Обрыв

Глава 1

Вера

Не люблю холод, не люблю зиму и все, что с ней связано, даже этот слепящий белый снег на фоне чёрного леса – не люблю так, что раскалывается голова.

Ноябрь – это всего лишь ноябрь, а снега столько, словно уже середина января, именно так в тех местах, откуда я. В какие ещё далекие дали меня занесёт мое бегство? Хотя то, где я сейчас – это ещё не крайний север, у меня всё впереди. Паршивая перспектива.

Забор. Почему такой длинный, нескончаемый забор? Не хватает вышек, колючей проволоки и лая собак. Снова несу чушь, нервы. Да бог с этим забором! Красный кирпич, белый снег, чёрный лес. Интересно, здесь водятся волки?

В салоне такси надрывно заливалась Адель, что-то про боль и разбитое сердце. Даже символично.

Ход мыслей прервал громкий сигнал автомобиля, оказывается, мы уже приехали. Массивные кованые ворота были закрыты, но спустя полминуты они распахнулись – и нас наконец-то впустили на территорию участка.

Ровное пространство, красивые голубые ели – все вокруг, как и везде, в снегу, он искрит на солнце и слепит глаза. Расчищенные дорожки, большое крыльцо шикарного белого особняка. Но мы проезжаем мимо. Ах да, конечно, центральный вход не для меня, плавно огибаем огромное строение и тормозим возле крыльца поменьше.

Охрана делает вид, что она незаметна, как и положено охране. Несколько камер по фасаду и звонкий лай – а я угадала с собаками. Нет, я вовсе не зануда, но за несколько лет моих скитаний приходится все замечать и подмечать, делать сравнения и выводы. Я раньше жила в доме, подобном этому, менялась охрана, на ночь выпускались собаки, и камеры так приветливо мигали красными огоньками.

Я долгое время не понимала: меня так фанатично охраняли или всё-таки этот дом был моей тюрьмой? Да и куда мне в то время что-то понимать, наивная, глупая… дура!

На крыльце стояла невысокая полноватая женщина в сером строгом платье и дружелюбно улыбалась. Женщину звали Тамара Степановна, мы общались по телефону три дня назад. Случайно подслушанный мной разговор в одном из кафе торгового центра, а также так случайно забытый буклет какого-то агентства по подбору персонала с написанным телефоном для связи, – все это стало началом моей новой карьеры.

Не в моем положении раскидываться такими подарками судьбы. Быстро набрала номер, приятный голос сообщил, что в большой загородный дом на зимний сезон срочно требуется экономка, а точнее, доверенное лицо хозяина дома.

Это, безусловно, звучит солидней, но сути не меняет. Требуется срочно и немедленно, может быть, именно поэтому так быстро согласились на мою кандидатуру и так горячо ждали приезда. Хотятеперь, проделав такой путь, я понимаю, что сюда, далеко и безвылазно, поедет не каждый, это точно. Как раз то, что надо мне.

С меня взяли паспортные данные, конечно, служба охраны должна проверить нового работника. Прощупать со всех сторон его благонадежность. Это не придорожное кафе, а я уже не официантка, где всем было абсолютно все равно, кто я такая и откуда. Вот тут могут возникнуть сложности. И пойду я вдоль этого забора из красного кирпича пешком по снегу до трассы. Перспектива так себе.

– Добрый день, я очень рада видеть вас, Вера Васильевна, – Тамара Степановна с интересом рассматривает меня, пребывая в легком недоумении. – Можно просто Вера? Право, я не думала, что вы столь молоды.

– Нет, это всего лишь на первый взгляд, очень рада знакомству, Тамара Степановна, – подхожу ближе, снимая перчатки, протягиваю руку.

– Ох, что вы, Вера, это комплимент, но, уверяю вас, вы выглядите словно девочка, и меня, знаете ли, смущает это, – Тамара Степановна пожимает мою холодную ладонь и приглашает зайти в дом.

– Что именно вас смущает? Что я могу с чем-то не справиться?

