный снег. Он падал целые сутки, и был тем самым необходимым штрихом, создающим праздничную атмосферу.

Я люблю зиму, люблю, когда на улице мороз и горят щёки, дома они становятся красными, и это называется здоровым румянцем. Мне нравится дышать колким воздухом и слышать хруст снега под ногами, но, пожалуй, самый большой плюс зимы – Новый год. Есть в нём что-то особенное, сказочное, чего нет ни в одном другом празднике. Ожидая праздничной ночи, всегда находишься в предвкушении, ждёшь чуда. Веришь, что если не с тобой, то с кем-нибудь оно обязательно произойдёт. Я знаю совершенно точно, новогодние чудеса не вымысел, не фантазия – это чистая правда. Такая же чистая, как декабрьский воздух, в котором искрятся беспокойные снежинки.

Вспомнив, что сегодня суббота и ровно в полдень мне надо быть в школьном актовом зале, я невольно занервничал. Но то была приятная нервозность, скорее даже трепет, нетерпение. В полдень у нас начнётся репетиция спектакля.

…Утром я позавтракал и вернулся в комнату, чтобы собрать рюкзак. В этот момент в дверь позвонили.

– Я открою, это Кирюха, – предупредил я родителей.

Кирилл, стоило мне распахнуть дверь, уверено шагнул в прихожую.

– Здорово! Ты готов?

– Не совсем. Проходи.

Он бросил рюкзак у комода, стянул шапку, разулся и протянул мне куртку.

– Слав, я на кухню, пить хочу. Привет, Никит, как дела?

Выглядывающий из комнаты Ник, махнул Кирюхе рукой и пошёл за ним в кухню. Никитка – младший брат, ему пять лет и он немой от рождения. Но мы давно научились понимать друг друга без слов. Иногда бывает достаточно одного взгляда, жеста, изменения мимики на лице Ника и я уже знаю, что он пытается мне сказать. Где-то это даже оригинально. Никитка не чувствует себя обделённым, он обычный ребёнок, у него много друзей, знакомых, и на следующий год он пойдёт в школу. А немота это не недостаток; она – его маленькая особенность.

Так вот, Никитка побрёл на кухню за раскрасневшимся Кирюхой, а когда тот залпом осушил чашку кипячёной воды, тронул его за локоть.

– Чего, Никит, тоже пить хочешь?

Он мотнул головой.

– Не пить он хочет, – сказал я, усевшись за стол. – С утра меня достал, просит, чтобы с собой на репетицию взяли.

Никитка шмыгнул носом и посмотрел сначала на меня, а потом на Кирилла таким страдальческим взглядом, что нам обоим стало не по себе.

– Ник, прекрати, сегодня твои штучки не пройдут. Можешь не смотреть и не шмыгать, ты останешься дома.

– Да ладно тебе, Слав, пусть идёт. Попросим кого-нибудь за ним присмотреть, – и, обращаясь к Никитке, Кирюха спросил: – Ты ведь не собираешься теряться?

Ник улыбнулся, что в данном случае означало празднование маленькой победы.

– Как хочешь, – отмахнулся я. – Тогда вся ответственность за Никитку на тебе. Я за ним смотреть не собираюсь.

– Без вопросов, – Кирюха снова потянулся к графину с водой. – Ты давай, живее собирайся, надо успеть наших девчонок перед школой как следует обстрелять снежками. Снег липкий, классные снежки получаются. Первый получит Лилька.

– Почему Лилька? – спросил я из комнаты.

– Всё лучшее родной сестре. И за контру, которую она списать не дала рассчитаться надо. Никитос, чего уши греешь, дуй к себе, одевайся. Не успеешь, останешься дома.

Дважды Нику повторять не пришлось.

