Иной мир. Начало

Tekst
28
Recenzje
Przeczytaj fragment
Oznacz jako przeczytane
Jak czytać książkę po zakupie
Nie masz czasu na czytanie?
Posłuchaj fragmentu
Иной мир. Начало
Иной мир. Начало
− 20%
Otrzymaj 20% rabat na e-booki i audiobooki
Kup zestaw za 19,47  15,58 
Иной мир. Начало
Audio
Иной мир. Начало
Audiobook
Czyta Павел Дорофеев
10,82 
Zsynchronizowane z tekstem
Szczegóły
Czcionka:Mniejsze АаWiększe Aa

Глава 1

Убегая из терпящей крах Нацистской Германии шесть лет назад, в марте сорок пятого, Йозеф Хауэр хотел лишь одного – спрятаться. И приложил для этого максимально возможное количество усилий.

Человек, имеющий звание группенфюрера, и относящийся к войскам СС, автоматически получал много власти. Крупицу от того, что имел фюрер, но если взять в сравнение обычного человека, то крупица автоматически становилась чем-то огромным.

Группенфюрер Йозеф Хауэр был умным человеком и сделал главный вывод зимой сорок третьего. В то время он был оберфюрером и собственными глазами наблюдал, как русские ломали хребет Третьего Рейха.

Сталинградская битва была переломным моментом. По крайней мере, лично для Йозефа. Русские, такие же как и все остальные люди, но при этом сделанные словно из стали, заложилили зерно сомнения в голову Хауэра ещё под Москвой, в сорок первом. Они не хотели отдавать столицу, стояли за ней не на жизнь, а на смерть, и добились своего – отстояли.

А после показали, что могут быть настоящими дьяволами. Сталинград до конца жизни останется в памяти как что-то невозможное, невообразимо страшное, нечеловеческое. Там Йозеф Хауэр впервые узнал, каков на самом деле неконтролируемый страх. Там он первый раз в жизни убегал без оглядки. И это было лишь начало долгого бегства…

Собрать много золота, главной валюты мира, а также пару десятков верных людей, которые пойдут за тобой хоть на край света – всё это было задумано в аду, что случился под Сталинградом. У Йозефа Хауэра было не так много времени, всего каких-то два с небольшим хвостиком года. С первой частью задуманного он справился блестяще, множество раз переступал через себя, но дослужился до группенфюрера, потому что именно это звание в СС давало ему нужное колличество власти.

Золото – тот самый манящий и такой желанный драгоценный металл, который вывел из ума немыслимое множество, и продолжает выводить по сей день. Ворованное, отнятое силой, вымоченное в крови – всё золото, добытое нацистами, должно было пойти на благо, помочь победить Советский Союз, пойти на оплату всего, что требует война. Но не всё золото доходило до нужного места, его огромная часть терялась, и некоторое количество той части, самый мизер от целого, достался Йозефу Хауэру. Украденного количества, по расчётам умного вора, должно было хватить минимум на три жизни.

Обеспечив себе безбедное существование, Йозеф Хауэр не был рад, потому что со второй частью задуманного справиться не сумел. Людей, которые будут верны просто так, он не нашёл. Понимая собственную наивность, решил действовать проще – купил верность.

На момент побега из бьющегося в предсмертных конвульсиях Третьего Рейха у Хауэра было всё, кроме одного – уверенности в завтрашнем дне. И полтора десятка элитных эсэсовцев, которые бежали вместе с ним, той уверенности не прибавляли.

Шесть лет прошли быстро, будто несколько дней, и всё это время Йозефа не покидало ощущение, что он сидит на пороховой бочке, фитиль которой уже зажжен. Обиднее всего для Хауэра было понимание – он сам лично зажег тот фитиль, когда по собственной воле встал на путь нацизма. Случившегося не воротишь.

Зима пятьдесят первого стала для Йозефа последней – бикфордов шнур догорел незадолго до нового года и бочка с порохом взорвалась.

– Золото, верные люди, побег в Южную Америку, прыжки с места на место, вечная боязнь возмездия… Хауэр, почему ты не рад? Всё наконец-то кончится, и это случится сегодня, осталось потерпеть совсем немного. Я рождён освобождать, и я освобожу тебя!