– Нет, дело не в этом, – мы все-таки заходим в небольшой холл. – Вам придется жить здесь не один месяц, пока я не вернусь, а это почти замкнутое пространство, в котором достаточное количество мужчин, молодых и крепких. Могут возникнуть не совсем приятные ситуации, хотя я уверена, что мальчики не наделают глупостей, хозяин этого не любит,– женщина слегка задумалась и отвела взгляд в сторону.

– Мальчики, это, я понимаю, охрана?

– Да, да, но я говорю снова глупости и пугаю такую милую молодую женщину, не слушайте меня. Очень волнуюсь, предстоит серьезная операция, надо срочно уезжать и оставить свое хозяйство.

– Да, хозяйство, я смотрю, большое.

– Пойдемте, Вера, вы разденетесь, я покажу вам вашу комнату, и мы обо всем поговорим позже. Вы с дороги, вам надо отдохнуть.

Идем по бесконечным коридорам, темные полы без покрытия, так отчетливо слышны наши шаги, бежевые стены, лестница наверх.

– В доме два крыла,– рассказывает по пути Тамара Степановна, – левое– то, где мы сейчас– это крыло прислуги, персонала и охраны, внизу кухня, прачечная, котельная, серверная, там же столовая для персонала, на втором этаже комнаты тех, кто здесь ночует или живет. А вот и ваша комната.

Снова темный пол и бежевые стены, но все довольно мило и функционально: кровать, комод, тумба и отдельная душевая.

– Вера, вы отдыхайте, ваш багаж принесут, а я зайду чуть позже.

Дверь закрылась, и я осталась одна. «Ну, что, Вера Васильевна, – сказалая самой себе, – если служба безопасности не пробила мой паспорт и меня не вышвырнут, как котенка на мороз, перезимуем как-нибудь». Далекая даль и дикая глушь – моё любимое место.

Глава 2

Вера

– Стрельникова Вера Васильевна, одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, место рождения город Самара, в браке не состоит, детей нет, все верно?

Начальник службы безопасности местного олигарха, хозяина, босса, шефа и отца-кормильца, а в том, что это очень богатый человек, судя по внушительному забору, сомнений нет, смотрел на меня сверху вниз пронзительным взглядом голубых глази методично задавал вопросы. Работа у него такая.

– Да, все верно, одиннадцатого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, город Самара, родильный дом №1, мать Стрельникова Мария Викторовна, отец неизвестен. Образование высшее.

Я знала свою биографию наизусть, могла даже рассказать имена одноклассниц, кличку кота и первого парня Стрельниковой Веры, могут проверять сколько угодно, если не копать глубоко.

– Я не люблю работать в такой спешке, всегда стараюсь выполнять свою работу качественно и профессионально. На проверку вашей личности, Вера Васильевна, уйдет чуть меньше суток, кое-какая информация уже есть. Надеюсь, у меня с вами не возникнет проблем, так, Вера Васильевна?

Пронзительные голубые глаза начальника службы безопасности впились в мое лицо, настойчиво исследуя, взгляд заскользил вниз по шее, на вырез платья, еще ниже, до обтянутых тканью бедер, и вернулся опять к лицу.

Он даже не предложил мне присесть, но представился: Морозов Глеб– так просто, без отчества, хотя сканировал он меня с замашками следователя по особо тяжким, или это называется взгляд профессионала? Что ж, спишем все на его тяжелую работу. Я вообще ни разу не удивлюсь, если здесь, в этом шикарном особняке, есть очень темный подвал и камера пыток. Вот меня туда этот «милашка» Морозов Глеб отведет лично, если что-то пойдет не так.

– Проблем не возникнет, я вас уверяю,– отчеканила я, прилепив милую улыбку.

Ему на вид и сорока нет, хорошо сложен, цепкий взгляд, красивые глаза, такие голубые, как морозное небо января, четкий профиль, короткая стрижка. Снова взгляд на меня и легкая,но какая-то пакостная улыбка– не нравится мне это.

– Предупреждаю вас, Вера Васильевна, вы приехали сюда выполнять определенные обязанности, давайте не выходить за рамки, не проявлять инициативу и не строить иллюзий.

