Приручение. Том 2

Глава 1

Всю дорогу домой я раздумывала лишь над одним вопросом: стоит ли Шульцу знать о звонке Филиппа Майера? И если деловая часть меня отвечала четкое и внятное «да», то оскорбленная девушка внутри яростно протестовала.

«Он бросил тебя в лапы конкурента, как дешевый эскорт! Знал, о его интересах, и просто подкинул. Подслащивая пилюлю», – добивал внутренний голос.

– Что с тобой, Эмми? – в лифте Конрад вдруг повернулся ко мне, вжимая в стену своим громоздким телом. Мужчина хотел поцеловать меня в губы, но я вовремя увернулась, и они коснулись мочки уха. Конрад тяжело вздохнул, выдавая почти рычащий звук.

– Я думаю вот о чем… – пространно заговорила я, со всех сил пытаясь натянуть равнодушное выражение лица. Этот разговор в туалетной комнате буквально выбил меня из колеи и вернул с небес на землю. – Помнишь недавний прием, твое красное платье от Роддери. Его забрал Филипп Майер. Зачем ему делать такое?

Шульц резко отстранился, стиснув челюсти так остервенело, что хрустнули зубы. Холод в глазах, убийственная ненависть распространялась по лифту, заставляя охранников напрягаться.

– Ты думаешь об этом, когда я тебя целую, Браун? – рявкнул он, а спина моя знакомо выпрямилась по стойке смирно. Человек напротив меня запросто и без зазрения совести мог бы отдать меня в пользование Майера ради своей цели.

– В этот раз – да, – сложив руки на груди, я будто прочертила между нами линию, за которую заступать нельзя. Конрад понял это сразу, принимая вызов. – Ответь. Это важно для меня.

– Понятия. Не. Имею, – голос рассекал пространство, как острая булава, вонзающаяся мне в спину шипами. Потому что я не верила ни единому его лживому слову. Он знал про Майера. Не мог не знать!

Босс знал шпионов в «Шульц Индастрис» и вел этих людей, самолично контролируя их деятельность. Давал то, что было выгодно непосредственно ему. И если бы Майер попытался связаться со мной, проявлял интерес, то Конрад узнал бы об этом первым!

– Но ты ведь заставил меня добыть у Майера важную информацию, это может быть как-то связанно. Не находишь? – не унималась я, будто ожидая его признания. Будто хотела доказать себе: Конрад Шульц не способен на такую откровенную ложь. А если способен… Это просто выбивало почву из-под ног, лишало гравитации.

– Он просто любит красивых девушек и не может перед ними устоять, – качнув голову набок, Конрад принялся меня изучать, будто компьютер, ищущий вирусы в программе. А затем протянул медленно и до жжения в легких обманчиво спокойно: – Скажи, что произошло в дамской комнате? Скажи сама, Эмми. Я ведь все равно узнаю.

– Это не важно, – отмахнулась я, начиная злиться. – Я хочу понять, почему именно я должна была добыть у Майера важную информацию. Ни какая-то нанятая модель. Ни Аврора. Я, Конрад. Почему? Должна быть причина!

– Потому что я тебе доверяю, – вдруг проговорил он, и этот аргумент мог бы сработать, если бы не одно «но», которое я тут же озвучила:

– Можно заключить акт о не разглашении, как в других случаях. Например, с твоими детьми. Во всех этих событиях не хватает связующего звена. И ты его знаешь!

– Тебе кажется, – ответил он моментально, резко, броско, агрессивно. Будто затыкая меня своим гонором. Но только вот мысли не заткнешь. – Забудь об этом. Это в прошлом, Эмми. Подобных происшествий больше не повторится.

– В прошлом, ты прав, – согласно кивнув, я приняла единственное правильное для себя решение: не говорить мужчине о звонке конкурента. Это будет мое ему наказание за то, что так бесчувственно бросил под ноги и в постель к другому мужчине. Без сожаления и жалости. Как вещь. Даже не предупредив о рисках, об интересах Филиппа на мой счет. Грязно, холодно, как истинный монстр.

