Разрешите представиться: Дирк Уоллес. Мне под сорок, я холост, высок, темноволос, и физиономия моя детей пока еще не пугает. Я один из двадцати сыскарей детективного агентства «Акме», которое разместилось на последнем этаже «Трумэн-билдинг», что на Парадиз-авеню в городке Парадиз-Сити, штат Флорида.

Детективное агентство «Акме» славится отменной репутацией на Восточном побережье США, и его услуги по карману лишь состоятельным клиентам. Лет шесть назад его открыл ветеран вьетнамской войны полковник Виктор Парнелл, и дела агентства сразу пошли в гору. Дальновидный и проницательный Парнелл смекнул, что рано или поздно большинству миллиардеров, проживающих в Парадиз-Сити, потребуются услуги первоклассного частного агентства. «Акме» занимается делами самого разнообразного толка: разводами, проблемами родителей и детей, разоблачениями шантажистов, вымогателей и гостиничных мошенничеств, а также слежкой за мужьями и женами – практически всем, кроме расследования убийств и случаев нанесения тяжких телесных повреждений.

Двадцать детективов, большинство в прошлом копы или военные полицейские, работают парами; напарники занимают отдельный рабочий кабинет и, за исключением ситуаций нештатных, о делах коллег по агентству не знают. Такой порядок имеет целью предотвращение утечки информации в прессу. В случае утечки оба детектива, которым было поручено дело, незамедлительно идут в отставку. Впрочем, такое случилось лишь однажды.

Оттрубив в агентстве восемнадцать месяцев, я получил повышение и отдельный кабинет, в котором, правда, имелся еще один стол – моего ассистента и напарника Билла Андерсона.

Андерсон хоть и невысок ростом, зато обладает мощными плечами и рельефной мускулатурой. Он оказал мне неоценимую помощь в одном заковыристом деле, когда меня командировали в Сёрл на поиски пропавшего подростка: Билл служил тогда в этом городке помощником шерифа и мечтал получить должность в агентстве Парнелла. Благодаря Биллу мне удалось раскрыть дело; я же, в свою очередь, помог ему устроиться в наше агентство.

И вышло так, что Билл Андерсон оказался для меня настоящей находкой во всех отношениях. Он никогда не жаловался на неурочную работу, а в нашем деле это важно. Он виртуозно выведывал нужную информацию, избавляя меня от муторных часов, проведенных в поисках документов и нудных расспросах. В свободное время он изучал город и сделался настоящим экспертом по ресторанам, ночным клубам и даже забегаловкам для низших слоев населения портового района. Местные задиры не удостаивали вниманием моего невзрачного на вид напарника, не подозревая, что своим крохотным кулаком он запросто мог бы свалить слона.

В то июльское утро мы с Биллом томились в кабинете в ожидании какого-нибудь задания. За окном шелестел дождь, было душно и влажно. В такое время в Парадиз-Сити оставались лишь пожилые горожане: богатые приезжие и туристы дожидались сентября.

Андерсон, жуя жвачку, строчил письмо домой. Я же, водрузив ноги на стол, думал о Сюзи.

Мы познакомились месяцев шесть назад и понравились друг другу с первого взгляда. Сюзи Лонг работала администратором в отеле «Бельвью», куда меня привело расследование: я наводил справки о проживавшем там негодяе, подозревавшемся в шантаже. Как только я объяснил Сюзи суть дела, она помогла мне собрать достаточно улик для передачи дела полиции, и мерзавец на пять лет отправился за решетку.

У Сюзи были длинные блестящие каштановые волосы с едва заметной рыжинкой, серые глаза и жизнерадостная, немного озорная улыбка. И фигурка как раз в моем вкусе: полная грудь, тонкая талия, пышные соблазнительные бедра и длинные ноги. Мы начали встречаться и теперь постоянно обедали по средам в скромном рыбном ресторане, если Сюзи не дежурила ночью в отеле. Отужинав, мы отправлялись в ее крохотную квартирку, где кувыркались на чересчур узкой кровати. Так продолжалось месяца три, пока мы с ней наконец не поняли, что по-настоящему влюблены друг в друга. Работая детективом, я сменил десятка два девиц, однако Сюзи значила для меня больше, чем любая другая женщина. Как-то раз я даже спросил, не пожениться ли нам. Она озорно улыбнулась, покачала головой и ответила:

– Не сейчас, Дирк. Сама идея мне по душе, но у меня теперь хорошо оплачиваемая работа, а если выйду за тебя, придется ее бросить. Наши с тобой графики совсем не совпадают. Давай немного повременим, любимый.