– Я вас не совсем понимаю, – непонимание в моих глазах отразилось так явно, что ухмылка с его лица исчезла. – Я прекрасно знаю функции и обязанности экономки, могу вас заверить, что по поводу закончившейся туалетной бумаги или средства для травли крыс я вас беспокоить не стану. Если возникнуть более глобальные проблемы, я непременно обращусь именно к вам.

Слушая всю мою тираду, начальник службы безопасности смягчился в лице и как-то по-хитрому улыбнулся.

– Ну-ну, я все понял, не надо так остро реагировать, вы можете идти, Вера,– и указал на дверь.

– Скот, – захлопнув дверь, пробубнила я. Наглый, уверенный скот, хотя девочкам такие нравятся. Вояка, преданный пес своего хозяина. Но кто знает, что у него внутри, такой и хозяину глотку перегрызет.

Обход особняка занял добрый час. Кричащее богатство, отнюдь не лишенное вкуса, радовало глаз. Столовая: красное дерево, хрусталь и стекло; гостиная: мрамор, стекло и снова хрусталь; цоколь: сауна, бильярдная, бассейн, небольшой кинотеатр. В блоке прислуги несколько спален, кладовая – с объяснением, где что лежит, сколько чего и куда необходимо, стратегические запасы на случай оккупации, ну это уже мысли вслух.

– Вера, я вас не сильно утомила? – Тамара Степановна тревожно посмотрела мне в глаза.

– Нет, что вы, я все запомнила, и если тот мужчина, начальник службы безопасности, проверит мою родословную, и она подойдёт для данного места, то я с удовольствием займусь этим большим хозяйством до вашего возвращения. Вам не о чем сильно переживать, – я старалась улыбаться и как можно мягче смотреть на милую женщину.

– А, вы про Глеба? Ой, Глебушка прекрасный мальчик, он так предан своему делу и Егору Ильичу.

Глебушка? Как мило. Глебушка мил, как бультерьер. Хватка, оскал– все при нем.

– Я понимаю, Тамара Степановна, безопасность – это очень важно, тем более я новый человек. Егор Ильич – это хозяин, я так понимаю? Когда можно будет и надо ли мне с ним знакомиться?

Мы как раз завершили обход, вернувшись в начальную точку, на огромную кухню. Тамара Степановна остановилась, опираясь рукой на столешницу.

– Вам плохо? Чем мне помочь? – я была встревожена, быстро нашла стакан, налила воды и протянула женщине.

– Спасибо, Вера,– она отпила глоток и поставила стакан обратно, – у меня обнаружили опухоль, неприятный диагноз, но что есть – то есть. Узнав об этом, Егор Ильич не стал ничего слушать, и вот я лечу в какую-то суперклинику делать супероперацию, вернусь ли, не знаю.

– Ну, что вы, Тамара Степановна, все непременно будет хорошо,– хотелось поддержать, приободрить, хоть как-то помочь– чем могу, но разве я могухоть что-то?

– Вот поэтому мы так быстро искали мне замену на первое время, а потом уже как сложится.

– Егор Ильич очень хороший человек, раз так заботится о вас.

– Да, хороший, но сложный,– женщина снова как-то задумалась, но быстро собралась и продолжила: – Он приедет завтра, и не только он, к вечеру приедет прислуга и повар, они знают, что и как делать, займут свои комнаты, вот тогда вас и представят, но это буду уже не я.

Глава 3

Вера

Стоять под горячими струями душа было приятно, мышцы расслаблялись, уходила усталость, но вернулась тревога, откуда она взялась, это я понять не могла, нет причин и предпосылок для неё.

Прокручиваяв памяти прошлый вечер, невольно улыбнулась. Представление меня как новой экономки прошло почти торжественно. Начальник службы безопасности Глебушка собрал всех, кто был, в холле крыла для прислуги. Вручил мне мой же паспорт, произнёс речь на тему уважения, гаркнул на своих парней из охраны, чтобы держали гениталии при себе, осмотрел меня с ног до головы холодным взглядом, мол, я за тобой слежу, и удалился, видимо, решать дела поважнее, чем какая-то там странная экономка.

