Холивар

Холивар

1 глава. Как все закончилось

6 марта 2022 года.

Теперь мое утро начинается не с кофе, а с просмотра новостей в Яндексе и Инстаграме, а заканчивается – ватсаповской полемикой и вольной интерпретацией перечитанного почти со всем списком моих контактов в телефоне.

Итак, что сегодня? Master card и Visa свернули свою лавочку в России, Зеленский получил поддержку от Маска, и мне почему-то сразу представилась такая картина: еще в бытность свою комиком камрад Зеленский мечтал, наверное, встретить Путина, Маска и кого-нибудь из американских президентов в неформальной, так сказать, обстановке, но желания всегда имеют свойство сбываться с поправкой на чувство юмора вселенной. Вот и его мечты исполнились, только как-то уж слишком генно-модифицировано.

Что теперь будет? Чем все это закончится? Вопросы эти, конечно, были открытыми и насущными, но в большей степени я беспокоилась сейчас о том, как мне, конкретно взятому человеку, жить дальше.

Дело в том, что три дня назад, на фоне всех этих событий, мою должность и должность креативного директора в нашем рекламном агентстве решили сократить. Со следующей недели я буду безработной, незамужней, тридцатидвухлетней барышней, проживающей в ипотечной квартире, взнос за которою платить уже сейчас нечем.

Расчет при увольнении будет мизерным (если будет вообще), потому что отпуск в этом году я уже успешно отгуляла. Замдира, правда, заикнулась об увольнении по соглашению сторон, но думаю, одну из сторон, указанные там договоренности явно радовать не будут. Мама сейчас помочь ничем не сможет, а семнадцатого числа, даже если весь мир вывернется наизнанку, нужно платить за ипотеку.

Но тут еще такой момент: завтра утром нас всех, невольно уходящих по собственному желанию, собирают на какой-то таинственный брифинг. И все бы ничего, если бы не наша секретарша Анечка, которая, как и все секретарши, слышит гораздо больше, чем полагается ее перегидридной головке, и, пренебрегая техниками шпионажа, не умеет долго хранить информацию, полученную от вышестоящего руководства, в своих облачных белокурых серверах.

Короче, именно Анечка, в пятницу вылетев из переговорной, как стрела подвыпившего Купидона, понеслась по всем кабинетам, начав, конечно, с нашего, с одним-единственным призывом: «Ни в коем случае не соглашайтесь на их предложение! Это самоубийство!»

Доказательствами ее заявление, конечно, подкреплено не было, но смуту в наши и без того обеспокоенные ряды почти уволенных она внесла нехилую.

И вот сегодня, проведя воскресенье в каком-то забытье, то и дело залипая в новостях и сторис Инстаграма, размышляя о судьбе России, Запада и своей собственной, я, наконец, попыталась абстрагироваться от всего увиденного и заснуть пораньше, чтобы завтра предстать на брифинге, на который не стоит идти в полном здравии. Но сон не случался.

«Господи, но почему сейчас? Почему не через год или месяц?»

Перспектива стать безработной в мире, где, словно карточные домики, рассыпаются платежные системы (как, кстати, теперь расплачиваться? У меня все карты привязаны к Apple Pay, а где их пластиковые близнецы, я уже и не помню), где привычный уклад жизни летит ко всем чертям, обрастая санкциями, как мхом на деревьях с северной стороны, такая перспектива не то что пугала, обездвиживала. И только одно оставалось неизменно – семнадцатое число каждого месяца, день оплаты ипотеки.

Я прекрасно помнила текст договора с банком, в котором доходчиво было написано: «…за каждый день просрочки начисляется…» и понимала, что счетчик сейчас заработает по полной, поскольку мне действительно негде будет взять денег.

«Сорок три тысячи семьсот рублей. Блин, это и мало, и много. Когда-то я могла туфли себе купить на эту сумму, а сейчас… Занять, конечно, можно, но буквально со следующей недели я безработная. Чем отдавать? Никаких сбережений у меня, конечно же, не было. Кто их делает? Ведь разве можно предугадать сокращение в нашей стабильной и размеренной жизни?»

