Когда я вернусь

© Полякова А.М., Полякова Т.В., наследники, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

В пятницу он мне приснился. Владан шел по улице, на плече рюкзак, который был в ходу у солдат отечественной, в выцветшей на солнце гимнастерке и сапогах. Но во сне это не показалось странным. Даже наоборот. Идет солдат с фронта… Кажется, я была на машине, я выскочила и кинулась к нему со всех ног, закричав: «Владан», – он медленно, точно нехотя обернулся, махнул рукой в знак приветствия, и на губах его появилась улыбка, та самая, которую я так любила, правда, видела совсем нечасто. Я повисла у него на шее, а он обнял меня, подхватил на руки, я зажмурилась от счастья, а когда вновь открыла глаза, Владана не было. Вместо него – мужчина, которого я видела первый раз в своей жизни. Я заорала, теперь уже от ужаса, шарахнулась в сторону, а он насмешливо посмотрел на меня и сказал голосом Забелина: «Никуда ты от меня не денешься».

Наверное, от своего крика я и проснулась. Хотя вряд ли Валерка спал, лежа на спине, дышал ровно, спокойно. Обычно спит он чутко и от моего вопля наверняка бы проснулся. Я осторожно поднялась и направилась в кухню. В огромном доме тишина. За окном темно, я ткнулась лбом в холодное стекло, заревела, скорее заскулила, точно брошенная хозяином собака, смотрела на свое отражение в темном стекле, борясь с искушением разнести все вокруг вдребезги. Давно бы разнесла, если бы не была уверена – это не поможет. Выпила воды, села в кресло, взглянув на часы. Половина второго. Черт, как долго ждать утро! Хотя и утро вряд ли особо порадует.

Владан исчез осенью. Однажды я проснулась, а его рядом не оказалось. Зато его кухня была заставлена цветами. Ни записки, ни телефонного звонка. Маринка, его бывшая, тогда сказала: «Родина позвала, а Родине не отказывают». Помню, как это меня тогда взбесило. Марич по отцу серб, только вовсе не Сербию Маринка имела в виду, говоря о зове. В Сербии сейчас, слава богу, спокойно, а Марич обычно оказывался в весьма опасных местах, где требовались его таланты. Так что сейчас он мог быть где угодно, везде, где полыхает война.

Само собой, он и раньше исчезал, внезапно, никого не предупредив. Но это было до моего появления в его жизни. С чего я взяла, что со мной будет иначе? Святая наивность. Наверное, мне следовало быть готовой к этому, к его внезапному исчезновению без прощания, без заверения, что скоро вернется. Ведь об этом меня предупреждала не только Маринка, но и друг Владана Бад, на самом деле предупреждали все кому не лень. И мне казалось, что я была к этому готова, а вышло все совсем по-другому. И вместе с растерянностью и жутким одиночеством была лютая обида на Марича. Он бросил меня… Честно сказать, правдой это было лишь наполовину, но мне и этой половины за глаза хватало. Обида жгла душу, а я гнала ее прочь, боясь, что мои мысли вдруг скажутся на его судьбе, и я начинала неутомимо молиться за раба Божьего Владана.

Первые месяцы казались самыми тяжелыми, но теперь я боялась даже больше. На днях Маринка на мой вопрос, как долго Марич обычно отсутствовал, ответила, хмурясь: «Так долго в первый раз! Обычно месяца три-четыре, максимум полгода». А тут уже седьмой месяц пошел.

Валерка, узнав о неожиданном отъезде Марича, помнится, съязвил:

– Даже если в этот раз он вернется, что само по себе вопрос, то через некоторое время смоется опять. Пока Родина не доставит его в цинковом гробу. Хотя вряд ли раскошелится на это. Значит, прикопают где-то, и ты об этом даже не узнаешь.

Я готова была убить его за эти слова, хотя, по сути, он прав. И, просыпаясь среди ночи, я с ужасом думала: «Вот сейчас, в эту минуту случилось самое страшное…» Я буду ждать его всю жизнь, но так и не узнаю правды.