Я выскочила из лифта с таким остервенением, будто внутри маленькой коробки кончился кислород. Быстро и торопливо вышагивая к спальне, я ругала себя снова и снова за то, что позволила себе на мгновение поверить в театр Конрада для одного зрителя. Зачем он пытался строить из себя обычного человека? Этот мужчина никогда и шагу не сделает без выгоды и долгоиграющих планов. Он холодный, расчетливый хищник. Ничего более. Акула. Единственная его цель – уговорить меня подписать очередной рабский контракт на пять беспросветных лет.

Забежав в ванну, я с грохотом хлопнула за собой дверь и упала на раковину. Грудь моя вздымалась, как после марафона, а эмоции внутри делали похожей на бочку с тротилом. Меня передернуло от резкого удара позади, Конрад возник в проходе с кипой бумаг и горящим взглядом, как у безумца.

– Не подходи ко мне, – прошипела я, сама не понимая, почему так больно… Почему ярость накрывает волнами вновь и вновь. Я повернулась к мужчине, вытянув руку перед собой в предупреждающем жесте. Но Конрад непоколебимо двигался вперед, будто мои слова не имели для него никакого значения. – Слышишь?! Не смей ко мне приближаться!

– Мне не нужно спрашивать разрешения, – чеканил он с каждым шагом, не сводя с меня убийственного взгляда. Холодного, прожжённого. – Ты в моем доме. В моей спальне. И ты тоже моя, Эмми.

– Нет, – замотала головой я, хмурясь и закрывая уши руками. – Нет и еще раз нет. Выкинь это все из своей чертовой головы!

С грохотом рядом со мной на банный столик упала кипа бумаг, явно заготовленных не сегодня, а задолго до. От удара мелкие косметические приборы попадали, крохотное увеличительное зеркало упало и разбилось. Я завизжала от неожиданности, но тут же взяла себя в руки, прикусив щеку изнутри.

– У тебя три дня чтобы это изучить, при желании, и подписать. Возражений не принимается. Коррективов – тоже, – сжав мой подбородок, Шульц посмотрел в глаза, будто откладывая данный факт мне на подкорку, давая свыкнуться с ним, привыкнуть. – Пока не подпишешь – из пентхауса не выйдешь. Поняла?

– Пошел к черту! – с чувством прошептала я, пытаясь передать ментально всю свою ненависть и раздражение. То, как сильно не хочу видеть его здесь! Как сильно мечтаю оказаться на другом конце света, лишь бы не рядом.

Вместо ответа он сдавленно рыкнул что-то нечленораздельное сквозь сжатые зубы, а затем впился мне в губы диким поцелуем, сносящим все на своем пути. Я растерялась лишь на мгновение, позволяя его языку проникнуть в мой рот, а затем просунула ладони между нашими телами. Конрад был каменной скалой, об которую могли бы разбиваться волны. Отодвинуть его мне было совершенно невозможно, никогда не хватило бы сил.

– Ненавижу тебя! – рявкнула я, задыхаясь от чувств и эмоций. От горького, разрушающего изнутри желания и сладкой злости, опьяняющей сознание. – Не-на-ви-жу!

Он отстранился, судорожно вдыхая кислород, будто забывал дышать во время поцелуя. Его руки опустились к мои джинсам, стаскивая их торопливо и быстро, будто он не мог ждать и минуты.

– Повторяй себе это почаще, Эмми, –  хмыкнул он, поднимая одну мою ногу и закидывая ее себе на талию. Я ощутила упругую твердость в ширинке его джинсов и инстинктивно сжала пальцами черную ткань футболки, натягивая ее на себя. – Ты все чаще забываешь, что именно нужно чувствовать.

– ЧТО?! – ахнув от его наглости, я распахнула рот, приготовившись к длинному изнурительному монологу, но Конрад снова накрыл мои губы своими, пока свободной рукой оттянул нижнее белье в сторону, проникая пальцами внутрь. Так глубоко и резко, что дух выбило из головы вместе с мыслями.

