Смертельные фантазии

© Серова М.С., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Пролог

Крупные капли дождя барабанили по холщовой материи, скатывались, словно по горке, вниз, образовывая лужи на небрежно забросанной листвой земле. Небо будто бы оплакивало безвозвратно уходящее лето, предвещая затяжную холодную осень. Темный свод, затянутый пеленой облаков, не являл ярких звезд, не давая ни малейшей надежды на просвет. Да и к чему звезды, к чему луна или месяц, к чему лето, если в душе царит сумрачная мгла, которую невозможно растопить проблеском радости? К чему яркое солнце, к чему теплый огонь костра и мягкая зелень свежей травы? Не нужно всего этого. Пускай катятся к чертям и солнце, и лето, и звезды! Пусть льет дождь, пускай он не заканчивается, пускай весь лес затопит огромное унылое море слякоти и гниющей листвы…

Палатка. Добротная, хорошая палатка, которая не пропускает влаги. У нее самой никогда такой не было и не будет. У нее и спальник только недавно появился – лишь после того, как она дико замерзла ночью в лесу, в предыдущий раз. И только та ночевка побудила ее наконец-то приобрести нормальный спальный мешок, как у всех людей, которые мало-мальски заботятся о своем здоровье и комфорте. Вот он – синий спальник, расстеленный во всю длину, лежит на каремате, или, как в народе называют, пенке. Пенка тоже не ее, из личных вещей у нее только этот пресловутый спальник да рюкзак, слишком громоздкий для повседневной носки и чересчур маленький для походного. Она сидит в длинной черной юбке, вроде как претендующей на подобие средневековой, и в кофточке красного цвета с узорами. Кофту купила не она, а ее мама, для торжественных случаев. Красивая кофта, пригодилась вот… Да что в ней толку, в кофте, юбке или плаще… Привлекательнее они ее не сделали, увы. И остается только сидеть в палатке с налобным фонариком, судорожно писать в записной книжке все, что приходит в измученный ум, надеясь, что это поможет справиться с диким приступом отчаяния и тоски. Страница уже насквозь вымокла, чернила расплылись. Не от дождя. От слез.

Она писала неровными каракулями, как сумасшедшая, изредка прерываясь, чтобы справиться с потоком рыданий. Нельзя, чтобы кто-то услышал их, нельзя… Хорошо, что она одна в палатке, но если кто-то пройдет мимо? Да плевать на всех, пусть слышат, как ей плохо. Все равно осталось недолго…

В плеере – песня группы «Ксандрия», «So you dissapear». Она заслушала эту вещь «до дыр» и раз за разом нажимала на повтор, чтобы услышать тот припев, который словно создан для нее.

 
«Я мечтала, словно дитя,
О сказочных принце и принцессе…
И теперь ты исчезаешь».
 

Она так и переводится – «Ты исчезаешь». Эту песню она сама переводила и удивлялась, насколько западная мелодия созвучна ее нынешнему состоянию. Прослушивая партию ударных и клавишных, она сливалась с хрипловатым женским голосом и вспоминала. Вспоминала, как он впервые подошел к ней. Как он заботливо спросил, не голодна ли она, и предложил какой-то пряник – наверняка нечто дешевое, походное, из обычного магазина. Но тот пряник показался ей самым ценным подарком в ее жизни. Она отдала бы все, лишь бы вернуть тот момент, лишь бы переживать его раз за разом… Он называл ее «моя милая волшебница», и эти слова были самыми дорогими из всех, что она когда-либо слышала. Он заботился о ее самочувствии, беспокоился, если она надолго куда-то пропадала… Ей так казалось. Нет-нет, она свято верила в это – он действительно беспокоился и заботился о ней, как никто другой! Как отец, если бы он был у нее, как… Как самый близкий человек. Самый прекрасный человек в мире. Да что тут говорить – ей в жизни не встречались столь красивые люди! Глубокие карие глаза, черные волнистые волосы до плеч, правильные черты лица. Ему удивительно шла черная одежда, в ней он казался магом – такими она себе магов представляла. Он мастерски фехтовал и играл на поперечной флейте, он обладал мелодичным голосом и какими-то неуловимыми, таинственными чарами. Она все время представляла, как они вместе кружатся в быстром вальсе – она умела танцевать вальс, и он бы наверняка восхищался, как она плавно и красиво движется под музыку! Под песню – «So you dissapear». Их отношения можно было бы описать словами из этой песни. «Я слишком сладко замечталась, и теперь ты исчезаешь…»