Пришлось смириться. Сегодня как раз была среда, и я предавался мечтам о том, как славно мы с Сюзи проведем ночку…

Мечты оборвало жужжание интеркома. Я нажал на клавишу и ответил:

– Уоллес.

– Будь добр, зайди, пожалуйста, – послышался резкий голос Гленды Керри.

Гленда была секретарем полковника и его правой рукой. Высокая, красивая, темноволосая и пугающе деловитая. Если она просит зайти, топаешь не раздумывая.

Быстрым шагом я направился по длинному коридору к ее кабинету. Парнелл уехал в Вашингтон, и командовала парадом Гленда. Я постучал в дверь, открыл и вошел. Гленда встретила меня, сидя за столом в безукоризненно-белой блузе и черной юбке.

– Есть задание, – объявила она, когда я уселся на стул напротив. – Звонила миссис Генри Торсен, просила прислать к ней сегодня к полудню детектива, которого введет в курс дела сама. И добавила, что предпочитает иметь дело с умным и прилично одетым мужчиной.

– И ты сразу же подумала обо мне, да? – поинтересовался я.

– Я подумала о тебе, потому что все остальные сотрудники заняты, – отчеканила Гленда. – Имя Генри Торсен тебе о чем-нибудь говорит?

Я пожал плечами:

– Увы. А что, важная птица?

Гленда вздохнула:

– В прошлом. Миссис Торсен уже год как вдова. Она сказочно богата и весьма влиятельна. Так что поделикатнее с ней. Единственное, что могу сказать тебе про нее, человек она… тяжелый. Поезжай выясни, чего она хочет. – Гленда подтолкнула по столу ко мне листок бумаги. – Ее адрес. Будь там ровно в двенадцать. Деньги миссис Торсен нам сейчас как нельзя кстати, ты уж поладь с ней.

– Я просто являюсь к ней, слушаю и в конце говорю «аминь», я правильно понял?

Гленда кивнула:

– Именно так. Затем доложишь мне.

Зазвонил телефон, поэтому я подхватил листок со стола и ретировался в свой кабинет.

– Билл, мы в деле, – сообщил я. – Миссис Торсен требуется детектив. Отправляйся в архив «Геральда» и нарой мне все о семье Торсен. В двенадцать я должен явиться к старой перечнице. Часа в четыре жду тебя здесь с информацией.

Билл вскочил со стула – вот такую работу он любил.

– Увидимся! – бросил он и умчался.

К поместью Торсенов я подъехал без трех минут двенадцать. Внушительный особняк окружали два акра леса и лужаек, подъездная дорожка вела к асфальтированной парковке. Полное уединение придавало этому дому особое очарование. Казалось, это импозантное здание вмещало по меньшей мере полтора десятка спален и просторных гостиных с верандами.

По ступеням я поднялся к парадному входу с двойными дверями и потянул за цепочку звонка.

Ждать пришлось пять минут, прежде чем одна из дверей осторожно приоткрылась и передо мной предстал высокий темнокожий мужчина в белом пиджаке, черном галстуке-бабочке и в черных брюках. На вид ему было лет семьдесят. Его пушистые седые волосы уже начали редеть. По налитым кровью глазам и дряблому лицу я понял, что он частенько прикладывается к бутылке. Как опытный сыщик с более чем двадцатилетним опытом работы, я такие детали распознаю сразу.

– Дирк Уоллес, – представился я. – Детективное агентство «Акме». Миссис Торсен ожидает меня.

Дворецкий согласно наклонил голову и отступил в сторону.

