Неси меня, мой эльф, в свои леса. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 2.

Клятва

– Вашество, – подбежал ко мне Мигизи, – с вами всё в порядке?

– Лучше не бывает, – улыбнулась я, – мы опять друзья?

– Куда я от вас денусь? Что случилось? – осматривал меня индеец, – что с одеждой? и где месье Лепрест?

– А Хосе тебе ещё не доложил? – поднимая одну бровь вверх, спросила я.

– О-он тоже не следил за вами, – растерялся тот.

– Это спасло его жизнь, – я продолжала улыбаться, – всё готово к отъезду?

Мигизи испуганно кивнул.

– Дай мне десять минут, и выезжаем. Предвкушаю следующую неделю, – нервно рассмеялась я.

На этих словах я повернулась и пошла в сторону своего шатра.

– Вашество! – воскликнул Мигизи, – ваша нога!

– Мм? – Я повернулась, потом взглянула на безобразный шрам на икре, – а, ты про это? Поскользнулась, когда купалась в водопаде.

– Вы сведёте меня с ума! – повысил голос индеец, – я вас отпустил, надеясь на вашу благоразумность!

– Не тому доверился, – дразнила его я.

Я, как и обещала, быстро привела себя в порядок и уже торопилась выйти, чтобы успеть уехать до пробуждения Жозефа.

– Хосе, – крикнула я, выходя из шатра.

– Да, Ваше Высочество, – как всегда, из ниоткуда появился он.

– В лесу, с восточной стороны от вулкана, спит месье Лепрест, – шепнула я ему, – просто проследи, чтобы он добрался невредимым домой.

– Хорошо.

– И ещё… – я остановила его, – это останется между нами, Мигизи тоже не говори.

Он молча кивнул и исчез.

У дверей шатра меня ждал чёрный автомобиль, который должен был отвезти нас в аэропорт. Яркие лучи полуденного солнца отражались в его начищенных до блеска стёклах. Мигизи сел на место водителя, я расположилась на заднем сиденье.

Некоторое время мы сидели в тишине, но я ощущала его беспокойство, и вскоре он остановился, повернулся и задал вопрос:

– Вашество, неужели я не заслужил правды?

– Друг мой, ты ведь знаешь, как я тебя люблю?

– Знаю, – кивнул тот недоверчиво.

– Поэтому тебе лучше ничего не знать. И… и я буду скучать по тебе.

– В смысле? До свадьбы ещё неделя, а вы уже прощаетесь?

– Боюсь, что мы вынуждены будем расстаться куда раньше, – грустно улыбнулась я, погладив его по щеке.

– Как? Я не понимаю! – заволновался индеец.

– Займись семьёй, я найду тебя, как будет можно. Обещаю беречь себя всё это время.

– Хорошо, – дрогнувшим голосом сказал он.

– На свадьбу тебе тоже пригласительный не отошлю, но ты приходи, – улыбнулась я, – знаю, ты тот ещё хитрец.

– Да что вы такого натворили? Я уже не представляю, как буду без вас!

– Мы с тобой как два дерева, сросшиеся корнями, – говорила я, держа его за руку, – нас невозможно разлучить, только если одного из нас не станет.

– Ладно-ладно, не подлизывайтесь, – смягчился Мигизи, и мы продолжили путь, – лучше скажите, вы видели дракона?

– Дракона? – рассмеялась я, – это очень смешно. Уже думаешь, какие сказки будешь рассказывать детям про меня?

– Я, вообще-то, серьёзно. Чёрный дракон сидел на крыше особняка Ананда, когда вы там были.

– Может, ты с птицей перепутал?

– Ага! С вороной в несколько тонн весом, которая извергает пламя.

– Друг, ты надышался угарным газом, плюс волновался, да ещё и я отключала твоё сознание, может, что в мозгу переклинило после всего. Это называется галлюцинация.

– Вот, кстати, за последнее никогда прощения не получите! Хосе взяли, а меня нет!

– Ты сам не хотел, – пожала плечами я.

– Месье Лепрест тоже видел его. Мы еле проскочили огненную стену.

– Какие молодцы, – дразнила я его.

– Не верите? Мы могли сгореть дотла, и нас не опознали бы даже.

– Нет. – Решительно помотала я головой. – Не знаю уж, что вы употребляли с месье Лепрестом, но больше не балуйтесь психотропными веществами.

Мигизи не стал больше ни о чём спрашивать, и мы оба погрузились в свои мысли.