Тамара Степановна уехала ещё раньше, я искренне желаю ей выздоровления. Две женщины-горничные, приходящие каждый день из соседнего посёлка, оказались вполне нормальными, платят им хорошо, работа не пыльная, хозяина почти не видели. Парни из охраны ушли вслед за боссом, повар– пожилой мужчина– занимался своим делом, иначе охрана останется голодной, а Глебушка– злым. Ох, не хотелось бы мне такого врага, поэтому надо спрятать своё жало куда подальше и просто мило улыбаться. Вера умеет мило улыбаться.

Я практически не спала, ночь была лунной, я стояла у окна и вглядывалась в темноту, отчётливо был слышен вой волков, на этот вой лаяли собаки. И с волками, и с собаками я угадала. Я снова в тюрьме, она в моей голове, иллюзия свободы,столько времени я самонадеянно считала, что могу спокойно и нормально жить, но нет, его нет рядом, а я все равно бегу и живу по его правилам.

Утро нового дня, горячий душ. Машинально провела рукой по животу, задев старые шрамы, и тут же отдернула.Не сейчас, не время для воспоминаний.

Быстро домылась и вышла, вытираясь на ходу. Я предельно собрана, в зеркале молодая женщина, чёрное закрытое платье, туфли на небольшом каблуке, никаких украшений, но есть макияж, чтобы казаться старше. Меня зовут Вера, и мне тридцать три года. Я так вжилась в шкуру Веры, что забыла, кто я такая на самом деле, вот бы было хорошо забыть совсем все.

На кухне царила суета, все готовились к приезду хозяина, посуда отполирована, спальни готовы, даже затоплена сауна. Половина дня прошла в работе, все-таки было сомнение, что смогу справиться, но кругом был порядок, и четкие вчерашние указания Тамары Степановны помогали.

Все бы ничего, но все молчали– молча завтракала охрана, повар молча занимался кухней, не то чтобы яочень любила поговорить, но люди ведь как-то должны общаться между собой. Ладно я, у меня давно внутренние диалоги со своим разумом.

Начальник охраны в черном костюме и белой рубашке был ослепителен и неотразим. Мы сегодня как люди в черном– ждем прибытия высшей силы, и, если этой силе что-то не понравится, нас испепелят.

Глебушка буркнул мне:«Приятного аппетита» и молча жевал завтрак. Наблюдая за ним с другого конца стола, отметила: он, безусловно, хорош, сильные руки, крепкая шея, он что-то все ковырялся в телефоне и даже не обращал на меня внимания.

На мгновенье представила, какая у него может быть семья, обязательно хрупкая девушка и маленькая дочурка с такими же голубыми глазами. Часто фантазирую и примеряю на себя чужую жизнь, как будто мне мало того, что я живу чужой жизнью. Нередко в этих фантазиях представляю себя, вот я заботливо поправляю на нем пиджак, он нежно обнимает и целует в висок, заправляя волосы за ухо…

– Вера, вы так на мне дыру протрете своим взглядом, – Морозов отрывает глаза от телефона и пристально смотрит на меня, снова его эта холодная оценка происходящего.

– Вы привлекательный мужчина, сильный, знающий свое дело и, безусловно, любящей его, отчасти потому, что другого просто не умеете, а еще вы делаете неверные выводы, но это уже на ваш чисто мужской взгляд. Я поняла, на что вы вчера так упорно намекали мне в своём кабинете, и нет, я не охотница за богатыми мужчинами, строить глазки вашему хозяину я не собираюсь.

– Интересная вы женщина, Вера, – он так странно протянул мое имя, словно пробуя на вкус. – Загадка в нашей забытой глуши, это меня и настораживает, вас хочется разгадать, да и просто глядя на вас, много чего хочется.

– Посчитаю это за комплимент, приятного аппетита, Глеб, извините, надо работать, – уношу чашку на мойку и покидаю кухню. Да, странные дела, не хватало мне еще ухажёра заиметь здесь.

Напряженное ожидание хозяина отразилось и на мне, как-то резко захотелось курить. Накинув пальто, вышла на крыльцо заднего двора. Солнце также слепило глаза, собаки где-то надрывалась лаем в своих вольерах, аромат ментола оседал никотином на губах. Если закрыть глаза, подставив лицо солнцу, можно представить, что нет ничего вокруг, нет снега и этого ожидания зимы, нет того холода, что сковывает душу.

