Пролог
Девушка в зеркале была ей не знакома. Слишком худое лицо, слишком острые скулы, на которых красные лихорадочные пятна смотрелись, как дешевые румяна. Волосы разметались, от тщательно уложенной прически не осталось и следа.
Посмотрела на запястье – там вместо браслета красовались резинки, которыми перевязывают пачки денег. Стянуть волосы? Да ладно, и так сойдет.
Она снова уставилась на незнакомку. Девушка в зеркале была одета в подвенечный наряд, тот самый, который они выбирали вместе.
Он отмахивался и шутил, что ему все равно, лишь бы ткань хорошо поддавалась. Его больше интересует брачная ночь, чем свадебный день, и платье нужно только для того, чтобы его потом можно было эффектно разорвать.
Но когда она вышла из примерочной, умолк, а потом поднялся и потянул ее назад, задергивая ширму, и в тот день демонстрационный зал от разгрома спасло лишь то, что салон принадлежал его старой знакомой. Точнее, он дал денег своей бывшей любовнице, это уже потом поведали ей злопыхатели.
Она выбрала другой наряд, а сегодня утром доставили коробку, и когда она достала из коробки ТО САМОЕ платье, с ней случилась истерика. Пришлось надеть, платье и правда подходило ей изумительно.
Цвета слоновой кости, оно прекрасно сочеталось с загорелой кожей. Верх из нежнейшего кружева, впереди закрытое, а на спине вырез от плеч кружевными изгибами сужался к талии. Юбка из легкого шелка струилась по ногам, расширяясь к низу. Невеста. Она качнулась вперед и уставилась на свое отражение. Не невеста. Всего лишь свадебный генерал на этой долбаной свадьбе.
Глаза смотрели отрешенно, но в самой глубине полыхал опасный огонь. Ничего, его никто не видит, кроме нее, никто не станет всматриваться в ее глаза. Она не пригласила ни родных, ни друзей, на этой свадьбе нет никого, кто был бы ей дорог, включая жениха и его шафера. Не жениха. Уже мужа. Она зажала рот руками, чтобы не расхохотаться.
Вышла из дамской комнаты и проскользнула в зал. Вокруг сновали чужие, незнакомые люди, и никому не было до нее дела. Оборачивались, правда, все же маскарадный костюм невесты привлекал внимание.
Ну и пусть смотрят. Подошла к столику с напитками, к ней тут же подскочил официант.
– Что бы вы хотели?
Посмотрела на него – молодой мальчишка, улыбчивый…
«У тебя все в жизни будет по-другому, парень, и свадьба у тебя будет другая».
– Пить хочу, прикрой меня, – развернула его спиной к себе и закрылась от гостей, как щитом.
Взяла высокий стакан для воды, налила полный водки. Почувствовала чей-то взгляд – от другого столика на нее круглыми, как блюдца, глазами смотрел еще один официант. Подмигнула ему и залпом выпила. Горло обожгло, а затем обожгло внутренности.
«Как там, между первой и второй…»
Налила еще один стакан, но второй шел уже с трудом. Она пила, захлебываясь. Официант повернулся и уставился на нее с ужасом.
– Говорю же, пить хочу. Тебе что, не твоя свадьба, отвернись, – она уже хрипела, как заправский кабацкий лабух.
Внутри все взбунтовалось, и она глубоко задышала. Нет, не сейчас. По крайней мере, не здесь. Если ее и вывернет, то желательно, чтобы это увидело как можно больше гостей. В идеале, когда очередной идиот закричит: «Горько!»
Мир вокруг закачался, она тоже качнулась на носочках. Молодой официант участливо поддержал за локоть.
Почему на нее все смотрят с таким сочувствием? У нее же сегодня праздник, свадьба, а это всегда весело. Пожалуй, стоило ограничиться одним стаканом. Ну ничего, главное теперь найти в себе силы опустить занавес. Как там в Голливуде говорят, The End?..