– Да, – губы его ловили мои судорожные вздохи, как бы сильно я ни пыталась их скрывать. Тело сводило от мучительного томление, будто каждая клеточка тела жаждала Его прикосновений. Ждала. И чем больше раз это повторялось, тем сильнее было желание. Убивающее, разрушающее, неправильное до мозга костей. – Да, детка…

– Че-е-ерт… – выдохнула я, закрывая глаза и хлюпая носом. Мне было хорошо. Так сильно хорошо, что путало здравые мысли, откидывало их на потом. Нужно было остановить это. Немедленно.

– Скажи мне это еще раз, –  вдруг прошептал он, мягко скользя указательным пальцем по клитору, вызывая по телу новые и новые судороги. – Скажи, что не ненавидишь меня.

– С радостью! – отозвалась я тут же, заглянув в его мутные глаза, с полной готовностью повторять это снова и снова. До потери сознания. За то, что он заставляет меня испытывать все это. Терять свои же мысли, переступать через свои же идеалы.

– Отлично, – рыкнул он, а после впечатался в меня безумным поцелуем. Не успела я ничего осознать, как он резко отодвинулся, толкнул меня к умывальнику, повалив животом на мраморную поверхность.

Я увидела себя в отражении зеркала и Конрада за спиной, расстегнувшего молнию брюк. Он накрутил мои волосы себе на кулак, не позволяя опускать взгляд. Заставляя смотреть прямо перед собой, когда он крепло сжал мою ягодицу, а затем вошел внутрь. Глубоко, с глухим стоном, звонким шлепком.

– Начинай. Я тебя внимательно слушаю.

Конрад вбивался в меня резко и глубоко. Выходя полностью, а затем загоняя свой каменный член до самого основания. Тело мое содрогалось от его хватки, покрывалось испаринами пота от ощущения наполненности. Каждое движение отзывалось на коже мурашками, лютым ознобом. И тут же капли пота стекали по лбу от внутреннего обжигающего до самых костей жара.

Но больше всего пугало другое: я не выглядела как человек, признающийся в ненависти. Наоборот. Темный, похотливый, замыленный, расфокусированный взгляд, так и просящий еще, глубже, больше… Распахнутые губы, жадно хватающие кислород. Красные щеки, мокрые волосы.

– Ну же! – прорычал мужчина, ускоряясь до потери сознания. Я закатила глаза от ощущения того, как его член становится больше внутри меня, горячее. Будто все нервы расплавились в одно время, скопились в одном месте, приготовившись выплеснуться наружу одним большим фонтаном. – Либо ты говоришь это сейчас, либо я запрещаю тебе говорить то, в чем ты не уверена, Эмми!

– Иди… На… Хрен… – с трудом выдавила их себя я, проследив за тем, как из глаз брызнули слезы. От полноты ощущений. От невозможности озвучить то, что он простит. От желания убить Конрада и в тот же миг умолять не останавливаться.

Конрад Шульц был настоящим наркотиком. Убивал меня изнутри, с каждым днем разрушая все больше и больше. И все же я ловила свой кайф, тая на волнах медленного вайба.

Он повалился на меня от глубокого последнего толчка, содрогаясь всем телом. Вслед за мной. Конрад отпустил мои волосы, позволяя мне распластаться на раковине, закрывая лицо ладонями. Его губы обрушились мне на висок, затем щеку, усыпая кожу лица мелкими поцелуями.

– Ты должна быть готова к пяти вечера. Форма одежды – коктейльное платье, – хрипло прошептал он, а затем отстранился. Какое-то время за спиной ничего не происходило, он словно рассматривал мое уставшее после оргазма тело. А затем на ягодицу прилетел мощный шлепок, заставляющий вздрогнуть. – Постарайся одеться поскромнее. Я хочу пробыть в гостях хотя бы полчаса.

Больше всего в пентхаусе Шульца мне нравился душ. Именно в нем я провела большую часть свободного времени и именно по нему я буду скучать. Огромный, просторный, затемненный. С широкими стеклянными дверьми, открывающими вид на остальную часть ванной комнаты. В моей съёмной квартире весь санузел занимал меньше места, чем мраморная кабина.

Удивительно, как умело теплая вода смывала лишние эмоции, приносила покой и ясность мысли. Расставив приоритеты, я вышла из душа спокойная и практически умиротворенная. И почти убедила себя рассказать Шульцу про звонок Майера… До того момента, пока на глаза мне не попались принесенные Шульцем документы.