Я выпила воды и вернулась в спальню. В огромном Валеркином доме мы использовали только первый этаж, в инвалидной коляске по лестницам не попрыгаешь. Света из коридора хватало, чтобы разглядеть его лицо, он лежал на спине, вдруг поднял голову и позвал:

– Полина!

Я вошла в комнату, торопливо выключив свет.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, просто захотела пить. – Не очень удачное объяснение, учитывая, что на тумбочке стоят две бутылки с водой.

– Плохой сон? – заботливо спросил он, когда я легла на свою кровать, взял мою руку, аккуратно сжал.

– Все нормально, – ответила я и поспешила освободить руку.

Временами мне хотелось его убить. Огреть чем-нибудь тяжелым и почувствовать себя свободной. Хотя здесь меня никто не держит, и я могу уйти в любой момент. Беда в том, что инвалидом Валерка стал из-за меня. Мужественно закрыл меня спиной от вражеских пуль. Одна из них попала в позвоночник, он перенес уже две операции, но лучше не стало. Хотя врачи с осторожным оптимизмом советовали не отчаиваться.

Валерка – мой бывший муж. Редкая сволочь, должна вам сказать. Я с трудом от него отделалась (он долгое время не желал давать мне развод), и в страшном сне мне не могло привидеться, что мы будем когда-нибудь жить вместе. И вот очередная насмешка судьбы.

Незадолго до того как Марич исчез, мы с ним были заняты расследованием убийства (когда он не выполняет задания Родины, расследует запутанные дела). У него есть лицензия частного сыщика и такие связи, что очень многие позавидуют. Убийство было связано с наркотиками, так как мы разворошили осиное гнездо, некоторые граждане на нас очень рассердились. Владан к тому моменту уже исчез, и гнев их обратился против меня.

Не окажись рядом Валерки, я сейчас пребывала бы на кладбище^[1]. Теперь я считала, что предпочла бы кладбище, знай, во что это выльется. Валерка оказался в больнице, а врачи огорошили меня заявлением: велика вероятность, что он на всю жизнь останется инвалидом. Сдержанный оптимизм появился гораздо позже, но и тогда особой уверенности в голосе врача я не обнаружила. О своем диагнозе он уже знал и первым делом погнал меня из палаты, когда я там появилась. Будь я умнее, его бы послушала. Впрочем, не факт.

Ситуация хуже не придумаешь. Любимый обретается в одной из горячих точек, а мой злейший враг закрывает меня от пуль, да еще благородно заявляет, я ему ничего не должна и могу катиться на все четыре стороны. Не знаю, как бы он повел себя на моем месте, а я принялась таскаться к нему в больницу каждый день, при этом ненавидя себя, его и весь этот мир в придачу. Я приходила, садилась возле его постели, а он делал вид, что меня не замечает.

Мой папа, единственный из нас троих обладавший на тот момент здравым смыслом, пробовал донести до меня мысль: какой бы ни была моя благодарность за спасенную жизнь, это не повод приносить себя в жертву. Уж если я не люблю Забелина, значит, никакая благодарность не поможет, мы будем страдать на пару, и кончится это скверно. Как именно, папа не сказал, но я догадывалась.

Впрочем, папа и сам, должно быть, толком не знал, как поступить; в отличие от меня к Валерке он относился очень хорошо, так как о его «подвигах» я молчала. Но зять-инвалид, уход за которым ляжет на мои хрупкие плечи, не был предметом его мечтаний. Да и в моей любви к бывшему он очень сомневался, хотя она вполне могла возникнуть: благодарность за спасенную жизнь и все такое. Но отец слишком хорошо знал, как я отношусь к Владану.

Я малодушно решила, что прощусь с Валерой, как только его выпишут из больницы. Папа на выписку прийти не мог, была важная встреча в Москве. Я пришла одна и удостоилась насмешливого взгляда:

– Думаешь, я без тебя не справлюсь?