– Прошу сюда, сэр. – Пытаясь сохранять достоинство, однако кренясь и покачиваясь на ходу, он нетвердой походкой провел меня через просторный вестибюль к двери и распахнул ее. – Мадам сейчас подойдет, – сказал он и жестом предложил мне пройти в огромную комнату, уставленную предметами старины, где на стенах висели массивные полотна. Комфорта здесь ощущалось не больше, чем в зале ожидания на вокзале.

Я подошел к большому окну, из которого открывался вид на широкую, коротко подстриженную лужайку, деревья и мрачно-серые, набухшие дождем облака вдали. «Интересно, – подумал я, – сколько времени понадобится пьянице-дворецкому доложить хозяйке о моем приходе».

По моим часам прошло двадцать пять минут. За это время я успел прикинуть стоимость картин, старинной мебели и основательно заскучать. Наконец дверь отворилась, и в комнату важно вошла миссис Торсен.

Я предполагал увидеть располневшую, разодетую тетку – таких частенько встречаешь в нашем городе. Однако миссис Торсен оказалась высокой, стройной и сдержанной особой, с правильными чертами незлого лица и проницательными серыми глазами – в тон стальной седине безупречно уложенных волос.

Прикрывая за собой дверь, она не сводила с меня глаз. Не улыбаясь и чуть приподняв выщипанные брови, она изучающе посмотрела на меня, и я почувствовал себя так, будто у меня расстегнута молния на брюках.

– Мистер Уоллес, не так ли? – Тон ее хрипловатого голоса был неприветлив.

– Совершенно верно, – ответил я.

Она указала рукой на кресло:

– Присаживайтесь. У меня не так много времени.

Атмосфера складывалась теплой и дружественной, как на похоронах. Гленда просила меня быть с мадам поделикатнее, и я, слегка поклонившись, опустился в предложенное мне чертовски неудобное кресло. Миссис Торсен же принялась кружить по комнате, поправляя одну за другой антикварные безделушки. Со спины она казалась вдвое моложе. На мой взгляд, ей было лет пятьдесят шесть, может чуть больше, но о своей фигуре женщина явно заботилась.

Я ждал. Ждать я умею, ведь это часть работы детектива.

Миссис Торсен дошла до дальней стены комнаты, повернулась, чуть помедлила и вновь остановила на мне испытующий взгляд. Наши взгляды встретились. Нас разделяло добрых тридцать футов, тем не менее я хорошо слышал ее неприятный голос:

– Мне сказали, что ваше агентство лучшее на Восточном побережье.

– Будь это не так, я бы в нем не работал, миссис Торсен, – заметил я.

Она пустилась в обратный путь по комнате – ко мне. Ее движения были плавны, как текущая вода.

– В таком случае полагаю, мистер Уоллес, вы считаете себя хорошим детективом.

Усмешка в ее голосе разозлила меня, однако я сдержался:

– Нет, не считаю. Я просто знаю, что я хороший детектив.

Теперь миссис Торсен находилась в шести футах от меня. Я вновь поймал на себе ее задумчивый взгляд, затем она кивнула и опустилась на один из своих антикварных стульев, от сидения на которых можно заработать искривление позвоночника и мозоли на заднице.

– Я имею основания полагать, что мою дочь шантажируют, – заявила она, сложив руки с длинными пальцами на коленях. – Думаю, вы хорошо знаете, что делать в таких случаях.

– Совершенно верно, миссис Торсен, – невозмутимо ответил я.

– Я хочу, чтобы вы выяснили, кто и почему шантажирует мою дочь.

– С вашей помощью в этом у меня проблем не возникнет, – заверил я. – Скажите, пожалуйста, почему вы решили, что вашу дочь шантажируют?

– Последние десять месяцев моя дочь ежемесячно снимает со своего банковского счета по десять тысяч долларов наличными. – Нахмурившись, она опустила взгляд на свои руки. – Это встревожило мистера Экланда, и он любезно предупредил меня.

– Мистер Экланд…

– Наш семейный банкир из «Пасифик энд нэшнл». Был большим другом моего покойного мужа.

– У вашей дочери имеются собственный доход и личный банковский счет?

