Мертвый месяц

Вышел месяц из тумана,

Вынул ножик из кармана.

«Буду резать, буду бить

Все равно тебе не жить».

Пролог

Людей создали боги – это верно. Верно и обратное: люди создали богов. Разных. Добрых и злых, умных и не очень, кровожадных и милосердных. А потом люди придумали ритуалы, чтобы кормить богов.

Я – бог, исполняющий желания. Любые. Всего-то и надо, что прийти ко мне и сыграть в игру. Где ставка с моей стороны – мечта человека, с его – жизнь.

Глава первая. Моркина гора

Снег в этом году выпал рано. Обычно он ложился на землю ближе к Новому году, а тут решил побить все рекорды и нагрянуть в октябре. В Москве снег быстро таял: в большом городе слишком тепло от домов, фонарей и коммуникаций. А здесь, загородом, он задержался, заявляя свои права на мир задолго до наступления зимы. Никита не сомневался, что через неделю осень не оставит от снега и следа, но пока тот делал вид, что он тут навеки.

Сегодня утром Никита с друзьями приехал в деревню своего детства. Когда-то его отправляли сюда на все лето к прабабке дышать свежим, не то что в Москве, воздухом и принимать солнечные ванны. С тех пор прошло много лет, все изменилось: дома пустовали без людей, дворы поросли бурьяном, а провода и вовсе отсутствовали – их давно уже срезали. Одним словом, запустенье. Перед поездкой бабушка вручила Никите гостинцы для оставшихся в деревне жителей, наказав внуку передать от нее привет.

Он не спорил: надо – так надо. Младший брат на месте Никиты начал бы страдать, что у него много важных дел, да кому это нужно и все в том же духе, теряя из-за нытья еще больше времени. И все это вместо того, чтобы потратить от силы полчаса-час, пока топится печь в прабабкином доме. Сам Никита крепко запомнил то, что сказал отец: один из основных навыков человечества – умение общаться, заводить друзей. Можно быть семи пядей во лбу, но без связей и помощи своих ничего не добьешься. Никита был с отцом согласен, он и сам поддерживал со всеми хорошие отношения – так проще. А потому его чаще других из класса приглашали на дни рождения и праздники.

Прямо сейчас Никита стоял на крыльце соседнего дома вместе с Костей и Ниной. Ребята уже минут десять ждали, когда им откроют. Хотя из трубы шел дым, признаков жизни дом не подавал. Никита пожал плечами и начал разворачиваться, как дверь резко распахнулась.

– Я думал, мне померещилось, что стучит кто. А тут и на самом деле люди.

Возникший в проеме дед, казалось, перешагнул за столетний рубеж: тонкая, как пергамент, кожа, покрытая пигментными пятнами, тусклые глаза, пушок вместо волос. Дед был одет в теплую фуфайку, ватные штаны, на ногах – валенки.

– Здравствуйте, я Никита Кузьмин, – представился парень. – Правнук бабы Тони. Она в том доме жила, – он махнул себе за спину.

Дед близоруко прищурился.

– Какой Тони? – не понял он сразу. – А-а, Тоньки, которая у нас бухгалтером работала? Помню. Ее дочь в город забрала, она там пожила немного, да и померла.

Он присмотрелся:

– И тебя помню! Ты совсем мелким был, когда в последний раз приезжал – в первый класс собирался. Хвастался все.

Никита улыбнулся: дед перепутал его с младшим братом, но сообщать об этом не стал.

– А меня Николай Дмитричем кличут, – дед пригласил ребят в дом. – Давайте, я вас чаем напою.

Они сидели на кухне. Никите показалось, что дед здесь и ночует – тут же стояла железная кровать с пышным матрасом и двумя подушками. Наверное, из-за экономии дров – чтобы протопить избу, их много надо. Дед расспрашивал Никиту про родных, куда поступил.

– Нас тут всего два дома и осталось: мой да Зинаиды Павловны, все остальные пустуют.

– Не страшно? – в разговор влез Костя, который, похоже, успел заскучать, пока Никита выкладывал про свою жизнь.

– А чего бояться? – дед пожал плечами. – Брать у меня нечего.

– Ну если заболеете или вдруг что случится? – начал развивать любимую тему Костя.

