Двери восприятия. Рай и ад

В книге описан не только опыт приема мескалина. Мескалин – лишь небольшая часть этой книги.

Книга открывает новое восприятие искусства, религии, людей страдающих от шизофрении. Это всё довольно интересно, даёт ответы на вопросы разных слоев общества, отрицающих искусство и религию.

В книге присутствует очень много описаний, а мне лично тяжело такое читать, тяжело у меня с фантазией, но непонятных вещей из книги для меня не осталось. Но как знать, может именно Вам эти описания пойдут по душе.

Олдос Хаксли, чей брат получил Нобелевскую премию по физиологии в 1963 году, описывает опыт приема одного из психоделиков, проводя связь между мировосприятием известных художников и людей изменяющих свое сознание посредством приема мескалина. В книге кратко описанно влияние на сознание таких раздражителей как яркий свет, стробоскоп, насыщенные цвета, автор пытается объяснить приобретение духоведческого опыта во время поста. книга очень познавательна и интересна.

Оставила комментарий о книге, а через несколько дней поняла, что нужно его дополнить.

Я умолчала о метафорах, подаренных автором. Вот чего не отнять, так это их красоту, глубину и изящество. Они настолько живые и тонко подобранные, что вплетаются в мысли абсолютно органично. Не замечаешь, как начинаешь ими оперировать, как своими личными.

Для меня немного удивителен столь однобокий взгляд на визионерство, под которым я подразумеваю всё творческое наследие… Чувства изменяют сознание больше, чем любые физические факторы; чистое чувство – нематериальная субстанция, изменяющее сознание, восприятие и саму жизнь, я про любовь.

В книге описывается опыт употребления психоделика и некоторые соображения по этому поводу во второй части. Ценность этой книги заключается не только в том, что можно узнать или даже представить психоделический («духовный») опыт от употребления мескалина и ему подобного, но стоит иметь ввиду, что эта книга оказала заметный культурный резонанс. Насколько мне известно, она повлияла на умы многих своего поколения, популяризуя употребления психоделиков. В частности книга повлияла на творчество и судя по всему жизнь Джима Моррисона (умершего от передозировки в 27 лет) солиста успешной музыкальной группы The Doors.

Если в первой части книги описан опыт и обстоятельства употрбления мескалина – и это интересно само по себе. То во второй части Хаксли серьёзно рассуждает о чём-то вроде возникшей у него связи с сверхразумом или космосом – и это уже читается как забавное сочинение на тему. Хотя последнее не умоляет другие труды автора.

Тема интересная и есть в книге мысли крайне любопытные и вкусно изложенные. Но. Как по мне, книга очень перегружена деталями, аналогиями, сравнениями, отсылками и т.д. Пока читаешь так и хочется воскликнуть «а можно проще?!».

Сначала подумала: «О, наконец-то что-то интересное про опыты с психоделиками в художественной литературе». Первые страницы были интересные, потом же полная чепуха. Кучу ненужной информации, множество неинтересных сносок, слишком много ответвлений и непонятных примеров из искусства. Достаточно было просто несколько раз принять ЛСД и красиво изложить по полочкам свои ощущения без напыщенных вставок в тексте, которые отяжеляют каждое предложение. По итогу, много всего, но ни о чем. Я даже дочитывать не стала. Разочарование прямо.

Представьте, что наш мозг - это внушительных размеров комната, имеющая бессчетное количество дверей, а мы - блуждающие в ней, одинокие, растерянные создания, пытающиеся найти из нее выход. Но, увы, в потемках своего мозга мы каждый раз натыкаемся на одну и ту же лазейку, и каждый раз, выглядывая из нее, мы понимаем, что перед нами все та же пресная и унылая реальность, наполненная страхами, заботами, суматохой, бесконечной погоней за деньгами и круговертью опротивевших событий. В то же время мы осознаем, что в этой комнате есть и другие двери, но на них почему-то большими буквами написано: «не открывать - запрещено законом», «не входить – существует большая вероятность сойти с ума», «если окажитесь по ту сторону - назад дороги не будет». Однако в руках у нас заветный ключ, а в сердце жажда риска и безудержное желание проникнуть в тайны мироздания, скрывающиеся за этими дверями, стремление ощутить на себе все блаженство чистого бытия, в котором время и пространство теряют свою значимость и не вызывают к себе ни малейшего интереса.