– К сожалению, да. Муж очень любил Анжелу – нашу дочь. Оставил ей в доверительное управление крупную сумму денег, ежемесячный доход с которой составляет пятнадцать тысяч долларов. Это, конечно, абсурдная сумма для девушки ее возраста.

– Сколько ей лет?

– Двадцать четыре.

– Не вижу ничего ненормального в том, что девушка двадцати четырех лет с ежемесячным доходом в пятнадцать тысяч тратит десять тысяч в месяц, но, возможно, вы просветите меня на этот счет.

– Это абсолютно ненормально! – резко возразила миссис Торсен. – Должна признаться, Анжела не вполне… здоровая девушка. Я переболела корью, когда носила ее. – Она помедлила, подняв на меня испытующий взгляд. – Вы… понимаете?

– Да, конечно. Такое случается. Мать, будучи беременной, заражается корью, и последствия сказываются на здоровье ребенка.

– Совершенно верно. Анжела значительно отставала в развитии. Пришлось нанять домашнего учителя, но, даже несмотря на это, образования у нее практически никакого. Лишь к двадцати годам она стала демонстрировать признаки взросления. Это нелепое решение моего мужа о создании фонда для нее… Первые два месяца Анжела не проявляла абсолютно никакого интереса к своему доходу, а затем вдруг начала снимать ежемесячно крупные суммы. Мистера Экланда, кстати моего доброго друга, это обеспокоило, и только на прошлой неделе он решил обратиться за советом ко мне. Он полагает, что Анжелу шантажируют. Он человек весьма проницательный, и я ему доверяю.

– Итак, давайте расставим все точки над «и», миссис Торсен. Насколько я знаю, мистер Торсен скончался год назад. Ваша дочь получила наследство и ежемесячно снимает со счета по десять тысяч долларов в течение последних десяти месяцев. Верно?

– Да.

– Однако первые два месяца она не пользовалась деньгами?

– По словам мистера Экланда, она тратила две тысячи долларов в месяц на себя и на зарплату негритянке, которая за ней ухаживает.

– Дочь живет с вами?

Миссис Торсен застыла от изумления:

– Разумеется, нет! Мы с ней не настолько близки. Помимо этого нелепого фонда, муж оставил ей коттедж в дальнем конце нашего поместья. Там она и живет с этой негритянкой, которая готовит ей еду и выполняет всю домашнюю работу. Анжелу я не видела уже несколько недель. С людьми моего круга дочь не общается. К сожалению, она непривлекательна. И вдобавок плохой собеседник.

– У нее есть подруги?

– Понятия не имею. У нее своя жизнь, у меня – своя.

– А бойфренды? Быть может, любовник?

Миссис Торсен изобразила кислую мину:

– Ну, это вряд ли. Даже представить не могу, чтобы какой-нибудь порядочный юноша заинтересовался Анжелой. Как я уже сказала, она малопривлекательна.

– Зато богата, миссис Торсен, – подчеркнул я. – На свете полно мужчин, способных смириться с непривлекательной внешностью богатых девушек.

– Мы с мистером Экландом об этом думали. А вам предстоит это выяснить.

– Выясню, будьте уверены. Мне хотелось бы побольше узнать о вашей дочери. Известно ли вам, как она проводит время: любит ли купаться, играть в теннис, танцевать?

Миссис Торсен с досадой повела плечами:

– Не знаю. Я же сказала, мы редко видимся.

Эта женщина нравилась мне все меньше: если бы за материнство давали «Оскар», моего голоса она бы точно не получила.

– У вас еще дети есть?

Миссис Торсен напряглась, глаза ее сверкнули.

– У меня был сын, но обсуждать его нам нет необходимости. Скажу только, что какое-то время назад он ушел из дому. С удовольствием отмечу, что с тех пор не видела его и ничего о нем не слышала. И уверена, что он не имеет никакого отношения к нашему делу.

– Вы не возражаете, если я встречусь с мистером Экландом?

– Вовсе нет. Мистеру Экланду я полностью доверяю. По правде говоря, именно он порекомендовал мне обратиться за помощью к вам. Повидайтесь с ним, сделайте одолжение!

– А как насчет вашей дочери? Ее мне тоже надо увидеть.