Утомлённые перелётом, мы мчали в замок. И хотя моё тело жаждало отдыха и горячей ванны, я решила прямиком направиться к отцу, чтобы не оттягивать разговор, который и так был неизбежен.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Величество, – начала я, постучав и чуть приоткрыв дверь, – нам нужно поговорить.

– Я уже не знаю, как с тобой разговаривать! – сухо сказал отец, глядя в окно, – что ещё за поездка на океан?

– Это был мой день рождения, спасибо, что «поздравил».

– А то, что ты натворила с Анандом? Как мне теперь смотреть в глаза Марселю?

– А ваши осведомители хорошо работают, – спокойно ответила я, проходя глубже в кабинет.

Я провела рукой по мягкой обивке дивана, мелкие пылинки закружились в лучах солнца.

– Как и твои шпионы, – ответил он, поворачиваясь ко мне.

Я бросила взгляд на настенные часы и как бы невзначай произнесла:

– Без четверти пять, – присела с другой стороны рабочего стола отца, который всегда был завален бумагами. – Рада, что признаёте это, – старалась не показывать своего злорадства.

– Тебе до сих пор кажется это игрой? Шуткой? Всё ещё надеешься, что выйдешь замуж за того мужчину?

– Я уже ни на что не надеюсь. Вы давно указали мне на моё место.

– Покажи ногу.

– Откуда вы… ах да! – наигранно улыбнулась я, – ваши преданные шпионы. Вам не терпится посмотреть, какой он вышел? – язвительно улыбнулась и подняла подол юбки.

– Это как объяснишь? – повысил голос отец.

– А разве сто́ит? – Вскочила я. – Разве вы сами не понимаете, что унижаете меня этим браком? Разве не знаете, насколько я загнана в угол? И как туго затянула петля на моей шее? Я – огонь, и мне нужен уравнитель! И это точно не Луи Бланшар!

– Это он тебе внушил? – Медленно зашагал в мою сторону отец. – Очередной раз своими речами вскружил тебе голову!

– Возможно, – улыбнулась я.

– Ты ведь знаешь, что я в один миг могу стереть его с лица земли? – Лицо императора побагровело, он приблизился ко мне, глаза сверкали от ярости.

– Знаю, – кивнула я, – но и вы знайте, что в следующее же мгновение умру и я.

– Ещё слово и я… – Отец с силой схватил меня за руку, – не может быть… – выдохнул он, глядя мне в глаза.

– Вы тоже это почувствовали? – улыбнулась я, – вначале подумала, что мне показалось.

Он наотмашь ударил меня по щеке. Я ощутила резкую вспышку боли, попятилась назад, оступилась и рухнула на пол. Щека горела огнём. Я подняла на него глаза и рассмеялась.

– Тебе ещё смешно?

– Я смеюсь над вашей беспомощностью, – медленно вставая, сказала я.

– Не могу поверить, что ты это сделала, – он отошёл и опустился на стул, на котором пару минут назад сидела я.

– Я тоже до сих пор не могла поверить, что вы способны продать дочь, но эта пощёчина, – говорила я, непроизвольно потирая лицо, – расставила всё на свои места. Да, – спокойно и строго продолжила я, – во мне его ребёнок, я его почувствовала так же, как и вы, когда прикоснулись ко мне. Но вы и пальцем не тронете ни его, ни кого-то из моих приближённых. Через неделю я выйду замуж за Луи, потому что я осознаю ответственность за мой народ, и это будет самой большой насмешкой над моей жизнью. Но надену я не свадебное платье, расшитое жемчугами и золотом, а погребальное. – Гордо подняв голову, выпрямив спину и глядя прямо в глаза императору, продолжила: – Я мечтала выйти за другого, и эта пышная свадьба станет церемонией моих похорон. Я знаю, вы хотели, чтобы первенцем был мальчик, но какая ирония: я вам сейчас нужна, чтобы спасти свою империю. Я Катрин Кэролинг, наследница огромной империи, которой почти тысячу лет, унаследовала свой дар от предков и сейчас являюсь сильнейшей в своём роде, – повышая голос, говорила я, – и я сожгу всех на своём пути!

Отец слушал, не произнеся ни слова, в конце я развернулась и вышла. За дверью меня ждал Мигизи.

– Вашество, что с вами? Он ударил вас? – спросил индеец.

Он повернул моё лицо к себе, дотронувшись до щеки.