Я молча помогла собрать его вещи, потом пересесть в инвалидную коляску, которую он успел купить по Интернету. Управляться с ней было не так просто, еще труднее перебраться из нее в машину. Ни у Валеры, ни у меня навыков не было. И он, и я вспотели от усердия и еще минут пять не могли отдышаться. Стало мне ясно, один он не справится. По крайней мере, в ближайшее время. «Надо найти сиделку, – думала я по дороге к его дому и мысленно выругалась: – Почему не подумала об этом раньше?»

Лишь только мы оказались в доме, Валера сказал:

– Спасибо, милая, дальше я сам, – в голосе, как всегда, звучала издевка.

– Давай я тебе помогу устроиться, заварю чай, вещи разберу.

– Уж как-нибудь обойдусь без твоей заботы, – съязвил он.

– Сомневаюсь, – вздохнула я.

– Катись отсюда, – сказал он, и я подумала: «Вот и отлично, совесть моя чиста». Насчет совести я лукавила, оттого и ушла не сразу. Ответила:

– Дверь я захлопну, – и в самом деле хлопнула дверью, но осталась стоять в холле, чутко прислушиваясь.

Не прошло и десяти минут, как раздался грохот, а потом крик, который очень напугал. Я бросилась в ванную, откуда доносился шум, и увидела опрокинутую коляску и Забелина на полу. Он лежал без движения, лоб был в крови, при падении он ударился о мраморную раковину. Я попыталась его поднять, он открыл глаза, посмотрел мутно и сказал:

– Я же просил! Катись отсюда.

– Не дури, – попросила я. – Уйду, когда найду сиделку.

– Мне не нужна сиделка. Сам справлюсь.

– Хорошо, значит, я уйду, как только ты начнешь справляться и перестанешь разбивать свою башку.

Посадить его в кресло было той еще задачей, учитывая, что весил Валерка примерно в два раза больше, чем я. Но кое-как справились. Ночевать я осталась у него. А что еще было делать? Поначалу решила устроиться в соседней комнате в кресле, но побоялась, что не услышу, если ночью Валерка позовет. Комнаты в его дурацком доме были метров по сорок. В спальне я тоже выбрала кресло. Забелин, оценив мои попытки устроиться, хохотнув, заявил:

– Можешь ложиться на кровать. Во-первых, это гораздо удобнее, во-вторых, ширина позволяет быть друг от друга на почтительном расстоянии, а в-третьих и в главных, у меня не только ноги отказали, но и все, что между ними. Так что ты в абсолютной безопасности, даже если сама на меня взгромоздишься. Вот такая непруха.

Об этом врач мне тоже говорил, оттого Валеркины слова я приняла на веру, чего в других обстоятельствах никогда бы делать не стала. Я ему в принципе не верила, а теперь вдруг начала. Каково это – лишиться постельных радостей такому типу, как он. И тут же в который раз почувствовала себя виноватой, хотя не я в него стреляла и уж точно не просила гробить его здоровье во имя моего спасения.

Первые дни мы худо-бедно обживались, у меня не было ни времени, ни сил, чтобы подумать, какого хрена я все это делаю. Уход за Валеркой занимал все время, а вечером я падала в постель как подкошенная. Утром, за чашкой кофе он сказал:

– Мне надо на работу. Поможешь? Не хочу выглядеть беспомощным перед подчиненными.

Просьба произвела впечатление. Не сама просьба, а интонация, с которой он ее высказал. И я, не задумываясь, кивнула. О чем теперь очень жалею. Валерка, не без помощи отца, делал в бизнесе большие успехи. Впрочем, помощь потребовалась лишь на первом этапе. Отец с гордостью говорил, что Забелин бизнесмен от бога. С чутьем, деловой хваткой и способностью решать самые трудные задачи. Сейчас он входил в десятку самых крупных бизнесменов города, от отца отставал на три позиции. Подчиненные встретили его рукоплесканиями. Вряд ли они его особенно любили, хотя, как знать.

Придуриваться он умел мастерски. Довольно долго строил из себя влюбленного мужа, вполне мог и на работе изображать «отца родного». Правда, не ясно, зачем ему могло это понадобиться. Как бы то ни было, а встреча вышла впечатляющей.

Через полчаса Валерка собрал совещание и попросил меня на нем присутствовать. Смысла я в этом не видела, но возражать не стала. После того, как все разошлись, он стал приставать с расспросами, что я думаю о том или другом сотруднике.