Смерть пришла и смело смотрит Йозефу в глаза. Она молода, ей от силы двадцать с чем-то лет, находится в теле наглого парня, который говорит на немецком столь идеально, словно родился и до сегодняшнего дня жил в Берлине. Нет, этот человек, чью голову украшают длинные пепельные волосы, чья кожа слишком бела, и чей голос так красив… Этот человек точно не может быть русским. И он наверняка не еврей. Арийская кровь, в этом наглом мальчишке она точно есть, её там очень много. Самое страшное – этот арий не мешкая проливает кровь таких же, как он. Он убивает всех, кто причастен.

– Так и будешь смотреть на меня взглядом ягнёнка, попавшего в клетку к волку, Йозеф? Победи свои страхи, воспрянь духом, покажи былую твердость и жестокость, попытайся убить меня! Не будь трусом, в которого тебя превратили эти шесть лет! Если ты так хочешь, то я помогу тебя, спровоцирую, надавлю на больное. Жалкий трус, хочешь ли ты услышать, как поживает твоя семья? Интересно ли тебе, что стало с твоими дочерьми? А с жёнушкой? Увы, но судьбу жены твоего тёзки, министра пропаганды Гебельса, фрау Хауэр повторять не стала. Магда Геббельс была фанатиком, как и ее муженёк, и они без труда полакомились цианидом. Ты, мой милый Йозеф Хауэр, фанатиком никогда не был. Всё, что тебя интересовало – это деньги. С твоей женой ситуация аналогична, но с небольшим дополнением, она была падка не только на деньги, но и на мужские достоинства, которые затем без труда пускала в себя.

Терпеть, не поддаваться, мальчишка действует по сценарию, у него такая работа. Единственный способ остаться в живых в данной ситуации – понять, что он хочет, разгадать его, а затем переиграть. Йозеф умён, он выкручивался из множества плохих ситуаций, сможет выкрутиться и из этой. Его окружение не выжило, зеленоглазый дьявол убил всех, сделал это за две с небольшим недели, показав нечеловеческую выдержку, ум, и жестокость. Такой просто не имеет права жить, такого нужно остановить любой ценой. Йозеф остановит. Пока не знает, как, но остановит…

Семнадцать дне й – ровно столько прошло с момента первого убийства. Дитер Альберт был найден мёртвым в собственной ванной. Обезглавленное тело убийца привязал сидящим к унитазу, гениталии бросил в аквариум, в гостиной написал на зеркале кровью “Смерть пришла”. А вот голову… Что стало с головой штандартенфюрера осталось неизвестно. В тот день Йозеф Хауэр и все его люди, когда-то имевшие прямое отношение к фашизму, поняли, что хорошее время закончилось.

Спустя ещё двое суток убийца снова явил себя, никак не отреагировав на тщательно усиленную охрану. Собак и аборигенов убивать не стал, просто усыпил, а вот Леонарда Херца и Шанталь Шмиц не пощадил. Оберфюрер и его любовница были крепко привязаны к друг другу, вынесены на детскую площадку, подвешены за ноги, облиты бензином и сожжены. Леонард и Шанталь умерли жуткой смертью, так и не дождавшись первенца, о котором мечтали долгих десять лет. В тот день убийца показал свою абсолютную безжалостность. И стало ясно – он работает не в одиночку. Скорее всего, действует группа минимум из пяти человек.

Аборигены, которые помогали беглым нацистам, ушли на седьмой день появления убийц, которые так и остались никем не замеченными. Что так напугало индейцев неизвестно, но они бросили своё поселение и практически с пустыми руками унеслись в неизвестность джунглей. Из охраны остались лишь собаки, которые ранее зарекомендовали себя с очень плохой стороны. На следующий день не стало и их. Убежали в джунгли следом за индейцами и тоже не вернулись.