– Нет, – листая бумаги, я ощущала бешеное сердцебиение в груди и то, как дрожат конечности. Из груди вырвался нервный смех, заставляющий осесть прямо на пол. – Не может быть. Это, верно, какая-то злая шутка… Или недоразумение.

Я была уверена, что Конрад принес мне новый контракт на пятигодичное сотрудничество с «Шульц Индастрис». Но эти бумаги требовали чего-то другого. Мою душу в коробочке.

– Брачный контракт?! – воскликнула я, оглушая саму себя. Протирая глаза руками, мне хотелось смыть это нелепое наваждение и вернуться к реальности. Да, Шульц говорил что-то во время нашей заварушки у него в кабинете… Но что только не говорят во время секса, верно? К тому же я почти убедила себя, что мне послышалось. И вот теперь на коленях лежал чертовски продуманный, составленный лучшей юридической фирмой брачный контракт. И, если быть совсем уж честной, в истекающем договоре было меньше условий и провокаций. Каждый новый пункт округлял мои глаза все больше и больше. – За измены жены штраф миллион долларов, ха! А мужа… Не прописано, естественно! Все электронные устройства под полным контролем! Охрана Шульца со мной повсюду… Черт, мы даже обязаны спать в одной спальне. Обязаны, черт его дери!

Я с раздражением отшвырнула контракт, но тут же вернула его обратно, ища все новые и новые лазейки. Если говорить простым языком, то поставить подпись здесь можно было только кровью, потому как пахло откровенным рабством. Всегда рядом, всегда вместе, всегда под контролем. Но! Если хозяин так решит и пока хозяин не даст вольную. Потому как бросить Конрада я не могла в течение десяти лет от даты заключения, а он меня – в любой момент, без ничего и каких-либо претензий.

– Мне даже запрещено находиться с другим мужчиной наедине в кофейне?! Серьезно? – воскликнула я, удивленная проницательностью Шульца. Возможные варианты «измены» были четко прописаны, будто особо его беспокоили. Как и моя безопасность. Потому как единственное, по всей видимости, что я могла делать самостоятельно после заключения контракта – передвигаться из кровати до душа и обратно. Все.

В памяти всплыла Аврора, высокая статная модель. Ей был выгоден подобный союз ради карьеры, а мне-то к чему? Именно для этого всю жизнь я и копала землю носом, чтобы не добиваться продвижения по службе пятой точкой. Зависеть только от себя!

– Вот урод… – не в силах унять ярость, я отшвырнула маленький пустой цветочный горшок в другой конец комнаты. – Это степень твоего доверия ко мне, Конрад Шульц?! Сделать из меня послушную домашнюю собачку?? Пошел к черту!

Каждая девушка мечтает однажды получить предложение руки и сердца от любимого мужчины. И неважно, романтично оно будет сделано или нет, главное, чтобы прозвучали основополагающие слова: я тебя люблю. Но это не наш вариант с Конрадом. Я не ждала от него признания и вообще не хотела иметь ничего общего! Отныне и навеки.

Поднявшись на ноги, не без труда натянула на себя халат. Тело потряхивало от нервозности, в голове эхом звучали его пугающие слова: «Пока не подпишешь – из пентхауса не выйдешь. Поняла?»

«Это Конрад, – совершенно не помогал внутренний голос. – Он не отпустит тебя, пока не будет по его».

На нервной почве я совершенно забыла надеть обувь или тапочки, передвигаясь по дому босиком. В этом были и свои плюсы: ни единого лишнего звука, словно приведение.

Путь мой лежал в кабинет, и, когда я подходила к нему, то увидела выходящую Барбару с опустошенным подносом. Женщина многозначительно мне подмигнула, видимо, восприняв мой внешний вид по-своему, и оставила дверь слегка открытой.

– Мистер Шульц пока немного занят, – прошептала она, когда мы сровнялись. – Но… Думаю, для вас он отвлечётся.

– Придется, – натянув благодарную улыбку, я подождала, пока женщина скроется за поворотом, а затем подошла вплотную к кабинету.