…У школы уже тусовались Олег с Владом. Они стояли у торца здания, лепили снежки и на спор кидали их в стену. Выше кидал Олег, у Влада бросок был слабый, он неправильно отводил назад руку и вообще, при его физической подготовке – а точнее полного её отсутствия – спорить с Олегом было большой глупостью. Но Влад любил лезть на рожон, геройствовать, а после изображать из себя жертву. Ему нравилось, когда его жалели, от этого он получал то ли необходимый заряд хорошего настроения, то ли чувство морального удовлетворения. Со стороны Влад выглядел комично: худой очкарик с вечно всклокоченными волосами, горящими глазами (правда, огонёк в них быстро затухал, едва Влад начинал притягивать жалось окружающих), и руками, которыми он постоянно жестикулировал. На его фоне степенный рассудительный Олег казался значительно старше и умнее.

Запустив в стену очередной снежок, тот не долетел даже до уровня второго этажа, Влад обернулся.

– Кирюха со Славкой идут. Олег, предлагаю ничью, – он снял шапку, перчатки и начал прилизывать взмокшие волосы.

– Надень шапку, – крикнул Олег. – Холодно.

– Он предлагает тебе ничью, – засмеялся Кирилл, услышав последние слова Влада. – Умей проигрывать, Влад.

Олег прищурил глаза и медленно нагнулся, чтобы слепить снежок.

– Боевая тревога! Девчонки на горизонте.

Кирюха ударил меня по спине.

– Славка, готовься, сейчас мы за всё отыграемся. Ах, ты мой снег-снежок, спасибо тебе. Сразу договариваемся, Лилька – моя. Она у меня этот обстрел на всю жизнь запомнит.

Попросив Ника отойти в сторону, а еще лучше подняться на школьное крыльцо и пройти в вестибюль, я кивнул ребятам.

– Руки прям чешутся.

– В голову не целится, – заорал Влад, возомнив себя, по меньшей мере, стрелком снежков экстра-класса.

Девчонки не спеша подходили к школе, эмоционально обсуждая предстоящую репетицию. Их было четверо: Кирюхина сестра-двойняшка Лиля, гордость (с недавних пор) нашей школы Полинка, модница Настя и самая высокая в нашем классе дылда Светка.

Атака началась внезапно. С воплями восторга, который нас переполнял и лился через край, мы начали обстрел. Девчонки завизжали, бросились врассыпную, но мы не отставали.

Кирюха бежал за Лилькой, крича на ходу, что её свинство – имелся в виду отказ Лильки дать списать брату контру по алгебре – вышло ей боком.

– Я тебя предупреждал! – Он бросил снежок, попав Лильке в плечо.

– Прекрати!

– Это только начало, – второй снежок попал в спину.

– Кирилл, я тебя урою!

– Но сначала я урою тебя в снегу, – он замахнулся, и третий снежок попал Лильке в шею.

Холодный снег завалился зашиворот, Лиля остановилась, взвизгнула, затопала ногами, пытаясь избавиться от снега, но от её нелепых телодвижений он падал все ниже и ниже. Ощущая спиной пронизывающий холод, и жгучее желание уничтожить Кирилла, Лиля бросила на снег объёмный пакет, подбежала к берёзе и, отломив ветку, двинулась на брата.

Кирилл дал дёру, они поменялись местами, теперь кричала Лилька, размахивая хворостиной.

Бегством спасался не только Кирилл, к школьному крыльцу со всех ног нёсся вспотевший Влад. Светка нагнала его у самых ступеней, повалила на снег, и Влад сразу начал просить пощады.

А тем временем мы с Олегом нагоняли Польку с Настей. Они оказались трусливее подруг, поэтому останавливаться и отражать атаку не собирались, предпочтя бежать и голосить до тех пор, пока не иссякнут силы.

– Славка, идиот! – запыхавшись, орала Полька, крепче прижимая к груди сумку с реквизитом. – Если ты не остановишься, ты не получишь роль.

– Я её уже получил, – мой снежок коснулся Полькиной ноги.

– А-а-ай, ты, дурак!

– Они к книжному магазину бегут, – сказал мне Олег. – Давай разделимся. Ты за ними, а я наперехват.