– А на фига мне о них думать, – резонно удивилась я.

– Ты же детектив, людей должна чувствовать. Я тут затеял некоторые перемены, буду очень признателен, если ты кое к кому присмотришься.

Так и пошло. Мы были вместе двадцать четыре часа в сутки. На работе, дома. Спали в одной постели. Правда, с этим я довольно быстро покончила. Одну здоровенную кровать заменила на две небольшие, но вполне удобные. Валерка усмехнулся кривенько, но возражать не стал.

Я и не заметила, как довольно быстро втянулась в его дела. Он обсуждал их со всей серьезностью, охотно прислушиваясь к моему мнению, что было весьма удивительно. Всю нашу совместную жизнь он считал меня набитой дурой. С чего вдруг мнение изменил? Я внимательно к нему приглядывалась, подозревая очередную издевку, но он вел себя скорее дружески, и обвинить его в коварстве было не за что. Однако это не мешало мне чувствовать себя мухой, которая все больше и больше вязнет в варенье. Выбраться из этого всего хотелось очень, но сил решительно не хватало. Я будто ждала, что вот вернется Владан, вызволит меня из плена обстоятельств и все станет точно так, как прежде. Только с возвращением он не торопился.

Наверное, оттого я стала участвовать в делах компании если не с энтузиазмом, то, по крайней мере, с определенной готовностью. Оно и понятно: будни детективов были настолько яркими и насыщенными, что сидеть не только без Владана, да еще и без дела казалось решительно невозможным. Тем более стоило хоть на пару минут отвлечься от вопросов бизнеса или бытовых забот, в голову нескончаемым потоком врывались воспоминания. Такие разные, но все одинаково яркие, они надолго сдавливали грудь ноющей болью.

Надо отдать должное Валерке – сам о Владане он со мной не заговаривал, а я, по понятным причинам, не торопилась предаваться ностальгии в его компании.

Однако делать это в одиночестве мне никто не мешал. Именно поэтому я, как обычно проводив утром Валеру до работы, развернулась в дверях и бросила:

– Прогуляюсь немного.

– Давай, пройдись по магазинам, присмотри себе что-нибудь, я оплачу!

– Вот еще!

Не дожидаясь, когда охранник Олег Михайлович, или просто Михалыч – расторопный дядечка лет шестидесяти, закроет за Валеркой дверь, я направилась на противоположную сторону офисной парковки, к троллейбусной остановке. Общественным транспортом я пользоваться не собиралась, как, впрочем, и отправляться на шопинг, я действительно хотела просто пройтись. Погода стояла чудесная – хоть мороз так и не отступал, но солнце пригревало, да и в воздухе пахло весной.

Я пошла вдоль по улице к проспекту Мира мимо спешащих на работу и по делам прохожих, мимо открывающихся кофеен и магазинчиков. Просыпалась природа, пробуждался город, только я, будто медведица, пребывала в спячке.

На проспекте мне даже стало как-то не по себе от этой всеобъемлющей суеты. Захотелось спрятаться, укрыться в берлоге. Я свернула на первую же улицу направо, но и там мне быстро стало неуютно, и я перебежала дорогу на мигающий зеленый, чтобы быстрее оказаться в тихом переулке.

Тут меня встретил лай собаки, доносившийся откуда-то из-за забора, и мигающая вдалеке неоновая вывеска, изображавшая что-то, отдаленно напоминающее пирожок. К слову, если бы мне не было доподлинно известно, что это он и есть, можно было бы угадать в этих очертаниях и абрикос, и кофейное зерно, и даже морду лягушонка. Ларек этот стоял в этом тупиковом переулке много лет и давно бы загнулся в таком малопроходимом месте, если бы не отменная выпечка, которая круглосуточно тут продавалась. Несколько лет назад меня впервые привела сюда подруга Верка. Ее внезапная смерть, собственно, и заставила наши с Владаном пути пересечься. Только вот благодарить подругу за эту судьбоносную встречу или проклинать оставалось вопросом открытым. В самом деле, как бы я жила сейчас, не знай я Серба, где была бы, чем занималась? Кто был бы рядом со мной?