– Всё в порядке, – улыбнулась я.

– Ваше Высочество, – ко мне подошёл Омер-бей и поклонился, – Его Величество запретил вам покидать пределы замка до свадьбы.

– А сам побоялся мне сказать? – буркнула я.

– Мигизи, зайди ко мне, – строго сказал мужчина.

– Я буду в саду, – кивнула я.

Я вышла на улицу, солнце уже садилось, его заходящие лучи окрашивали окружающие предметы в тёплый жёлтый цвет. Мой нос щекотал сладковатый аромат цветущих яблонь, облетевшие белые лепестки ковром укрывали землю.

Вопреки всему, что произошло со мной, мои мысли были там – на Коста-Рике, в той ночи, которую мы провели с Жозефом.

«Через сколько проснулся? Уже добрался до дома? Где же Хосе, с докладом?»

– Вашество, – крикнул Мигизи. Я обернулась, и он продолжил: – Не знаю, что вы натворили, – он чуть пожал плечами. – Потому не знаю, ругать вас или пожалеть. Стоило бы обидеться на вас, но вы же знаете, я не могу!

– Всё хорошо, – обняла его я, – как и договорились, я найду тебя, когда будет можно, а пока займись семьёй. Нэл ты нужен не меньше, чем мне, – улыбнулась я, – передай Хосе все дела. А сам отдохни, ты же так давно этого ждал, – я ощутила, как к горлу подступил ком, но через силу выдавила смешок.

– Вашество, даже не верится… Я буду очень скучать. Уезжаю уже вечером. Как я вас оставлю? – недоумевал индеец, – вы же сумасшедшая!

Я рассмеялась и обняла его ещё раз.

– Вашество, – отстранился Мигизи, – нельзя же.

– Так ты ж уволен, а я ещё не замужем, – нервно усмехнулась я.

– Мы увидимся до вашей свадьбы?

– Нет, ты же сам слышал, что я под домашним арестом. Уходи, не могу больше это выносить! – смеялась я, глотая слёзы.

– Вашество, идите в ту сторону, а я пойду в другую, и не оборачивайтесь.

Я кивнула, он вытер слёзы с моих щёк, ещё раз обнял, и мы, развернувшись, пошли в разные стороны. Ещё один кусочек моей души был вырван. Теперь внутри пустота и безнадёжность.

«Это временно, я должна быть сильной, всё наладится, – крутилось в моей голове, – я Катрин Кэролинг, самая сильная из рода Кэролингов». Но слёзы всё не унимались.

– Ваше Высочество, – послышался голос сзади, – вас все ждут к ужину, – с поклоном сказал Омер-бей.

– Только не говорите, что вас приставили ко мне! – возмутилась я, увидев около себя серьёзное лицо начальника службы безопасности, – императорский приспешник.

– Да, пока вы живёте в замке, – невозмутимо ответил мужчина, не глядя на меня.

– Сочувствую. Смотрите, с ума не сойдите, – сказала я, подходя к нему, – дядюшка Омер, вы ведь знаете меня с раннего детства.

– Да, Ваше Высочество, – чуть наклонил голову он и сомкнул кисти рук перед собой.

– Вот скажите мне, дядюшка Омер, – я направилась к замку, – неужели вы считаете, что это справедливо?

Я повернулась и взглянула на него снизу вверх. Он молчал, шёл за мной, переваливаясь, как старый селезень, с ноги на ногу.

– Дядюшка Омер, могу я называть вас так?

Он лишь кивнул в ответ и смущённо провёл рукой по волосам, которые уже начали седеть. Я продолжала смотреть на него, ожидая ответа, и тогда он сказал:

– Да, Ваше Высочество, как пожелаете! – Омер-Бей несмело улыбнулся мне, и я вдруг обратила внимание, как он постарел за последние годы.

Сколько себя помнила, он всегда был при отце, следовал за ним как тень и ни разу не предал. Я уважала этого человека, хотя сейчас и немного злилась на него из-за его роли соглядатая.

– Дядюшка Омер, а вы расскажете, как получили шрам на правой щеке? – тараторила я без умолку, – а сколько лет вы уже носите усы? – он старательно прятал улыбку, – а вы будете скучать по мне, когда после свадьбы я уеду в дом мужа?

– Вы будете жить здесь, – наконец ответил тот.

– О, вот вы и проговорились!

– Ваше Высочество! – воскликнул он и всплеснул руками.

