S-T-I-K-S. Вмерзшие

© Крам Дмитрий

© ИДДК

Глава 1. Пятьдесят вторая смерть

Холодно. Как же, сука, холодно.

Не, ну что за уроды? Я чувствовал, как замерзаю насмерть. Не страшно умереть за правое дело, за друзей, за любовь. В этом случае я бы даже нашел в себе силы улыбнуться и по киношному плюнуть кровью в лицо врага, но вот так ни за что ни про что. Обидно…

За неделю до этого

Густой зеленый туман рассеялся, и последние всполохи северного сияния улетели вместе с легким порывом ветра. Красотища! Уже пятьдесят два раза это видел, а все так же завораживает.

Утро начинается замечательно. Сегодня у меня просто прекрасное настроение. Ведь это последний день на чертовой горе. Если, конечно, все пойдет по плану.

«Еще немного подтянуть себя на веревке», – думал я, в очередной раз поднимаясь с уступа на равнину. Руки показались над обрывом. Рывок, и вот я уже перевалился через край.

Замер падшим ангелом, решил полежать на спине и отдышаться. Это в том мире, вспотев от нагрузок и валяясь на снегу, рискуешь мигом заполучить воспаление. А здесь мне по боку, я бессмертный.

Ладно. Хватит прохлаждаться. Встал, отряхнул снег. Пора идти. День сурка продолжается. Время получить хоть капельку положительных эмоций напоследок.

Альпинистские ботинки с хрустом приминали наст. Солнце Улья сегодня похоже на земное. Светит так, что даже снег на крышах плавиться начал. Яркость ему в настройках вывернули что ли?

Местные аборигены уже проснулись. Вон выползают как зомби из своих жилищ. И ведь мое сравнение не так уж далеко от истины.

Я шел по главной улочке поселка прямиком к клубу. Повсюду стояли маленькие аккуратные цветные одноэтажные и двухэтажные домики, как с рекламного постера. Самые резвые отдыхающие в цветастых куртках уже бежали мне навстречу.

– Привет, Олег! – крикнула сбегающая с холма девчонка.

Не Олег, а Фарт, мысленно поправил я ее.

– Не беги, грохнешься. – буркнул в ответ.

Три. Два. Один. Звук падения и стон. Я же говорил.

– Щас отвалится, – сказал проходящему мимо парню со сноубордом в руках.

Не успел он пройти и пяти шагов, как крепление слетело с доски.

– Какого? – возмущенно выпалил он мне в спину.

– Здарова, Олег! – хором выдали Евгений и Генадий и расплылись в улыбке.

Как всегда без шапок, соревнуются, кто дольше не заболеет. Кретины.

За глаза их все зовут Лёлик и Болек. Они лучшие друзья и похожи, как братья близнецы. У обоих на лицах такое выражение врожденной дебильности, что сложилось впечатление, будто их в одном абортарии воскресили.

Делаем ставки. Ставлю сегодня на Лёлика. В прошлый раз он первый загрыз Болека. Вообще, они почти наравне идут. Если я, конечно, ни разу не сбился и не перепутал их. 26:25 в пользу Евгена. Посмотрим, чья сегодня возьмет вверх.

– Батарейка почти на нуле, – сказал я только что вышедшей из домика девчонке с фотоаппаратом в руках.

Она глянула на дисплей, ойкнула и заскочила обратно.

– Ух ты, Олежа! Привет, – чмокнула меня в щечку Светка.

Самая доступная здесь девчонка. Сколько раз я ее соблазнял. Мой рекорд двадцать три минуты. Не в смысле меня в постели с ней на столько хватило, а в плане, что ровно столько понадобилось, чтоб ее уговорить.

Вообще-то вроде ничего такого, взрослый мужик. Но вот совесть почему-то мучает. Не было у меня до попадания сюда секса без любви. Как говорит мой лучший друг Макс: «Идиот ты, моногамный». Может и так.

– Привет, что сегодня вечером делаешь? – спросил я, приобняв ее за талию.

– Пока не знаю, – хитро прищурилась она.