Для кого-то такими ключами являются религия и философия, для кого-то искусство и духовные практики, для кого-то инновационные и компьютерные технологии, а для кого-то наркотики и алкоголь. Ключей, как и дверей, очень много. Все они призваны помочь их обладателям убежать от невыносимой самости и отвратительной среды окружения. И в большинстве случаев конечным результатом их использования является понимание подлинного значения всего существующего, некое подобие просветления, позволяющее нашему разуму воспринимать не внешнюю оболочку, которую мы привыкли видеть и придавать ей большое значение, а самую суть всех вещей и процессов.

Это утверждение, конечно, может быть яростно оспорено, потому что, к примеру, говорить о наркотиках, как о пути к просветлению, не принято. Наркотики в нашем мире считаются великим злом, отвратительным клеймом, порочащим все человечество, но если посмотреть на эту проблему под другим ракурсом, то можно сделать неожиданный вывод, что мы нуждаемся в них так же, как в лекарственной подпитке. Ведь еще несколько веков назад всевозможные психоделики и галлюциногены считались божественным даром, проливающим свет на неразгаданные тайны, и активно использовались в религиозных обрядах. Более того, многие психоактивные вещества, которые в настоящее время считаются наркотиками, применялись в прошлом в качестве лекарственных средств. Но многое изменилось в сознании людей, и то, что было раньше благом, теперь находится под запретом. Тем не менее, я почти уверен, что от наркотической зависимости в том варианте, в котором мы ее воспринимаем, избавиться практически невозможно. Как говорит Олдос Хаксли - и я с ним абсолютно согласен - нам необходим новый наркотик, который облегчит и утешит наш страдающий биологический вид без нанесения вреда. И тут же вспоминается фраза из другого его произведения: сомы грамм - и нету драм.

Возвращаясь к дверям восприятия, мне хочется отметить, что наш мозг, увы, работает не на полную катушку. Мы используем лишь мизер от его огромного потенциала. Мы многого не знаем. И нам многое не дано узнать. Мы довольствуемся своим урезанным сознанием, миром слов и символов, зная при этом, что в наших словах смысла столько же, сколько правды в устах чиновников. Мы привыкли так жить, и наверно будем так жить всегда, лишь догадываясь о том, что существуют иные миры, с которыми мы периодически вступаем в контакт и которые постичь в полной мере нам просто-напросто не дано. Да, мы по-прежнему будем открывать двери восприятия, даже будем заходить в те незнакомые комнаты, которые за ними скрываются, и изучать их, но каждый раз что-то будет нас выталкивать обратно. Потому что нам, как биологическому виду, для того, чтобы выжить, нужно постоянно находиться в привычной реальности и бороться за свое существование. В противном случае, если мы навсегда перенесемся в другой мир, то это будет означать, что мы умерли. А смерть, как известно, является наивысшей формой эскапизма. Той формой, которая не предполагает наличия обратной дороги. А может и предполагает. Этого мы тоже, увы, не знаем.

"Я видел то, что видел Адам в утро своего сотворения − мгновение за мгновением , чудо обнаженного существования."

"Сомы грамм − и нету драм": именно так в "Дивном новом мире" (1932) представители масс снимали любое напряжение ума и чувств, которое могло привести как к личному несчастью, так и к нарушению общественного порядка. Умный и впечатлительный, но ироничный и трусливый Бернард напару с жизнерадостным и энергичным, но наивным и не в меру страстным Дикарем бились в паутине бездумно счастливого мироустройства. Бернард пытался поставить ее под вопрос, Дикарь − разорвать; обоих она отторгла − скажем так, в разные регионы. На фоне маячил лучший друг Бертрама Гельмгольц − умный, впечатлительный, энергичный и жизнерадостный, что как бы намекало на то, что сангвиники правят миром.

В 1953 году Хаксли согласился поучаствовать в эксперименте, изучающем воздействие мескалина на сознание человека. В 1954 году он написал посвященные этому опыту философские трактаты "Двери восприятия" и "Рай и ад", где, рассуждая о будущем, говорил уже, в частности, следующее: "...нужда в частых химических каникулах, дающих отдых от невыносимой самости и отвратительной среды окружения, совершенно бесспорно, останется прежней. Необходим, прежде всего, новый наркотик, который облегчит и утешит наш страдающий биологический вид без нанесения вреда, в конечном итоге, большего, чем то добро, которое он принесет сразу. <...> он должен вызывать изменения в сознании, более интересные, более ценные по сути, чем просто успокоение или навевание сна, просто иллюзии всемогущества или освобождение от подавления"

Книга стала культовой − главным образом, среди ищущей молодежи. На ее страницах оживали визионер Блейк и Мейстер Экхарт с его Ist-igkeit, Сведенборг и Бёме, профессор Судзуки и Карло Джезуальдо, чьи мадригалы Хаксли анализировал под мескалином (что в моих глазах изрядно добавило книге обаяния), суньское искусство пейзажа и последние натюрморты Ван-Гога. Если Карлос К., наевшись пейота, устранился от научных амбиций и искал, в буквальном смысле, свое место под солнцем (или крышей), то Хаксли − обладатель того самого западного ума, который в свое время предостерегал от подобных опытов Юнг − употребил всю свою незаурядную эрудицию на то, чтобы отыскать полубессознательные отражения визионерского опыта в религии, философии, искусстве и культуре человечества.