– Что брать будете? – Я не заметила, как размышления привели меня прямо к ларьку, я стояла напротив окошка и, должно быть, выглядела странно. По крайней мере, продавщица, дама в полном расцвете сил и волос – они были ярко-фиолетового цвета, смотрела на меня с подозрением. Хотя, уверена, ей довелось наблюдать тут и более удивительных персонажей.

– Доброе утро! Пирожок с яйцом и булочку с маком.

– Все?

– Да, – не сразу ответила я. Первым побуждением было взять пару пирожков и для Валерки, отнести в офис. Но моя забота о нем заканчивалась там, где начинались вещи, связанные с Владаном. Я ведь как-то раз показала ему это место. Мы ехали на встречу с потенциальным клиентом, я была жутко голодная, а времени позавтракать по-человечески уже не было.

– Сверни сюда! – резко сказала я, когда мы ехали по проспекту Мира. Владан резко втопил по тормозам, чтобы не проскочить поворот. Вскоре мы остановились у неоновой вывески, и Серб с подозрением посмотрел на меня.

– Ты уверена? – спросил он. Странно было это слышать от человека, жившего в Яме. Так называлась часть города, где находилась и квартира Владана, и офис его сыскного агентства, и, вероятно, его душа. Хотя для обывателя привлекательного в этом местечке было мало: грязь, разруха и шпана разного калибра. Более того, горожане всегда обходили этот район стороной, потому что прекрасно понимали, что могли лишиться не только кошелька, но и здоровья. Так что его недоумение можно было отнести к тому, что на тот момент он уже успел неплохо узнать мои вкусы и привычки.

– Вполне! – уверенно ответила я, а он покачал головой и вышел из машины. Через пару минут Владан вернулся, сквозь целлофановый пакетик, запотевший от жара выпечки, просвечивал добрый десяток одинаково румяных пирожков.

– С чем? – поинтересовалась я.

– С начинкой!

– А ты непритязателен! Впрочем, это мне давно понятно.

Из потока воспоминаний меня вырвал раздраженный голос продавщицы, она явно взывала ко мне не первый раз.

– Девушка! Пирожки! – Я взяла пакет и направилась прочь, а она обратилась к паре, которая ждала своей очереди:

– Обдолбанная, что ли? – Слова ее явно относились ко мне, но меня это мало волновало.

Я не спеша пошла в сторону сквера неподалеку. Там я устроилась на единственной скамейке, ожидаемо пустовавшей утром буднего дня. Пирожки не подвели – вкус их нисколько не изменился. Когда я встала, чтобы выбросить пакет и салфетки в рядом стоящую урну, телефон позвонил.

– Полина! – услышала я в трубке голос Забелина.

– Что-то случилось? – Почему-то я сразу заподозрила неладное, ведь, несмотря на совместный быт, Валера редко звонил мне без веской причины.

– Не телефонный разговор. Ты далеко?

– Минут через пятнадцать могу быть в офисе.

– Жду! – Он отключился, а я открыла приложение в телефоне с намерением вызвать такси, но решила, что доберусь пешком, и припустила в сторону проспекта Мира.

До офиса я действительно добралась в обозначенное время. Михалыч курил недалеко от входа, благодушно мне улыбаясь. Я шла по коридору первого этажа и гадала, зачем Валерке понадобилось меня видеть. Офисная жизнь вокруг текла своим чередом.

Шикарный кабинет Забелина находился на втором этаже: просторный, с большими окнами. От общего коридора его отделяла приемная, где обитала бойкая секретарша Маруся, а от первого этажа – добротная мраморная лестница. Забелин уже почти внес предоплату за установку лифта, но из-за того, что двухэтажный особняк начала прошлого века был городу дорог, затея эта пока успехом не увенчалась. Впрочем, Валера теперь много работал из дома, а в офисе занял одну из двух переговорных на первом этаже, куда сейчас спешила по коридору Маруся, уткнувшись в экран смартфона.