Группа убийц действовала непредсказуемо, и убивала точно так же – с каждым разом придумывала новые способы умерщвления нацистов. Хорст Хайгер был лишён трети кожного покрова и явно умер от болевого шока. Клеменс Рихтер ел сам себя, пока не скончался от потери крови. Эрвин Боур…

Вспомнив сидящего за столом связанного Эрвина с чёрными пустыми глазницами и ползающими по телу муравьями, Йозеф передернулся. Покойник так и продолжает находиться в соседней комнате, а охочие до мяса насекомые медленно поедают его. Всего ничего прошло с момента, когда Хаур понял – нет никакой группы убийц, есть только один убийца, и сейчас он находится совсем близко, достаточно протянуть руку…

– Мне было интересно посмотреть на твою реакцию. – Зеленоглазый мальчишка, сидящий напротив, улыбнулся и Йозеф непроизвольно подумал – если у дьявола есть лицо, то оно именно такое. – И я уверен, что десять секунд молчания были потрачены не зря, всё это время ты вспоминал всё, что случилось недавно, и пытался убедить себя, что найдёшь выход из столь нехорошего положения. Огорчу, от тебя сейчас ничего не зависит, только я, и никто другой, пишу сценарий. И конец этого дерьмового романа уже написан. Он при любом раскладе одинаков.

– Что тебе нужно? – спросил Йозеф, впервые заговорив с убийцей.

– Я всё ждал, когда ты наконец-то созреешь, и вот это случилось. Радость, я испытал её, потому что всё не так, как было прежде. Твои шестерки были грубы, обещали только убить меня, и даже пытались это сделать, поэтому я поступал с ними аналогично. Нет, я не нападал ни на одного из твоих людей первым, как ты мог подумать. Они нападали, они были агрессивны, а я лишь послужил зеркалом. Отвечал точно так же. Но ты, Йозеф, мне понравился, и твоя вежливость. Интеллект полезно развивать, и ты не забываешь это делать. Спрошу, ты готов ответить на все заданные мною вопросы честно?

– Не могу обещать, потому что может случиться так, что я не буду знать правильных ответов. Обладая ложной информацией, дам её как правдивую, но при этом ошибусь.

– Не беспокойся по этому поводу, Йозеф, меня устроит любая информация, главное, чтобы она была. Зацепки можно найти и во лжи. Итак, ты готов отвечать?

– Готов, но после небольшого уточнения. Что я получу взамен?

Убийца посмотрел на Хауэра и ничего хорошего в его взгляде не было. Ответ это подтвердил:

– Ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Как я решу, так всё и будет.

– Я всё понял…

Йозеф втянул плечи и сделал максимально провинившееся выражение лица. Подавленный и разбитый – таким нужно выглядеть в глазах убийцы. Заставить его расслабиться, пусть почувствует, что ситуация полностью под его контролем. Расслабившийся, он ошибётся с гораздо большей вероятностью.

 

Пепельноволосый мальчишка, глядя на метаморфозы собеседника, хмыкнул, и заговорил стальным голосом:

– Йозеф Хауэр, я только что прочитал тебя как открытую книгу, и понял, что ты задумал. Все твои люди пытались сражаться со мной силой, но у них не вышло. Ты понял это, и рискнул попробовать новую тактику – перехитрить. Весь твой внешний вид фикция, ты не настолько напуган, насколько изображаешь это. Надеешься, что я расслаблюсь? Надеешься, что допущу ошибку?

Голубоглазый убийца резко встал, выбросил руку с чем-то блестящим и Йозеф ослеп на один глаз. Крик, полный боли и отчаяния, вырвался из его рта. Упав со стула на пол и перевернувшись на спину, Хауэр руками зажал пустую глазницу. Прошло несколько секунд и он потерял сознание от болевого шока.

– Совсем слабенький попался. – Убийца зачем-то рассмотрел насаженный на вилку глаз фашиста со всех сторон. Не найдя ничего интересного, выбросил его и буркнул: – А ведь это только начало…

* * *

Никогда раньше Йозеф Хауэр не задумывался о самоубийстве. И никогда не предполагал, что будет мечтать о нём. Получив укол наркотического обезболивающего, он тратит драгоценные минуты на банальную зависть. Застрелившийся Гитлер и съевший цианида Геббельс были значительно умнее его, обычного труса и беглеца, который наивно полагал прожить оставшуюся жизнь в джунглях и до самой смерти остаться нераскрытым. Сейчас Йозеф Хауэр отдал бы всё, что у него есть, лишь за то, чтобы кто-нибудь пристрелил его. Но нет, убийца, что пришёл за его душой, не готов даровать лёгкую смерть. Жестокость – его главное развлечение…

– Вижу, что тебе полегчало, друг мой. Отлично, мы можем начинать. К моему сожалению ты не так крепок, как предполагалось. Слишком низкий болевой порог, впервые на моей практике. Мне интересно, от банальной занозы у тебя случались обмороки?