Слышу шаги– уверенные, скрип снега, так не хочется открывать глаза, делаю последнюю затяжку, выпускаю дым в морозный воздух, поворот головы, глаза щурятся от слепящего солнца. Мужчина.

Черное пальто нараспашку, черная рубаха, в нашем ряду людей в черном прибавление. Строгий взгляд, он смотрит точно в мои глаза, он не оценивает, не осуждает, он просто смотрит. Выбрасываю сигарету в урну, кутаюсь в пальто, понимаю, надо как-то начать разговор, поздороваться, в конце концов, но не могу ничего произнести, смотрю на него, прямо в глаза, и не могу оторваться.

– Вы замерзли, лучше зайти в дом, – мужчина заговорил первым, я отвожу взгляд, киваю головой и, не произнеся ни слова, захожу в открытую им дверь.

– Простите, я не представилась, – начала я, когда уже зашли, – Стрельникова Вера Васильевна…

– Я знаю, кто вы, можете не объяснять. Идите, занимайтесь своими делами, – и ушел в сторону комнат охраны.

Вот и познакомились, как говорится, это и был собственной персоной наш хозяин, немногословен, однако. Я ждала помпезного появления, красной ковровой дорожки на фоне белоснежного крыльца и снега, черный лимузин, персонал, стоящий по струнке и приветствующий своего кормильца. Жаль, что вышло все не так, было бы красиво.

Меня даже как-то не совсем вежливо по-своему отослали на задний двор заниматься своими холопскими делами, у меня даже не было возможности залезть в интернет и разведать, кто вообще такой этот Егор Ильич, интернет глушился, но связь была. Любопытно просто было, куда все-таки я попала, хотя, Вера, надо было раньше думать об этом, как только увидела этот забор, все покоя не дает, вот тогда надо было разворачивать такси и гаситься дальше в той забегаловке.

Опасный мужик, очень, Глебушка и правда на его фоне милаха. О таких переломаешь зубы, но что-то в нем есть– такое опасно-притягательное, эта энергетика хищника, уверенность в себе и в том, что он может. А может он многое, если захочет.

Избавь меня, Господи, от мужиков, что при власти и деньгах, потому что, когда есть это гремучее сочетание, нет тормозов, все безнаказанно. Спасибо, мне хватило, рука как-то опять машинально легла на живот и замерла. Как бы я сейчас жила, не случись того, что случилось? Представить трудно.

Глава 4

Егор

Она стояла на крыльце, подставив лицо солнцу, глаза закрыты, на губах дым. Первое, что пришло на ум– Снежная королева, но вся в черном на белом фоне. Светлые прямые волосы до плеч зачесаны на один бок, макияж– лишь глаза и губы. Вот губы– да, слегка полноватые, с четким контуром, такие порочные. Она посмотрела на меня, глаза карие, слегка щурясь, а я сам не мог отвести глаз. Мистика какая-то.

– Вы замерзли, лучше зайти в дом,– открываю дверь, пропуская девушку вперед.

Ей, наверное, холодно, что-то говорит, я отвечаю, а в голове бардак, ответил не совсем то, что она ожидала, развернулся и ушел. Прекрасно, теперь буду бегать от первой попавшейся на глаза бабы, где Морозов ее нашел, где вообще таких находят?

– Морозов, – резко распахиваю дверь без стука, – что это там было такое, точнее, кто?

– И вам доброго дня, Егор Ильич, вы, как всегда, самовольничаете, отказываетесь от охраны и сопровождения, не соблюдаете время прибытия, зачем и для чего нужна охрана, если вы ей пренебрегаете?

– Ой, захлопнись, Морозов, я не королева Великобритании, выдохни и расскажи, кто это там курил на моем крыльце?

Как был, в пальто, я уселся в кресло и стал ждать объяснений.

– Вера Васильевна Стр…

– Я знаю, как ее зовут, ты мне писал. Где ты ее нашел?

– Она сама нашлась, позвонила Тамаре Степановне, приехала вчера утром, агентство по подбору персонала, хорошее агентство, я проверял и его, и девочку.

– Девочку? У нее в паспорте написано тридцать три года, далеко не девочка. Прошлое?