Мы поравнялись у стеклянных дверей и непременно столкнулись бы лбами, но я вовремя увернулась.

– Ой! – подняла наконец взгляд секретарша.

– Не занят? – спросила я, кивнув на матовое стекло.

– Нет, ждет! – Она сделала шаг вперед, и автоматические двери тихо раздвинулись.

Когда мы обе оказались в кабинете, Забелин молча кивнул на поднос, стоявший на столе, а затем на дверь. Маруся взяла грязную посуду и быстро вышла, прикрыв за собой дверь.

– С тобой все в порядке? – спросила я, оглядывая бывшего, но ничего не выдавало в нем ни боли, ни какого-то необычного дискомфорта.

– Полина, ты поднималась сегодня в мой кабинет?

– Что?

– Когда ты последний раз была наверху, в моем кабинете?

– Издеваешься?

– Вспомни!

– В прошлый понедельник, кажется, когда ты просил найти в столе твою старую визитницу. Ну да, точно, сразу после выходных это было, мы сначала дома ее искали!

– Кто-то вскрыл мой сейф. – Он нахмурился и посмотрел на меня выжидающе.

– Что Михалыч говорит? Вы смотрели камеры? – Я готова была тотчас выбежать из кабинета и направиться к посту охраны.

– Он не знает. – Ответ Валерки меня обескуражил.

– Но почему? Давай я его позову! – забеспокоилась я.

– Признаться, я надеялся, что это была ты!

– Я? Зачем мне вскрывать твой сейф? Забелин, ты рехнулся?

– Ну, может быть, решила сделать мне сюрприз, заказала новый сюда, в переговорную.

– Ты точно спятил! Откуда мне знать код от него?

– Как раз только мы с тобой и знаем эту дату. – Валеркин взгляд был пронзительным и холодным, все во мне сжалось.

Перед глазами возникла черная пелена, и я поспешила сесть. Я сразу поняла, о какой дате говорит бывший. Вряд ли это день нашей свадьбы или день развода. Это день нашего знакомства. Если быть точной – нашего неофициального знакомства. Только для одного участника событий он был радостным и долгожданным, а для другой – кошмаром наяву. Уже давно я старалась вычеркнуть все это из памяти, заставить себя забыть, и вот сейчас темнота вновь поглотила всю меня, парализовала, пригвоздила к бархатной обивке стула в переговорной. Прямо напротив меня, по другую сторону стола сидел он – мой похититель. Человек, с которым я пережила самые страшные дни своей жизни – в заточении, в мучениях, в страхе. Дату, когда моя жизнь разделилась на до и после, действительно не знал никто, ведь мне было стыдно, мерзко рассказать об этом кому бы то ни было. Как признаться в том, что в разгар нашей с Валеркой счастливой семейной жизни я узнала, что мой муж и есть тот самый негодяй, который вытоптал когда-то все внутри меня^[2].

На ватных ногах я поднялась и с трудом вышла из переговорной. Кажется, Забелин что-то говорил мне вслед и даже пытался остановить. Я пришла в себя только на пороге дома, когда потянулась к сумке, чтобы достать ключи.

– Черт! – вслух выругалась я, стоя у дверей. – Черт! – повторила я уже громче, с силой ударив кулаком по дубовой двери. Я живу в доме своего врага и спасителя одновременно. Я прихожу сюда как к себе домой. Я спятила. Да, должно быть, я схожу с ума – только так и могу объяснить себе то, что сейчас происходит в моей жизни. Я облокотилась спиной на холодную древесину и медленно сползла на корточки. Не знаю, сколько я просидела в таком положении, но в реальность меня вернула сработавшая за забором сигнализация соседской машины. Я поднялась на ноги, поняла, что успела изрядно замерзнуть, а еще услышала, как в сумке звонит телефон. Онемевшими пальцами я извлекла его оттуда, в этот момент мелодия стихла, а на экране отобразилось число восемнадцать. Столько раз за это время мне успел позвонить Забелин.

– Ты дура, Полина! – прошептала я, открывая дверь.