Меня отделяло от девчонок метров пятнадцать, когда визг Насти и отчаянный стон Полинки слились воедино с победным кличем выскочившего из-за угла Олега. Девчонка замерли, приготовившись к самому худшему. Но едва мы с Олегом подошли к ним вплотную, Настя, не растерявшись, с силой толкнула меня в бок. Полинка набросилась на Олега. На снегу образовалась куча-мала.

– Хватит! Славка, Олег, уже не смешно… Насть, оттащи мою сумку…

Вдалеке я услышал голос Кирюхи и смех Лильки. Расслабился, поднял голову, и меня окатили ледяной водой. Точнее, мне показалось, что лицо облито водой, на самом деле это был снег. И бросала его в меня Настька. Она сидела на коленях и как заведённая работала руками. Со стороны Настюха напоминала взбесившуюся снегоуборочную машину.

– Хорош, – крикнул Олег, которому тоже досталось.

– Не нравиться? А мне очень. Полин, помоги.

– Пятнадцать минут двенадцатого, – зло ответила Поля. – Репетиция скоро. Поднимайтесь!

В школу мы зашли мокрые, с красными лицами и съехавшими на лоб шапками. Кирюха с Владом были в раздевалке; у первого на тыльной стороне ладони виднелся бордовый след от удара веткой, второй жаловался на боль в правой ноге, которую потянул, когда на него набросилась Светка.

– А у нас вроде без потерь, – улыбнулся Олег. – Скажи, Слав.

– Если не считать попавшего запазуху снега и звона в ушах от Полькиного визга, мы их сделали.

– Я, наверное, не смогу идти, – простонал Влад. – Нога болит. Это не растяжение, это перелом.

– Да брось ты. – Олег снял куртку, стряхнул с неё снег и повесил на крючок. – Расходишься, всё в порядке будет.

– Откуда ты знаешь, у меня адская боль, – Влад скривился и сел на скамью. – Наверное, перелом шеи бедра. Чего ты ржешь, у моего прадеда был такой перелом.

– Не шеи, а шейки, – поправил я Влада.

– Какая разница, я теперь инвалид.

– Почему до сих пор в раздевалке? – раздался голос нашей классной – Оксаны Витальевны. – Чтобы через пять минут были в актовом зале.

– Не получится, – сказал Кирюха, подмигнув нам с Олегом. – У Влада перелом шейки бедра.

– Влад, в чём дело?!

– Ни в чём, – буркнул он, поднявшись со скамьи. – Мы уже идём.

– А как же твой перелом? – спросил я, пытаясь скрыть улыбку.

Влад толкнул меня в плечо и промолчал.

По дороге в актовый зал меня прошиб пот. Никитка! Я резко развернулся и побежал в вестибюль. Вот знал же, что не стоит брать брата с собой, где теперь его искать? А если я его не найду? Так, сначала надо спросить у охранника, заходил ли Ник в школу, если да, то задача упрощается, а если Ник остался на улице…

– Куда ты, Славка? – спросила меня Лиля, неся в руках то ли свёрнутую штору, то ли покрывало тёмно-бордового цвета.

– Ты Никитку не видела?

– Вспомнил! Уже хорошо, значит, не всё потеряно. Он в зале.

От сердца отлегло, сразу стало легче дышать, грудь уже не сжимал металлический обруч.

Лилька вручила мне тёмно-бордовое нечто, велев отнести это в актовый зал и передать лично в руки Оксане Витальевне. Сама деловито хмыкнула и скрылась в кабинете домоводства.

В актовом зале играла музыка, по коридору то и дело сновали ребята и девчонки, атмосфера в школе царила праздничная. Репетиция обещала быть весёлой, но еще веселей и прикольней будет первого января, за городом, когда мы начнём играть наш спектакль перед огромной аудиторией.