– Планы не строй. Зайду за тобой, – сказал я и пошел дальше.

Именно такой подход ей нравится больше всего. Нет, Светуль, отныне ты не моя проблема. Хватит того, что уже пятьдесят раз тебя упокоил. Сегодня хочу свалить отсюда.

– Привет, девчата, – помахал я двум красоткам в легких куртках, полным противоположностям Светки.

Реинкарнации Матери Терезы.

Вообще, я тут ко всем девчонкам подкатить пытался. Вот Олеся и Аня – самые недоступные. Все перепробовал. Но там девственность головного мозга, такое лечится только изнасилованием. А с горы в моей башке пока не настолько лавина сошла, чтоб я такое вытворял. Хотя чувствую, еще пара перезагрузок, и не знаю, на что готов буду пойти. Сам себя уже боюсь.

За раздумьями подошел к синему домику с красной дверцей и постучал носком ботинка.

– Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, – раздалось из-за двери.

И что я на этот раз за придурок?

– Я пришел к тебе с кастетом, чтоб снести тебе еба… гхм… лицо, – сказал я в ответ.

– Это кто там такой дерзкий? – дверь распахнулась, и на меня уставился… я.

Да, только рожа у меня сейчас не такая помятая. Оздоровился на местном воздухе. А так, все то же. Разве что теперь мышцу поднакачал. Ну и оброс, щетина прет, будь здоров. А у моей копии вон, три волосины, и те друг от друга шарахаются. По одной на каждую щеку и последняя на подбородке.

Что про меня сказать? Не красавец, но и не урод. Если не побрит налысо, чем иногда болеют некоторые мои версии, то вполне способен сойти за приличного человека.

– Что за нах… – не успел я, ну то есть не совсем я, договорить, как словил нижний в челюсть.

Я быстро проскользнул внутрь и запер дверь.

– Опа. – удивленно выдал я, когда увидел на кровати спящую Машу.

Любовь всей моей жизни. Сестра моего лучшего друга. Собственно, из-за нее меня и понесло на этот чертов курорт, хоть сроду ни на лыжах, ни на сноуборде не стоял. Уже здесь всему этому научился. Хотел перевести наши с ней отношения в другую плоскость и отдохнуть после армии.

Да-а-а, а моя копия на этот раз не промах оказался. Сделал то, на что мне не хватило уверенности. Нет, у меня никогда не было проблем с женским полом. Отношения строил исключительно по любви. Но надолго они не затягивались. Виной всему Маша.

Своих бывших пассий я любил, но не так, как ее. Все-таки с детства с ней дружим, и лучше женщину даже представить трудно. И мог бы уже за пятьдесят две перезагрузки затащить ее в постель. Да только не хотелось разрушать эту магию. Ведь тогда будет еще больнее, еще тяжелее убивать ее раз за разом.

Моя копия начала приходить в себя, и пришлось еще разок прописать ему в челюсть. Аж у самого невольно подбородок закололо.

Я связал его, сунул в рот кляп и, обернув в простынь, понес в соседний домик. Там положил бессознательное тело у порога и постучал.

– Кто там? – раздалось изнутри.

– Служба доставки острых ощущений.

– Не понял, – сказал мужской голос, и любопытство заставило хозяина открыть дверь.

Загорелый парень с отбеленными зубами в голубом халате улыбнулся и спросил:

– Чем могу помочь? Классная, кстати, куртка. У меня точно такая же, – тыкнул он в мою белую «Аляску».

Угу, точно такая же, и ботинки у меня такие же. Совпадение? Не думаю. Ему было невдомек, что это и есть его куртка, только из прошлых перезагрузок.

Я бесцеремонно ударил его головой об косяк. Затащил свою копию и заскочил внутрь, чтоб никто не увидел. Лишнее внимание пока ни к чему.

Хозяина домика звали Артур. Сын какого-то миллионера, он обычно устраивал истерику похлеще любой здешней девчонки и почему-то полагал, что все должны его спасать. Даже если он окажется иммунным, я сделаю вид, что меня здесь нет.