– Разумеется. Завтра первое число месяца, и она наверняка отправится в банк. Мистер Экланд устроит так, чтобы вы увидели Анжелу, но ни в коем случае не приближайтесь и не заговаривайте с ней. Я не хочу, чтобы Анжела знала, что за ней следят. И не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще, за исключением мистера Экланда. Насколько я понимаю, конфиденциальность в вашем агентстве гарантируется.

– Можете не сомневаться, миссис Торсен. – Я поднялся. – С мистером Экландом я встречусь сегодня днем. Как только у меня появятся новости, дам вам знать.

– Надеюсь, появятся они скоро… На мой взгляд, услуги ваши чересчур дороги.

– У нас очень много работы, миссис Торсен. Будьте уверены, мы предоставим нужную вам информацию в кратчайшие сроки.

– Когда она появится, пожалуйста, предварительно сообщите мне по телефону – мы назначим встречу. Я человек весьма занятой. – Она показала рукой на дверь. – Полагаю, выход вы найдете сами? Мой дворецкий Смедли – пьянчужка, и я стараюсь реже беспокоить его.

– А вам не приходила мысль избавиться от него, миссис Торсен? – спросил я уже на пороге.

Она вскинула брови, смерив меня холодным взглядом:

– Смедли служит нашей семье более тридцати лет. Знает мои привычки, умело обращается со столовым серебром. Также он развлекает моих гостей. Пока он не станет совсем плох, я буду держать его. До свидания, мистер Уоллес.

Я вышел из этого погруженного в тишину дома, прикрыв за собой входную дверь, и, подгоняемый обложным дождем, побежал к своей машине.

Подкрепившись гамбургером, я поехал в банк «Пасифик энд нэшнл» и прибыл туда в 15:00. Здесь, как всегда, царила атмосфера солидного благополучия: два крепких бдительных охранника, кассиры за пуленепробиваемым стеклом. Вазы с цветами, толстый ворсовый ковер. Тихонько гудит кондиционер.

Сопровождаемый холодным вниманием обоих охранников, я подошел к стойке администратора, где женщина преклонных лет с морщинистым, как черносливина, лицом остановила на мне лишенный энтузиазма взгляд: хорошо обученная чуять запах больших денег, сейчас она его не улавливала.

– Да?

– К мистеру Экланду.

– Вам назначено?

Я достал из бумажника одну из своих служебных визиток и положил перед ней:

– Передайте ему, и он меня примет.

Женщина внимательно посмотрела на карточку, затем подняла глаза на меня:

– Мистер Экланд занят. Какое у вас к нему дело?

– Если уж вам так не терпится знать, – ответил я, – позвоните миссис Торсен, и она вам все объяснит… Однако это может испортить вашу дальнейшую жизнь. – Я дружески улыбнулся администраторше. – Рискните, позвоните ей.

По-видимому, имя миссис Торсен прозвучало тревожным звоночком в ее голове. Она взяла мою визитку, встала и удалилась, высоко подняв голову.

Один из охранников подошел поближе. Я ему подмигнул, и он тотчас отвел взгляд, потрогал рукоятку пистолета и отошел.

Минуты бежали, а я тем временем наблюдал, как почтенные толстосумы вносили денежки или снимали со счета, вели разговоры с операционистами, а те восторженно ахали, угодливо кланялись – словом, лезли из кожи вон в стремлении услужить.

Наконец дама с черносливовым лицом вернулась.

– Мистер Экланд примет вас, – нарочито холодно произнесла она. – Вон туда, первая дверь направо.

– Благодарю, – сказал я и проследовал в указанном направлении к двери из полированного дуба, на которой красовалась внушительная табличка с золотыми буквами «Хорас Экланд. Главный управляющий». Я постучал, повернул сияющую медную ручку и вошел во внушительных размеров кабинет: мягкие кресла, небольшой диван, барный шкафчик и письменный стол, достаточно просторный, чтобы играть на нем в снукер.