Наверно, она сама виновата. Он прямо спросил ее, а она ответила отказом. Он не стал настаивать – поступил по-рыцарски. Она не смогла согласиться, хотя очень хотела этого. Но ведь у нее был уже молодой человек, только любви между ними не было. Он говорил, что любит ее, а она попросту принимала эти слова, но не отвечала взаимностью. Но и не расставалась с ним – надеялась, что все произойдет само собой. Как-то их дорожки случайно разойдутся, не будет ни выяснения отношений, ни обид, ни уговоров. Лучше, если б он сам предложил расстаться. А она бы согласилась. Но сказать первой – нет, она же поступит некрасиво по отношению к нему! Но… любит она другого.

А тот, другой, – он не стал ее добиваться. Получил отказ и не расстроился, ни капли. И уже в тот же самый день, вечером, пока дождь не начался, сидел у костра с другой девушкой. Она даже не помнила, кто был помимо них. Да какое это имеет значение! Только два человека завладели ее вниманием – он и девушка в роскошном платье на манер одежды китайской – или японской – придворной дамы. Эту девушку она давно знала, они неплохо общались. Ее все звали Леночкой – уменьшительно-ласкательно, потому что она казалась такой нежной и хрупкой, что никому и в голову не пришло бы назвать ее иначе. Вот с этой Леночкой он и беседовал, периодически дотрагиваясь до ее волос и рук. А она не возражала, несмотря на то что знала: он приехал в лес не один! А отвергнутой «милой волшебнице» ничего не оставалось, кроме как сидеть у костра и надеяться, что за его пламенем никому не будет видно ее лица.

Никто и не заметил, как она ушла. Никто не обратил на нее внимания – ни он, ни Леночка. Никому и не будет дела, если она вдруг исчезнет – как в той песне. Да нет же, он будет вспоминать о ней, будет страдать, будет себя винить в том, что так обошелся с ней… Он будет искать ее по всему лесу, и когда найдет ее – лежащую в траве, прекрасную и мертвую, он тоже выберет смерть, чтобы соединиться с ней! И они будут счастливы вместе – не важно где, на этом свете или на том. Они будут танцевать, как принц и принцесса, и там их любовь будет вечной.

Раздался глухой раскат грома, дождь полил с новой силой. Это словно послужило неким сигналом – она закрыла записную книжку, засунула ее в карман юбки. Вытерла рукавом кофточки слезы. Проверила, на месте ли все. Порядок. Сейчас – лучшее время, чтобы совершить то, о чем она думала еще до этой поездки. Сейчас – или никогда.

Глава 1

Я тоскливо смотрела на чашку кофе, к которой, несмотря на мою жуткую кофейную зависимость, за время нашей с Олесей беседы я так и не притронулась. Я вертела чашку в руках, как будто впервые в жизни видела сей предмет посуды, стараясь не встречаться с печальными глазами подруги. Наконец я проговорила:

– Слушай, Олесь, даже не знаю, как тебе помочь. Знаешь, дети, а особенно подростки, – они такие сложные существа… К сожалению, я не психолог, поэтому не могу дать тебе определенный совет.