Мысли бились и разбивались друг об друга. Я прикидывала, пересчитывала и в таком математическо-депрессивном состоянии, наконец, уснула.

Утро. Утром всегда все заново. Даже если с вечера решился сменить веру, пол и гражданство, утром все равно книга жизни открывается с чистого листа.

Я проснулась. Солнце неспешно вкатилось через окно, послышались переливы птичьих голосов, где-то вдалеке проехал сумасшедший мотоциклист.

Тепло, то тепло, которое еще хранит запахи стареющей зимы, но уже льется отовсюду: из окон, дверей и дымоходных труб добрым светом приближающейся весны.

Я хотела сохранить ощущение этого утра, а потому решила первый раз за десять дней не читать новости и в таком дзенском состоянии дойти хотя бы до дверей комнаты переговоров.

Уже перед выходом из дома меня вдруг накрыло странное ощущение, будто не стоит волноваться о платежах по ипотеке и сокращении. Я словно нашла какой-то выход. Хотя сама еще не понимала какой.

2 глава. Странное предложение от Замдира

– Ну что, знаешь, что там будет? – спросил меня Максим Леонидович, без пяти минут бывший креативный директор, когда мы и еще несколько несчастливчиков дожидались начала брифинга в комнате для переговоров.

Я посмотрела на него с удивлением. Так странно, еще две неделе назад он казался мне небожителем в темно-синем пиджаке от Канали, знающим, как устроен мир, концепция АИДА и чертов Excel, а сейчас он сидел рядом со мной в виде какой-то уменьшенной версии себя, смущенно улыбался и задавал тупые вопросы, чтобы как-то скрыть свой страх перед неизбежным.

Все-таки все мы равны перед богом и принудительным увольнением. Все мы просто люди.

– Не, Максим Леонидович, понятия не имею. Но Анечка говорила…

– Да слышал я… – грустно ответил он и, кажется, стал еще на размер меньше.

Наш не клеящийся диалог прервала Замдира, войдя в кабинет стремительно и чересчур, как мне показалось, уверенно.

– Добрый день, коллеги. Приношу свои извинения за ожидание, давайте приступим.

Все присутствующие сразу же встрепенулись, отбросили свои смартфоны и устремили взгляд на человека, от которого ждали чуда.

Замдира – я даже иногда забывала, что ее зовут Ирина Александровна, так к ней стойко приклеилось это нарицательное обозначение должности – начала, как всегда, из далекого далека, смешав ситуацию в Украине с производственной необходимостью и целями компании, добавив отток иностранных заказчиков больше чем на восемьдесят процентов за последнюю неделю и приправив весь этот коктейль еще и последствиями коронавируса.

Как я и предполагала, о выплатах за увольнение можно было забыть, во-первых, потому что уходим мы как бы по собственному желанию, а во-вторых, потому что сейчас такая ситуация, производственная необходимость, цели компании, и опять все по кругу. И милее всего то, что нам даже не разрешат доработать до конца этой недели, а как щенят, разодравших любимое кресло главы семьи, просто выкинут на улицу прямо с сегодняшнего дня.

Это было как-то уж слишком. Ладно я, работающая здесь три года, но сидевшие рядом со мной завхоз, работники типографии и даже тот же Максим Леонидович – люди, которые стояли у истоков создания агентства, с ними так поступать было просто не по-человечески.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, – наконец сказала замдира. – И потому у меня есть к вам немного необычное предложение. Это, пожалуй, единственное, чем может поддержать компания вас сейчас. Один из наших партнеров, – замдира замолчала, словно пытаясь подобрать нужные слова, – предложил нам участие в неоднозначном эксперименте, – она опять замолчала и начала натирать кончик шариковой ручки.

«Что это она так нервничает? Не пойму, что за фигня», – подумала я.

– В общем, эксперимент спорный… им нужны добровольцы… естественно, на платной основе, – будто извиняющимся тоном сказала она и наконец обвела нас всех взглядом.

– В требованиях к кандидату есть некоторые ограничения… так что кому будет интересно, можете остаться сейчас, я расскажу более подробно, – она опять выдержала мхатовскую паузу, а потом продолжила:

– Коллеги, на этом у меня все. Сейчас можете подойти к Анне Николаевне, за трудовыми книжками и бланками с расчетом.