– Чисто, не состояла, не привлекалась. А чего случилось-то, Егор Ильич?

– Да ничего, извини, казахи мозг ебут, фуры стоят, они ебут, все стабильно. И да, найди мне эту Веру, и пусть зайдет ко мне.

Резко встал и так же резко вышел. Дерьмовое утро, казахи, истерики Снежаны, безумно красивые губы новой экономки. Там что, в агентстве, не было никого более преклонного возраста? Как-то странно она меня завела.

***

– Вера Васильевна, вы должны зайти к Егору Ильичу, – так на официозе мне сообщил Глебушка.

Должна – так зайду. Стук каблуков по коридору, стук в дверь, краткое «зайдите». Здесь меньше света, кабинет словно в полумраке, книжные полки, широкий стол, открытый бар. Егор Ильич с бокалом спиртного. И снова этот взгляд, теперь он меня изучает как что-то странное, возникшее у него в кабинете.

– Присядьте, Вера, расскажите о себе, только не стандартную заученную биографию.

Он красив в своем несовершенстве, его явно не заботит, как он выглядит, легкая щетина, плотно сжатые губы. Взгляд скользит по мне, я чувствую его физически, замирает на губах, и мне инстинктивно хочется их прикрыть.

Муж безумно любил мои губы, любил любить мой рот. Как он говорил: «Из тебя, милая, вышла бы самая красивая и дорогая шлюха в городе, но ты только «моя шлюха».

– В моей биографии нет ничего интересного, все, как вы говорите, стандартно, – поправляю платье и открыто смотрю в глаза, я сама наивность и невинность.

– И все-таки? Что вас к нам привело?

– Деньги, их всегда не хватает, поступило хорошее предложение, я согласилась.

– Вы очень красивая женщина, Вера, разве не было других предложений и способов обогатиться?

– Вы предлагаете мне обогатиться определенным способом? – от наивности и невинности не осталось и следа. Ненавижу таких самодовольных кретинов, все-то у них продается и покупается, вешают ярлыки, ставят ценники не глядя. – Я не проститутка и никогда ею не была, если вы про этот метод обогащения.

– Почему сразу проститутка? Ваша заниженная самооценка при таких внешних данных меня пугает. Выйти замуж за состоятельного человека– я это имел в виду.

– Спасибо за совет, я обязательно им воспользуюсь, как только встречу состоятельного и, главное, порядочного человека.

Я так скалилась, что вот-вот должны были треснуть щеки, а Егор Ильич злился– челюсти плотно сжаты, и стакан в руке вот-вот треснет, надо убираться, иначе быть скандалу.

– С вашего позволения, я пойду. Что-то еще? Указания, пожелания?

– Нет, ничего. Идите, Вера.

– Ужин в семь.

– Спасибо.

Надо отдать должное, этот мужчина умеет держать себя в руках. Муж так бесился, когда явот так, почти молча, посылала его на хуй. В стену летели бокалы, бутылки, телефоны– все, что было под рукой. Иногда это все летело в меня.

Не понимаю, к чему все эти разговоры? Если что-то не так, мне бы сказали в лицо, указали бы на ворота и направление, куда следует идти. Хотя знать, что документы не мои– это дело одно, а вот знать, кто я и мое настоящее имя– это история интересней. Как же все надоело.

Ужин попросили подать в кабинет, гостей ожидали только на днях. Как всегда, от долгого хождения болели ноги и спина, время было уже позднее, я решила рискнуть и пойти в сауну.

***

Лежа на прогретых досках парной, вдыхая полными легкими этот горячий воздух, я реально кайфовала. Тело покрылось испариной, найдя на полке лавандовое масло, налила на ладони. Провела руками по бедрам вверх, задевая грудь, шею и снова вниз, как же хорошо, мыслей ноль.

Руки скользят по горячей коже, так медленного, глаза закрыты. Развожу бедра, прикасаюськ себе между ног, так плавно и не спеша. Левой рукой сжимаю грудь. Перед глазами настойчивый взгляд Егора, хм… он стал уже Егором, мои прикосновения становятся настойчивей, проникаю между складочек, задевая такой чувствительный клитор, ласкаю его круговыми движениями.