Непросто рассуждать об этих трактатах в наше время "рока против наркотиков": велик риск − или только мне это кажется? − создать у читателя представление, что здесь говорится о чем-то излишнем, странном, эксцентрическом и опасном, а то и эскапистском, тогда как на самом деле речь идет о посещении мест более центральных, нежели те, куда переносят нас 99% шедевров искусства, редко преодолевающих границы человеческого "я": о местах вечной жизни, где теряют значение время и пространство и остается только слава и чудо существования и блаженство сбросившего оболочку "не-я", где сливаются воедино нирвана и сансара, а также об адах − адах шизофренического распада и буддийских удушений кишками и отсекаемых голов. Всё это существует и содержится, как и царство Божье, "внутри нас и вне нас": это области сознания, которые Хаксли уподобляет далекой от среднего путешественника Австралии. Не то чтобы они возникали под воздействием мескалина или лизергиновой кислоты − эффект веществ заключается в ослаблении сдерживающего контроля рассудка, о котором здесь говорится следующее: "...функция мозга, нервной системы и органов чувств, в основном, выделительна, а не продуктивна. Каждая личность в каждый момент способна помнить все, что когда-либо с нею происходило, и воспринимать все, что происходит везде во вселенной. Функция мозга и нервной системы заключается в том, чтобы защитить нас от этой массы, в основном, бесполезного и не имеющего смысла знания, ошеломляющего и повергающего нас в смятение, исключая большую часть того что, иначе, мы бы воспринимали и помнили в любой момент, и оставляя лишь очень маленькую и особую подборку того, что, вероятнее всего, окажется практически полезным".

На протяжении веков с подавляющим господством рассудка боролись разными способами: от постов и самобичевания до медитаций, трансов, созерцания цветных витражей в готических соборах, холотропного дыхания и гипнотического вмешательства − обзору этого посвящена немалая часть книги. Описание видения действительности после приема галлюциногенов − основное "ядро" книги − конечно, привлекает читателя, но стоит помнить, что читать об этом состоянии − все равно, что читать о состоянии просветления: если нет схожего опыта, есть риск воспринять книгу как "слова, слова, слова", в то время как речь идет о знании, по природе отвергающем выражение словом, опыте "сат чит ананда" − совершенного видения. Грань восприятия, угол воззрения в какой-то степени зависят от состояния индивидуального бессознательного и сознательного настроя, но слон остается слоном, идет речь о созерцании буддийских тханок или мескалиновом трипе − да и без всего этого люди с достаточно обострённым восприятием это предчувствуют.

Стоит упомянуть здесь и о возможном негативном эффекте психоделиков − погружении во внутренний ад и, в крайнем случае, последующем распаде личности, не способной оправиться от увиденного. Шансы на это невысоки и зависят от глубины бессознательных конфликтов самого человека. Хаксли за десять своих мескалиновых опытов в области тьмы, кажется, не попадал, потому рассуждает скорее теоретически, − меж тем как мне, при отсутствии того же опыта, всегда казалось, что в символической форме такое путешествие-погружение хорошо представлено в новелле "Сердце тьмы" Джозефа Конрада и ее вольной экранизации − "Апокалипсисе сегодня" Фрэнсиса Форда Копполы. Полковник Куртц "мог бы стать генералом, но вместо того он ушёл в себя". И что же он нашел в себе самом? "Ужас. Ужас". К слову, Хаксли очень нетривиально, с высоты своего опыта, рассуждает о шизофрении и делает на редкость парадоксальный вывод − но только на первый взгляд: "Шизофреник подобен человеку, постоянно находящемуся под действием мескалина и, следовательно, неспособному отторгнуть опыт реальности, для сосуществования с которой он недостаточно свят". Это состояние уподобляется описанному в "Бардо Тхёдол" посмертному бегству принципа сознания от совершенного света, что запускает круговорот перерождений.