Пока я иду по коридору, несу свернутую штору-покрывало, глазею по сторонам и киваю друзьям-знакомым, надо внести некоторую ясность касательно нашей репетиции и предстоящего спектакля.

Итак, уже известно, что сегодня у нас двадцать четвёртое декабря, а ровно семь месяцев назад (то есть в самом конце учебного года) перед началом летних каникул в нашей школе был объявлен литературный конкурс среди учащихся 5-8 классов. Организаторами конкурса выступили крупное издательство, общество книголюбов, литературно-художественный журнал и вроде какой-то благотворительный фонд.

На конкурс принимались прозаические произведения в двух тематических номинациях: рассказ и сказка. Всем желающим предлагалось хорошенько подумать, взвесить свои возможности, определиться с желаниями и, собственно, действовать по велению сердца. Времени давалось предостаточно, больше трёх месяцев, дата окончания приема работ 15 сентября.

Конкурс был объявлен во всех школах нашего округа, и после подведения итогов жюри должно было выбрать по одному произведению из двух заявленных номинаций. Таким образом, каждая школа нашего округа к началу ноября сможет похвастаться двумя победителями. Но это ещё не всё, отобранные произведения – уже в масштабах округа – будут соперничать в своих номинациях друг с другом и, в конечном счёте, жюри выберет по одному победителю: автору сказки и рассказа. В качестве приза два счастливчика получат возможность провести каникулы в зимнем лагере. А самое удивительное, что в лагерь поедет не только победитель, но и весь его класс в полном составе, так сказать, за компанию.

А что такое каникулы в зимнем лагере? Это полный отрыв и две недели нескончаемого веселья. Встретить Новый год в компании друзей, в красивом месте – что ещё нужно для полного счастья? Мне кажется, этого вполне достаточно.

Наш класс воспринял информацию о конкурсе вяло, ни у кого не возникло желания что-то там сочинять и писать во время летних каникул. Во всяком случае, инициативность не проявили, помусолили немного эту тему и забыли о ней.

Но на деле всё вышло гораздо интересней. Практически каждый, вернувшись домой, серьёзно задумался о создании гениального шедевра и получении главного приза. Не скрою, я сам пытался написать рассказ, но, увы, литературным талантом меня обделили. Честно просидев за столом полторы недели и исписав две тетради всевозможными «гениальными» вещами, я понял – лето проходит, а я маюсь ерундой. Ну, не получается у меня писать, сюжет вроде есть, и героев представляю явственно, слышу их диалоги, чувствую настроение, а перенести всё на бумагу, чтобы рассказ имел читабельный вид не могу. Наверное, я не собран, недостаточно усидчив и рассеян, или просто не хотел париться, забивая голову литературным конкурсом.

Одновременно со мной это поняли практически все мои одноклассники, которые так же упорно пытались создать бестселлер. Короче говоря, сдались все, кроме двух самых крепких орешков. Ими оказались Полина и Олег. Мы над ними подшучивали, подкалывали, советовали оставить затею с написанием стоящей вещи, но в глубине души, в самых её недрах, всё-таки надеялись, что их упорство будет вознаграждено и тогда повезёт всем нам. За компанию!

В сентябре Олег с Полей сдали свои работы. У Полины был фантастический рассказ, Олег написал рассказ юмористический. И если Полька свой шедевр оберегала, как Кощей оберегал яйцо, то Олег в этом плане оказался более сговорчив. Он не артачился, не пенял на суеверия, и каждому, кто просил дать почитать рассказ, вручал распечатанный экземпляр.

После прочтения рассказа мнения разделились: одни считали, что Олегу надеяться не на что, мол, и стиль хромает, и логика подвела, и вообще, не его это стихия – писать рассказы. Другие, включая и меня, уже причислили его к победителям. Что думал сам Олег, никто не знал, он умел владеть эмоциями и управлять чувствами, лицо у Олега почти всегда непроницаемое, и порой очень трудно догадаться, о чём он думает и в каком настроение пребывает.