Пусть урода сожрут. Нет у меня такого количества нервов, чтоб возиться с этой принцессой. Такие не выживают в Улье. Лучше сразу на корм, чтоб не мучился.

Артура я тоже связал и сунул в рот кляп. Упаковал одного пленника в кладовку, второго в туалет. Нашел на крючке в коридоре ключи и вышел из домика, закрыв его. Эта часть плана реализована. Едем дальше.

Я вернулся к девушке с фотоаппаратом. Звали ее Оля. Она фотограф и приехала на курорт исключительно из-за пейзажей. Снимки у нее действительно получались волшебные. Даже мне, бездарю и профану, очевидно, что у девчонки природный талант. Правда, сейчас ей это ничем не поможет.

Я постучал в окошко костяшками пальцев. Оля распахнула дверь.

– Зарядился?

– Еще нет, – недоуменно выдала она, силясь сообразить, что мне нужно.

«Как же он зарядится, если электричества нет?» – подумал я, а вслух сказал:

– Можешь дать буквально на пять минут? Нужно сделать один мега кадр.

– Эм-м… – задумалась она, удивленная таким предложением. – Ну, возьми, только…

– Знаю, знаю, – прервал я девушку, – кнопку жать аккуратно, дисплей не лапать, настройки не сбивать. Я работал с такими моделями. И штатив, будь добра.

Если ее не остановить, она этот инструктаж может на полчаса затянуть. Я про ее фотоаппарат знаю уже больше, чем его производитель. Потому что от скуки за пятьдесят две перезагрузки узнал в подробностях историю каждого из почти трехсот обитателей курорта.

Девушка отдала мне фотоаппарат со штативом. И я, трепеща внутри от предвкушенья, пошел наконец к клубу. Эмоции просто зашкаливали. Хотелось прыгать. Это моя любимая часть каждой перезагрузки.

Я ворвался в здание клуба и подбежал к барной стойке. Семен Осипов уже протирал бокалы.

– Сема! – сходу окликнул я. – Брось это дело. Мне нужна твоя помощь. Это срочно! – я просто искрил от переполнявших эмоций.

– Что?

– Нужно сделать один эпичный кадр. Ты идеально подходишь, бежим скорей.

– Но… – пытался было запротестовать он.

Я потащил его на улицу через запасной выход, Сема еле успел схватить с вешалки куртку с шапкой.

– Дело пяти минут, – успокоил я его, сунув в руки штатив.

Мы пробрались через сугробы к краю пропасти на заднем дворе клуба. Я вытоптал поляну у самого обрыва. Семен в своей красной куртке и легкой шапке выжидающе смотрел на меня.

– Вставай вот сюда. Глаза закрой, голову чуть подними и руки в стороны расставь.

Я установил фотоаппарат на штатив и выставил таймер. Посмотрел на Сему. Вот он. Рост чуть ниже среднего, слегка загорелое лицо, козлиная бородка, светлые, почти рыжие волосы. Точная копия моего крестного по кличке Козел. Он говорил, что это все из-за бородки, но учитывая, что подонок бросил меня, а сам свалил, мне кажется, что дело вовсе не в ней.

– Готов? – спросил я.

– Да.

– Кстати, поздравляю, ты умираешь пятьдесят второй раз за год.

– Не понял?

– Сейчас поймешь, – сказал я и ударил его ногой в грудь, аля «this is Sparta!».

Точнее «this is STIKS!».

Раздался удаляющийся крик. Я заглянул через край пропасти и с трудом разглядел изломанную фигурку на дне обрыва. Подошел к фотоаппарату и посмотрел. Крутой кадр. Вышло прям-таки кинематографично.

Моя нога, тело Семена, запрокидывающееся назад. Его расширившиеся от ужаса глаза. Последний раз должен быть самый эпичный. Так я себе пообещал.

С тех пор, как остался здесь один, единственной моей отрадой было убийство двойника крестного. Такая игра с самим собой. Убивать его каждую перезагрузку и ни разу не повториться в выборе метода умерщвления. Надо же чем-то себя занять.

Пожалуй, стоит рассказать обо всей ситуации поподробней.