Никита мысленно вздохнул: Костю хлебом не корми, дай нагнести. Вот и сейчас не удержался. Николай Дмитрич махнул рукой:

– Помру, так помру. Все равно у меня никого не осталось. А в интернат для стариков не хочу, лучше в своем доме доживать.

Никита спохватился и вручил пакет со сладостями:

– Это вам от бабушки. И привет от нее.

Дед обрадовался и от гостинца отказываться не стал:

– Помнит, значит! Спасибо ей передай. А то до магазина идти далеко, а продуктовая лавка редко приезжает. Да и как дождь пройдет, так все – не дорога, а болото, любая машина завязнет.

Николай Дмитрич разлил чай из самовара и подвинул ребятам конфетницу с лимонной карамелью.

– Пейте, не бойтесь, – подмигнул дед, – у меня можно. А вот у Зинки не советую ничего в рот брать, особенно ей.

Он ткнул скрюченным пальцем с желтым ногтем в Нину.

– Плохо готовит? – сострил Костя.

Дед зашелся в звонком хохоте:

– А ты юморист, парень. Давно так не смеялся. Не в этом дело. Зинка она… – дед замялся. – Она порченная. В ней будто кто живет.

Никита переглянулся с приятелями: немудрено сойти с ума в такой глуши, здесь телевизора нет, интернет не ловится. И телефонный сигнал слабый.

– И говорят, – дед перешел на шепот, – Зинка эту порчу передать может. Вместе с едой.

Никита кивнул. Дед недоверчиво посмотрел на него:

– Ну в общем, я вас предупредил. Так что не обижайтесь, если что.

Ребята посидели для приличия еще пять минут и засобирались обратно.

– Подождите, – спохватился дед.

Он чуть ли не бегом отправился в соседнюю комнату и принес оттуда книжку.

– Мне ее прошлым летом писатель подарил, – похвастался дед. – Специально за этим приезжал. «Мертвый месяц» называется.

Никита посмотрел на обложку: стального цвета с огромной бледно-желтой луной, на фоне которой темнел деревянный идол. Ни имя автора, ни название книги ему ничего не говорили. Николай Дмитрич пихнул книгу Никите:

– Мне-то она незачем, я и букв не вижу. А ты молодой, почитаешь.

Никита хотел отказаться, но книгу перехватила Нина:

– Я слышала про этого писателя, – сказала она, – популярный. А вы его знаете?

Дед, видимо, ждал этого вопроса.

– Я ему жизнь спас.

– Ого! – нарочито громко изумился Костя.

– Лет десять тому назад, а может, и поболе. Память уже не та, путаюсь.

Никита сделал зверское лицо: мол, зачем спросил? Теперь слушай все это. Но деваться было некуда, он встал в проеме двери, подперев плечом косяк.

– Тоже конец октября был или начало ноября, не помню, – задумался дед. – Дождь весь день шел. И вдруг ребята откуда-то приехали. Или пешком пришли, машины-то я не видал. Вроде четыре парня и две девки. В крайнем доме остановились, он давно пустовал.

Дед погрузился в себя: видимо, вспоминал.

– Точно! Тридцать первое октября было! Я протокол, когда подписывал, запомнил. А тогда ночь уж на дворе, я спать ложился. Вдруг слышу – стук в дверь. Открыл, а их двое на крыльце, почти без сознания.

Он оживился:

– Я их еле в избу заволок и побежал к Зинке-то, чтобы она скорую вызвала. У ей тогда еще аппарат работал. А сам обратно, этих в чувство приводить.

– А что с ними было? – заинтересовалась Нина.

– Так ничего, – дед развел руками. – Пришли в себя в больнице, все путем. А вот четверым меньше повезло. Их на старом кладбище нашли, мертвыми.

Воцарилась тишина.

– А что с теми произошло? – спросил Никита. Его пробил рассказ деда.

– Ничего, – кратко повторил тот. – Следствие ничего не установило. Сказали, что остановка сердца.

– У всех четверых? – недоверчиво протянула Нина.

– За что купил, за то и продаю, – отрезал дед.

Ребята переглянулись.

– А спасенные что-то говорили?

Дед помотал головой:

– Так без сознания были. А в больнице я их не навещал. Кто меня к ним пустит? Я ж не сродственник чей-то.