Полька же ходила по школе как писательница с мировым именем. Иногда её уверенность в собственном успехе выбешивала, настолько самоуверенно и напыщенно это выглядело.

Двадцать пятого октября Оксана Витальевна сообщила нам о результатах конкурса. В номинации «Сказка» победила девчонка из 7 «Б», первое место за рассказ получила наша Полинка Ермолаева. Как двум победителям школы, им вручили призы: электронные книги.

Это был настоящий успех. Как мы радовались, вмиг забыли о Полькиной заносчивости, поздравляли, желали удачи в дальнейшем, сулили непременную победу.

– Учти, Полька, – сказал тогда Кирюха. – Теперь ты наша главная надежда. Если твой рассказ победит на окружном конкурсе, мы едем оттягиваться в зимний лагерь.

И снова раздались крики восторга. Мы поверили в Полинку Ермолаеву.

Итоги окружного конкурса были подведены двадцатого ноября. В номинации «Рассказ» главный приз получила Полина. И теперь мы радовались не столько успеху Поли, сколько предстоящей поездке в лагерь.

Ермолаеву как подменили, она и до объявления итогов конкурса задирала нос, теперь же ощущала себя, по меньшей мере, Джоан Роулинг.

А двадцать девятого ноября Оксана Витальевна «обрадовала» нас новостью. Нам предстояло сделать театральную постановку Полькиного рассказа, которую мы будем показывать в первый день Нового года в том самом зимнем лагере. Сразу стало ясно, почему в лагерь победитель конкурса отправляется в компании одноклассников. Оказывается, там ещё работать на сцене придется, что-то показывать, изображать, напрягаться. Для меня это ново и необычно, я слабо представляю себя на сцене, в образе, произносящим текст. Жутковато. Но таковыми были условия, и из двадцати четырёх одноклассников в постановке будут принимать участие девятнадцать человек.

Пятерым счастливчикам несказанно повезло, они всего-навсего станут поддерживать нас морально, а во время представления сидеть в зрительном зале, снимать на видео, и змеиться издевательской улыбкой. Увы, я в число тех пятерых не попал. Более того, Оксана Витальевна с Полькой заявили, что я играю главного героя. Вот так!

На мой пропитанный ужасом вопрос «За что мне это», Полька ответила кратко:

– Учи слова!

Сегодня у нас очередная – уже четвёртая по счёту – репетиция. Я нервничаю, опять у меня участился пульс, взмокли спина и лоб, и каждый шаг, приближающий меня к актовому залу, даётся труднее. Я боюсь не справиться со своей задачей, боюсь проколоться, подвести себя, ребят, сделать что-нибудь не так, онеметь от ужаса или вообще, выйдя на сцену, напрочь забыть текст. А что, на нервной почве запросто может случиться временная амнезия.

– Ну ты! – на лестнице возникла Полька. – Сколько можно ждать? Тащись быстрее, ты всех задерживаешь.

И я потащился быстрее, ощутив уже знакомое беспокойство, трепет и страх провала.

Глава вторая

Все мы немножечко актёры

В актовом зале кипела подготовительная работа, все сновали туда-сюда, разговаривали на повышенных тонах, смеялись, обращаясь друг к другу по именам, фамилиям или школьным прозвищам.

– Сивцов! – громче остальных орала Полька, обращаясь к Владу. – Куда ты пошёл, я тебе сказала, зайди за кулисы.

– Я там уже был.

– Зайди! И не выводи меня из себя!

Полинка выпала из реальности, она настолько вошла в роль великой писательницы и режиссёра, что ставит свои интересы во главе угла. Мне это не нравится, и думаю, кого-то ждёт очередной обстрел снежками после окончания репетиции.