Его рука, сжимающая бокал, там, в кабинете, его руки по моему телу. Как же хорошо, выгибаю спину, с губ срывается стон, дыхание обрывается, слишком горячо, слишком жарко…слишком близко. Картинка резко меняется…другие глаза, другие руки и бокал, летящий и разбивающийся о стену около меня.

Твою мать…нет, отдергиваю руки и закрываю ими лицо. Пытаюсь восстановить дыхание, но слишком жарко, слишком часто и так гулко стучит сердце.

Руки трясутся, нахожу брошенное полотенце, кое-как прикрываюсь, голова слегка кружится, на слабых ногах выхожу из парной, хочется сесть, а больше всего– вдохнуть холодного воздуха. Просто чего-то холодного, чтобы остудить тело и унять сердце.

– Вера! Вам плохо?

Господи, он-то здесь откуда?

Глава 5

Егор

Какая острая на язычок попалась дамочка, так и хочется все ее слова размазать по пухлым губам. А это ее: «Что-то еще? Указания? Пожелания?». Язва.

Извожу себя на беговой дорожке, почти первый час ночи, прокручиваю в голове минувший день и все чаще цепляюсь за такие порочные губы новой экономки. Хороша, ничего не скажешь. Такая холодная, отстраненная, не удивлюсь, если фригидная– с таким-то характером.

Спускаюсь в сауну, горит свет, сбрасываю футболку, иду в парную и замираю на месте. Сквозь прозрачную дверь виден полог парной, на нем женщина, точно женщина. Это Вера? Точно, Вера. Ее руки скользят по влажному телу, сжимают грудь, она размазывает по себе масло, кожа блестит в свете тусклых ламп.

Я, наверное, не видел за свою жизнь ничего более сексуального и возбуждающего, член болезненно дергается, желание подкатывает так быстро и неотвратимо. Вера разводит ноги, трогает тонкими пальцами влажные складочки, совершая плавные круговые движения. Ей хорошо, спина выгибается, а я сейчас начну выть.

Понимаю, что надо уйти, но я словно врос в кафель. Рука тянется к паху, я что, сейчас буду трогать себя? Мастурбировать на то, как кончает моя экономка? Вера издает стон, но быстро отдергивает руки и закрывает лицо.

Все, надо уходить, делаю несколько шагов в смежное помещение, стараюсь переварить то, что сейчас увидел и свою реакцию на это.

Были женщины, которые откровенно ласкали себя передо мной, иногда об этом просил их я. Но никогда это не было так откровенно подсмотрено, никогда не было таких эмоций на живое удовольствие, которое она получала. Было красиво, безумно красиво, ее кожа, покрытая маслом, закрытые глаза и стоны.

Выхожу из своего укрытия, Вера открывает стеклянную дверь парной, шаг неровный, она еле прикрывает тело полотенцем и держится за шею, словно ей не хватает воздуха.

– Вера! Вам плохо? – быстро подхожу, поднимаю на руки, несу в комнату отдыха, чтобы положить на диван.

– Откуда вы здесь? – она не сопротивляется, но выглядит очень уставшей.

– Я живу здесь.Воды?

– Да, спасибо.

Опускаю девушку на диван, вкладываю в руку бутылку с холодной минералкой. Она жадно пьет воду, та стекает по подбородку, на почти не прикрытую грудь, ее дыхание восстанавливается,она поднимает глаза и смотрит на меня.

– Спасибо, и не надо на меня так смотреть. Я не была при смерти, наверное, всего лишь скачок давления, так бывает.

– Вообще-то, вы передо мной почти голая.

– Извините, – она кутается в полотенце, но оно небольшое, прикрывает грудь и середину бедра, у нее шикарные ноги.Губы и ноги.

– О вашем здоровье мы поговорим позже, – присаживаюсь рядом, всматриваюсь в ее глаза, там нет кокетства и игры, ей на самом деле неудобно. Убираю волосы ей за ухо, беру за подбородок и поворачиваю к себе.

– У тебя такие красивые губы, – голос слегка хрипит, хочется провести по ним большим пальцем, узнать, насколько они мягкие и влажные, она сглатывает, я смотрю, словно завороженный, а стояк как был, так и остался.