– А когда писатель приезжал, он что-то сказал? – Нину тоже зацепила эта загадка.

– Сказал, что в книге все написано. Если до отъезда прочтете, расскажите, что у них тогда произошло. А то я всю голову сломал.

Нина кивнула:

– Я быстро читаю. Завтра зайду.

Друзья, наконец, покинули дом Николая Дмитриевича. Нина сразу же залезла в книгу:

– Кажется, триллер, судя по аннотации. Причем с хоррором.

– Будешь читать? – Никита не сомневался в ответе.

– Так, загляну.

Ага, заглянет она. Полистает книгу, а потом окажется, что все прочитала. С пятого класса они вместе, но никто так и не понял, как Нине это удается. Но она во всем такая. Училась на одни пятерки, закончила лицей с медалью и с золотым значком ГТО. Да еще и поступила в один из самых крутых вузов для студентов с квадратной головой. Хотя Никитин вуз тоже находится в пятерке топовых институтов. Но все равно, Нина – это супермозг, никому за ней не угнаться.

Они вошли в дом Никитиной прабабушки. Дом уже прогрелся. Ребята, как приехали, первым делом затопили печь, благо в поленнице имелись дрова. Никита даже специально скачал себе гайд – учебное видео, потому как детских воспоминаний не хватало. Но все равно, инициативу перетянула Нина. Не было, наверное, ничего в этой жизни, о чем она бы не имела представление. Она едва не отправила Костю на крышу – чистить дымоход, но им повезло, печь подымила совсем немного, так что никому рисковать не пришлось.

– Так, – скомандовала Нина, – Вы двое на колонку за водой.

– Зачем? – удивился Никита. – Мы же с собой привезли.

Нина посмотрела на него, как на тяжелобольного.

– А уборку делать не надо? Вы собираетесь в грязи жить?

Никита чуть не застонал. И стоило из дома уезжать, чтобы и здесь столкнуться с нравоучениями? Но спорить смысла не было: Нина вручила им ведра.

Колонка работала. Никита дернул за ручку, и полилась вода, ледяная. Он не удержался и брызнул на друга, после чего пришлось прерваться и срочно убегать. Вернулись разгоряченные, но Нина велела ставить ведра на печь и тут же дала охапку половиков, мол, идите выбивайте. Костя расстелил дорожки на снегу, а Никита принялся стучать по ним хлопалкой, поднялась пыль. Вскоре снег вокруг посерел, а друзья расчихались.

– Вот так люди все портят, – философски заметил Костя. – «Серый снег, бурый лед на потрескавшейся земле», – переиначил он известную песню.

– Да ладно, – не согласился Никита, – пыль и без людей образуется.

– Но больше всего от человеческой кожи. Прикинь, мы дышим кожей твоей умершей прабабки. Заразимся через нее, состаримся и умрем!

Они рассмеялись.

…Нина, сколько себя помнила, всегда любила чистоту и порядок. И с других требовала. Дома за родителями все поправляла, здесь тоже взялась наводить порядок. Пока Никита с Костей ходили на колонку, Нина боролась с пауками. Залезла на табуретку и веником сгребла паутину с потолка, затем подмела пол. А тут как раз вернулись запыхавшиеся ребята.

– Ладно, – смилостивилась она, посмотрев на них, – полы мыть не будем.

Никита выдохнул. Нина приподняла брови: ну надо же – устал. И когда только успел? Небось, бесились с Костей, потому и раскраснелись оба и дышат тяжело.

Никита достал из рюкзака небольшую искусственную тыкву и водрузил ее на подоконник:

– Красиво смотрится.

– А скажи, тыква, – начал дурачиться Костя, – откуда у тебя такие большие глазки? И такой огромный рот с острыми зубами?

Он помолчал мгновение и продолжил, состроив злобную рожу:

– Их нарисовал художник, чтобы ровно в полночь с тридцать первого октября на первое ноября, в веселый праздник Хэллоуин, я вас всех сожрала.

Костя для наглядности пощелкал зубами.

– Молодец, – похвалила Нина и всунула в тыкву зажженную свечу.

Она расставила фигурки, купленные в магазине комнатного интерьера по полкам: мумию, ведьмочку, еще пару тыковок.

– Интересно, а почему у деревни такое интересное название: Моркина гора? – спросила Нина.