Все присутствующие остались на своих местах. И из собратов по несчастью тут же превратились в голодных волков-одиночек, готовых наброситься на соседа и загрызть его до смерти.

Немного подождав, Замдира удивленно спросила:

– Что, все хотят участвовать? Предложение действительно необычное и, даже я бы сказала, трудновыполнимое.

Ни один из присутствующих даже ухом не повел. У меня была только неподъемная ипотека, у всех других семьи, дети, кредиты, ипотеки и оплаченные путевки на лето в олинклюзивское зарубежье. Сдаваться без боя никто не собирался.

– Хорошо, тогда, коллеги, дайте мне пару минут, я принесу документы для ознакомления, – с этими словами Замдира встала и уже без той уверенности, с которой недавно входила в кабинет, направилась к двери.

В комнате повисло напряженное молчание.

– Анечка сказала, чтобы… – начал было завхоз.

Но ответ «Да слышали!», сказанный почти в унисон, прервал его неудавшуюся попытку смутить конкурентов.

Больше никто высказываться не пытался.

Замдира вернулась, держа в руках несколько белых конвертов и лист бумаги.

– Коллеги, предлагаю обсудить условия с каждым по отдельности, чтобы не было лишних вопросов. Останьтесь кто-нибудь один, а остальные, подождите, пожалуйста, в коридоре.

Все, естественно, остались сидеть на своих местах.

– Блин, детский сад какой-то, – тихо сказала я и, резко встав из-за стола, направилась к выходу. Тут же за мной последовали креативный директор и завхоз, три оставшихся претендента даже не посмотрели в нашу сторону.

Это были работники типографии, они, сколько я их помню, всегда и везде появлялись втроем.

– Эмма, Максим, вы понимаете, у меня же двое детей, – начал свою оправдательную речь завхоз, когда мы уже сидели в коридоре. – Мне сейчас где работу искать? Вы видели, что в стране творится? Жена не работает, дети – школьники еще. Вы же понимаете, что я на любое предложение сейчас согласен, лишь бы платили.

– Петр Васильевич, да что вы нас-то убеждаете, – ответил креативный директор, – не мы ж выбираем.

– Да я понимаю, но, может… если вам предложат, вы… обо мне вспомните.

– А вдруг там на всех мест хватит, – неуверенно добавила я.

– Ну дай бог, чтоб на всех, а то у меня ж, понимаете, двое школьников-пацанов, мне как их… – он не договорил, в этот момент открылась дверь. С задумчивым видом и с конвертами в руках из кабинета вышла троица наших «коллег».

Пройдя мимо нас и не сказав ни слова, они пошли по коридору молча, рассматривая внимательно узор на ковролине.

Завхоз подскочил так, как будто стул под ним кто-то нагрел до температуры плавления пластика, и с виноватой улыбкой сказал:

– Ну я пойду, если вы не против…

– Ой, да идите уже, Петр Васильевич, идите, – ответил креативный директор и, достав телефон, погрузился в поток новостей из YouTube.

Завхоза я тоже помнила твердым, таким напористым мужиком, который, изредка появлявшись на планерках, задвигал с пылкостью Ленина на броневике, истории, о том, что сроки по поставке дизайнерского картона в типографию нереальные, и что вообще нужно менять поставщиков и начальника логистики. Но стоило только выбить из-под его ног привычный броневик, как он мгновенно превращался в заискивающего помятого дядечку с детьми-школьниками и неработающей женой. Что это? Почему маски и статусы моих «коллег» слетают сегодня с неимоверной скоростью, обнажая их незащищенные истинные физиономии?

Да, я тоже готова была согласиться на любые оплачиваемые эксперименты, потому что платеж по этой чертовой ипотеке сам себя не погасит, но выклянчивать таинственный конверт с извиняющейся улыбкой на лице в мои планы не входило.

Наконец завхоз вышел с конвертом в руках, светящийся, словно люминесцентная лампа, подмигнул нам и кивнул головой в сторону кабинета, мол, следующий – заходи.

Мы переглянулись с креативным директором.