– Я всё равно бы узнала об этом. – Сказала я и добавила шёпотом: – Но я вас не выдам! Ещё один вопрос, который меня волнует, дядюшка Омер, где состоится наше бракосочетание?

– В соборе святого Иосифа, на центральной площади, – растерянно ответил он.

– Логично, – буркнула я себе под нос, – Луи же католик.

– Разве с вами не согласовали?

– Императорский приспешник, – дразнила я мужчину, – только не делайте вид, что не знаете, что меня насильно выдают замуж. Не поверю.

Он виновато опустил голову, а я, прибавив шаг, скрылась в воротах замка.

Я вошла в столовую. Моя семья уже была в сборе. Отец даже не поднял глаз, делая вид, что не замечает меня, а мать посмотрела с осуждением. Я села на своё место и принялась за еду. Весь обед прошёл в тягостном молчании, и в последующие три дня всё повторилось. Казалось, что семья объявила мне бойкот, хотя я точно знала, что это вина отца.

В один из ненастных дней прибыл Луи со своим отцом. Они намеревались обсудить последние детали свадебной церемонии и изучить составленное на этот день расписание.

Я не хотела их видеть, потому вышла в сад. Вдали слышались раскаты грома, а холодный ветер трепал мои неубранные волосы. Но я не замечала этого, думала о том, что на свадьбе от меня ждут одного: чтобы я вовремя улыбалась. Я усмехнулась своим мыслям, ведь нет ничего проще, чем изображать счастливую дурочку. Я удалялась вглубь сада, а Омер-бей следовал за мной молчаливой тенью.

– Ваше Высочество, – послышался голос Луи.

– Да? – чуть обернувшись, сказала я.

– Можно с вами?

– За всю жизнь успеешь натерпеться, отдыхай пока.

– А вы всегда теперь с ним ходите? – кивнул он на Омера, – где ваш индеец?

– Я надоела моему Мигизи, и он решил взять отпуск за все восемь лет, пока возился со мной. И ещё год за вредность, – улыбнулась я.

– Мне как-то неловко рядом с ним, – шепнул Луи, – чувствую, что одно резкое движение, и он набросится на меня, чтобы избавить вас от моего общества.

– А ты шагай осторожно, – спокойно сказала я, – дядюшка Омер, – повернулась к мужчине, – мы тут с женихом хотим наедине остаться, может, поцеловаться украдкой, до свадьбы ведь длинных три дня.

– Кхм-кхм, – кашлянул Луи.

– Дорогой, смотри не заболей перед свадьбой, а то придётся отложить, – обратилась я к жениху.

– Я поперхнулся, не переживайте.

– Жаль, – шепнула я, – так что, дядюшка Омер? Оставите нас одних?

– Я буду неподалёку, – чуть смутившись, ответил мужчина, – но я всё равно буду следить. Ваше Высочество, – оправдывался тот, – приказ императора.

– Ну если сильно вас засмущаем, не серчайте.

Мужчина вконец растерялся, отошёл как можно дальше и встал боком, изредка бросая взгляд на нас. Гроза медленно, но верно приближалась.

– Так лучше? – равнодушно спросила я Луи.

– Намного, – улыбнулся тот, – своими словами вы не только его смутили.

– Только не рассказывай, что такого Дон Жуана, как ты, могли смутить слова о поцелуе.

– Но тем не менее, – вздохнул тот, посмотрев под ноги.

– Что-то хотел сказать? – спросила я его, продолжая идти.

– Да.

– Волнуешься?

– Заметно?

– Невооружённым взглядом. Не знаешь как сказать, что ты передумал жениться?

– Наоборот, – он полез в карман и достал коробочку, – я попробую в третий раз… Ваше Высочество, остановитесь…

– Что ещё? – недовольно вздохнула я.

– Ваше Императорское Высочество, – Луи встал на одно колено, – Катрин Кэролинг, я мечтаю, чтобы вы по своей воле, а не по принуждению, согласилась стать моей женой.

– Уже поздно, – чуть повышая голос, говорила я. Гроза дошла до нас и начиналась ветром и противной изморосью, – даже если склеить вазу, которую уже разбили, она не будет прежней.

– Я знаю. Это кольцо, – он открыл коробочку, – я нашёл у мадам Камиллы в магазинчике, и даже не знаю, что это за камень…

– Оранжевый спессартин, – я посмотрела на кольцо и усмехнулась.