Она медленно двинулась вдоль стены из зала. Здесь двенадцатый этаж, где-то должен быть балкон. Но возле балкона стояли хмурые бойцы из охраны, значит, там они оба, ее жених с шафером. Вышли покурить. Или уже муж? Да все равно.
Выше тоже есть балкон. Она стала подниматься по лестнице, но каждый шаг давался с трудом. Ноги как ватные, подламывались, отказываясь ее держать. Внезапно лестница медленно поднялась и оказалась перед ее лицом. Вот бы прилечь прямо сейчас на эту дивную лестницу, уснуть, а потом проснуться в своей старой, такой счастливой и уютной жизни.
Выпрямилась и уцепилась за перила, но когда дошла до двери на балкон, обнаружила, что та закрыта. Может, если снять туфлю, получится каблуком разбить стекло?
Все в порядке, она просто не увидела задвижку. Дверь на балкон открылась, и она сделала шаг. Потом еще один. А потом ее со спины крепко обхватили чьи-то руки.
– Куда ты? Что ты делаешь?
Ненавистный голос мгновенно привел в чувство. Она попыталась вырваться, но руки держали крепко, как в тисках.
Она извивалась, царапалась, лягалась и даже умудрилась извернуться и дать ему в пах коленом, но, конечно, промахнулась. А он держал ее крепко и лишь сильнее прижимал к себе.
Когда она совсем выбилась из сил, то устало обмякла в его руках, продолжая чуть слышно просить:
– Отпусти меня, пожалуйста, отпусти.
А он не отпускал, сжимал сильнее и шептал в волосы, в лицо, в шею:
– Нет. Не проси.
Откуда-то на губах появилась влага, и на щеках, и на шее тоже. Это не ее слезы, она не плачет, ей просто нечем. Разве можно плакать, когда внутри одна лишь растрескавшаяся изсушенная земля?
Облизнула губы – соленые. Но ее глаза сухие, горячие и сухие. Неудивительно, ведь она вся горит изнутри. Собрала последние силы и выдохнула:
– Ненавижу. Я вас обоих ненавижу.
А он все шептал в волосы:
– Правильно. Умница.
Послышались шаги. Он чуть ослабил хватку, и она едва не выскользнула из его рук. Перехватил и сдавил сильнее.
– Сережа, придержи ее. Она влила в себя два стакана водки, ей не нужно возвращаться к гостям.
– Так отнеси ее в машину.
– Я не могу. У нее есть муж.
Ее осторожно обняли другие руки, и она прильнула к другой груди, прижавшись щекой к шершавой ткани костюма.
– Зачем, зачем вы с ней это делаете? – в негромком голосе звучала неприкрытая горечь, и она благодарно обвила руками крепкую шею. Сережи Воронова, своего друга.
– Это тебя не касается.
– Я не знал, что ты такая мразь, – Сергей сказал, как сплюнул.
– Теперь будешь знать, – и добавил уже тише, – я в разы хуже, Сережа. Пойду, позову ее мужа.
И ушел. Снизу донеслись смех и крики: «Невесту украли!» А потом еще один змеиный женский голос: «Тимур, Максим, у вас что, правда из-под носа невесту увели?»
Она обхватила голову руками и стала сползать на пол. Сергей поднял ее и уложил себе на плечо.
– Держись, Динка, держись. Ты же боец, ты сможешь, – он гладил ее по голове, как маленькую девочку.
Снова шаги. Ее подхватили на руки и прижали к широкой мощной груди. Знакомый запах, но сейчас ее от него мутило.
– Осторожно, – Сергей бережно поднял ее безжизненно свесившуюся руку и положил на прокачанное плечо, – она напилась, ей бы желудок промыть.
– Она моя жена, Сережа, я сам разберусь, что мне делать.
– Вы просто два ублюдка, – Воронов все же сплюнул и ушел вниз.
– Ворон прав, вы два ублюдка, – язык ворочался с трудом, но она хотела разозлить его, сделать ему больно, как было больно ей вчера, и как будет больно завтра. Это сейчас ей хорошо.
– Девочка моя, зачем ты так? – он нес ее мимо гостей, мимо персонала. Охрана подтянулась и направилась за ними следом.