– Тань, ну придумай что-нибудь! – взмолилась та. – Мне, кроме тебя, не к кому обратиться…

Еще когда Олеся мне позвонила и попросила встретиться, я почуяла что-то неладное. Обычно оживленный, суетливый голос подруги звучал по телефону как-то странно. Мы давно не общались с Олесей, которую я всегда называла за глаза «сумасбродной мамашей». Знакомы мы с ней довольно давно, и могу сказать, к приятельнице я всегда питала самые добрые чувства. Конечно, Олеся – человек своеобразный: любит поболтать, ну да это профессиональное. А чего еще ожидать от учительницы английского языка, работающей в обычной школе Тарасова? Естественно, язык у нее подвешен, еще бы. Столько уроков вести – явно не для молчаливых людей, хотя, надо заметить, Олеся никогда не станет болтать попусту, ни о чем. С ней интересно общаться – познания у подруги обширные, она прекрасно разбирается и в литературе, и в искусстве, умудряется ходить по музеям, несмотря на крайне стесненное материальное положение. Единственное, что может в Олесе вызывать некоторое раздражение, – так это ее крайняя зацикленность на своих детях, отчего, собственно, и возникло ее прозвище. Несмотря на то что ее дочери уже не маленькие несмышленыши, подруга проявляет гиперопеку и не прочь говорить о своих детях часами, а то и больше. Собственно, и встретиться она со мной захотела из-за проблем с одной из ее дочерей. Внезапный утренний телефонный звонок Олеси меня встревожил – я сразу согласилась встретиться с ней в кофейне неподалеку от центра города. Я поняла, что с подругой стряслась какая-то беда. Может, кто из девочек заболел или еще какая неприятная история произошла… Дел у меня на сегодня никаких запланировано не было, поэтому я быстро надела легкие джинсы и куртку и спустилась выгонять машину из гаража.

Беда и правда пожаловала в Олесин дом, однако я даже не подозревала, что у приятельницы произошло на самом деле. Оказалось, что старшая дочка подруги, насколько я поняла из Олесиного рассказа, совсем отбилась от рук. Приятельница поведала мне печальную историю: ее дочка, которая раньше хорошо училась в школе и посещала различные кружки и секции, сейчас совсем забросила свои прежние интересы. Но это еще не самое страшное – можно понять, когда ребенок отказывается учить уроки, если ему не нравится в школе. Ну или в жизнь внезапно врывается первая любовь – какая там учеба…

– Я бы все поняла! – изливала мне душу Олеся. – Ладно, если б мальчик у нее появился или что-то подобное… Но теперь она все время просиживает в комнате за компьютером! Подсела на какую-то сетевую игру, и я ничего сделать не могу! Мне кажется, она в зомби превратилась!

– Ну попробуй убрать компьютер, – пожала плечами я. Подруга посмотрела на меня так, словно я только что сказала некую несусветную глупость.

– Думаешь, я не делала этого? – наконец проговорила она. – Ужас, что потом было! Она угрожала мне покончить жизнь самоубийством! Поставила ультиматум: либо я оставлю ее в покое, либо она вскроет вены! Это ад какой-то!

– Да уж… – протянула я в замешательстве. – Конечно, современные технологии – это прекрасно, но игромания может излишне захватывать. Впрочем, как и любая другая односторонняя увлеченность.

– Мне от этого не легче! – вздохнула Олеся. – Пыталась ее к психологу сводить – так что ты думаешь? Моя умница голодовку объявила! Заявила, что если я от нее не отстану, то буду виновата в ее преждевременной кончине! Она представляешь, как со мной разговаривает? Чуть ли матом не посылает! А младшая вот на нее насмотрится и то же самое начнет делать! Я уже домой боюсь приходить… Старшую не трогаю – она сидит за своим компьютером и мышкой щелкает. Не дом, а фронт холодной войны. Никто ни с кем не разговаривает, старшая даже на кухню не выходит – если я ей поесть в комнату не принесу, она так и не вспомнит о том, что люди, в принципе, должны чем-то питаться. И ведь неизвестно, с чего все началось. Несколько месяцев назад у меня нормальные дети были, а теперь… Танюш, может, ты с ней поговоришь? Вроде вы с ней неплохо общались, вдруг тебя послушает?

– Не думаю… – с сомнением протянула я. – Я не отказываю тебе, Олесь, но тоже пойми. Я ведь частный детектив, а не специалист по общению с подростками. Компьютерные игры и прочие зависимости – не моя сфера деятельности. Я просто не предполагаю даже, каким образом могу тебе помочь.