– Ты пойдешь? – спокойно спросил он.

– Да хотите, вы идите, какая разница, – равнодушно ответила я.

Креативный директор встал и медленным шагом направился в кабинет.

Я же принялась перебирать в голове имена и фамилии тех, у кого можно было бы занять денег на неопределенное время. Если все предыдущие вышли от Замдира с конвертами, то и креативный директор его точно получит, а мне, простому бренд-менеджеру, уж точно рассчитывать не на что. Я трезво оценивала свои шансы, а потому и начала готовить план Б.

Минут через десять креативный директор вышел, как я и думала, с конвертом в руках. Вроде и пиджак его сразу как-то подраспрямился, и в росте он немного прибавил.

– Эмма, заходи. Ну… удачи тебе, – смущенно сказал он и пошел вдоль по коридору, рассматривая, как и все предыдущие, неимоверно интересные узоры ковролина.

Я спокойно встала и тоже медленным шагом вошла в кабинет.

Замдира сидела за столом, на котором больше не было конвертов.

«Блин, к чему этот цирк? Если она сейчас хоть слово скажет про производственную необходимость, я просто молча встану и уйду, мне уже терять нечего»

– Эмма, ты последняя, да? – Замдира тоже разговаривала с какой-то новой, незнакомой мне интонацией в голосе.

Я кивнула и опустилась на стул.

– Что, наши джентльмены девушку вперед не пропустили? – попыталась вроде как пошутить она.

Я развела руками. Ничего отвечать не хотелось.

– Эмма, я немного расскажу тебе о нашем партнере. Это дочерняя компания одного инновационного центра, они проводят подготовку… – замдира запнулась, опять, видимо, подбирая слова, – подготовку гражданского населения в условиях информационной войны.

– А что, у нас и такая уже началась? – ехидно спросила я.

– Да, и причем очень давно. Я не буду вдаваться в подробности, скажу только, что эксперимент, который проводят сейчас наши партнеры, достаточно неоднозначный и еще не получил поддержку на некоторых уровнях, но то, что эта единственная возможность получить неплохое вознаграждение за, так сказать, временную командировку, я считаю, очень важно. Кроме того, это огромный вклад в поддержку действий нашего правительства.

Ну, такие громкие лозунги меня не впечатлили, не очень убедительно они звучали из уст человека, который двадцать минут назад уволил нас с работы без компенсации, выдав собственное желание об увольнении за наше.

– А куда командировка и насколько? – спросила я.

– Эмма, это не столько командировка… это, скорее, отсутствие, тебя не будет около недели, – Замдира говорила так, будто видела меня в первый раз.

– Ну в смысле, отсутствие, я ж не здесь останусь, куда-то ж ехать придется?

– Фактически ты останешься здесь. Я просто не могу тебе сейчас все нюансы объяснить, – с этими словами она протянула мне лист бумаги. – Вот.

Ты можешь со всеми условиями ознакомиться дома. Там достаточно понятно все написано.

– Ирина Александровна, я не понимаю, это что, что-то незаконное? Почему вы так путано объясняете?

– Нет, что ты, ничего незаконного, ты же знаешь, наша компания не стала бы рисковать своей репутацией. Просто это предложение… как бы тебе объяснить, мне оно не понятно, но я обязана была вам всем его озвучить и предложить принять участие.

– Ну хорошо, – я взяла лист бумаги и, не вчитываясь в написанное, сложила вдвое и спрятала под телефон. – А почему у всех остальных были конверты, а у меня просто листок бумаги?

– Потому что остальные не подошли по разным причинам, в основном из-за возраста, но открыто об этом я им не сказала, а предложила, так сказать, уйти в запас. В конвертах такие же инструкции, как и у тебя, только пока без активации. Если ты откажешься, то возьмут кого-то из них, но право первого выбора за тобой.

– Да уж, – удивленно сказала я. – Получается, я, по факту, единственная, кому предложили участие в этом эксперименте?

– Получается так, – с вымученной улыбкой ответила замдира.

– Ты почитай дома все внимательно, обдумай, не торопись соглашаться, взвесь все за и против, – я услышала некую тревожность в ее голосе.