В холле было тепло и, как ни странно, спокойно. Я прошла в кухню, поставила чайник, а сама направилась в душ, чтобы согреться. Когда я вернулась, экран телефона на кухонном столе светился, звук я преду-смотрительно отключила. Он был таким жалким – этот немой черный аппарат. Таким же беспомощным, как Забелин. Я почувствовала смесь одурманивающего чувства власти над ним и острой жалости. Не знаю, какое из них было сильнее в тот момент, но я решительно направилась к двери, передумав пить чай.

Я сама приняла решение помогать ему, сама осталась в этом доме, разрешила посвятить себя в дела фирмы. Меня никто не держит, это мой дурацкий выбор. В данный момент Забелину явно нужна моя помощь. Черт возьми, он же даже не может подняться в свой собственный кабинет!

Я села за руль своей машины, которая стояла во дворе дома, и направилась в офис. Когда парковалась, заметила, что машины бывшего на стоянке нет. Еще лежа в больнице, Валерка заказал себе «Мерседес» с ручным управлением. Только один он ездил на нем исключительно редко, не только потому, что усесться, разобрать и загрузить коляску, а потом проделать обратные действия занимало много времени и сил, но и просто потому, что последнее время мы почти всюду передвигались вместе.

Тяжело вздохнув, я дернула дверь и вошла в офис. Первым делом поднялась на второй этаж, не спеша пошла в сторону кабинета Забелина, кругом шел своим чередом рабочий процесс, ничего необычного. А что я рассчитывала увидеть? Понятно, что Валерка не поспешит делиться новостью направо и налево, даже если всерьез и не думает, что сейф вскрыла я.

В приемной оказалось пусто, Маруся отсутствовала, компьютер на ее столе был выключен. Сидит с ноутбуком в комнате для совещаний или уехала с Забелиным, подумала я. Оно и к лучшему. Я выдернула линейку из органайзера на ее рабочем столе, поддела ею неплотно прикрытую дверь в кабинет бывшего – работа с Владаном научила меня, что действовать в таких ситуациях следует осторожно, – и вошла. Все выглядело так, как и было неделю назад. Я не спеша прошла к столу для переговоров, который примыкал к рабочему месту босса, оттуда к окну. Ровным счетом ничего необычного. Наконец, приблизилась к встроенному в стену шкафу, за одной из створок которого и находился сейф. Просунула в щель ту же линейку, дверца легко поддалась. Сейф на месте, никаких внешних повреждений или следов взлома. Похоже, злоумышленник действительно вскрыл его с помощью кода. Я проделала все те же манипуляции с линейкой и дверцей, убедилась, что сейф пуст, и вернулась в приемную. Вернула линейку секретарши на место и выглянула в окно, отсюда как раз хорошо был виден вход в офис. Солнце все так же ярко светило, заливая светом рабочее место Маруси: компьютер, телефон, чашку с серым котом, кажется, британцем. Мысли метались, в голове возникла тысяча вопросов к Забелину, но звонить ему я не спешила. Рано или поздно он появится. Время шло, но ни Валерки, ни Маруси не было видно.

Я устроилась на диване. Отчего-то задалась вопросом: скольких своих секретарш успел ознакомить с его поверхностью Валера? Помнится, предыдущая точно была бы рада испытать с ним мебель на прочность. Интересно, осчастливил ее бывший в итоге или все-таки нет? Марусе-то вряд ли свезло: до случившегося с ним несчастья она всего пару месяцев успела проработать в конторе, да и, честно говоря, вряд ли была в его вкусе. Она, конечно, хорошенькая: длинноногая, миловидная, с копной густых русых волос, которыми даже я втайне любовалась, но все же простовата для бывшего. Мои мысли прервал шум мотора – во дворе офиса кто-то парковался. Я выглянула в окно и убедилась – Маруся в тоненьком шерстяном пальто и на высоченных шпильках помогала загрузиться в коляску Забелину. Такую роскошь, как высокие каблуки, я себе давно уже позволить не могла – непросто управляться с колясочником зимой.

Я поспешила вниз, так что к двери переговорной мы подошли одновременно.