– Я вас обоих ненавижу, – прошептала она мужу из последних сил.
– Мне все равно. Я все равно тебя люблю.
Мир растерял последние краски, слился в черно-белый калейдоскоп, а потом исчез, будто растворился во мраке.
Глава 1
Весной даже не пахло. То есть и по календарю, и по погоде она уже давно наступила, а вот в воздухе не пахло, и все тут. Динка подумала и решила не перепрыгивать, а осторожно обойти разлившуюся поперек тротуара лужу.
Ей до смерти надоела громоздкая зимняя одежда, делающая ее неповоротливой и неуклюжей, поэтому сегодня она надела расклешенное пальто бутылочного цвета, в котором себе страшно нравилась, и новенькие коричневые ботинки на шнуровке.
Динка была уверена, что любое, мало-мальски значимое дело нужно начинать так, словно это главная и первоочередная жизненная задача. Тогда все причинно-следственные цепочки, запущенные в бесконечность, построятся ровненько и без лишних вывертов. А тут первый рабочий день!
Ну как день. Вообще-то ночь. Но первая рабочая ночь звучало уж слишком двусмысленно, поэтому между собой стажеры-крупье называли это «выходом в смену».
Если бы полгода назад ей кто-то сказал, что она будет работать в казино, Динка, наверное, плюнула бы ему в лицо. Да нет, точно плюнула бы и гордо удалилась, гневно передернув плечами.
Всем известно, что казино – излюбленное место всяких разных вселенских злодеев, замышляющих свои самые кровавые преступления. Там собираются исключительно отрицательные персонажи, а девицы все сплошь полуголые и вульгарные. По крайней мере, в американских детективах все описывалось именно так, а книги врать не будут.
Но жизнь вокруг менялась так стремительно, что Динке пришлось в полной мере прочувствовать на себе термин, запомнившийся из курса «Правоведение» – обстоятельства непреодолимой силы.
Мамина зарплата и Динкина стипендия, которых еще недавно вполне хватало на сносную жизнь, внезапно съежились до неимоверно малых размеров, и у Динки больше не возникало вопросов, почему в дореволюционных романах студенты представлялись вечными голодранцами.
Конечно, они с мамой не были нищими, но денег катастрофически не хватало. Мама хваталась за любую подработку, и перед Динкой остро встала необходимость поиска хоть какого-то заработка.
Она пыталась перевестись на заочное обучение, но неожиданно в этой связи возникли загадочные необъяснимые преграды, появились новые условия. Теперь перевестись было нельзя, следовало сначала забрать документы из университета, а затем заново подать на поступление и так далее.
Динка преодолела конкурс в девять человек на место, и хоть твердо решила после школьной медали больше не заморачиваться с оценками, сказав себе, что работодателю важен не цвет диплома, а знания, но как-то само собой получилось, что вот уже пятую сессию зачетную книжку украшали сплошные «отлично», и терять эти два с половиной года никак не хотелось.
Знающие люди подсказали, что на самом деле перевод решается просто: тысяча долларов, всего-то тысяча, и ты на заочном. Легко сказать.
Если бы у Динки была тысяча долларов, ей бы вообще не нужна была ни работа, ни заочное обучение. У них с мамой не было ни тысячи, ни сотни, да и доллары до сей поры Динке вживую видеть не доводилось.
Нет, где-то они, безусловно, существовали, в какой-то другой реальности, как и люди, у которых эти доллары водились. Но та реальность соприкасалась с Динкиным миром лишь красивыми витринами, появившимися в городе в последнее время, и дорогими иномарками, несущимися мимо с такой скоростью, что рассмотреть их толком не получалось.
В такие магазины Динка не ходила и поначалу даже заходить не собиралась. Лишь однажды не удержалась и заглянула в магазин косметики и дорогих парфюмов, где как раз красовались ценники в долларах.