– Не надо.

– Что не надо?

– То, что вы сейчас хотите сделать. Не надо.

Голос ровный, еле слышный, даже какой-то отстраненный, смотрю в глаза, а в них стоят слезы.

Долбаный извращенец, какая же ты скотина, Воронцов, запугал девочку, а она ведь совсем девочка, ей не дашь возраст по паспорту. Без косметики, смотрит со слезами на глазах, прикусывая губы.

– Простите, Вера, не хотел вас напугать, – беру свое полотенце, накидываю ей на плечи.

– Это вы извините за этот инцидент и мою реакцию, я пойду.

Она встает и, не оборачиваясь, уходит. Да, Воронцов, умеешь ты соблазнять женщин. Что-то с ней не так, то дерзкая и острая, то безумно сексуальная в своих ласках, то ранимая. Ее хочется жестко трахать и нежно целовать одновременно. Ты не глупый мужик, Воронцов, думай, а потом делай, но это правило совсем не работало сегодня. И оно совсем не работает рядом с Верой.

Сколько за свою жизнь я встречал женщин без фальши и притворства? Которым от тебя не было что-то нужно? Не припомню таких. Хотя сам считаю,что товарно-рыночные отношения прочнее чувств и какой-то там любви. Я даю надежность, достаток, исполнение желаний, мне дают секс и верность, пожалуй, верность – самый важный пункт, не потерплю измен и обмана.

Сижу на том же диване в сауне, злюсь на самого себя. Чувствую, что-то не то с девочкой, строит из себя сучку, а сама словно беззащитный котенок. Беру телефон, нахожу контакт и жму «вызов».

– Морозов! Если не сплю я, то не спишь и ты. К вечеру нарой мне всю информацию на Стрельникову, – услышав Морозовское «хорошо», сбрасываю.

Глава 6

Вера

Стоило ему заговорить о моих губах, и все полетело в пропасть. А ведь он меня волновал, его близость, его прикосновения, это движение, как он заправляет мне волосы. Такой взгляд, без похоти и голода, лучше бы он молчал.

Он горячий, он очень горячий, но рядом с ним успокоилось сердце. В глазах, таких черных, забота и тревога. Не стоило думать о нем и фантазировать, но даже в моих фантазиях больше чистоты, чем в прошлой жизни. Это прошлое не дает расслабиться.

Нет, я вовсе не считаю себя жертвой насилия– психологического разве только. Мне слишком долго вбивали в голову, что я бесполезна и никчемна, что моя задача ублажать мужа, рожать детей и красиво стоять рядом с закрытым ртом. Я так устала сопротивляться и биться о бетонную стену непонимания, что смирилась и просто молчала.

Почти два часа ночи, сна нет, за окном метель, ветер швыряет снег в стекло. Я ушла в такую же ночь почти два года назад, нет, я не выбирала специально число, просто знала: время пришло. С погодой повезло, из-за метели не принимал аэропорт, я услышала случайно разговор охраны, еще днем. Самолеты разворачивали в соседнюю область, значит, Толя приедет не скоро, не помчится по трассе в ночь, заночует где-то там – с парой шлюх, под дозой алкоголя или еще чего.

Я не собирала вещи, даже обручальное кольцо так и осталось лежать в ванной, на полке. Взяла только то, что влезло в женскую сумку, смену белья, наличные деньги и чужой паспорт. Было опасно брать много денег, но я понимала, что придется где-то жить, а за это надо платить.

Мой побег не был спонтанным решением, надо было сделать это еще раньше. Но тогда еще был жив дядя Геша, хоть я и пыталась донести до него всю утопию нашего с Анатолием брака. Но единственный мне близкий человек ничего не хотел слышать.

«Доченька, так будет лучше и хорошо для всех», – говорил он. Да, всем было лучше и хорошо, только не мне.

Охрана отвезла меня в торговый центр, там я была очень часто, изучая все камеры и выходы. Пройдя как можно незаметнее к одному из черных ходов, вывернула куртку на другую, более темную сторону, накинула капюшон, спрятав длинные темные волосы, я шагнула в темный переулок навстречу колючему снегу и своей новой жизни.