– Никогда не было, но с болевым порогом вы правы, он у меня низкий. Передалось от мамы.

Отвечать на вопросы без промедления и говорить только правду – всё, что требует убийца. Йозеф безукоризненно выполняет эти требования, научен горьким опытом. Мальчишка изверг сломал его, сделал своим рабом, безвольной куклой. Хауэр готов на всё, лишь бы ему не было больно. На всё, кроме того, что доставляет боль.

– Я убил много таких как ты, Йози. Эрвин был шестьдесят первым человеком, который принял смерть из моих рук. Двенадцать из того числа были женского пола, и, знаешь ли, они держались довольно неплохо. Даже красотка Рутт Пфафф, миниатюрная женщина, которую при сильном ветре наверняка сбивало с ног, после того, как провела со мной целый час, не сломалась. Я занимался с ней живописью, рисовал на теле узоры при помощи раскаленного прута и скальпеля. Два часа сорок три минуты – столько времени ушло, чтобы сломать её. Это, к счастью, не рекорд, я просто не спешил, торопиться было некогда, наслаждался моментом. Рекорд у меня до тебя был длиною в семь минут. Семь долгих минут пыток терпел Германн Штейн, а затем рассказал всё, что знает. Я скажу, что тогда мне пришлось быть изобретательным, и лучше не знать, что там происходило. Даже мне, человеку со сверх устойчивой психикой, неприятны те воспоминания. А всё потому, что Германн Штейн был очень крепким, просто эталоном крепости. Увы, но он сломался. Ты, бедный Йозеф, поставил новый рекорд, он продлился всего ничего, мгновение, которое мне потребовалось, чтобы вырвать тебе глаз. Я увидел, что ты сломан, и поэтому облегчил твои страдания инъекцией наркотика. Тебе ещё больно?

– Да, больно, не настолько, как в начале, когда очнулся. Скажите, вы больше не будете издеваться надо мною?

– Буду, если продолжишь говорить со мной на “вы”. Я молод, очень молод, в два раза моложе тебя, Йозеф. На “ты” и только так. Понял?

– Понял в… Понял тебя!

– Почти на лету схватываешь, молодец. Итак, начинаем. Ты Йозеф Хаур Ламерс, тебе пятьдесят три года, всё верно?

– Да.

– Группенфюрер СС – звание на момент окончания войны.

– Всё верно.

– Что скажешь о Наследии Предков(нем. Ahnenerbe – рус. Аненербе)?

– Институт, который занимался изучением истории…

– Достаточно, это всем известно. Так же всем известна тесная связь Аненербе и СС. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер был директором Аненербе, если мне не изменяет память. Это верная информация, Йозеф?

– Да, всё верно.

– Anderweitig Welt (немецкий, на русском – Иной Мир) – тебе о чём-нибудь говорит это название? Имеешь ли ты хоть какое-то отношение к исследовательскому отделу, который работал под этим названием?

– Впервые слышу о таком. Никакого отношения. По крайней мере, мне об этом неизвестно.

– Технология нахождения и стабилизации хаотично возникающих порталов, что тебе известно о ней?

– Ничего. До этого момента вообще не знал, что такая существует.

– Вопросы по этой теме закончены, как обычно ничего интересного. Что ж, дорогой Йозеф, перейдём к самому скучному. Местонахождение других беглецов, таких же, как ты, расскажи всё, что знаешь.

– Много информации, советую записать.

– Ничего страшного, я запомню. И, уверен, большая часть того, что ты скажешь, мне давно известна…

Глава 2

Трое друзей не виделись больше года. Встретившись, они по старой привычке поспешили выбраться на природу. Лето, лес, река…

В облюбованной бывшими сослуживцами рощице на высоком склоне горел костер, на широком пне, застеленном чистой газетой, лежали аккуратно нарезанные молодые огурцы, луковица и несколько банок консерв из наркомовского пайка.