С тех пор она заглядывала сюда время от времени, чтобы полюбоваться на флаконы умопомрачительной красоты. Ей даже безумно нравился один, в форме лилии, но ценник в двадцать пять долларов надежно разделял Динку и парфюм. А вы говорите, тысяча…
За три пропуска без уважительной причины из университета отчисляли без лишних разговоров. Динка попробовала подработать курьером в небольшой фирме. Ей честно оплатили оба отработанных месяца, а один знакомый – прям добрый волшебник! – раздобыл справку с печатью и подписью главврача студенческой поликлиники. И это обошлось в сравнительно небольшие деньги. А потом Динку вызвал к себе декан.
– Ареева, вам следует либо оформить академический отпуск, либо мне придется отчислить вас по состоянию здоровья, – декан, конечно же, не был дураком и прекрасно понимал истинную природу справки. Он спокойно смотрел на Динку, пока та переливалась всеми возможными оттенками красного. – Вы не можете учиться в нашем университете с таким диагнозом.
– Я займусь своим здоровьем, честное слово, – только и смогла она выдавить, жалея, что нельзя взять и провалиться под самый фундамент здания. А то и глубже, в какой-нибудь канализационный коллектор. – Извините, Марк Александрович, можно я пойду?
Декан кивнул, и Динка опрометью выскочила из кабинета. Щеки горели, как факелы, стыдобище какое, Господи… А потом выяснила задним числом, что за диагноз ей нарисовал горе-волшебник из поликлиники. Нормальными человеческими словами это означало длительное нервное заболевание с возможными эпилептическими припадками.
– А что ты хотела, – невозмутимо заявил «волшебник», – два месяца пропусков, тут простым воспалением легких не отделаешься.
Мечта работать параллельно учебе уже грустно махала издали белым платочком, постепенно перерастающим в белое знамя капитуляции, но тут вмешался случай в знакомом с детства образе. Образе Наташки.
Была зима, они с подругой добрых два часа слонялись по городу. Холодало, небо грозилось сбросить на город весь день любовно собираемые серые снежные тучи, и Наташка предложила заскочить в пиццерию на чашку кофе. Динка уже потратила выделенный на сегодня лимит, поэтому пришлось пить кофе за счет великодушной подруги.
Они уселись за крайний столик у окна, как вдруг Наташка толкнула ее в бок и жарко зашептала на ухо:
– Смотри, смотри, это же Витька Карпенко.
За соседним столиком и правда обнаружился их одноклассник Витька, троечник и бездельник, хотя в целом парень добрый и безвредный. Они два года вместе сидели за одной партой, Динка по доброте сердечной решала за него задачи, отчего Витька взирал на нее с трепетом и благоговением.
Сейчас одноклассник был с девушкой, выглядел вполне пристойно и даже несколько элегантно, насколько это вообще было применимо к Витьке. А Наталья продолжала жарко шептать:
– Он работает менеджером в казино, а сначала был просто крупье, видишь, и одет хорошо, и деньги есть. Его мама моей рассказывала, может и тебе в казино попробовать?
Теперь Динка внимательно присматривалась к Карпенко, ее так и подмывало заглянуть под стол – а вдруг там одноклассник прячет хвост с парой копыт? Но ни хвост, ни копыта, а тем более, рога у Виктора от работы в казино не выросли, парень выглядел уверенным и довольным собой. И на криминальную мрачную личность тоже не тянул. Может, и правда попробовать?
Наташка громко и выразительно чихнула, Витька обернулся и увидел обеих девчонок:
– Ой, привет, – он обрадованно кивнул и призывно махнул рукой, – давайте к нам.
Человеческая благодарность всегда приятна, в конце концов, не зря Диана Ареева два года сражалась с Витькиной дремучестью. Они перебрались за столик к однокласснику.
Тот был щедр и многословен, познакомил с девушкой, – особой недалекой и глуповатой, ну, тут на вкус и цвет, – угощал шампанским и мороженым и, казалось, он и правда рад встрече. Однако Динку не покидало ощущение, что бывший сосед по парте нарочно бравирует, рисуясь перед бывшими одноклассницами.
Хотя ей-то какое дело, бесспорным было одно – деньги у Вити Карпенко водились, и это единственное, что сейчас интересовало Динку.