– Ну ты же можешь что-нибудь придумать! – взмолилась Олеся. – Танюш, ты ведь умная, столько дел распутала, общаешься со всеми подряд… Или вдруг у тебя знакомые есть, которые в этом разбираются? Я здесь бессильна, у меня руки опускаются… Хоть самой в петлю лезть, ей-богу!

Я собралась сказать подруге что-нибудь ободряющее и бессмысленное, но не успела. Внезапно зазвонил мой мобильный телефон, и, признаюсь, я весьма этому обрадовалась. Не люблю сложные ситуации, в которых я бессильна оказать какую-либо помощь. Я вообще ненавижу признавать поражение. Но тут уж ничего не попишешь – если бы та же самая Олеся обратилась ко мне с просьбой найти преступника, который, скажем, засадил ее дочь за компьютерную игру, – я бы, не раздумывая, согласилась оказать ей помощь. Но вся беда в том, что преступника не существовало, и Олесину дочку никто насильно не заставлял стать геймером. Тут уж, увы, частный детектив Татьяна Иванова ничем не может помочь, несмотря на давнюю дружбу с несчастной Олесей.

Звонили мне с незнакомого номера. В принципе, я давно не удивляюсь, когда мне названивает некто неизвестный – работа у меня такая, действует «сарафанное радио». Если звонит кто-то, не записанный в мою телефонную книгу, в большинстве случаев это означает новый заказ. Редко кто звонит Тане Ивановой по ошибке – обычно обращаются люди со своими проблемами криминального характера, которые по той или иной причине не спешат идти в полицию. Кому-то меня советуют мои бывшие клиенты, которым я помогла, кто-то узнает обо мне из других источников – я уже не интересуюсь, откуда клиенты знают, что в Тарасове работает частный детектив Татьяна Иванова. Если на заре своей детективной деятельности мне было любопытно, кто посоветовал ко мне обратиться, то сейчас я попросту спрашиваю о сути вопроса и узнаю обстоятельства происшествия. Да, совсем забыла сказать. Если раньше я с готовностью бралась абсолютно за любое расследование, то сейчас я крайне придирчива к потенциальной работе. Мне жалко тратить свое время на расследование слишком простых, бытовых дел, в которых может разобраться и второсортный специалист. Сейчас я предпочитаю браться только за запутанные дела, расследовать которые мне будет самой интересно. Деньги, естественно, играют свою роль – беру я немало, но мои услуги того стоят. И все-таки я считаю, что лучше заниматься тем, что действительно нравится, нежели бросаться на все подряд, только чтобы получить положенный гонорар и забыть все, как дурацкий, бестолковый сон. Благо сейчас я могу выбирать, чем мне заниматься, и запросто отказываюсь, если клиент предлагает мне скучное и неинтересное дело.

Я с извиняющимся видом посмотрела на Олесю и нажала на кнопку ответа на звонок. Подруга сделала жест рукой, показывающий, что она ни капли не возражает, если я буду сейчас разговаривать по мобильному телефону. Она ведь в курсе, что по долгу службы я обязана отвечать на звонки, вне зависимости от того, где и с кем в настоящее время нахожусь. Я поднесла трубку к уху, а Олеся занялась своим кофе, который, как и у меня, наверняка давно остыл.

– Здравствуйте, – раздался тихий женский голос. – Мне бы поговорить с Татьяной Ивановой… Я правильно позвонила?

– Да, все верно, – отозвалась я. – Татьяна Иванова – это я. А как я могу к вам обращаться?

– Меня зовут Анна Климова, – представилась женщина. – Простите, а как вас звать по отчеству? А то неудобно как-то, я вас только по имени и фамилии знаю, уж извините меня.