Недалеко от сцены стояли стулья, во время репетиции на них будут сидеть некоторые наши ребята, Оксана Витальевна и две зрительницы, перед которыми, по словам классухи, нельзя ударить в грязь лицом. Я увидел их пару минут спустя, они стояли у окна, переговариваясь с Полиной и Машкой Зотовой. Одна гостья была из округа, вторая из издательства, того самого, которое выступало в качестве организатора литературного конкурса. Ту, что работала в издательстве, звали Еленой Аркадьевной, из округа на репетицию приехала Тамара Эдуардовна. Обе показались мне весёлыми и незаносчивыми, наша постановка обязательно им понравится, я это чувствую.

Оксана Витальевна выглянула из-за кулис, махнула мне рукой и громко позвала. Полинка обдала меня надменным взглядом, что-то сказала тетке из округа и засмеялась. У сцены стоял Олег, из-за кулис постоянно высовывался Кирилл, нервозно озираясь по сторонам и раздражённо спрашивая (не конкретно у кого-то, а у всех сразу), когда, в конце концов, ему принесут его одежду.

Трое моих одноклассников, не торопясь прохаживались вдоль дальней стены, полушёпотом повторяя свой текст. Плотник дядя Миша, держа в руках молоток и низкую табуретку, пронёсся мимо метеоритом. Скрывшись за кулисой, он начал громко переговариваться с Оксаной Витальевной, и вскоре зал оглушил стук молотка.

– Где Архимедов?! – взвизгнула Полька над самым моим ухом.

Я вздрогнул. Ермолаева была повсюду, её было слишком много, куда не посмотри – всюду Полинка.

– Архимедова кто-нибудь видел?

– Не ори, – спокойно ответил Олег, поставив в кривоватый ряд ещё один стул. – Лёха не придёт, он уехал на выходные.

– Куда уехал?! У нас репетиция, – Лицо Польки по цвету сравнялось с цветом белоснежной штукатурки. Секунд пятнадцать она переводила отрешённый взгляд с меня на Олега, а потом закричала так, что за кулисой прекратился стук молотка. – Оксана Витальевна, Архимедова нет. Репетиция под угрозой срыва! Оксана Витальевна!

Классуха спустилась по ступенькам, знаком показала мне, чтобы я наконец поднялся на сцену, взяла у меня то ли штору, то ли покрывало и, отведя возбуждённую Полинку к окну, начала успокаивать.

На сцене дядя Миша – он стоял на табуретке, доводя до ума сломанную декорацию – попросил меня подать ему ножовку.

– Что, Славка, серьёзное мероприятие намечается, да? – спросил он, лукаво усмехнувшись. – Бегает ваша Оксана Витальевна, взмыленная, говорит, из округа кто-то приехать должен.

– Уже приехали, – ответил я, махнув рукой пробежавшему Кирюхе.

– Не принесут костюм, я играть не буду, – пробормотал он, спрыгнув со сцены.

– Я так и знала, что мы провалимся, – сквозь слезы кричала Полина.

– Оксана Витальевна, репетиция скоро начнётся? – это спросила Тамара Эдуардовна.

– А-а-ай, чёрт! Ёлки-палки, ты козёл, Вано! Ты мне на ногу наступил, – раздался в общей суматохе голос Влада. – Я играть не смогу, у меня пальцы хрустнули.

– Михаил Афанасьевич, часы надо было прибить выше, я же вам говорила, – Оксана Витальевна подбежала к плотнику и покрывшись испариной заставила того отодрать приколоченные бутафорские часы и прибить их в правильном месте.

Дядя Миша покосился на меня.

– Сумасшедший дом, Славка! Не завидую я вам.

– Я сам себе не завидую.

– Слава, почему до сих пор не переоделся?

– Иду, Оксана Витальевна.

Я спустился со сцены, прошёл в комнату – здесь толпилось несколько ребят – и, не удержавшись, рассмеялся, увидев Кирюху в образе беспризорника.

– Тебе всё-таки дали одежду.

– Неправильная формулировка, правильней будет сказать, я всё-таки её выпросил.

Кирилл вышел из комнаты, и почти сразу туда ввели Влада. Именно ввели, потому что он сильно хромал, при каждом шаге морщил лоб и тихо постанывал.