– Спасибо, – нервно усмехнулся он, – я думал, что в жизни нет ничего важнее титулов, богатства и власти. Но около вас всё это отходит на второй план, я просто хочу быть рядом. Катрин Кэролинг, выйдешь за меня? – Он поднял голову, лицо его было уже чуть мокрое от дождя, а волосы растрепал ветер.

– Раз ты так этого хочешь, то слушай мои клятвы, – я говорила громче, а гроза приближалась к нам, дождь усиливался.

Я развела руки в стороны и прокрутила кисти по часовой стрелке. И мы в один миг оказались в огненном кольце, который смело горел, не смотря на дождь. Луи вздрогнул от увиденного, но не сошёл с места. Я продолжила говорить:

– Половину своей жизни я проведу разъезжая по миру и помогая людям.

– Я принимаю, – отвечал Луи.

– Любить меня – это означает ходить по горячим углям.

– Согласен, – кивнул он.

– Соединив моё имя со своим, ты получишь только титул, но не моё сердце.

– Я буду любить за двоих, – всё так же снизу вверх смотрел на меня молодой человек.

– Ты будешь всегда стоять позади меня и если оступишься, то сгоришь.

– Я готов, – твёрдо говорил жених.

Несмотря на то что ливень вымочил нас до нитки, мы не двигались с места.

– Перед огнём, водой, ветром и землёй я принимаю этот брак, – я протянула руку, и Луи надел кольцо.

Сверкнула молния, озарившая наши лица. Он поцеловал мою руку, потом встал и прижал крепко к себе.

– Ваше Высочество, – тут же вмешался Омер, – извините, вам следует пройти внутрь.

Я молча направилась в замок, пряча лицо от дождя и периодически переходя на бег. Луи следовал за мной.

– Луи, – сказал месье Бланшар, когда мы зашли внутрь, – вы где ходите? Посмотри на себя, ты промок до нитки.

– Ваше Императорское Величество, – говорила я с поклоном, – если позволите, я предложу Луи одежду Эрика, а то схватит ещё воспаление лёгких, и придётся свадьбу отложить.

Отец пренебрежительно кивнул, он так и не заговорил со мной, молчал как рыба с того самого дня, когда узнал о ребёнке.

– Месье Бланшар, мы задержим вас ещё ненадолго.

– Конечно, – отец Луи заметно нервничал.

Я шла по коридору, Луи брёл рядом.

– Красивые картины, – поддерживал разговор жених, глядя по сторонам.

– Наверное, – я пожала плечами, – я их вижу на протяжении двадцати четырёх лет. Что за запах? – Стала оглядываться по сторонам. – Боги, лилии, – заметила вазу с цветами, и, подбежав, с силой скинула её с постамента.

Грохот эхом разнёсся по длинному коридору.

– Осторожно, – схватил меня за локоть Луи, потянув от осколков и пролившейся воды, на которой с лёгкостью можно было поскользнуться.

– Ненавижу! – Освободилась я. – Меня сейчас стошнит! – Закрыла нос рукой и ускорила шаг.

– Буду иметь в виду, – пробурчал Луи.

Я кипела от злости, но совсем не за цветы, хотя их душный запах не доставлял мне никакого удовольствия. Я всё отчётливей понимала, что моя судьба определена, и её не исправить, не переписать, зачеркнув прошлое.

Мы остановились у дверей.

– Не стоило, – растерянно говорил жених.

– Это комната Эрика, он приедет только завтра, – строго сказала я и зашла внутрь.

Луи безропотно следовал за мной, рассматривал стены, украшенные гобеленами, и резную мебель. Провёл рукой по покрывалу кровати и, подойдя к окну, стал озираться по сторонам, стараясь определить наше местоположение.

– Жаль, Мигизи нет, у вас примерно один размер, – говорила я, глядя в шкаф, – а за одежду брата я не отвечаю. Вот, как ты любишь, белая рубашка и чёрные брюки.

– Спасибо, – он подошёл ко мне.

– Это полотенце, я тоже переоденусь, вернусь через пять минут.

Луи кивнул.

Я пошла в свою комнату, быстро сняв это тяжёлое ледяное платье, туфли, в которых булькала вода, и, надев сухие вещи, вернулась обратно.

– Почему не переоделся? Не подошло?

– Рубашку я ещё натянул, – ответил он, засучивая, видимо, короткие рукава, – а вот брюки точно не налезут.

– Просто кто-то отъел большую попу.

– Вообще-то, не отъел, – улыбнулся тот.