– А кому-то потом надо будет позвонить, чтобы сказать о своем решении?

– Нет, никому звонить не надо, в письме указанно, что необходимо будет сделать. Эмма, я хочу, чтобы ты понимала: это официальное предложение от твоего работодателя, но, приняв решение об участии, вся ответственность переходит к инновационному центру и к тебе.

Я внимательно посмотрела на своего руководителя.

– Понятно. Все? Я могу идти?

– Да, зайди только к Анне Николаевне, не забудь.

Я кивнула, взяла телефон, листок бумаги и направилась к выходу.

***

«Командировка будет, но останешься ты здесь, снимают с себя всякую ответственность. Что за бред?»

За несколько лет работы в агентстве я первый раз слышала настолько невразумительные и сбивчивые предложения от руководсва. Обо всем этом я размышляла, идя по коридору и рассматривая, теперь и мне показавшийся удивительным, узор на ковролине.

Я не зашла ни к Анне Николаевне, ни в свой кабинет, а почти незаметно выскользнула из здания, чтобы ни с кем не встретиться, и, зайдя в ближайшую кофейню и заказав латте с корицей, принялась изучать документ.

В самом верху листа красовался логотип инновационного центра, состоящий из двух английских букв, а ниже громкий лозунг о развитии технологий и прочая чушь.

Пробежав вскользь абзац с водной частью о том, что они меня приветствуют, рады, что я разделяю их стремление в поддержке действий правительства в этот сложный период и восхищаются моим патриотизмом и самоотверженностью, я отложила лист бумаги, сделала глоток кофе и посмотрела в окно.

«Вчера на ХэдХантере я разместила свое резюме, отправила в несколько компаний из предложенных, но надо смотреть правде в глаза, за десять дней я нигде, даже если прям сейчас найду новую работу, не получу нужной суммы для оплаты ипотеки. Занять, сдать золото в ломбард, выпросить жалкие остатки ЗП – все эти действия могут принести тысяч тридцать, не больше. Где брать остальную сумму?»

За окном все так же правило солнце, щедро одаривая грязные тротуары и отрешенных пешеходов своим тотальным теплом. Такая погода была плохой почвой для роста отчаяния, она призывала к действию, к поиску решения. С этим настроем я и продолжила читать.

«Описание проекта»

«Дорогой друг (друг! Какой я вам друг? Собака, что ли?) на протяжении многих лет мы проводим исследования в области создания альтернативных вариантов развития событий. И именно тебе выпала удивительная возможность стать частью этого процесса, повлиять на ход истории… (чего? Блин, все что угодно ожидала, только не такой чуши!)

Нам нужны добровольцы, патриоты, люди с осознанной гражданской позицией, чтобы предотвратить надвигающуюся всемирную катастрофу. Наш мир уже никогда не будет прежним, и только тебе решать, как ты войдешь в это новое будущее: знаменосцем или … (о чем это? Они что, меня на митинг хотят сагитировать? Или что? Ни фига не пойму!)

Эксперимент, в котором мы предлагаем тебе участвовать, продлится с 9.03.22 по 16.03.2022 года, в этот период все контакты с внешним миром тебе будут недоступны. На емейл, указанный ниже, отправь пустое письмо с темой "Согласна", и мы вышлем тебе дальнейшие инструкции.

Ты участвуешь в великом процессе… (блин, я ничего не поняла. Я буду тут или надо куда-то ехать? Что конкретно нужно делать? И как это «контакты с внешним миром тебе будут недоступны», что, телефон заберут, что ли?)

Но следующий абзац заставил мое сердце учащенно биться. Всего лишь несколько простых слов, без всех этих громких призывов, были самыми понятными для меня во всей этой тарабарщине.

Стоимость участия в проекте – двести шестьдесят пять тысяч рублей, выплачивается разовым платежом после успешного окончания эксперимента, также возможна дополнительная бонусная компенсация по итогам работы».

