Царь Горох и царица Курица

Посвящение

Леониду Теракопяну,

первому читателю и ценителю этих сказок

Иллюстрации Екатерины Лопатиной

# эксмодетство

© Оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2018

Четы́ре бра́та

У одно́й ма́тери бы́ло четы́ре сы́на. Всем хороши́ удали́сь сыновья́, то́лько друг дру́жку бра́тьями признава́ть не хоте́ли. Ничего́ схо́жего ме́жду собо́й не находи́ли.

– Уж е́сли, – говори́т оди́н брат, – кого́ и взду́маю я бра́том назва́ть, так то́лько лебя́жий пух и́ли, на худо́й коне́ц, хло́пковое волокно́.

– А я, – говори́т второ́й брат, – на стекло́ похожу́. То́лько его́ и могу́ свои́м бра́том призна́ть.

– А я бе́лому ды́му брат, – говори́т тре́тий. – Неда́ром нас одного́ с други́м пу́тают.

– А я ни на кого́ не похо́ж, – сказа́л четвёртый брат. – И не́кого мне бра́тцем назва́ть, ра́зве то́лько слёзы.

Так и по сей день спо́рят четы́ре родны́х бра́та: бе́лый Снег, си́ний Лёд, густо́й Тума́н да ча́стый Дождь, – друг дру́га бра́тьями не называ́ют, а ма́тушку Во́ду все че́тверо роди́мой ма́терью велича́ют.

Быва́ет тако́е на све́те… Не всегда́ брат бра́та узнаёт!

Гусь ла́пчатый

В да́вней да́вности прослы́шал гусь, то перо́м из его́ крыла́ кни́ги пи́шутся, госуда́рственные бума́ги подпи́сываются, возгорди́лся и загогота́л:

– Го-го-го! Госуда́рственная я пти́ца, а не проста́я! Коли б не моё крыло́ да не моё перо́, чем бы кни́ги писа́лись, как бы ука́зы-прика́зы составля́лись?

Услыха́л э́ту похвальбу́ черни́льный оре́шек, на кото́ром в старину́ черни́ла настаи́вали, то́же хва́статься стал:

– Не просто́й я оре́х, а черни́льный! Ко́ли б не я да не гуси́ное перо́, чем бы кни́ги ста́ли писа́ть, чем бума́ги подпи́сывать?

– То-то что – бума́ги! – гля́дя на них, задрала́ нос ста́рая тря́пка. – Бума́гу из меня́ де́лают! Не будь меня́, да гуси́ного пера́, да черни́льного оре́шка, не́ было бы гра́моты на земле́!

– Го-го-го! – гого́чет гусь. – Пойдём втроём наро́д припугнём. Пуска́й он нам сла́ву поёт, почёт воздаёт. А не то мы его́ пе́рьев лиши́м, черни́л не дади́м, бума́гу приде́ржим! Незамени́мые мы!

Пошли́ гусь, черни́льный оре́х да ста́рая тря́пка почёт добыва́ть, сла́ву тре́бовать. Вы́слушал их наро́д и веле́л вме́сто гуси́ных стальны́ми пе́рьями писа́ть, черни́ла из черни́льного порошка́ гото́вить, бума́гу из де́рева выраба́тывать.

На э́том и ко́нчилась похвальба́ ста́рой тря́пки да черни́льного оре́шка. Тря́пкой ста́ли пол мыть, пыль вытира́ть, а про оре́шек да́же и забы́ли, где и на чём он растёт.

Прити́хли оре́шек да тря́пка.

А гусь всё ещё не унима́ется. Гого́чет! Кры́льями ма́шет, да взлете́ть не мо́жет. На э́то ма́ло кто тепе́рь обраща́ет внима́ние. То́лько е́сли случи́тся в наро́де вы́скочка, и́ли хвасту́н, или крику́н, лю́ди обяза́тельно про тако́го ска́жут:

«Вида́ли, како́в гусь ла́пчатый? А?»