Самый старший Иван Кравцов, ныне полковник, ему недавно исполнилось сорок четыре. Изрядно пополневший за последние пять лет, он похож на бурого медведя, которого кто-то окунул головой в рыжую краску. Никогда не делает резких движений без нужды, любит выпить, но при этом никогда не пьянеет.

Чуть помоложе майор Евгений Григорьев, тридцать семь лет, всегда пострижен наголо, потому что с рождения блондин, а хотел бы быть брюнетом. Дразнили, слишком близко принимал всё к сердцу, не любит, когда над ним смеются, позволяет это делать лишь близким людям, с остальными сразу конфликтует. Телосложение плотное, широкоплеч, кость тяжёлая, выносливости на роту хватит.

Самый молодой старлей Егоров Юра, тридцать один год, незыблемая скала, само спокойствие. С виду хлипковат, и если разденется, то можно сказать, что живот к спине прилип. Но кость мощная, широкая, да и плечи такие, что майор и полковник позавидуют. Сам старлей по поводу худобы не расстраивается, ему так нравится, с рождения таков. Ест как все, и даже больше. Жилист и силён. Выносливости не на роту, на батальон хватит! На силушку тоже не жалуется…

Подкинув одно полешко в костёр, полковник Кравцов приподнял крышку котелка, вдохнул аромат почти приготовленного супа, с предвкушением вздохнул. Усаживаясь на постеленное на землю одеяло, он поморщился от боли в колене.

– Что рожу скривил, Петрович? Опять нога, будь она неладна, разболелась? – Майор Женя Григорьев вручил командиру стопку и насаженный на вилку маринованный опёнок. Сурово посмотрев на старлея Юру Егорова, недовольно буркнул: – Николаич, тебе что, особое приглашение нужно?

– Нога не разболелась. Она болит. Не прекращая. С того самого дня. – Полковник Кравцов выпил, закусил, поставил стопку и, кивнув в сторону котелка, по привычке скомандовал: – Готово, майор, суп по тарелкам разливай.

– Старлей…

– Нет, майор, я тебя попросил.

– Юрка…

– Давай давай, майор.

– Петрович!

– Василич, суп!

Старлей Егоров решил вмешаться. Как всегда сдержанно-задумчивый, тихо проговорил:

– Сидите, товарищ майор Женька, вы же у нас инвалид. Две дополнительных дыры в заднице, как никак.

– Нарываешься, Юра, ох нарываешься. Петрович, можно я ему всыплю?

– Жень, а что не так? – полковник Кравцов подмигнул разливающему суп старлею. – Юрка по факту всё сказал, ты у нас инвалид, две дополнительных…

– Заросли давно! В сорок третьем ещё! В мае уже как новенький был!

– В мае сорок четвёртого, – поправил старлей Егоров и передал первую тарелку командиру.

– Как самогону выпьет Женька, так мозги у него работать прекращают. – Иван Кравцов кивнул на бутылку. – Наливай давай, инвалид ты наш. И вспоминай, майор, в каком году нога моя болеть начала.

– В сорок третьем же? В ноябре ведь? Я тебе говорил не нужно, у меня бы лучше вышло, но ты упертый был…

Женя осёкся, поспешно схватил бутылку и начал разливать самогон по стопкам. Юрка, обречённо вздохнув, поставил третью тарелку с супом на стол и неслышно пробормотал:

– Опять разбередил себе душу командир…

Кравцов вспомнил, как попытался спасти товарища. Память злодейка не спросив разрешения забросила его в прошлое, в ноябрь сорок четвёртого. Ошибочный выбор, тогда он понадеялся на собственные силы, при этом отбросив все сомнения. Знал, что Егоров или Григорьев справятся быстрее и лучше, но упёрся, пошёл спасать товарища сам, а их оставил прикрывать возвращение. Это была ошибка, которую Иван не простит себе до конца жизни. Она стоила жизни Седова Володи…

Глядя на бегущие по щекам Кравцова слёзы, Женька виновато сказал:

– Извини, командир, не хотел напоминать, случайно…

Слегка похлопав Григорьева по спине, Юра шепнул ему:

– Просто молчи, я сам.