За столом восседал Хорас Экланд. Как только я прикрыл за собой дверь, он поднялся. Небольшого росточка, весьма упитанный, лысеющий – этот господин поначалу показался доброжелательным и кротким, однако его карие глаза были холодны и настороженны. Он впился в меня изучающим взглядом, напомнившим мне лазерный луч, а затем жестом предложил присаживаться.

– Миссис Торсен предупредила меня, что вы зайдете, мистер Уоллес, – проговорил он на удивление низким звучным голосом. – О чем бы вы хотели спросить меня?

Я устроился в удобном кресле напротив Экланда, он же грузно опустился в свое рабочее кресло.

– Мистер Экланд, не могли бы вы поделиться вашим мнением о дочери миссис Торсен? Ее мать сказала, что она умственно отсталая. А как полагаете вы?

– Говоря откровенно, не знаю. Казалось бы, свой умственный недостаток она переросла… – Экланд помедлил и затем продолжил: – На первый взгляд она кажется вполне нормальной, но ведь я могу ее видеть лишь несколько минут, когда она приходит в банк снять со счета деньги. Одевается она странновато, но ведь так делают большинство молодых людей. Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

– Насколько я понимаю, существует фонд, и мисс Торсен вправе получать лишь дивиденды, то есть пятнадцать тысяч долларов в месяц. А что произойдет в случае ее смерти?

Брови Экланда поползли вверх.

– Помилуйте, мистер Уоллес, ей всего-то двадцать четыре…

– От несчастного случая можно погибнуть в любом возрасте.

– Если ее не станет, фонд прекратит существование и деньги вернутся в наследственный капитал.

– Какова же общая сумма этого капитала?

– Мистер Торсен был одним из богатейших людей на планете. Цифру назвать я затрудняюсь.

– Его деньги унаследовала миссис Торсен, и, значит, в случае смерти дочери ей достанется еще больше?

– Совершенно верно. Других наследников нет.

– Есть сын.

Экланд скривился:

– Да. Терренс Торсен. Он был лишен наследства два года назад, когда покинул поместье Торсенов. Он не имеет никаких прав на наследство.

– Больше претендентов нет?

Экланд поерзал в кресле, как будто мои вопросы начинали ему докучать.

– Несколько завещательных дарственных. Мистер Торсен оставил деньги своему дворецкому Смедли. Сразу после смерти мистера Торсена Смедли получил пять тысяч долларов.

– Мистер Экланд, вы полагаете, эти десять тысяч долларов, что ежемесячно снимает Анжела, указывают на шантаж?

Экланд соединил кончики пальцев, соорудив подобие арки, и стал вдруг походить на епископа.

– Мистер Уоллес, вот уже тридцать пять лет я в банковском деле. Мисс Торсен двадцать четыре года, и, как кажется лично мне, она абсолютно нормальна. Со своими деньгами она имеет полное право делать все, что заблагорассудится. Однако Генри Торсен и я были близкими друзьями и доверяли друг другу. И я дал ему слово, если с ним что-нибудь случится, я глаз с Анжелы не спущу, когда она вступит в права наследства. Миссис Торсен теперь тоже мой близкий друг, она полагается на меня во всех финансовых вопросах и частенько обращается ко мне за помощью. Если бы не эти особые обстоятельства, я бы не стал сообщать ей о странных денежных изъятиях. Признаюсь, я не решался, считая неэтичным с моей стороны докладывать ей о том, что делает Анжела. Я молчал десять месяцев, но, поскольку ежемесячные изъятия продолжались, счел своим долгом перед старыми друзьями предупредить миссис Торсен и посоветовать ей начать расследование по поводу возможного шантажа.

– Понимаю вас, мистер Экланд.

– То, что я вам рассказал, строго конфиденциально. Это понятно?

– Разумеется. Мистер Экланд, мне необходимо знать Анжелу Торсен в лицо. Ее мать потребовала от меня ни в коем случае не приближаться к дочери. Как мне увидеть ее?

– Нет ничего проще. Завтра она придет сюда снимать деньги. Я устрою так, чтобы вы увидели, как она входит в мой кабинет и покидает его. Далее дело за вами.

– Отлично. В какое время лучше подойти?

– Как правило, Анжела приходит в десять утра. Будьте здесь в девять сорок пять и ждите в вестибюле. Я скажу мисс Кертч, чтобы подала вам знак, когда Анжела появится.