Сердце билось в груди, будто ненормальное, и я долго приводила дыхание в норму, чтобы не выглядеть рядом с мужчиной, как глупая истеричка, говорить по делу и существу. Сквозь дверную щель мне четко виделось, как Конрад старательно отжимался от пола ко мне спиной. Видимо, продолжалось это довольно давно, потому как белая майка была насквозь мокрая, а черные домашние брюки облепили мощные ноги.

– И все же, – нервный голос доктора Грина одернул меня от потусторонних, лишних мыслей, возвращая в реальность. – Я категорически запрещаю вам занятия спортом, Конрад. Все может закончиться госпитализацией! Вы совершенно не беспокоитесь о своем здоровье. Благо, взяли отпуск… Но тратить его на СПОРТ! Вы в своем уме? Умерьте пыл, если хотите прожить еще двадцать здоровых лет.

– Я учту, – холодно отчеканил Шульц, тут же уводя тему в другое русло: -Есть какие-то новости по интересующей меня теме?

Грин тяжко вздохнул и, скрипя душой, будто нехотя, протянул:

– Есть. Провели дополнительные анализы крови. Все так, как я и предполагал. С вероятностью семьдесят процентов девушка не сможет иметь детей. Вы даете ей тот препарат, что я вам прислал? Это важно, Конрад. Он поможет мисс Браун выровнять гормональную систему по моей авторской методике, и уже через несколько месяцев приема можно будет попробовать завести ребенка.

– Даю. Все, как вы сказали, – кратко кивнул Шульц, остановившись лишь на минуту.

Я зажала рот рукой, чтобы не издать и звука. Тело мое заметно повело, ноги предательски подкосились. Каким-то неведомым чудом удалось не выронить ни единой бумаги, сжав их до посинения пальцев. Только вот из-за шума в ушах дальнейший разговор расслышать не удалось.

Добравшись до кухни, я забралась на барный стул и уставилась в стену. Все это время Конрад давал мне какие-то препараты, называя их противозачаточными. От своей же глупости стало неловко и досадно – мне ведь даже в голову не пришло проверить назначение. Верила каждому его слову!

«Он решил завести от тебя ребенка без твоего на то согласия?! – раздалось в голове неоновой вспышкой. – Брак без согласия. Ребенок без согласия… Ты должна бежать, Эмми. При первой же возможности!»

И я была согласна с этой идеей, как никогда ранее. Она не казалась мне авантюрной. Наоборот, единственной способной спастись из тисков.

«Девушка не может иметь детей», – голосом доктора Грина пронеслось в голове, пропуская удар сердца. Я будто задохнулась в тот момент, лишаясь шанса на то будущее, о котором мечтала. Мысль, что я проведу остаток жизни в одиночестве, была мучительной и гадкой.

– Вы не остались у Конрада? – голос Барбары за спиной заставил вздрогнуть. Я резко обернулась с натянутой улыбкой и незаметно, как мне показалось, стерла слезы.

– Нет, он занят. Не стала тревожить… Вы тоже не говорите Конраду, что я приходила. Прошу, – я указала подбородком на гору бумаг, изрядно помятых и вымокших в моих слезах. – У вас есть шредер? – Барбара кивнула, а я без капли стеснения всучила ей контракт. Было чертовски плевать, прочитает она его или нет. Меня это больше не касалось. – Пропустите это, пожалуйста.

– Что-то еще? – женщина старательно сохраняла беззаботное выражение лица, но глаза оставались встревоженными. Казалось, она за меня переживает, и от этого было еще хуже.

«Нет более убогого человека, чем тот, кого все жалеют», – пронесся в голове девиз моей жизни.

– Противозачаточное, –  вдруг прошептала я. Внутри будто горела какая-то глупая, призрачная надежда. – В этом доме есть противозачаточное?

– Нет, мисс Браун. Абсолютно точно не может быть. Раз в неделю я сортирую аптечку и… – она вдруг запнулась, увидев что-то ее насторожившее в моем лице. – Простите, я, видимо, сказала какую-то глупость? Может, я просто не в курсе. Вы ведь могли принести противозачаточные в своей сумке. Верно?