– Вообще-то, это село, – поправил Никита. – Тут раньше церковь была.

– Ну и? – не понял Костя.

– Так если в деревне имелась церковь, то она автоматически (деревня, а не церковь) становилась селом, – Нина не удержалась и подтвердила статус всезнайки.

– А Моркина – это от слова «мор», – продолжил Никита. – Тут когда-то моровое поветрие было. Говорят, что и гора – это типа кургана, куда людей хоронили.

– А почему не в могилы? – уточнил Костя.

– Так некому было. Живых мало осталось. Тела побросали в кучу, потом сожгли и забросали землей.

– Это что? Деревня на месте кладбища построена? – Костя перешел на зловещий шепот. – Вот в полночь-то покойнички ка-а-ак вылезут из могил, ка-а-ак придут к нам в домик. «Пустите нас переночевать. А то так жрать хочется, что сил терпеть нет», – под конец он перешел на бас.

– Не думаю, – ответил Никита. – Кладбище за деревней. И вообще нам пора Даню встречать. У него автобус через полчаса приезжает.

– Он один будет? Или с кем-то? – Нина наконец задала мучивший ее с утра вопрос.

Никита и Костя переглянулись, Нина все поняла без слов.

Глава вторая. Праздник к нам приходит

Даня досадовал: Оля надумала взять с собой подружку. Его Оля поставила уже перед фактом – в электричке.

– Знакомьтесь, – она указала на соседку, – это Тина.

Даня присмотрелся: рыженькая, что ли? Он выдавил из себя улыбку и кивнул, на что получил от Тины снисходительный взгляд. Ну не хочет общаться – ее проблемы. Даня потрогал Олину шапку.

– Мягкая, – он еще раз потрепал помпон.

Оля улыбнулась. Дане в этот момент захотелось подпрыгнуть, но он не рискнул – еще пробьет потолок в электричке. С его ростом прыжков в замкнутом пространстве лучше не совершать. Даня сел напротив, постаравшись коленом прижаться к Оле. Та отодвигаться не стала, и Даня чуть не взорвался праздничным фейерверком.

Он развлекал Олю разными байками, так что станцию едва не проехали. Хорошо, что Тина, которая молчала всю дорогу, не хлопала ушами, как остальные. Даня подхватил свой и Олин рюкзаки и побежал к выходу. Он выскочил на перрон и придержал двери, чтобы не захлопнулись. Электричка постояла мгновение, затем лязгнула, будто намереваясь откусить руку Дане, и отправилась дальше. Троица пошла искать нужный автобус.

Остановка находилась тут же, как и автобус, подъехавший к электричке. Ребята купили билеты у кондуктора и водрузились на задние сиденья, Даня сел рядом с Олей.

– Главное, не пропустить, где нам выходить, – озаботился он.

– Если вы двое перестанете пялиться друг на друга, а обратите внимание на окружающую действительность, то есть шанс, что не проедем, – Тина подала голос, и он оказался с довольно язвительной интонацией.

Оля рассмеялась:

– Ты чего завелась?

– Да на вас смотреть тошно, – Тина скорчила гримасу, – у меня скоро все слипнется, до того сладкие взгляды вы друг на друга кидаете.

Даня пробрался к кондуктору и попросил предупредить об остановке. Тина уже отвернулась к окну. Вот и ладно. Вообще непонятно, зачем Оля взяла ее с собой? С таким характером надо дома сидеть, а не портить настроение остальным. Даня не удержался и потрогал Олю за нос: теплый. Какая же она уютная. Чуть пухленькая – в самую меру, на щеках ямочки, вздернутый нос, серо-голубые глаза, светлые волосы, которые выбиваются из-под шапки. И красивая – безо всякой косметики.

– Эй, ребята, мимо не проедьте, – окликнула их кондуктор.

На остановке с запоминающимся названием «Моркина гора» уже ждали Никита, Костя и Нина, вся дружная компания бывшего одиннадцатого «А», физико-математического класса физико-математического же лицея. Даня первым вывалился из автобуса, помог спуститься Оле и даже подал руку Тине, которую она проигнорировала. Ну и пусть. Подошел Никита и ткнул кулаком в плечо, Даня ответил тем же. Затем повторил ритуал с Костей. С Ниной они обменялись двукратным постукиванием.