Я сразу поняла, что женщина находится в смятении. Она произносила вроде понятные фразы, но получалось у нее это коряво, словно она не могла из обычных слов составить нормальное предложение. Такая речь обычно бывает у людей, которые растеряны или взволнованы, а по тихому голосу женщины я сделала вывод, что она пребывает в состоянии отчаяния, граничащего с безысходностью. Что-то везет мне сегодня на отчаявшихся женщин – то Олеська со своей горе-дочкой, то эта Анна Климова…

– Можете называть меня Татьяной, – сказала я. – Если вам принципиально знать мое отчество, пожалуйста. Татьяна Александровна Иванова. Вас-то как мне лучше называть?

– Ой, да как хотите! – внезапно голос женщины дрогнул, словно она пыталась подавить рыдания. – Мне очень, очень нужна ваша помощь! Пожалуйста, не отказывайте мне, я боюсь идти в полицию, это может повредить репутации Жанны, она ведь отличницей в школе была и в университете на красный диплом идет… Точнее, шла… Сейчас я не знаю, мне все равно, да бог с ним, с дипломом этим, только найдите ее, пожалуйста, умоляю вас!

– Так, давайте по порядку, – прервала я полубессвязный поток речи Анны Климовой. – Жанна – это кто? Ваша дочь, подруга?

– Дочка моя единственная, – отозвалась моя собеседница. – Жанночка, пропала она… Я не знаю, что делать, она на звонки не отвечает, и где находится – тоже не знаю. Помогите мне, пожалуйста, я заплачу вам, сколько вы скажете, только найдите ее!

– Анна, давайте с вами встретимся в удобное для вас время, и вы в деталях мне расскажете свою историю, – предложила я. – Я с радостью помогу вам, только пока я не узнаю подробности исчезновения вашей дочери, я ничего не смогу сделать. По телефону говорить не слишком удобно, вы меня понимаете. Вы можете встретиться со мной?

– Конечно, когда вы скажете! – с готовностью отозвалась Анна. – Только… я живу далеко, дома у меня не убрано… Как с Жанной все это началось, я квартиру совсем забросила, за порядком не слежу. Давно мне надо было с ней поговорить, может, и не пропала бы она…

– Вы ведь вместе с дочерью живете? – уточнила я.

– Да, конечно, – подтвердила моя собеседница. – Далеко от центра, к сожалению. Может, жили бы мы где-нибудь поблизости от университета, где Жанна учится, все было бы не так. Да нет, нет, это же в конечном счете все отговорки были… Только бы нашлась она, дочка моя…

– Ладно, с этим мы разберемся, – пообещала я. – Скажите, где вы живете и когда вам удобно со мной встретиться?

– Я проживаю на улице Зарубской, это Завьяловский район, – проговорила Анна. – Дом пятьдесят три, квартира один. На первом этаже.

– Отлично, – среагировала я. – В какое время мне лучше к вам подъехать?

– Да когда вы сможете, я весь день буду дома, – пробормотала женщина. – Я даже не знаю, что делать… Все городские больницы обзвонила, даже в морг звонила, слава богу, Жанны нигде нет. Значит, она жива, правда? А вдруг… вдруг ее найдут, и…

Продолжать несчастная не смогла – я услышала рыдания, которые та уже не пыталась скрывать и сдерживать. Я молчала. Олеся смотрела на меня, пока я разговаривала со своей клиенткой. На лице ее читалось разочарование, смешанное с любопытством. Понятное дело, приятельница расстроилась, что я не могу ей помочь повлиять на дочь, и в то же время Олесе наверняка было интересно, что за дело я буду расследовать на сей раз. Этого у нее не отнимешь – подруга, даже несмотря на собственные проблемы, всегда любила, когда я ей рассказывала что-нибудь интересное из своей детективной практики.

Наконец Анна справилась с приступом отчаяния и тоски и проговорила слегка дрожащим голосом:

– Простите меня, пожалуйста. Приезжайте, как сможете. Просто… просто у меня горе, понимаете…

– Успокойтесь, прошу вас, – произнесла я. – У вас есть что-нибудь вроде валерьянки или пустырника? Выпейте, придите в себя. Я сейчас уже выезжаю, думаю, если не будет заторов, скоро буду у вас.