– Верно, – солгала я, такого произойти просто не могло.

– В любом случае, – поспешно затараторила она. – Имейте в виду, что таблетка экстренных противозачаточных вызовет у вас женские дни. Именно так она и работает.

Резко отвернувшись, от шока я зажала рот рукой. «Ты настолько глупа, что не знала этого! – накричал на меня издевательский внутренний голос. – И настолько глупа, что даже не поинтересовалась данной темой! Ты заслуживаешь подобного отношения, Эмми Браун, как никто другой!»

– Артур спрашивал про вас, и даже Сабина приготовила какой-то десерт… – вдруг с надеждой протянула Барбара после минутной паузы. – Подниметесь к ним?

Стиснув зубы, я сжала кулаки от досады и разливающейся по телу физической боли. Затем взяла себя в руки и, отряхнувшись, поднялась на ноги. С трудом, почему-то конечности отказывались меня слушаться.

– Нет, не думаю, – не глядя на женщину, я отправилась обратно в свою комнату.

Конрад старательно расслаблял мне мозг последние дни, пытаясь сделать горькую пилюлю сладкой. Но я больше не собиралась идти по его сценарию, вестись на глупые уловки. А значит, не стоило общаться с детьми, с которыми вскоре придется расстаться.

Распахнув шкаф, я уставилась на сотни брендированных вещей, выбирая что-то коктейльное и, между тем, сдержанное и незаметное. Нечто, что поможет мне этим вечером стать серой неприглядной мышкой.

– Что же, Конрад… – провела ладонью по черному бархатному длинному платью, меняющему цвет на темно-бардовый в бликах яркого света. – Ты хотел, чтобы бы я сопроводила тебя к другу, и я это сделаю.

«А затем сбегу!» – добавила уже про себя, не решаясь озвучить то, что могли услышать дежурные около камер и доложить своему боссу. Потому как больше меня не пугал вышедший из тюрьмы отец и убийца Натали, кем бы он ни был… Меня пугал Конрад Шульц. И я сама.

Он ждал меня около лифта.

Красивый, высокий, поджарый. В черном бархатном пиджаке, будто специально подбирал под мое наглухо закрытое от пят до шеи платье. А может, и вправду подбирал, ведь камеры наблюдения никто не отменял.

Конрад держал руки в карманах, отчего лацканы пиджака оттопыривались, показывая кристально белую рубашку с пуговицами в два ряда. Тонкий красный галстук доставал до массивной бляшки ремня. Узкие черные брюки подчеркивали его ровные ноги, на ногах были лакированные туфли эксклюзивной модели. Те самые, стоящие дороже его последней иномарки. Но явно более дешевые, чем бриллиантовые запонки.

– Не плохо, – холодно хмыкнула я, просканировав босса от пят до макушки. Злость во мне бурлила с такой силой, что сдерживать ее было все сложнее.

– Великолепно, – вторя моему тону, Конрад прошелся взглядом от моих распущенных волос до туфель на шпильках.

Платье на мне напоминало камзол, закрывающий руки, ноги, грудь, спину, но все равно обтягивающий каждый участок кожи. Я не стала укладывать волосы, слишком много чести для того, кто принимает меня за полную беспросветную тупицу. Благо, волосы и так вились. Так что в макияже я ограничилась едва заметными стрелками и темно-каштановой помадой.

– Тебе нужно выпить, – Шульц достал из кармана знакомую таблетку, и я стиснула зубы, перестав дышать.

«Вечер предстоит намного сложнее, чем ты могла себе представить…» – «подбодрил» внутренний голос.

– Противозачаточное? Снова? – наивно моргнув ресницами, я театрально прижала руку к груди, уставившись на Конрада, как настоящая идиотка. Все, как он любит. – Я больше не боюсь забеременеть. Зачем? Мы ведь почти что в браке, дорогой муж!

Лицо Конрада побелело и вытянулось, расслабленность мгновенно улетучилась. Видимо, мужчина был слишком занят подбором образа на вечер, что так и не узнал о моем нахождении около его кабинета, так что моя последняя фраза произвела фурор не хуже ушата ледяной воды, вылитой на его голову.