– Что опять? – спросил я, когда Влад сел, а растерянная Оксана Витальевна протянула ему таблетку и стакан воды.

– Выпей, это обезболивающее.

Проглотив таблетку, Влад поднял на меня глаза.

– Ты не слышал, что ли? Вано мне ногу раздавил. Все кости раздробились. Я теперь инвалид.

– Влад, тебя сейчас проводят домой, – сказала Оксана Витальевна, пройдясь по мокрому лицу носовым платком.

– Не надо домой, я играть буду.

– Ты еле ходишь.

– Таблетка поможет, правда. Мне уже лучше, – Влад встал и уверенно подошёл к двери. – О! Даже не хромаю.

– Господи, я за сегодняшний день лет на десять постарею, – с этими словами классуха выбежала в актовый зал.

– На фига ты притворялся? – накинулся я на Влада, натягивая на себя костюм главного героя.

– Я не притворялся, нога, знаешь, как болела. Вано двести килограмм весит, он как слон. У меня все хрящи…

– Славка! – в комнату ворвалась Полинка.

– Стучать надо, я, между прочим, переодеваюсь.

Наплевав на мои слова, Ермолаева схватила меня за руку и прочеканила:

– Твой брат будет задействован в спектакле. Объясни ему, что к чему, только в темпе, у нас мало времени.

– Ты сдурела? Ник немой, и ему всего пять лет.

– Не ври, ему практически шесть. А разговаривать его никто не просит. Он будет в массовке, вместо придурка Архимедова, который забил на репетицию. Только ты проинструктируй брата, что да как, а то мне кажется, он меня не очень хорошо понимает.

– Тебя и я не всегда понимаю. Полин, а может не надо Никитку?

– Иди, и поговори с братом! А ты, – Полька посмотрела на Влада. – Кончай симулировать инвалидность. Где твоя одежда?

– Там, – прошептал Влад.

– Почему там, а не на тебе?! Чего ты смотришь на меня, иди и переоденься!

– Слушай, а может, свяжем эту тиранку и засунем ей в рот кляп? – спросил у меня Влад.

Полинка вытолкала его из комнаты.

Дядя Миша оказался прав, это был самый настоящий сумасшедший дом. Шум-гам, крик, стук, отовсюду слышны распоряжения, приказной тон, вопросы, ответы, охи, ахи… А репетиция ещё даже не началась.

Никитка сидел на стуле рядом с Тамарой Эдуардовной, болтал ногами и задорно улыбался. Улыбка брата меня взбесила, я посчитал её предательством по отношению к себе. Все на нервах, а он лыбится.

– У тебя очень хорошенький брат, – сказала мне Тамара Эдуардовна. – Картиночка! И такое смышленое личико.

Ник растянул губы до ушей.

– Будешь стоять на сцене в углу и молчать. Понял? – спросил я Никитку и сразу же поймал себя на мысли, что сморозил глупость. Конечно же, он будет молчать.

– Никита запомнил свою роль, – Тамара Эдуардовна погладила Ника по голове. – Он очень умненький мальчик и всё сделает правильно. Да, мой хороший?

Никита закивал.

Я вернулся в комнату, сел на стул, застегнул белый жилет и, решив на время отключиться от всеобщего хаоса, закрыл глаза. Пожалуй, настало самое подходящее время вкратце рассказать, что представлял собой рассказ Полины Ермолаевой. Говоря откровенно, лично мне сюжет показался до неприличия надуманным и сопливым, но на вкус и цвет…

Мой герой и героиня Полины (да, Ермолаева играет в спектакле главную роль, поэтому с недавних пор она причислила себя и к знаменитым актрисам), волею судеб вынуждены встречать Новый год на тридцатиградусном морозе. Она – девчонка, которая оказалась не нужна бесчувственным родителям, и в порыве отчаянье решившаяся тридцать первого декабря навсегда уйти из дома. В ночь. В неизвестность. Навстречу своей судьбе. Он – странный мальчишка, возникший на её пути из той самой неизвестности, куда она так стремилась. Он не похож на остальных, он ведёт себя не совсем обычно, говорит не всегда понятные ей вещи, и, тем не менее, она тянется к нему, доверяет, верит, что их встреча произошла не случайно.

