«Въезжая улица – это два ряда одноэтажных лачужек, тесно прижавшихся друг к другу, ветхих, с кривыми стенами и перекошенными окнами; дырявые крыши изувеченных временем человеческих жилищ испещрены заплатами из лубков, поросли мхом; над ними кое-где торчат высокие шесты со скворешницами, их осеняет пыльная зелень бузины и корявых ветел – жалкая флора городских окраин, населенных беднотою…»
Он говорит Сулеру:
— Ты, Левушка, ничего не читаешь, это нехорошо, потому что самонадеянно, а вот Горький читает много, это — тоже нехорошо, — это от недоверия к себе. Я — много пишу, и это нехорошо, потому что — от старческого самолюбия, от желания, чтобы все думали по-моему. Конечно, — я думаю хорошо для себя, а Горький думает, что для него нехорошо это, а ты — ничего не думаешь, просто: хлопаешь глазами, высматриваешь — во что вцепиться.
Нет, писание дело увлекающее. Пишешь – и как будто не один ты на земле, есть ещё кто-то, кому ты дорог, пред кем ни в чём не виноват, кто хорошо понимает тебя, не обидно жалеет.
Пишешь – и сам себе кажешься умнее, лучше. Опьяняет это дело. Вот когда я чувствую Достоевского: это был писатель наиболее глубоко опьянявшийся сам собою, бешеной, метельной, внеразумной игрою своего воображения, – игрою многих в себе одном.
Льву Николаевичу нельзя было проехать. Он уставился на Романовых строгим, требующим взглядом. Но они, еще раньше, отвернулись от него. Верховой конь помялся на месте и отошел немного в сторону, пропуская лошадь Толстого.
Проехав минуты две молча, он сказал:
— Узнали, дураки.
И еще через минуту:
— Лошадь поняла, что надо уступить дорогу Толстому.
Я пробовал говорить с ним на тему о неравенстве людей, этом, как говорят, единственном источнике всех несчастий жизни, он пожимал плечами, дымил папиросой и спокойно отвечал:
– А я при чём тут? Это не мной устроено, и мне до этого дела нет. И вам – тоже. Испортили вас интеллигенты. Не те книги читали вы. Вам бы почитать «Жизнь животных» Брема.
...и вообще у меня не было чего-то необходимого социалисту – любви к людям, что ли? Не знаю – чего. Проще говоря: социализм был не по росту мне, не то узок, не то – широк. Я много видел таких социалистов, для которых социализм – чужое дело. Они похожи на счётные машинки, им всё равно, какие цифры складывать, итог всегда верен, а души в нём нет, одна голая арифметика.
С первых же строк понимаешь, что в городке ничего хорошего нет.
Полная безнадежность, грязь и нищета. Ни к одному персонажу не испытываешь симпатии. За исключением разве что Учителя, но ровно до того момента, пока он не начал учить Яшку как правильно бить жену. Кучка маргиналов, которые ничего не хотят, кроме как выпить, да подраться. Сплошная тоска.
Как ни странно, герои книги не вызывают отвращения или осуждения, хотя бандиты, воры и убийцы. Есть у них, какая-то своя мораль и правда, в которой мелькает остаток человечности и доброты по отношению к друг-другу…
«Бывшие люди». В рассказе показана жизнь людей, которые живут почти «на дне», они живут в лачужках и обветшалых домах, образуя улицу ночлежек. Как правило, им хватает денег на ночлег и еду. Отличаются они тем, что раньше они были уважаемыми людьми. Никто не застрахован от бедности, тем более сейчас, когда военные действия так близко и так больно. Очень хорошо описан быт беднейшего люда. В рассказе в одном помещении живут люди с разным характером и историей. И бандит, и бывший учитель, и из других профессий среди них развита взаимопомощь и поддержка. Хотя они и живут одним днем. В любой момент даже такая жизнь, может стать еще хуже. Так и произошло в рассказе. В результате споров за землю постановили снести ночлежку. Вопрос с жильцами остался открытым. Думаю, у каждого будет своя дорога. Может даже она приведет кого-то из героев к лучшей жизни, но в это слабо верится.
Прочитал книгу на одном дыхании. Две противоположности, Кувалда и Учитель, причем они не онтогонисты, они хорошо понимают друг друга, как если бы они были двумя сторонами одной медали. Они оба хорошо говорят, вразумительно. Объедок же играет словами чтобы позлить и излить свою желчь. У Кувалды тоже это присутствует. Тяпа хорошо, по-житейски, говорит. Он всю жизнь был деревенским мужиком. Лука из «На дне» мне больше зашел. Они похожи. Некоторые выражения я записал в цитатник. Посоветую прочитать это произведение.
Отзывы 4