– Ты подписала договор? – Я почти сравнялась с мужчиной, когда он вдруг сжал мою кисть и потянул на себя, заставляя буквально упасть к нему в объятия. Его губы оказались так близко от моих, а дыхание казалось сбивчивым и нервным.

– Если ты сейчас сотрешь мою помаду, я продавлю дыру в твоих туфлях свои острым каблуком, – отчеканила я по слогам шепотом, путанно, с придыханием. Вырывая из груди мужчины неожиданный рык. Руки его на моем платье сомкнулись, прижимая к себе все крепче и жесте. Казалось, надави он чуть сильнее, и просто раздавит меня в труху, но я все равно не могла скрыть откровенного ехидства: – В своей постели содрогнётся один именитый дизайнер.

– Два, – не своим голосом, хрипло прошептал он. Я посмела поднять на Конрада взгляд и тут же опустила, он казался слишком развратным и жадным. – Твои туфли тоже стоят целое состояние, дорогая жена.

Два последних слова он произнес сквозь зубы, с явной издевкой. Будто подключаясь к моей игре, принимая ее правила. Я затаила дыхания, уперевшись ладонями в его бешено вздымающуюся грудь. Шульц выглядел как мужчина, который сейчас наплюет на свои планы и останется дома, несмотря ни на что.

«Жена», – эхом снова и снова повторялось в моей голове, будто заезженная пластинка. Во рту снова и снова пересыхало, сердце выпрыгивало из груди, а ноги предательски подкашивались. «Жена».

А затем звук открывающихся дверей лифта отрезвил его вместе с топотом ног по мраморному полу десяти охранников. Он резко выровнялся по струнке, натягивая беспристрастное выражение лица, холодное и безучастное.

– Все готово? – снова Конрад казался собранным и холодным, как непробивная скала. – Мы должны быть на месте через пятнадцать минут. Не позже.

– Все чисто, босс, – отозвался один из них, поздоровавшись кивком. Одной лишь своей энергетикой Шульц заставлял каждого из охранников чувствовать себя неуютно и напряженно. Огромные необъятные амбалы старательно отводили взгляд и едва заметно морщились, стоило встретиться тет-а-тет с Конрадом.

Я вздрогнула от мысли, что собиралась сбегать от этого человека. В глазах моих отразился ужас, и Конрад поймал его через стеклянную панель дверцы лифта. На какой-то момент мне даже показалось, что он знает о моих планах, и я в испуге сжала пальцы, удерживаемые мужчиной цепкой хваткой. Это его будто еще больше ожесточило, подобрало.

– Ты готова, Эмми? – обманчиво спокойно произнес он, а я с трудом натянула легкую улыбку.

– У меня есть выбор? – голос предательски дрогнул, глаза стали стеклянными от того, как напирал на меня Шульц. Будто танк, поставивший себе за цель протаранить меня со всех флангов.

– Нет, – протянул босс, и в голосе послышались властные рычащие нотки. Будто он говорил не только про сегодняшний вечер, а про брачный контракт и про возможность завести ребенка… Про всю мою жизнь в целом. – Его у тебя нет, Эмми.

Всю дорогу в лифте стояла гробовая тишина, прочертившая между нами невидимую толстую стену. Но когда на парковке мы отправились в противоположную от машины Шульца сторону, я нахмурилась и напряглась.

– Дома связаны подземным туннелем, что помогает избежать пробок, – не на шутку удивил меня Конрад. Я не имела никакого представления о плане элитных домов, хотя частично косвенно принимала участие в их строительстве. – Через пять минут мы будет уже около нужно лифта.

– Но… – я растеряно опустила взгляд на ноги, где красовались шикарные туфли на тонких шпильках. После недели ношения обуви на ровной подошве, теперь ноги непривычно ныли от нагрузки, а пять минут ходьбы в гору явно могли сделать из меня под конец пути вялого тюленя. Отряхнувшись, выпрямилась и последовала вперед. – Не важно, идем.

Только вот Конрад продолжал стоять на месте, все еще удерживая меня за руку. Я обернулась, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и споткнулась об его внимательный цепкий взгляд.