– Вить, а можно к вам в казино устроиться? – собралась она с духом. – Ты можешь помочь?
– К нам нет, ты же без опыта, у нас смены укомлектованы, а вот я знаю скоро новое казино открывается, они набор на курсы крупье объявляли, можешь туда попробовать, – Витька развалился на стуле и выглядел абсолютно счастливым человеком. – А зачем тебе?
– Работа нужна, – не стала вдаваться в подробности Дина и добавила: – Очень нужна.
– Лучше найди себе кого-то, – он мазнул глазами по ее лицу, фигуре, девушка рядом понимающе хихикнула, и Динка едва сдержалась, чтобы по старинке не стукнуть Витьку учебником по голове. Хотя откуда в пиццерии учебники? – Больше заработаешь!
– Витя, мне нужна просто работа, – повторила она с нажимом.
– Ладно, – Витька подобрался и сел ровнее, – дай свой телефон, я тебе перезвоню, как что-то узнаю.
Он еще раз окинул ее взглядом и немного недовольно добавил:
– А вообще тебе с твоей внешностью в казино лучше не соваться.
Настроение было испорчено окончательно. Почему-то все знакомые мужчины считали своим долгом указать, как ей следует распорядиться своей внешностью. Кто бы знал, сколько проблем ей эта самая внешность доставляет. Кукольная.
Длинные волосы, которые мама так просила не срезать, были не как у всех нормальных людей – блестящими и струящимися – а кудрявились и пружинили, и не одна заколка пала с ними в неравной борьбе. Приходилось заплетать их в косы, а с косами Динка была похожа на школьницу-переростка и казалась себе просто дурочкой.
Так получилось, что на родном экономфаке у Динки с дружбой не заладилось, и вся ее компания училась в соседнем здании, на прикладной математике. Хорошие парни с отличным чувством юмора, девчонок было еще две кроме Динки. И все мальчишки поголовно в Динку влюбленные, они-то как раз знали ее, как облупленную.
Но Динка со всеми дружила и никого не выделяла. С ними хорошо было обсудить очередную прочитанную книгу Стругацких, громко ругаясь «Массаракш!» Порассуждать о первичности бытия и сознания, позажигать на концерте заезжей рок-звезды и поорать: «Мама – анархия, папа – стакан портвейна», – на ночной набережной. А влюбиться Динка ни в кого из них не могла. Не любилось и все тут.
Ее внешность не раз играла с ней злую шутку. Знакомящиеся парни воспринимали Динку как глазастую бестолковую куклу, а потом очень удивлялись и обижались, когда оказывалось, что она вовсе не так глупа и бестолкова, и тут же вменяли ей это в вину.
Как, например, кривился потрясающий блондин Ярослав после ее невинного «Не вижу, почему бы двум благородным донам не прогуляться по набережной». И как ее, казалось, настоящая, а по итогу растаявшая, словно снежок на солнце, недавняя любовь.
Динка старалась не замечать, как недовольно хмурится Влад, когда она принималась шутить в компании. Как морщил лоб, когда Динка заводила спор и одерживала верх. При этом она всячески оправдывала парня и каждый раз обещала себе придержать язык в его присутствии. А на последней вечеринке в студенческой общаге увлеклась.
Они играли в «Данетку». Заданные исходники: стол, за столом четыре трупа, на столе игральные карты, пустой револьвер и одна отстреленная гильза. Нужно было отгадать, что произошло в комнате, задавая лишь вопросы, требующие ответа «да» или «нет».
Динка тут же включилась в игру, поначалу в голове всплывали неясные смутные образы. Но как только Генка выяснил, что в комнате не было окон, перед ней вдруг явно предстала четкая картина, и она радостно выкрикнула:
– Смерть! Они разыграли смерть!
Динка оказалась права. Ответом была затонувшая подводная лодка, на которой четверо выживших членов экипажа разыграли в карты единственный оставшийся патрон.