– Ну что, мушкетеры, все в сборе? – спросил он.

– И гвардейцы кардинала тоже, – похоже, какой-то злой джин вытащил пробку из горла Тины.

– Знакомьтесь, – он развернулся в сторону попутчиц, – это Оля. А это… – Даня сделал вид, что забыл, – это Ряска. Нет, перепутал! Какая-то водоросль, но болотная. – Даня ехидно улыбнулся. – Вспомнил! Это Тина.

Острить он тоже умел.

Даня позвонил своим, что добрался. А то потом будут звонками бомбардировать в неподходящий момент, поэтому лучше самому проявить инициативу. Заодно предупредил, что связь плохая – незачем, чтобы мать волновалась, у нее сердце слабое. Он и так приврал немного насчет поездки: меньше знаешь, крепче спишь.

От остановки пришлось топать в гору двадцать минут через молодой пролесок. Даня тащил свой рюкзак и Олин. У Тины сумку забрал Никита. Повезло ей, на месте Никиты он бы помогать не стал – пусть обломалась бы. Таким надо сразу место показывать, чтобы не воображали. Дом Никитиной прабабки находился в середине бывшей деревни, Даня отметил его на воображаемой карте. Да-а, мрачное место. Самое то – встретить здесь Хэллоуин, лучше не придумаешь. Тина резко остановилась.

– Это твой дом?

Даня закатил глаза: она, что, коттеджный поселок ожидала увидеть? С двухэтажными домами?

Он не стал дожидаться ответа и вошел внутрь. Да-а-а, могло бы быть и получше. Но, главное, в темноте не навернуться и не споткнуться обо что-либо. Здесь, как понял Даня, электричества не было вообще. Никита разжился где-то двумя керосиновыми лампами и несколькими свечами на вечер. Ну хоть что-то. А завтра днем они вернутся домой.

Никита повел их по дому, поделенному на две части: кухня и комната, особняком еще две. Кто-то, скорее всего Нина, повесил гирлянду из летучих мышей и расставил статуэтки. Даня взял одну из них: классическая ведьмочка с метлой в руках. Одета в полосатые гетры, остроконечную шляпу и платье с пышной юбкой, на ногах – деревянные туфли. Симпатично. Нужно было Оле такую подарить. И как он не догадался? И кстати, пока не забыл!

Даня вытащил из рюкзака две пачки чипсов, пачку печенья и две бутылки колы.

– Праздник к нам приходит, – пропел он.

– Мог бы и побольше притащить, – в шутку проворчал Никита. – Не обломался бы.

– Я дурак, что ли, тащить на себе? – деланно возмутился Даня. – У меня девушки под присмотром были.

– А у нас Нина, – влез Костя.

– Вот именно – Нина! – Даня задрал указательный палец вверх. – С нею не пропадешь.

– Ага. Мне мама тоже самое сказала, когда узнала, с кем еду, – подтвердил Никита. – Иначе бы не разрешила.

– Ладно, не нойте, – Даня вновь залез в рюкзак, – держите.

Он достал полбатона сырокопченой колбасы, полкило сыра и батон с черным хлебом.

– А жизнь-то налаживается, – Костя хлопнул Даню по плечу, за что сразу получил шуточный хук в солнечное сплетение.

Он упал на чистые дорожки и притворился потерявшим сознание.

– Что у вас происходит? – подтянулись девчонки.

– Плохо стало, – на голубом глазу соврал Даня. – Надо искусственно дыхание делать, рот в рот, но мы с Никитой стесняемся. Придется кому-то из вас.

Нина уже просекла, что Даня прикалывается, и лишь приподняла левую бровь. Оля испуганно дернулась к Косте, но все испортил Никита.

– Он шутит, – сообщил тот и почему-то покраснел.

Костя уже поднимался с пола.

– Актеры погорелого театра, – подытожила Тина. – Во ВГИК бы вас не приняли.

Даня мысленно согнулся пополам от хохота. Так вот что у нас – сам ВГИК! Небось, на актрису учится или целого режиссера. Конечно, куда им со своими вузами! Они всего лишь будущие инженеры.