– Спасибо вам огромное! – искренне проговорила женщина. – Пробок сейчас из города быть не должно, если вы едете из центра. От нас обычно заторы в восемь-девять утра, когда люди на работу добираются. Вечером улицы стоят, после пяти часов где-то.

Я еще раз настоятельно посоветовала Анне успокоиться и положила трубку. Посмотрела на Олесю, но не успела ничего сказать – подруга меня опередила.

– Новое дело, да? – спросила она. Точнее, уточнила, из моих ответов по телефону и так все было ясно.

Я кивнула.

– Эх, и я тут со своими заботами, – вздохнула Олеся. – Ты уж извини, что я тебя сорвала… У меня ж по понедельникам выходной, вот и подумала, что ты тоже свободна. Ты, наверно, и так по уши в этих своих расследованиях, и я вот… Танюш, прости, но я честно не знаю, как мне бороться с этой треклятой игроманией у ребенка!

– Знаешь, Олесь, ты успокойся лучше, – со вздохом проговорила я. – Не дави на дочь. Попробуй показать, что ты не осуждаешь ее за компьютерные игры. Может, у нее проблемы в школе или с одноклассниками поссорилась, вот и ушла в виртуальный мир. Еще раз повторяю, я не специалист, но на твоем месте я бы просто спокойно побеседовала с дочкой, узнала бы, что ее тревожит. По крайней мере, она ж из дома не сбежала, уже хорошо. Алкоголь и наркотики не принимает, еще один повод порадоваться. А с играми – кто знает, может, наиграется и успокоится.

– Ох, хотелось бы мне в это верить… – протянула приятельница. – Но ты права, впрочем. Побеги из дома – это, наверно, похуже, чем жизнь за компьютером. Верно, хоть она наркотиками не балуется и не курит… Хотя, знаешь, с ней вообще жить сейчас трудно, вспыльчивая донельзя стала, особенно если я ее от игры отвлекаю. И куда катится этот безумный, безумный мир?..

Я предложила Олесе подбросить ее до дома на машине, но та отказалась. Предпочла воспользоваться общественным транспортом, сославшись на какие-то неотложные дела. Я не стала настаивать – ведь мне предстояло самой ехать на другой конец города, и неизвестно, сколько времени это займет. Конечно, Завьяловский район – это не такая глухомань, но человеку, привыкшему жить в центре города, окраины Тарасова представляются богом забытыми трущобами. Я не говорю конкретно о себе – за время своей профессиональной практики я изъездила весь город, а заодно и всю область в целом вдоль и поперек. Но обе мои квартиры – я говорю не только о той, в которой проживаю, но и о другой, доставшейся мне от бабки, – находятся в центре Тарасова, посему я привыкла к тем улицам и заведениям, по которым езжу или хожу чаще всего и в которых бываю по своим делам.

На улице стояла совсем летняя погода, несмотря на скорое приближение осени. Конец августа – благодатная пора. Не такая жара, как в июле, но еще не зарядили первые тоскливые дожди. Кое-где зеленую листву уже тронули ярко-желтые мазки, однако они придавали деревьям радостно-нарядный вид. Солнце резво играло своими лучами на асфальте и крышах домов, словно затеяло веселые догонялки и вовсю предавалось летнему веселью. Да, в такую погоду сложно поверить, что у кого-то есть свои проблемы, горести и несчастья. Честно говоря, мне вообще хотелось забыть и о работе, и о каких-либо бытовых делах и предаться отдыху. Скажем, махнуть куда-нибудь на юга или в столицу, развеяться, побродить по улицам или поваляться на пляже… Давненько я никуда не выбиралась, что-то в последние годы провожу все свободные дни в Тарасове. Нет, надо что-то с этим делать. Вот когда я в последний раз была на Волге? Или выезжала с друзьями на дачу, на пикник? Друзей у меня, конечно, немного – но взять хотя бы ту же самую Олесю. Хотя у нее в августе уже начинается работа – бедолаге приходится ежедневно, кроме выходных, бывать в школе и заполнять какие-то бумажки. Да есть и Володя Кирьянов – помнится, он в июне звал меня к себе на дачу, куда выбирался вместе с женой и детьми. Эх, жаль, у меня не получилось согласиться на его приглашение – я как раз расследовала какое-то дело, потому и отказалась. А у Володи дача классная – поблизости лес, речка, хочешь – сиди на пляже да на волны смотри, хочешь – броди по лесу, грибы собирай да дыши свежим воздухом… Я хоть и городской человек, привыкший к магазинам, кафе и ресторанам, но случаются времена, когда и мне хочется побыть на природе. Хоть денек, да больше я и не выдержу – начну тосковать по «каменным джунглям» Тарасова. Но сменить обстановку бывает полезно, даже для «гения сыска» Татьяны Ивановой.