Мне аж солнце ярче засветило через окно. «Двести тысяч сейчас! Я успею за ипотеку заплатить! И еще деньги останутся. Всего лишь неделя, и двести шестьдесят пять тысяч! Работы у меня нет, чем еще заниматься? Блин, конечно, да пусть отправляют в любую командировку, или что они там хотят, мне без разницы, главное двести шестьдесят пять тысяч! Блин, это лучшая новость за последние недели! Но если это митинг или политические акции, то ни за какие деньги в этом я участвовать не буду!»

Я еще раз прочитала письмо, думая, что, может, что-то пропустила, но никаких и намеков на участие в протестах там не было.

Выдохнув, я открыла почту на Яндексе, ввела адрес, указанный внизу страницы, несколько раз проверила правильность его написания и, напечатав большими буквами в теме сообщения «Согласна», отправила письмо.

События последних дней, новости, видео на Ютуб – все это подталкивало меня сбежать, скрыться, не слышать, не верить в происходящее, да, возможно, позиция страуса не совсем героическая, но я не знала, что нужно делать.

Мой мозг отчаянно пытался воздвигнуть хоть какие-то основы стабильности и предсказуемости жизни, но с каждым днем эти попытки становились все безуспешнее. И поэтому сейчас мое вынужденное отсутствие на неделю было не только спасительным в плане оплаты за ипотеку, но и помогало мне спрятаться от всего происходящего, не испытывать эмоций, не бояться реальности.

Уведомление о входящем сообщении заставило меня вздрогнуть. Я открыла почту, письмо было от инновационного центра.

«Дорогой друг! (блин, опять "друг") ты сделал правильный выбор! Твое имя навсегда войдет в историю и…» (опять вода, вода, давайте уже по теме)

Я, пробежав глазами по всем восторженным манифестам, перешла к разделу об инструкциях.

«Подготовка к перемещению для Эммы Прозак», – значилось в середине страницы выделенным текстом.

«Перемещение? То есть ехать все-таки куда-то придется?» А еще, меня удивило, что им известна моя фамилия, но, хотя, что здесь удивительного, в моем письме, в подписи, у меня ж указаны все эти данные и телефон.

«Перемещение произойдет в любом удобном для тебя месте, желательно чтобы это была твоя квартира или любая комфортная для тебя территория, где в течение двух дней тебя никто не потревожит.

Процесс по перемещению безболезненный, не требует никакой дополнительной подготовки с твоей стороны. Необходимо только соблюсти несколько несложных правил:

1. Перед днем перемещения не рекомендуется ничего есть. Возможно употребление чистой негазированной воды в объеме не больше одного литра.

2. Перед днем перемещения запрещается вступать в какие-либо контакты. Это строгое условие. Необходимо соблюдать молчание целого дня.

3. Перед днем перемещения запрещается читать любую литературу и сообщения в социальных сетях.

Если эти условия тебе подходят, то перемещение будет назначено на девятое марта две тысячи двадцать второго года».

«Все-таки не пойму, перемещение будет у меня дома? Может, игру какую-то тестировать надо? Виртуальная реальность, или что-то типа этого? Блин, ничего толком не пишут, как-то все размыто и путано».

«Восьмого марта тебе на контактный емейл придет письмо с активацией перемещения. Ты на правильном пути, твой выбор… (опять водная часть, которую читать смысла нет)

Я еще раз просмотрела письмо, пытаясь найти в нем указания на сам процесс перемещения, но мой взгляд привлекала только одна строчка, где была написана сумма в двести шестьдесят пять тысяч рублей.

Меня совсем не пугала неизвестность и все эти эксперименты, больше страху наводили заголовки в Яндекс-новостях и в Телеграме, а так же необходимость обморочно искать деньги для оплаты ипотеки, поэтому, допив кофе и посмотрев еще раз на оптимизм солнечных лучей, я решила, что приму участие в этом эксперименте, чего бы мне это ни стоило.

Когда решение уже было принято, я огляделась по сторонам, ища глазами официанта, чтобы оплатить счет. Но ни его, ни даже других людей в кафе не было. Я подождала возле барной стойки, пару раз понажимала кнопку вызова официанта, но никто так и не вышел.

«Ну, что мне час их тут ждать?» – подумала я, и с решением изменить свою жизнь и листом бумаге в руке, вышла из кафе, не оплатив по счету.