– Ой, простите, – язвила я, – накачал. Тогда план «Б». Пошли за мной.

– А у вас есть брюки для меня? – улыбнулся Луи.

– Да, от предыдущего кандидата остались. Я выпила его кровь накануне свадьбы. Такая вкусная была. Он не особо сопротивлялся, почти сразу впал в оцепенение, а потом скончался, – я повернулась к Луи, который сосредоточенно меня слушал.

Мы спустились в подвальное помещение. Я включила свет и, улыбнувшись, произнесла:

– Прачечная! Мы всего лишь ищем утюг, расслабься, Луи Бланшар.

– Я, если честно, на мгновение напрягся, – выдохнул он, – вы собираетесь гладить?

– А ты догадливый, не зря пять лет в университет ходил. Снимай штаны.

– Кхм-кхм. Прямо здесь?

– Подумаешь, днём раньше или днём позже я тебя увижу без одежды, не имеет уже значения.

– Совсем неудобно, если кто-то зайдёт.

– Держи полотенце, прикроешься, – отвернулась я, – хочется верить, что ты сейчас сгораешь от стыда, как сгорала я, когда ты в прошлом постоянно преследовал меня, куда бы я ни пошла.

– Немного да, – протянул тот свои брюки.

– Насухо не обещаю.

– Ты всегда будешь заботиться обо мне так же?

– Не дождёшься. Я просто не хочу лечить твою простуду.

– Так тихо, и мы тут одни, – он медленно приближался сзади, – твои распущенные чуть влажные волосы, я в полуобнажённом виде… Всё это действует возбуждающе на меня.

– А ещё у меня горячий утюг в руках, и я без сожалений прижгу им твоё красивое личико.

Луи рассмеялся, явно ожидая подобную реакцию от меня.

Здесь были навалены вещи, ожидающие глажки, ещё мокрое постельное бельё висело на верёвках, растянутых в правом углу комнаты, аккуратно сложенные стопочки постельного белья завтра отправятся на верхние этажи.

– Столько интересного увидел за сегодняшний вечер, – ходил он из стороны в сторону, нагибаясь и подныривая под верёвки, на которых ещё сохло постельное бельё. – А это ваше? – Он снял с вешалки выглаженное платье и прислонил к себе.

– Луи, положи на место.

– Может, что-то ещё интересное найду. – Продолжил он гулять вдоль стеллажей с одеждой. – Не терпится посмотреть, какое бельё носишь.

– Не забывайся, – крикнула я.

– Хорошо, хорошо, – Луи направился ко мне, театрально прикусив губу, – потерплю ещё пару дней.

– На тебе досохнут! – Кинула в него брюки и, отвернувшись, начала складывать всё на свои места.

– Ваше Высочество, – Омер-бей заглянул в дверь в тот момент, когда Луи надевал свои штаны.

– Заходи, дядюшка Омер, мы как раз закончили.

– Кхм-кхм, – тут же скрылся за дверью тот и продолжил из коридора: – Его Величество послали узнать, что так долго.

– Дядюшка, мы молоды, войдите в положение, – отвечала я выходя.

Омер-бей, как всегда, промолчал, опустив взгляд. Потом пошёл за нами.

– Месье Бланшар, извините, что задержали вас, – учтиво сказала я.

– Да, – улыбнулся он, – мы подумали, куда вы пропали?

– Не могли насмотреться друг на друга, – спокойно ответила я.

– Дело молодое, знаем-знаем, – усмехнулся он.

– Буду ждать у алтаря, – шепнул Луи перед выходом, поцеловав мне руку.

Я промолчала.

Только они скрылись за дверьми, отец, не проронив ни слова, удалился.

– Ты ещё не видела своё платье, – сказала мама, – необходима последняя примерка, чтобы всё было идеально.

– Вы и без того знаете мой размер, – сухо ответила я, – не имею ни малейшего желания видеть его сейчас.

Я не могла ей простить то, что она позволила отцу насильно выдать меня замуж.

Спать мне совсем не хотелось, и, выждав время, я спустилась на кухню. Вся прислуга разошлась по своим комнатам, и только над столом, где обычно сидела моя ворчливая турчанка, горел свет.

– Тётушка Фазилет, вы ещё не спите? – обратилась я к женщине, найдя её за формовкой хлеба.

– Нет, завтра начнут пребывать ваши родственники на свадьбу. Как будто мне Рождества было мало, – ворчала она.