Все дружно поздравляли Динку, она отгадала еще две «данетки», а затем с грустью прочла в глазах Влада прощальную эпитафию по их безвременно скончавшейся любви. Хорошо, что к тому моменту, как Динка заняла первое место на городской олимпиаде по математике, они уже не числились парой, а то Влад бы ее и вовсе возненавидел.
Виктор не обманул, позвонил на следующий же день и продиктовал адрес, по которому следовало явиться ровно в восемнадцать ноль-ноль.
Адрес можно было и не называть, новое казино «Рояль» находилось на центральном проспекте, туда Динка и направилась после долгой и продолжительной борьбы с собой. Маме ничего говорить не стала, наплела что-то про учебники у одногруппницы, которая живет на другом конце города.
«В конце концов, рабство давно отменено, принуждать никто никого не станет, я всегда могу уйти, если мне что-то не понравится», – твердила про себя Дина, толкая массивную дверь.
В холле было темно и тихо, охранник поднялся было навстречу, но тут из-за поворота вынырнул молодой человек в костюме без галстука и остановился, заметив девушку.
– Ты куда? – спросил он не очень приветливо.
Дина подошла ближе и получше рассмотрела собеседника. Полноват, с крупным щекастым лицом, но не скажешь, что неприятным. Просто ей такие лица не нравились.
– Здравствуйте, – Дина очень старалась быть примерной и вежливой, – я пришла по объявлению. На курсы. Крупье, – добавила поспешно, хотя, глядя на парня в костюме, сомнительно, что он бы потянул какие-то другие курсы.
«Костюм» окинул ее оценивающим взглядом и неожиданно спросил:
– Сколько будет двадцать шесть на тринадцать?
– Триста тридцать восемь, – Динка хоть и опешила сначала, но все же дружба с математикой не подвела.
– А пятнадцать на восемнадцать?
– М-м… Двести семьдесят.
– Иди туда, – он махнул рукой в сторону коридора, но Дина и сама уже увидела вход в игровой зал, откуда лился приглушенный свет. – Тебя как зовут, кстати?
– Дина. Ареева. А вас?
– Алексей.
– А отчество?
У парня чуть глаза из орбит не вылезли.
– Может тебе еще паспорт свой подарить? Незачем тебе мое отчество.
Динка пожала плечами. Незачем, так незачем. И направилась в зал.
– Стой, как тебя там, Ареева. Разденься!
Динку как кипятком ошпарило, она даже подпрыгнула и, широко распахнув глаза, уставилась на Алексея.
– Пальто в гардероб сдай, чукча, – Алексей разве что пальцем по лбу не постучал. – Ты не знаешь, что такое гардероб?
– Знаю! – Динка облегченно выдохнула и начала стягивать пальто.
Зал был погружен в приятный полумрак. Мерно цокали пластиковые фишки, все четыре игральных стола были плотно облеплены стажерами.
Динка присмотрелась – самые обычные мальчишки и девчонки. Стажеры обеими руками одновременно собирали фишки, расставляли их ровными столбиками, раскладывали на меньшие столбики, рассыпали и дальше собирали по новой. Вроде ничего сложного. Все одеты, никаких танцующих полуголых девиц и предвестников кровавых злодеяний.
Она пристроилась возле невысокой русоволосой девушки с прямыми – вот повезло же человеку! – волосами до плеч.
– Привет, – сказала тихонько и, чуть понаблюдав, как ловко та орудует пальцами, складывая плоские фишки в столбик, и себе подгребла кучку фишек.
– Приветик! – шепнула девушка. – А ты откуда взялась? Отбор уже закончился.
Девушку звали Юля. Она и поведала Динке, что для претендентов был устроен целый экзамен, где Алексей – их будущий пит-босс – очень придирчиво отбирал стажеров. В подавляющем большинстве студентов городских вузов.
– Я тоже сдавала экзамен, – вспомнила Динка математику в холле казино, – только что.
Юля показала Динке, как правильно чиповать – собирать фишки, то есть чипы, в столбик из двадцати штук – стек, а затем, срезая указательным пальцем, делить его на четыре меньших стека по пять чипов.