Я тряхнула головой, чтобы отогнать посторонние мысли, и села за руль своей «девятки». Все, хватит мечтать – пора делом заниматься. У меня впереди расследование – я уже решила, что возьмусь за дело Анны Климовой, даже если оно окажется пустяковым и не особо запутанным. Интерес интересом, а у несчастной женщины горе, и если я могу помочь ей, то почему бы и нет? Тем более пока у меня клиентов помимо нее нет, выбирать не из чего. По-быстрому разберусь с ее дочерью, разыщу ее, а там видно будет. Я же не изверг какой – отказывать человеку из-за того, что, видите ли, «в вашем деле все банально и просто, ищите Жанну сами, а я подожду чего-нибудь более занимательного». Нет уж, не стану привередничать и жалеть свое время. Все равно я никуда уезжать из Тарасова не собираюсь, планов у меня никаких нет, а лето скоро закончится, поэтому для отпуска на лазурном морском берегу подожду следующего года. И уж тогда оттянусь по полной!

Навигатор проложил мне наиболее короткий маршрут, и я выехала на широкую трассу. К счастью, заторов и впрямь не было – небольшая пробка образовалась возле улицы Лунной, и то по той простой причине, что какой-то идиот слишком разогнался и вписался в выезжающий грузовик. Авария оказалась небольшой, однако движение затормозилось, поэтому я минут десять еле-еле ползла, дожидаясь окончания пробки. Зато после движение ускорилось, поэтому до нужной улицы я доехала за какие-то полчаса.

Завьяловский район производил весьма унылое впечатление. Почти все здания были низкие, максимум – пять этажей, школа, возле которой требовалось свернуть с главной улицы, выглядела мрачной и тоскливой. Кое-где встречались универмаги с кричащими вывесками, но смотрелись они карикатурно и нелепо. Возле магазинов старые бабки торговали яблоками из собственного сада и пучками зелени, дополняя нерадостный колорит местности. Я всегда поражаюсь тому, насколько Тарасов разнообразный город. Где-то буквально теснятся дорогие бутики, рестораны и кофейни, а где-то царит настоящая разруха и запустение. Нет бы правительству привести в порядок весь город, а не заниматься благоустройством его отдельных частей! Ведь Завьяловский район не так далеко от центра, почему бы не обустроить здесь территорию? Увы, вряд ли я дождусь того, что кто-нибудь возьмется приводить мой родной город в порядок.

Дом, в котором проживала Анна Климова, я нашла без всяких приключений. Обычная дряхлая пятиэтажка, рядом с которой располагался универмаг «Все для дома». Чуть поодаль маячил продуктовый магазин, поэтому я пришла к выводу, что расположение дома моей клиентки достаточно выгодное – все под боком. Вроде как она говорила, что живет на первом этаже… Почему-то я была уверена, что лифт в доме отсутствует, и мои предположения подтвердились. Зато радовало наличие домофона – уже что-то позитивное в этих трущобах.

Анна открыла дверь сразу же, как будто сидела возле двери, ожидая моего визита. Может, я и права – вдруг несчастная женщина настолько извелась, что не может ничего делать, кроме как с надеждой ждать помощи в лице частного детектива Татьяны Ивановой. Нет, я из кожи вылезу, а найду ее дочь – слишком мне жалко бедную женщину, хотя сентиментальные чувства я испытываю редко.