– Давай помогу, – садясь напротив, сказала я.

– Волосы соберите и фартук наденьте, а то своё красивое платье запачкаете.

– Заботливая моя, – улыбнулась я, затянула волосы в тугую косу, спрятав её за ворот платья, и поверх ещё косынку повязала. Надела фартук и села опять на своё место, вымешивая тесто и формуя из него будущий хлеб.

– Как там мой Мигизи? – вздохнула женщина, – сытый ли.

– Насчёт этого не переживайте, о нём есть кому позаботиться. Как думаете, скучает по нам? – с грустью спросила я.

– Конечно! Вы с ним не разлей вода были. Смотрю, одна идёт и второй следом, – шмыгнула она носом и стряхнула покатившуюся слезу.

– Тётушка Фазилет, не начинайте! – я еле сдерживала слёзы, – я только успокоилась!

– Фазилет, – послышался голос Омера, – осталось что-то поесть? Я весь день бегал за этой девчонкой.

Между собой они всегда разговаривали на турецком, особенно когда делились секретами или ругались. Как раз у кухарки я научилась этому языку.

Я сидела спиной к входу, и Омер-бей меня не сразу заметил. Взглянув на тётушку Фазилет, я подмигнула ей, чтобы она не сдавала меня. Мужчина скинул с себя пиджак, засучил рукава, налил тарелку супа и сел с другого края стола.

– А сегодня, – продолжил он, – послали меня за ней, а я нигде не найду её: ни в комнате, ни в залах. Знаешь, где была? В прачечной! – говорил он, поедая свой ужин, – захожу, а там она со своим женихом. Упаси Аллах. – Пробормотал Омер и громче продолжил: – А он без штанов! Стыдно подумать, чем они там занимались! Турецкие девушки никогда не позволяют себе такого!

– Катрин, дочка? – не выдержала кухарка.

– Тётушка Фазилет, – я повернулась лицом к мужчине, – дядюшка Омер не так понял, – говорила с ними на турецком.

– Ваше Высочество… – Резко вскочил мужчина, уронив стул, на котором сидел, и опрокинув тарелку с супом.

– Тётушка Фазилет, – продолжила я, вставая, – мы попали под ливень, был жуткий холод, а штаны Эрика не подошли ему, – рассказывала я, убирая тарелку со стола и собираясь вытереть пролитый суп, – брат мой слишком худой.

– Я сам, Ваше Высочество, – собираясь забрать у меня тряпку, сказал ошарашенный мужчина.

– Да вы присядьте, – сказала я ему, – рабочий день закончился, а вы и так набегались сегодня за мной.

– Я не то имел в виду, – оправдывался он, глядя в пол.

– Омер, сядь, – сказала ему женщина, – так что у вас там было в прачечной? – строго спросила Фазилет.

– И не найдя подходящих сухих штанов, – продолжила я, ставя новую тарелку с супом перед мужчиной, – я решила прогладить его, чтоб не отморозил себе всё. Был бы Мигизи, я бы у него взяла и не думала. – Я присела на своё место. – Дядюшка, ешьте.

– Я думал, вы в своей комнате давно спите, – с волнением в голосе произнёс он.

– А я тебе говорила, чтобы не выгонял индейца! – ворчала на мужчину кухарка, – никто кроме него не сладит с ней.

– Дядюшка Омер, даже обидно, что вы про меня подумали такое, – театрально надула щёки я.

– Ваше Высочество, нет… я не…

– Омер, наша девочка не такая.

«Ох, тётушка, хорошо, что вы ничего не знаете», – вздохнула я.

Мужчина нервно бросал на меня взгляд, пытаясь подобрать слова.

– Ваше Высочество, извините…

– Тётушка Фазилет, а мы будем делать сладкие крендели? – спросила я, всё ещё не обращая внимания на Омера-бея.

– Будем-будем, – ответила та, – как это всё скатаем, так приступим к ним.

– А испечём сегодня два? Один для меня, другой для дядюшки Омера. Чтобы его речи были такими же сладкими, а то у меня складывается впечатление, что вы его кормите только жгучим перцем и чесноком, – улыбнулась под конец я.

– А для меня? – удивилась кухарка.

– А вы и так пышечка.

– Ах ты козочка! – Она кинула в меня небольшой горстью муки.

Омер чуть ухмыльнулся, продолжая поглядывать на нас исподлобья.