– Подготовь документы и отправь в бухгалтерию, – распорядился Забелин, заезжая в переговорную. Маруся кивнула и скрылась.

– Рассказывай, – потребовала я, когда двери за нами закрылись.

– Извини. Глупо получилось.

– Проехали. – Я налила стакан воды из кулера и села за стол напротив Валерки. – Что произошло?

– Ты ушла, у меня началась видеоконференция по текущему проекту. Уже минут через десять кто-то появился в коридоре: стекла матовые, но ясно, что кто-то мельтешит и ждет. В общем, как только я отключился, стук. Заходит Инна, вся белая, как мел.

– Инна? Уборщица? – удивилась я. На самом деле, зовут ее Инаятулла. Она приехала откуда-то из Средней Азии, кажется Узбекистана. Вообще-то ее возраст предполагал обращение по имени-отчеству. Однако, понимая, что «Инаятулла Фатхуллаевна» вряд ли кто-то в офисе выговорит, не вставив между делом пару бранных, она сама настаивала на Инне.

– Сам удивился. Днем она в основном коридоры намывает. В общем, говорит, убиралась в моем кабинете наверху и заметила, что сейф вскрыт.

– И сразу к тебе?

– Да!

– Вы сейчас в полиции были? Почему без Инны?

– Нет, мы на встречу ездили по проекту, нужно было срочно договориться об условиях, пока не передумали.

– Тогда поехали! – сказала я, поднимаясь.

– Стой. Не торопись.

– Что было в сейфе? – Кажется, я начала догадываться, вряд ли там хранилось что-то такое, о чем бывший спешил бы рассказать ментам.

– Папка там была.

– А в ней? – поторопила я Валеру.

– Деньги.

– Много?

– Нет, ерунда, где-то полмиллиона. Полина, ты же понимаешь, что я полгода в свой кабинет не заглядывал. Все это время пытался вспомнить, ничего ли не забыл. С суммой могу напутать, но думаю, прав: в папке лежали пятьсот тысяч рублей наличными и кое-какие бумаги.

– Какие?

– Дорогая, я не дурак, чтобы хранить в офисе что-то важное или опасное. Для таких случаев я всегда использовал домашний сейф при первой же возможности, и до происшествия тоже. – Валера упорно избегал таких слов, как «трагедия» или «ранение».

– И все же?

– Они касаются проекта торгового центра на объездной, того, что будет у съезда на Москву. Этот тендер мы выиграли еще прошлой осенью. Да и сами по себе они мало что значат – ими одними мне никак не навредить.

– А если присоединить к ним еще какую-то информацию?

– Дорогая, а ты включила сыщика, – с сарказмом заметил бывший.

– Могу выключить, и пригласим следователя.

– Не стоит, мне даже приятно твое желание помочь бывшему супругу в трудную минуту.

– Так она трудная?

– Ты задала правильный вопрос. В целом, если обладать еще кое-какой информацией, то украденные бумаги могут подпортить репутацию фирмы. В лучшем случае.

– А в худшем?

– Я оптимист, – ухмыльнулся Валерка.

– Надо выяснить, кто и когда последний раз видел сейф закрытым. Потом идти к Михалычу, смотреть записи камер. В кабинете есть камеры?

– Обижаешь! Две, обе исправно работают, насколько мне известно. По крайней мере, я не давал распоряжений их отключать, несмотря на то что сам там не был с прошлого года.

– Так, судя по тому, что там лежала папка с документами и деньгами еще с осени, ты никому с тех пор не поручал что-то туда положить или забрать.

– Соображаешь, – усмехнулся Забелин и продолжил: – Все ценное, а особенно бумаги, отвожу домой, надежнее. Я бы и ту папку не оставил, но так руки и не дошли попросить тебя или Марусю. А теперь она кому-то понадобилась.

– Почему теперь? Может быть, ее там уже несколько месяцев нет.

– Вряд ли. Если под меня уже начали копать, где-то да всплыло бы.

– Так чего мы гадаем? – спросила я. – Инна еще в офисе?

– Марусь, – произнес Валера по громкой связи. – Отправь Инну в переговорную, Полина тут жутко наследила!