На первом этаже находились три квартиры, дверь первой была открыта. На пороге стояла невысокая, худенькая женщина лет сорока семи – пятидесяти. Выглядела она усталой и изможденной – под глазами залегли темные круги, лицо осунулось и хранило на себе следы недавних слез. Ее волосы были забраны в небрежный низкий хвост, из которого выбивались отдельные пряди, падавшие на лицо. Одета Анна Климова (а это была именно она) была в домашние синие джинсы и светло-бежевую футболку, которая висела на ней, как на вешалке. Вид женщина производила такой же унылый, как и район города, в котором она проживала. Но, увидев меня, она попыталась улыбнуться, глаза ее стали не такими безжизненными, как раньше.

– Татьяна… Татьяна Александровна, верно? – спросила она, делая рукой радушный жест гостеприимства. Я кивнула.

– А вы – Анна… простите, вы ведь не назвали свое отчество. Как-то неловко звать вас по имени…

– Меня Анна Кирилловна зовут, – сообщила мне моя клиентка. – Но лучше, если вы меня будете звать Анной. Без отчества. Так, думаю, будет проще.

Она предложила мне войти в квартиру, и я проследовала за ней. Апартаменты, где проживала женщина, казались миниатюрными, едва ли не игрушечными – крохотный коридор, узкая прихожая. Хотя Анна и сказала, что у нее дома беспорядок, ничего подобного я не заметила – напротив, полы в прихожей выглядели чистыми, как будто их только сегодня вымыли, вся верхняя одежда аккуратно развешана на вешалках, обувь поставлена на тумбочку. Интересно, если это – бардак, то что же в понимании хозяйки квартиры – порядок? Девственно стерильная чистота и минимализм?

– Пройдемте на кухню, – предложила Анна. – Я чайник поставлю, вы, наверно… да, чайник. Вы ведь…

Она замешкалась, с трудом подбирая слова. Да, с речью у нее явные проблемы, или это от нервного потрясения. Я пришла на помощь женщине и бодро проговорила:

– Да, от чая или кофе я не откажусь. Кофе могу пить в огромных количествах, что поделаешь.

– Да, у меня есть кофе, – кивнула Анна. – Я его тоже люблю, чай пью только вечером. С медом, чтобы уснуть… А кофе перед работой, скоро уже учебный год начнется…

– Вы работаете преподавателем? – догадалась я. Женщина кивнула.

– Веду русский язык и литературу, – сообщила она.

Про себя я удивилась – надо же, а я решила, что с речью у нее явные проблемы. Насколько ошибочным бывает первое впечатление!

– Даже не знаю, как я работать буду… – вздохнула Анна. – Если Жанна не найдется, я… я не смогу преподавать детям. Я вообще ничего не смогу. Сейчас не могу заставить себя что-то делать, хотя надо все… А я как… как растение какое-то. Только сижу на стуле и плачу, не знаю, как Жанну вернуть…

– Успокойтесь, сейчас вы мне все расскажете, и я что-нибудь придумаю! – пообещала я женщине. – Пройдемте на кухню, раз там удобнее всего разговаривать.

Кухня соответствовала коридору и прихожей – миниатюрная. И как там только поместились длинный стол, плита, раковина и тумбочка с микроволновкой?! Возле стола – два табурета, указывающих на то, что квартира предназначена для двух человек. Может, для гостей – если таковые приходили в дом Климовых – и находили еще стулья, но мне показалось, что Анна и ее дочь не слишком часто устраивают дружеские посиделки. Я бывала в разных домах и квартирах, поэтому глаз на такие вещи у меня наметан. Сразу могу определить, кто из хозяев предпочитает дружные, веселые застолья, а кто сторонится людей и комфортно чувствует себя в одиночестве. Судя по всему, Анна принадлежала ко второму типу людей.

Женщина включила газовую горелку, поставила чайник. Электрического я в кухне не увидела – следовательно, пользуются в квартире исключительно обычным, воду кипятят на газу.

Анна достала из кухонного шкафчика две чашки и чайные ложечки, выставила на стол банку кофе.