Негромко зазвенел телефон. Экланд тотчас преобразился: доброхот исчез и передо мной предстал тот, кем Экланд и был на самом деле, – жесткий и прагматичный банкир. Он снял трубку, кивнул, затем произнес: «Через три минуты, мисс Кертч», после чего поднял на меня глаза и сказал:

– Извините, мистер Уоллес, больше не могу уделить вам ни минуты. Если у вас все…

Я поднялся:

– Возможно, мне понадобится еще раз поговорить с вами, мистер Экланд. А сейчас не стану больше задерживать. Завтра без четверти десять буду здесь.

– Приходите. – Он тоже встал и протянул мне твердую, но влажную руку. – Уверен, вам по силам решение этой небольшой проблемы. О вашем агентстве рассказывают чудеса.

«Завтрашнее утро обещает быть интересным», – подумал я, садясь в машину. Мне не терпелось увидеть Анжелу Торсен.

Гленда Керри выслушала мой отчет, изредка вставляя замечания.

– Миссис Торсен хочет, чтобы мы управились побыстрее, – подытожил я. – Считает, что стоимость наших услуг непомерно высока.

– Они все так говорят и все равно идут к нам, – заметила Гленда с ледяной улыбкой. – Что намерен предпринять?

– Прийти завтра в банк, сесть на хвост Анжеле, выяснить, куда она понесет денежки, и, если повезет, сфотографировать общий вид. Биллу я уже дал задание покопаться в прошлом Торсена.

Гленда кивнула:

– Хорошо. За работу! – И потянулась к телефону.

Билла я застал за пишущей машинкой и пересказал ему во всех деталях свою беседу с миссис Торсен, а также с Экландом.

– На данный момент это все, – закончил я. – Вот только никак не возьму в толк, с чего вдруг миссис Торсен, которой плевать на родную дочь, а той, в свою очередь, плевать на родную мать, тратит кучу денег, нанимая нас, чтобы выяснить, не шантажируют ли ее Анжелу. Зачем? Что-то здесь не так, и это меня напрягает.

– Дирк, нам-то что за дело? – спросил Билл. – Нас наняли выяснить, шантажируют ли девчонку, и если да, то с какой целью. А все эти «отчего» да «почему» нас не касаются.

– А я думаю, от этого расследование становится весьма интересным. Поскорее бы взглянуть на Анжелу… Все нужно сделать очень аккуратно, Билл. Я иду в банк и жду сигнала Экланда. Ты ждешь снаружи. Я подаю тебе условный знак, и ты едешь за ней следом. Мы с тобой оба будем на колесах. Она, несомненно, тоже. Ни в коем случае не теряем ее из виду. Она может привести нас к шантажисту.

– Понял, Дирк. Проще простого.

– Ну а теперь – что у тебя?