Они увидели друг друга в центре города, когда всё вокруг загрохотало сотнями разноцветных салютов и фейерверков, и ночь наполнилась искренним счастьем, и люди кричали и смеялись, поздравляя всех с праздником.

Подростки прониклись друг к другу симпатией; он знал, ей нужна помощь, и он был готов её оказать по первому требованию; а она вдруг сразу почувствовала себя защищённой, освободившейся от одиночества, и ей очень сильно, неистово захотелось уверовать в чудо. То самое чудо, которое иногда, вопреки логике и здравому смыслу, может произойти с человеком и в одночасье изменить его жизнь в лучшую сторону. Чудеса есть, но только верят в них исключительно те, кому посчастливилось нос к носу с ними столкнуться. Она верила, и ждала чуда. И неожиданно он пообещал ей чудо.

Он сказал, что они могут перенестись в другую реальность, в другой город, где нет зла и страданий, боли и слез, страха и тревоги. Туда, где живут вечные дети, и где время не властно над людьми; подростки навсегда остаются подростками, не взрослеют. Потому что та реальность находится вне времени. Он говорил так убедительно о странных вещах и странном городе, так красочно описывал его обитателей, что она, пребывая в неком полугипнотическом состоянии, тоже захотела оказаться вне времени. В той реальности, в том городе, среди вечных детей, где нет слез и страха, зла и страданий, одиночества и непонимания. Она хотела уйти туда. И он обещал помочь.

Он привел её на пустырь, и она увидела на снегу выложенный из золы большой чёрный ромб, в центре которого краснел иероглиф. Он сказал, что это магический знак, проводник высших сил и вход в другую реальность. Им надо встать в центр ромба, взяться за руки и повиноваться высшим силам.

И снова она ему поверила, и они встали на красный иероглиф, взялись за руки, закрыли глаза и… С того момента, собственно, и начиналась фантастика.

Дальнейший сюжет мне вообще не нравился, но, как известно, победителей не осуждают и не обсуждают.

***

А репетиция началась со скандала, Польке не понравилось, как я выгляжу. Не устроило выражение моего лица. Едва открыли кулису, я вышел на сцену, собираясь произнести «Я знаю путь к истинному счастью», как из-за высоченной декорации раздался раздраженный голос Ермолаевой. Секунду спустя она сама выскочила на сцену.

– Что у тебя с лицом? Почему ты улыбаешься?

– Я не улыбался.

– Улыбался! Оксана Витальевна, – Полина поймала взгляд Оксаны Витальевны и топнула ногой. – Объясните вы ему, что герой должен испытывать чувство своего превосходства, а не смеяться, как идиот. Ты другой, понял, – срывалась на мне Полька. – Ты не такой, как все и вести себя должен соответственно. На прошлой репетиции я тебе сказала, поработай с лицом, ты ни фига с ним не поработал.

– Плевать мне на твои советы, – прошептал я Польке. – Не придирайся, я не улыбался.

– Оксана Витальевна!

– Полин, по-моему, Слава хорошо начал. Тебе показалось, он не смеялся.

– И лицо у мальчика… – Тамара Эдуардовна подалась чуть вперёд. – Его зовут Слава, да? Лицо у Славы было очень даже колоритное. Не так ли, Елена Аркадьевна?

Елена Аркадьевна кивнула, но мне показалось, она вообще не услышала вопроса, потому что витала в каких-то своих облаках. Я вдруг понял, что ей вообще нет никакого дела до нас, нашего спектакля и выражения моего лица; она приехала сюда для галочки, и сейчас наверняка злиться, что суббота проходит впустую.