Вернувшийся в зал пит-босс Алексей напомнил, что первый экзамен через неделю, нужно будет на время собрать три стека по двадцать чипов.
Конечно, Динка экзамен сдала. И все остальные экзамены тоже.
Алексей – своим он разрешал называть себя Леша, – безжалостно муштровал стажеров. Сначала рулетка, потом блэкджек, потом покер, затем снова рулетка.
Маме Динка сразу же все рассказала. Мама расплакалась, но Динка так убедительно расписывала ей, каких прекрасных, удивительных и благородных людей встретила она в «Рояле», что порой ей самой казалось, что это не игорное заведение, а как минимум «Красный крест». Или кафедральный собор.
Своими для Алексея Динка с Юлей стали неожиданно. Однажды, наблюдая, как Динка раскидывает карты на блэкджеке, Алексей переглянулся со своим помощником Стасом и негромко сказал:
– Ареева и Смирнова, мы уходим первыми, спускайтесь в гардероб, возьмите одежду, мы будем вас ждать в машине.
Динка замерла. Вот и все, отыграли девчонки свою партию. Пит-босс с помощником периодически отъезжали на время занятий с двумя девицами пту-шной внешности и к концу занятий возвращались.
Девицы выглядели еще более помятыми, а Алексей со Стасом довольными и удовлетворенными. На секунду Динке стало жаль впустую потраченных двух месяцев обучения, ну да ладно, значит, не судьба.
– Спасибо за игру, – ладонь скользнула об ладонь, это уже вошло в привычку. Динка вышла из-за игрового стола, потянув за собой такую же опешившую Юлю. – Мы пошли домой.
И они обе направились к выходу.
– Ареева, стой, – гаркнул пит-босс и прошипел: – Какой домой?
– Мы не поедем с вами, Леша, – твердо сказала Динка, – значит домой. Алексей окинул обоих девушек хмурым взглядом и качнул головой в сторону стола.
– Не хотите, не надо, – и, не удержавшись, буркнул: – Да кому ты сдалась, Ареева, иди лучше работай.
И снова в расход пошли пту-шницы. Наверняка Лешка пообещал им экзамен автоматом. Дуры две. Окончательный экзамен принимал сам владелец заведения в компании таких колоритных персонажей, которые могли бы послужить достойным украшением самых леденящих душу криминальных хроник.
Зато с тех пор между Динкой и Алексеем установилось подобие почти дружеских отношений. Он раньше всех начал выпускать пару Ареева-Смирнова на стажировку в смену, а потом практически сразу утвердил обеих в основном составе.
За эти стажировки Динка была искренне благодарна Леше, поскольку стажерам платили и за выход, и премиальные, пусть не такие большие, как основному составу, куда входили уже опытные крупье. И откуда они взялись, эти опытные крупье, если их казино всего-то третье в городе?
Конечно, спать после хотелось жутко. Смена заканчивалась в пять утра. На окраину, где жили Динка с мамой, единственный автобус начинал ходить ближе к семи, поэтому Дина с разрешения пит-босса досыпала в стафф-руме. Народ потихоньку рассасывался, она укладывалась на удобном широком диване и даже умудрялась выспаться за те пару часов, что оставались до лекций.
Теперь она в смене, уже постоянно. Спасибо тем двум англичанам, которые до утра развлекали Динку рассказами о своем бизнесе недвижимости в Лондоне, а та, мило поддерживая беседу, вытянула у них на покере все деньги. Бедным англичанам даже не было чем расплатиться за бар.
Добрый Леша простил иностранцам долги по бару и оплатил такси. Все за счет заведения. А еле держащиеся на ногах Юлька с Динкой получили щедрые премиальные и были тут же зачислены в смену.
И вот сегодня официальное открытие. Смены полностью укомплектованы, у Динки имеется личная, сшитая по ее меркам форма – белая блузка и черные атласные шорты с отворотами. И когда она то обходя, то перескакивая через лужи, несла в руках отутюженную блузку, ей казалось, что она идет не в казино, а в школу на новогодний утренник.