– Тоже кое-что интересное. Все утро листал подшивки «Геральда», искал заметки о Торсене. Вне всякого сомнения, шишкой он был большой – главой крупнейшей в городе брокерской фирмы «Торсен и Чартерис». У них есть филиал в Нью-Йорке, но основной бизнес связан со сверхбогатыми клиентами здесь. Торсен был просто гений в поиске акций или облигаций и безошибочно угадывал, когда покупать или продавать. Он заключал крупные сделки, обогащая не только своих клиентов, но и себя. В возрасте тридцати пяти лет, уже имея репутацию перспективного брокера, он женился на Кэтлин Ливингстон, дочери Джо Ливингстона: тот пробовал свои силы в нефтедобыче и сразу же после свадьбы дочери разорился, напоровшись на три непродуктивные скважины. Кэтлин несказанно повезло заарканить Торсена, поскольку ее семейка вскоре не имела ни цента. У супругов родились двое детей: Терренс и Анжела. В газетных вырезках о них ничего интересного, зато много чего о том, как миссис Торсен развлекается, тратя денежки мужа. Даже сейчас ее считают одной из крупнейших благотворительниц. Народ толпами валит на ее приемы, и очень многие живут за ее счет. В прошлом году Торсена нашли мертвым в своей библиотеке. Ему было шестьдесят два. К тому времени он уже перенес несколько сердечных приступов, от которых личный доктор лечил его почти десять лет. Он работал и жил в постоянном нервном напряжении, сколачивая и приумножая состояние для себя, а также для некоторых весьма влиятельных людей города. Поэтому его кончина не стала неожиданностью ни для миссис Торсен, ни для его врача, и заключение о смерти сомнений не вызвало. Единственное, на что обратил внимание коронер Герберт Доусон, – каким образом покойный умудрился нанести себе серьезную рану на виске? Однако мнение медиков было весьма категоричным: это случилось в результате приступа, когда Торсен, падая, ударился головой об угол стола. Джош Смедли, много лет работающий в доме дворецким, засвидетельствовал, что услышал шум, похожий на тяжелое падение, и поспешил в библиотеку, где обнаружил своего хозяина мертвым. Первым делом он проверил его дыхание взятым со стола зеркальцем. Смерть от естественных причин вызвала сочувствие к вдове и детям со стороны коронера Герберта Доусона, который, похоже, приходится добрым другом миссис Торсен. Вдова получает богатое наследство, существенно увеличивая свой капитал на развлечения и благотворительность, мисс Анжела получает трастовый фонд, мистер Терренс получает шиш с маслом.

– Недурно, Билл, – сказал я. – Все очень интересно… – Я подумал, затем убрал ноги со стола. – Вот ты говоришь, наше дело только выяснить, не шантажируют ли Анжелу, а в остальное не лезть. А мне все равно охота покопаться в прошлом супругов Торсен. Разузнать о сыне Терренсе. О запойном дворецком. Ладно, давай для начала откроем дело. Ты же знаешь полковника: когда он вернется, потребует полный отчет.

– Кто б сомневался, – вздохнул Билл и придвинул к себе пишущую машинку.

Закончили мы почти в половине седьмого вечера, и мысли мои снова обратились к Сюзи Лонг. В этот вечер мы, как обычно, должны были встретиться в прибрежном ресторане «Омар и краб». Из десятков подобных ресторанов мы предпочитали этот: и цены разумные, и к тому же его владелец Фредди Кортель в омарах, лангустах и крабах разбирался куда лучше рыбаков, добывавших морскую живность.

– Чем займешься вечером, Билл? – поинтересовался я, наводя порядок на своем столе.

Он пожал плечами:

– Да ничем: пойду домой, разогрею обед быстрого приготовления, посмотрю телик – и спать.

Я покачал головой и с самодовольным благодушием проговорил:

– Так жить нельзя, Билл. Тебе надо найти милую безотказную девушку, как, например, у меня.

Билл усмехнулся:

– Зато сколько денег я экономлю. Меня все устраивает. Увидимся, Дирк. – И, помахав на прощание рукой, ушел.

Я вернулся домой в свою двухкомнатную квартиру на окраине Сикомба – бедного района, заселенного в основном работягами. Припарковав машину, я поднялся в скрипучем лифте к себе на четвертый этаж.

Когда я только приехал в Парадиз-Сити, мне пришлась по душе низкая цена за эту меблированную квартирку, хотя здесь было мрачновато: стены выкрашены темно-коричневой краской, мебель порядком изношена и неудобна, скрипучая кровать, матрас весь комками. Но я не собирался проводить здесь много времени, да и арендная плата настолько мала, что я согласился.

Все кардинально изменилось, когда Сюзи напросилась ко мне в гости. С ужасом она огляделась и ахнула:

– Как ты можешь жить в такой дыре?

Я назвал сумму арендной платы – это Сюзи впечатлило.

– Ладно, – сказала она. – Предоставь это мне.

За неделю, пока я жил в крохотной берлоге Билла, силами двух маляров из отеля «Бельвью» (плюс мебель со склада отеля по чисто символической цене) Сюзи превратила мое пристанище в уютное гнездышко. Я был в полном восторге! А Сюзи, приходя ко мне, всякий раз мурлыкала от удовольствия.

12 Kolejny

Ударь по больному

Глава первая

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również

Inne książki tego autora