– Подойди, – скомандовал он, притягивая обратно. А затем снял свой выглаженный идеальный пиджак, заставляя продеть руки в рукава. Конрад был значительно выше меня и больше, а его вещь повисла на моих плечах, будто на маленьком ребенке. – Здесь холодно.

Я покраснела и краем глаза посмотрела на охрану. Они казались неживыми роботами и вряд ли могли оценить этот жест. Какая-то часть меня робела увидеть в их глазах подобие осуждения или насмешки.

– Не думаю, что это хороший… – я запнулась на полуслове, когда мужчина без единого предупреждения подхватил меня на руки, фиксируя крепко, не давая возможности вернуться на землю. От неожиданности мир вокруг пошатнулся, а непроглядная ярость растаяла за моим полным недоумением. – Что ты делаешь?

– Помогаю тебе не сломать ноги, – прошептал мне в самое ухо, утыкаясь губами в щеку. И это было бы достаточно мило, не граничь его голос с приказными басом. – Уверен, доктор Грин не обрадуется, узнав, что ты уже щеголяешь на шпильках.

«Говорит человек, отжимающийся с сотрясением мозга?!» – хмыкнула я про себя, но мысли были совершенно в другом месте. Там, где все жгло и покалывало.

– А это тогда зачем? – я пошевелила челюстью, имея в виду его губы на моей коже. А затем он сделал нечто невероятное и совершенно безумное: сомкнул свои зубы на моей чувствительной щеке. Немного, едва ощутимо. Но и этого прикосновения хватило, чтобы судорога с сильнейшим электрическим импульсом прошлась по позвоночнику, делая из меня пареный овощ. Прочистив горло, я едва слышно ахнула: – Ты сумасшедший, знаешь? Совершенный и абсолютный псих.

– Возможно, – пожал плечами Конрад, и я была благодарна ему за то, что хотя бы здесь не соврал.

Шульц не поставил меня на ноги у лифта, несмотря на все мои просьбы и даже мольбы. Лишь на сороковом этаже около двери пентхауса его друзей он, наконец, позволил мне почувствовать землю под ногами. Удивительно, но за такой длинный и извилистый путь он ни разу не поморщился от тяжести и ничем не показал усталость, которой не могло не быть.

Я подобралась и напряглась, когда дверь поддалась, но в разрез моим ожиданиям на пороге появилась широко улыбающаяся блондинка в белой униформе.

– Добрый день, мистер и миссис Шульц, – громко и четко протянула она с явным мексиканским акцентом. – Вас ожидают в гостиной!

Я больно одернула Конрада за рукав рубашки, но тот и глазом не повел. Хотя… Я могла положить руку на отсечение, данное приветствие было обсуждено с ним заранее. Он выбрал его сам, решив испробовать на прочность мою нервную систему.

– Не хрипи, как ежик, – подтверждая мои догадки, по пути в гостиную шепнул мне явно веселый мужчина. «Он так развлекается! РАЗВЛЕКАЕТСЯ!» – шипела я про себя. – Привыкай. К тому же, это выглядит больше забавно, чем злобно.

Посмотрев на него с удивлением, я подметила все то же собранное холодное выражение лица.

– Я буду практиковаться, – выдавила я сквозь стиснутые зубы, впиваясь ноготками поглубже в его мягкую ладонь. – Благо, ты даешь мне много поводов!

Конрад сжал руку сильнее, сжимая мои пальцы почти до боли. Его губы распахнулись, будто он собирался что-то сказать, но мысль явно перебил вышедший из-за угла высокий кареглазый блондин.

– Конрад, я так рад! – голос незнакомца был звонким и непривычно громким, режущим слух. Глаза блестели искренним восторгом и воодушевленностью. Он протянул Конраду руку для пожатия, и мужчина наконец-то отпустил меня, переключившись на хозяина пентхауса. – Оу, это, как я могу предположить… Эмми Браун? Наслышан!

– Надеюсь, только с хорошей стороны, – он выхватил мою руку, оставляя на запястье краткий поцелуй. Мне же оставалось только надеяться, что речь идет о работе.