– Тётушка Фазилет, – сказала я, вставая и осматривая себя, – какое нахальство. Вся мука досталась мне? – Я подбежала к ней и обняла, – вот и вам чуток. А вы что, смеётесь, дядюшка Омер?

– Я? не смеюсь, – сделал серьёзное лицо тот.

– Вот и вам, – я быстро провела рукой в муке по его щеке.

– Омер, посмотри на неё, – посмеивалась Фазилет. – Через два дня свадьба, а она всё туда же.

– Спасибо, что напоминаете, – замолчав, присела на место я.

– Дочка, обиделась?

– Нет, нет. Давайте доделаем скорей всё, а то спать давно пора, – с грустью сказала я, уткнувшись в тесто.

– Уф, моя девочка, уф…

– Дядюшка Омер, да вы ешьте! Остыло всё уже!

– Ваше Высочество, я военный. Я не умею сладко говорить.

– Знаю, – кивнула я, – и не обижаюсь. Если смущаю вас, то могу отвернуться. Только расскажите свою грустную историю.

– У меня нет, Ваше Высочество.

– Неужели вы никогда не влюблялись? Вы же тоже были молодым. Высокий, широкоплечий, красивый мужчина, наверное, у вас отбоя от поклонниц не было.

Он ничего не ответил, и мы погрузились каждый в свои мысли, но буквально спустя пять минут мужчина начал:

– Мне было двадцать пять, я окончил военное училище и поступил на службу к императору Филиппу. Я мечтал заработать за лет десять-пятнадцать, уйти в отставку и обзавестись семьёй. Каждое лето в замок приезжали девушки-выпускницы школы благородных девиц, чтобы на практике отточить свои знания этикета и ещё чего-то, я не слишком вдавался.

– Интересное время было, – вздохнула кухарка.

– Столько смеха, лёгких летних платьев и милых личиков я не видел до этого никогда. И, конечно, был очарован. Но среди всех особенно выделялась одна…

Я сидела, медленно делая крендели, боясь резких движений, чтоб не спугнуть рассказ мужчины, а он смотрел перед собой, и будто образы из прошлого всплывали перед его глазами.

– Тонкая, хрупкая, с самым задорным смехом. Но в то же время гордая, всегда с поднятой головой. По долгу службы мне нельзя было с ними общаться. Все они были из знатных богатых семей, и я не строил иллюзий по поводу нашего союза, я даже заговорить с ней не мог… – он замолчал.

– А что дальше? – осторожно спросила я, – вы в итоге познакомились? Она узнала про вас?

– Через несколько лет она вышла замуж, так и не узнав о моих чувствах, – взглянул на меня мужчина.

– А почему вы не попытались? Может, она вас полюбила бы?

– Где она и где я, – усмехнулся он, – и она любит своего мужа.

– Почему сейчас не приезжают девушки?

– За́мок закрыли для подобного рода занятий, – ответила Фазилет, – да и времена поменялись. Кому нужны эти благородные девицы?

– Почему же? Многим сейчас не помешали бы знания этикета и элементарное представление о приличии.

– Говорят, что ваша матушка настояла, – прошептала кухарка.

– Ваше Высочество, я провожу вас, уже поздно.

– Мне совсем чуть-чуть осталось, и к тому же мы ещё не испекли для нас с вами крендельки, – я подмигнула мужчине, – я ведь не усну, если не съем на ночь сладкий, горячий кренделёк с молоком!

– Опять прибежит, – зевнула кухарка.

– Тётушка Фазилет, идите, я докручу, пока буду ждать крендельки из печи. И приберусь, обещаю.

– Не ваше это дело, на кухне прибираться.

– Да вы сейчас уснёте за столом! – я посмеялась над женщиной.

– Это правда, – ещё раз зевнув, ответила она.

– Вы думаете, что я буду к вам приходить после замужества? А вдруг мой жених окажется домашним тираном, запрёт в комнате и никуда не будет пускать.

– Дочка, – говорила Фазилет, – правда, засыпаю. Можешь оставить всё как есть, я всё равно завтра раньше всех приду.

– Идите уже! – провожала я женщину, – дядюшка Омер, можете тоже идти. Я, правда, дойду без происшествий.

– Нет уж, Ваше Высочество, я подожду здесь, – садясь обратно за стол, сказал мужчина.

– Признайтесь честно, кренделёк захотели?

Мужчина усмехнулся, мотнув головой.

Разогрев печь ради двух крендельков, я уселась доделывать оставшееся тесто.