Нина поставила разогреваться чайник на печку, а Никита повел дальше знакомить с домом. Даня нарисовал в голове примерный план. Итак, сени в виде вытянутого прямоугольника. В правом конце дверь на крыльцо, в левом – вход в чулан, там же лестница на чердак. Третья дверь за спиной – это вход в избу. Есть еще и четвертая напротив – в пристройку. Через нее попадаешь в подсобные помещения.

Даня внимательно изучил хозяйственную пристройку. Когда-то там был запасной выход во двор, теперь от него осталось лишь крыльцо, к которому слева примкнул туалет. После прилепили хлев и накрыли общей крышей, оставив место для чердака и поленницы. В хлеву, как сказал Никита, когда-то держали свиней, это по сохранившемуся запаху понятно. И еще один выход наружу.

Детективами Даня увлекался с раннего детства, одно время и сам мечтал о работе в детективном агентстве. Все эти логические умозаключения, захватывающие погони и перестрелки… Обязательно красивые девушки, влюбленные в сыщика, верные, слегка глуповатые друзья и опасные враги. Постепенно мечты уступили место реальности, Даня успешно поступил в Бауманку, но привычка, совсем не лишняя для будущего инженера, составлять мысленный план осталась. Вот и сейчас он не удержался.

Даня хотел уже обратно в избу, но наткнулся взглядом на Тину. Та стояла бледная и настороженная.

– Эта дверь запирается? – спросила она, кивнув в сторону дворового выхода.

Никита показал железную задвижку и подергал ее для убедительности.

– Я ее и открывать не стал.

– А это что за отверстие? – Тина указала на дырку в виде квадрата внизу двери.

– Для кошки, – ответил Никита. – В деревнях многие так делают. Что-то не так?

Тина пожала плечами и коротко ответила:

– Я видела твой дом сегодня во сне. И в нем было опасно.

Больше она ничего не добавила.

Через десять минут Даня и остальные поглощали чай с бутербродами. Шашлык было решено приготовить ближе к вечеру, через пару часов.

– Чем займемся? – спросил он, когда Костя перемыл посуду в тазике с теплой водой.

– Мне еще надо к Зинаиде Павловне зайти, – сообщил Никита. – Бабушка просила и ей гостинцы передать.

– Ну так все вместе зайдем, – ответил Даня. – По пути с кладбища. Оно же тут есть? У нас сегодня Хэллоуин, на кладбище надо обязательно зайти.

– Это еще и Самайн, – подала голос Тина. – Праздник мертвых.

– Ну вот, – развел руками Даня, – сам бог велел.

Он обулся в берцы, натянул парку и вышел вместе с друзьями на улицу. Шел снег. Он придавал торжественность и праздничность всему окружающему. Зубцы забора в белых шапках, яблони, на которых еще висели поздние яблоки, припорошенные инеем, дорожка от дома – все подверглось волшебному превращению. Зима, пусть и нелюбимое для многих время года, делает мир вновь рожденным. Обнуляет все старое, дает ему новую жизнь, наделяет чудесами.

У Дани вновь возникло ощущение праздника, хотя до Нового года оставалось еще два месяца. И Дед Мороз пока не запряг свои сани, и даже не приготовил мешок с подарками. Наверное, еще и в списки не заглядывал, потому что их никто и не составлял. И Снегурочка, небось, отдыхает в теплых краях и не думает, что скоро ей придется отрабатывать на детских праздниках без выходных и проходных. А все равно, праздник уже чувствуется – всего два месяца до него.

Даня подошел к яблоне, сорвал яблоко и вонзил в него зубы.

– Съедобное, – с набитым ртом прокомментировал он, а затем дотянулся еще до нескольких.

– Помыть бы не помешало, – Тина и здесь не осталась в стороне. – А то туалет всего один.

Даня раздал яблоки и остановился перед ней.

– Извини, – сказал он, – тебе не хватило. Но ты ведь и не хотела, как я понял?

Но он недолго торжествовал.

– Ничего, я свое отдам, – Никита уже протягивал яблоко Тине, вновь залившись краской.

А та, вместо того, чтобы съехидничать на тему Адама, Евы и запретного плода, молча взяла фрукт раздора. Правда, протерла влажной салфеткой перед тем, как съесть. Но Даню беспокоило другое: Никита, что, запал на эту язву?! Вот это номер!