Сложно мне прыгать, бегать, выражать эмоции от полученных впечатлений и рекомендовать Хаксли всем и каждому, − у всех свое время, и книга, безусловно, не единственный путь к познанию, а, скорее, кусочек паззла в общей картине, который well suits the Western mind. Главная ее ценность для меня − анализ искусства и разделение его на "транспонирующее" и "нетранспонирующее": этих слов мне сильно не хватало, когда я пыталась объяснить знакомым, отчего не вижу смысла в хороших, сильных произведениях с любопытными жизненными сюжетами, продуманными образами героев и вагоном иных достоинств. Можно идти от этого мира или от того, но служить двум господам невозможно как в искусстве, так и в жизни, − и при всем при этом, конечно, правда остается правдой:

"Слава и чудо чистого существования принадлежат другому порядку, они выше силы выражения даже высочайшим из искусств".

Вспоминается напоследок старая притча о юноше, который изучал дзен и коротал свободное время то за пирами, то с женщинами, то за литературным трудом − и всякий раз старушка-мама писала ему: сынок, не удовольствуйся; не останавливайся, не останавливайся на своем пути.

Картинка-ассоциация бонусом

Что вы знаете о наркотиках? Вопрос, казалось бы, смешной и нелепый по сути. Как правило, эти познания ограничиваются нудными школьными нотациями про деградацию личности и гниение конечностей, фильмами в духе "Реквиема по мечте", случайными текстами в интернете и чтением мемов Омской птицы. За вычетом алкогольно-никотиновых экспериментов, знакомых большинству, мало кто похвалится (как в хорошем, так и в плохом смысле) знакомством с теми дивными комбинациями атомов, которые превращают сознание в яркую цветастую кашу, в большие и широко распахнутые Двери Восприятия, через которые льется неподвластная нашему разуму информация.

Вряд ли кому-то хотелось подойти к этому с глубоким философским размахом, обстоятельно разобрать всю метафизику и логику, что окружает введение в свой организм особых препаратов. А вот Олдос Хаксли не постеснялся приложить весь свой интеллектуальный потенциал к этой неоднозначной и интригующей плоскости. Кто мы - богатые и бедные, умные и глупые, марксисты и либералы, хипстеры и панки, христиане и буддисты - перед ироничной ухмылкой бесконечной и вечной Вселенной? Что такое наши знания и впечатления в масштабах космоса, если не жалкий пшик, гнилой огрызок в саду спелых сочных фруктов? Мы настолько привыкли к своей точке зрения, ко взгляду изнутри себя любимых, что редко даже вспоминаем, что може существовать еще необозримое множество других позиций. Можете ли вы помыслить, что вам захочется - о, вы будете стремиться стать морской свинкой и рассматривать мир парой черных глаз-бусинок?

Хаксли смело утверждает: ваше субъективное - ничто, самообман, иллюзия - лишь маленький кусочек гигантского пазла, который вы привыкли считать вашим миром, не видя большей картины. Вы только представьте, что ваш мозг - вовсе не мощнейший дар природы, что дает нам сознание и способность мыслить, нет! Это всего лишь предохранитель, резистор, ограничивающий наши слабые когнитивные способности от потрясающей и сложнейший истинной картины мира. Да-да, именно эта смесь серого и белого веществ хранит наше хилое тело от угрозы быть разорванным мощным потоком информации. И только некоторые, особые вещества способны на некоторое время ослабить тиски этого сурового контролера, показывая нам правдивую картину мира.

"Мы, богатые и высокообразованные белые, брошены задами наземь. Мы прикрываем нашу переднюю наготу какой-то философией - христианской, марксистской, физикалистской, - но сзади остаемся неприкрытыми и брошенными на милость всех ветров обстоятельств. Бедный индеец, с другой стороны, обладал достаточной смекалкой для того, чтобы прикрыть свою заднюю часть, добавив к фиговому листку теологии набедренную повязку трансцендентного опыта". Так что же, неужели все наши знания, дипломы, терабайты книг и тонны макулатуры научных исследований - все это тщета, дешевый отвод для глаз от подлинного холста первозданной красоты Вселенной? И наша привязанность к своему телу и своим мыслям - просто уловка нашего мозга, жестокого двухкилограммового привратника у Дверей восприятия?

Да, Хаксли заварил кашу со своими неоднозначными идеями. Культовые The Doors взяли свое название именно из этого произведения. Так что же, поверим ли мы ему и решимся шагнуть в Двери восприятия, за которыми то, что не опишешь словами? Или же так и останемся здесь, робкие и неуверенные варвары у порога Истинного знания, что кажется нам пропастью?

P.S. Флэшмоб 2011, путь к Дверям указала Seducia