Егорову всегда кажется, что начало сорок третьего было совсем недавно, какие-то дни-недели прошли, не больше. Тогда ему был двадцать один год и работал он оперативником в НКВД. Но затем его забрали в Москву на обучение, а спустя полгода учебки отправили на фронт в звании младшего лейтенанта главного управления контрразведки “СМЕРШ”, десятый отдел, он же отдел “С”, специальные задания. Первое знакомство с лейтенантами Седовым и Григорьевым, а так же с майором Кравцовым. Володя, к сожалению, погиб. Их осталось трое, друзья до последнего вздоха. Девять лет прошло, а кажется, что как мгновение пролетели. Война давно отгремела, но не в душе Егорова и его друзей…

– Петрович, чего расклеился? – Юрка вручил командиру ложку и кивнул на суп. – Ешь давай, пока горячее, и не вспоминай. Прошлое прошло, живём в настоящем. Не береди ни свою, ни наши души. Мы ТАМ все кого-то потеряли.

Григорьев быстро наполнил стопки и сказал:

– За тех, кто не с нами!

Выпили. Кравцов зашипел:

– Я как всегда!

– Ну а как без этого? – Усмехнулся Юрка. – Ты же неисправим, командир. Сам себя до слёз доведешь, а Женька потом вину чувствует, хоть и не виноват совсем. Столько лет ничего не меняется, а надо бы. Начни хотя бы с ноги, вдруг не всё потеряно, сейчас медицина ого-го как развилась, не то, что на конец войны было. Авось чего придумают, хромать не будешь и о боли забудешь. Не будет стабильной физической боли, меньше станет и душевной. Послушаешься, командир, съездишь в столицу?

– Ох, Юрец, зря… – почти неслышно сказал Григорьев и всецело сосредоточился на супе.

– Петрович, ну что ты меня взглядом сверлишь? Дырку сделаешь – обижусь! – Юрка начал есть не сводя взгляда с командира.

Кравцов не выдержал, сдался, перестал злобно глядеть на старлея, подобрел и зачем-то посмотрел на Женьку Григорьева. Что-то пробубнив себе под нос, он преспокойно приступил к поеданию супа. Лишь левой рукой показал на бутылку, тем самым спросив – чего не налито?

– Не, мужики, не так быстро. – Закончив есть суп, Женька Григорьев погладил свой живот и, кивнув в сторону реки, растягивая слова проговорил: – Пропущу я, пожалуй, стопочку другую, и схожу освежиться. – Покрутив тарелку в руках, он добавил: – Ну и посуду заодно сполосну…

Юрка наполнил стопки и молча предложил командиру выпить. Но тот покачал головой и сказал:

– Мы тоже пропустим, старлей. Разговор у меня к тебе есть, достаточно серьезный, не для посторонних ушей.

– Женька не посторонний! – старший лейтенант Егоров позволил себе слегка повысить голос.

– Рычать на меня не смей, Юрий Николаич! – полковник погрозил кулаком. – Если я сказал, что Григорьев посторонний, значит он посторонний. Дело важное, слишком важное, настолько, что втягивать в него Женьку я просто не имею права. Позже ты поймёшь, что я имел в виду. Но не сейчас, сейчас информации будет самый минимум. Я дам тебе задачу, ты должен будешь её выполнить. Договорились?

Юра кивнул и ответил максимально кратко:

– Да.

– Михаил Росс, наш бывший агент, это твоя задача, ты должен найти его и вернуть на родину. Он не захочет возвращаться, я уверен в этом, поэтому тебе придётся найти способ убедить его. Силовое воздействие исключено!

– Это всё? Мне бы чуть больше информации, хотя бы направление, в какую сторону бежать.

– В сторону Южной Америки, Росса последний раз видели там. Пять недель назад убил группенфюрера СС Йозефа Хауэра. Более подробную информацию о цели можешь взять в двести тринадцатом отделении, номер Д-2211.

 

Юрка жестом остановил командира и сказал:

– Можете не продолжать, полковник, дальше я справлюсь сам.

– Молодец, старлей, верю в тебя.

Юрка улыбнулся, кивнул в сторону реки и сказал:

– Хватит на сегодня и прошлого, и работы. Пошли купаться, Петрович…