Мой кластер расположен на высоте около километра на плоской вершине горы. С каждой из сторон его окружают отвесные обрывы. Словно Улей спрятал ото всех свой маленький эксперимент.

Кластер перезагружается каждую неделю. Те, кто в это время катается на фуникулёре, сразу улетают в пропасть. Если посмотреть через край, то можно увидеть множество раскуроченных кабинок.

Обычно один оставшийся в живых самый сильный зараженный к этому времени успевает отъедаться до рубера или сугробника, как здесь говорят. От безысходности перед перезагрузкой он спрыгивает с горы и если каким-то чудом выживает, уходит, а точнее, уползает на изломанных ногах. Но таких счастливчиков один на тысячу.

– Там столько трупов раньше валялось у уступа, гора целая, – говорил мой крестный. – Подходи да потроши, работенка плевая. Иногда даже наверх не лезу, смысла нет. А в этот раз решил подняться, вот меня Улей и подловил. Не зря говорят, возвращаться в родной кластер – плохая примета.

– И почему тогда сейчас тел внизу так мало? – спросил я его.

– Ходит тут кто-то. Поэтому не часто здесь бываю. Если свежие следы вижу, то разворачиваюсь и ухожу. А путь обратно не близкий. К юго-востоку, почти до центра долины. Там стоит Цитадель.

Вот так ровно год назад я и попал в Улей. Мой крестный Козел в очередной раз лез потрошить этот застрявший на вершине горы кластер. Он был с подельником, но что-то пошло не так. Cлучился небольшой рассинхрон, и вместо того, чтоб как обычно порезвиться с пустышами, рейдеры угодили в кластер, где их уже поджидал подъевший всех кусач. Здесь такую тварь за любовь прятаться в сугробах еще зовут снеговик.

Крестный утверждал, что зараженный был моей копией, но я ему не верю. Подельник Козла погиб, а сам он оказался ранен. Ему пришлось спуститься на уступ, метрах в пятнадцати ниже уровня кластера. Когда перезагрузка кончилась, он чудом поднялся.

Я оказался иммунным, и он мне все объяснил. Я вылечил и выходил его за неделю. Делал все, что Козел говорил, и впитывал каждую каплю информации, которой рейдер делился крайне скупо. Близилась следующая перезагрузка. Пора было идти в большой мир.

Мы начали спускаться. Когда оказались на уступе, крестный сказал, что пойдет первый и потом встретит меня. Козел заскользил вниз, а потом просто рассмеялся и отрезал веревку. Вспышка, и он уже у подножия. Представьте тогда мое удивление. Ублюдок обладал способностью телепортироваться, а веревка здесь была для его дружка.

И я оказался заперт на чертовом уступе, крестный оставил меня умирать. Видимо, чтоб не делиться и сохранить в тайне свою поляну. Но я дождался перезагрузки и докричался помощи. Сверху мне скинули канат и подняли.

Видели бы вы, как расширились зрачки Козла, когда он увидел меня через месяц. Я ждал его. Знал, что ублюдок не сможет не вернуться. И ведь крестный в первую очередь пошел убивать своего двойника, а потом моего.

Там-то я его и подловил. Всадил нож прямо в грудь. Клинок легко прошил утеплитель куртки. Да только Козел успел телепортироваться, но далеко не ушел.

Тот самый зараженный, иногда проверяющий самопополняющуюся кормушку у подножья, подловил крестного. Огромная мохнатая тварь не торопясь начала жевать еще живого Козла. Я наблюдал за всем этим в бинокль с высоты в километр, но мне казалось, будто слышу хруст костей.

С тех пор я потихоньку коплю веревку для спуска вниз. Перезагрузки пережидаю на все том же уступе. Только теперь у меня заранее заготовлен репшнур для подъема и на всякий случай выдолблены щели.

По мере сил стараюсь не свихнуться, не знаю, получается или нет. Собираю барахлишко, которое может потом пригодиться. Выбор здесь небольшой, но за пятьдесят две недели полезных предметов получилась гора. Не знаю, как все забирать буду, за одну ходку не унести.

В основном ледорубы, сноуборды, рюкзаки, лыжи да обувь, ну и еще по мелочи. Стоит все, конечно, не много, но зато в больших количествах. На черный день, так сказать. Плюс, иногда я все же давал тварям прилично отъедаться. Так что споранов и гороха скопил достаточно. Должно хватить на первое время.

И где-то там в снегах лежит рюкзак Козла. Вряд ли я его найду. Но если вдруг повезет об него запнуться, то стану богат. У этого говнюка там добра навалом.

Ладно, это все лирика. Пора и делом заняться. Я в последний раз глянул на труп Семы. Прощай, козлина. Мне пора отсюда сваливать. Пинком отправил штатив вместе с фотоаппаратом в пропасть. Прости, Оля, но будь у тебя даже фоторужье, оно бы тебе здесь вряд ли помогло.

Я вернулся в домик Артура. Освободил свою копию, вручил ему ледоруб и дал краткие указания. Представляю, как у него сейчас голова кругом идет. Но мне некогда с ним возиться. Вот весело будет, когда двойник еще и связанного владельца домика найдет и попытается ему втереть, что это не он его вырубил.

Я забрал последний кусок веревки. Мне дико не повезло, ведь альпинистский городок не перемещался вместе с остальным курортом, поэтому приходилось собирать жалкие обрывки строп, веревок и репшнуров на складе аренды снаряжения.

Очнувшиеся люди наконец заподозрили неладное. Они как всегда устроили общее собрание в клубе. Сколько раз я тоже пытался так их собрать и рассказать обо всем. Но все равно начиналась паника. Ладно, детишки, удачи вам. Вы больше не моя проблема. Мне пора.

В последний раз глянул на стройные ряды цветных домиков, на Машу, спешащую к зданию клуба. Ну, прям как Том Хэнкс, с острова уплывающий. Даже глаза защипало.

* * *

Стоя на уступе, я посмотрел вниз в бинокль. Свежих следов не видно. Ну и замечательно. Рюкзак уже дожидался внизу, еще на прошлой неделе спустил его. Вон, снегом припорошило. Только лямка и торчит.

Оделся я не по погоде. Наслышан от крестного о том, какие тут иногда бури лютуют. К худшему готовился, поэтому уже весь взмок.

Похлопал по карманам. Нож, зажигалка, спички, огниво, мультитул, запасной нож, куча батончиков, фляжка с живцом, куда ж без нее. Ну вроде никто меня не обокрал, пока спускался.

Еще раз подергав веревку, проверил крепление. На всякий случай, закрепил ее в трех местах. Надел на ноги кошки^[1], зацепил карабин и спусковое устройство и заскользил вниз.

Сердце екнуло. Ахренеть! Наконец-то! Просто не верится!

Спускался я не торопясь. Часто приходилось перецеплять карабины и страховочное устройство на местах соединений разных кусков веревки. Руки уже забились. Но это все мелочи по сравнению с тем, что мне наконец удалось вырваться.

Впереди ждет куча новых впечатлений и больше никаких дней сурка!

Глава 2. Экстремальный биатлон

В каждой бочке меда должна быть ложка дегтя, да только у меня все наоборот. Сплошной деготь, в котором меда не сыскать. Стоило снова начать радоваться жизни и расслабить булки, как вляпался в очередное дерьмо.

Поначалу все было нормально. Спускался как мог, криво и неумело, но что поделаешь. Часто останавливался и просто висел. Благо страховочная система позволяла упереть ноги в скалу и передохнуть, или вовсе опустится и зависнуть, запрокинув голову и тихонько покачиваясь.

Когда до земли оставалось метров пять, я уже примерялся, как бы половчее спуститься, чтоб не провалиться по пояс в сугроб. И вдруг услышал хруст снега. Тело сработало само. Не помню, как взлетел вверх по веревке и еще и умудрился поднять за собой свободный конец.

Элитник раздосадованно заурчал и ударил в скалу плечом. Посыпались куски льда. Он попробовал подпрыгнуть, но не достал, ведь я уже висел метрах в пятнадцати над землей.

Видимо, жемчужник издали заметил мой спуск и решил в кои-то веки не грызть застывшее мясо, а отобедать изысканным деликатесом в виде свежей человечинки, да не тут-то было. А я уставший и увлеченный процессом спуска и не заметил, как он подобрался.

Это теперь, раскачиваясь на веревке, в бинокль разглядел цепочку следов, а с высоты, да еще и в снегопад, их не очень-то было видно. Я перевел оптический прибор на мутанта.

Огромная тварь, покрытая густой белой шерстью. Большие расплющенные лапы, чтоб не проваливаться в снег. Сейчас элитник сидел на заднице и гипнотизировал меня еле видимыми из-под шерсти глазами. Этим он мне почему-то напомнил собак-бобтейлов.

Я перевел взгляд дальше. Там виднелся зажатый меж двух горных хребтов узкий коридор метров сто в ширину с довольно ровным спуском вниз. Чем дальше, тем он был круче. На лыжах скатиться оттуда – милое дело.

– Эй, придурок, ты еще долго будешь меня взглядом сверлить? – спросил я мутанта. – Я от этого спускаться не начну.

Висеть уже устал. С непривычки ныли все мышцы. Страховочная повязка давила. Да и есть хотелось. Стоило только об этом подумать, как в животе заурчало.

Спуск отнял очень много сил, плюс битый час уже вишу здесь. Надо восполнять запасы энергии. Я снял перчатки, демонстративно вытащил из кармана быстрого доступа батончик сникерса, коих запас на дорогу немерено, и принялся жевать.

Элитник заерзал, нетерпеливо урча. Затем снова уселся и начал меня гипнотизировать.

– Что, трупоед несчастный, жрать охота? А вот хрен тебе, образина мохнатая, – сказал я, откупоривая фляжку с живцом.

Расправившись со скромной трапезой, скомкал обертку и бросил вниз. Фантик спикировал прямиком на морду мутанта.

Взбешенная таким хамским поведением тварь рванула к уступу и в очередной раз врезалась в ледяную скалу плечом. В месте ее ударов уже образовалось солидное углубление. Она начала метаться по поляне, раскидывая снег, хрустя спущенными мной сноубордами и лыжами. Вот же истеричка.

– А нехрен было раньше времени из укрытия выныривать. Нетерпение фраера сгубило, – наставительно выдал я.

А у самого голос дрожал и поджилки тряслись. Вот сейчас возьмет и додумается этим хламом в меня зашвырнуть, и всё, пипец котёнку. Прилетит мне от этой мохнатой катапульты один из рюкзаков и размажет мою хрупкую тушку по скале.

Пока мутант метался, я привязал свободный конец веревки к рукоятке ледоруба, спустил вниз импровизированный крюк и подцепил чудом не раздавленный рюкзак. Быстро поднял его и подвязал репшнуром к вкрученному в скалу ледобуру. Кто знает, сколько еще придется здесь куковать, а так хоть еда будет.

Спустя пару минут зараженный успокоился и снова уселся на задницу, буравя меня взглядом. Слюна стекала у него из уголка рта и тут же замерзала, отчего на шее уже образовалась ледяная корка. И о чем эта тварина думает? Что за мыслишки в его пустой башке ворочаются?

Вдруг зараженный медленно подошел к подножью и начал ощупывать ледяную стену. Мне как-то сразу стало не по себе. Я покрепче схватился за веревку и невольно поднялся на пару метров вверх. Мутант ударил несколько раз кулаком в одно и то же место и просунул длинные когтистые пальцы в образовавшуюся выемку.

Ты что, сучара, выдумал? Повторив процедуру несколько раз, элитник схватился за полученные выступы и начал подниматься на скалу. Вот же сволочь! Оказавшись на высоте, он долбил кулаком лед и снова подтягивался. Медленно, но верно шел к своей цели.

Сердце бешено заколотилось. И что делать? Обратно наверх лезть? У меня сил не хватит. Да и этот урод вон какой целеустремленный, до самой вершины так доползет. А мне и там его встретить нечем.

Мой ледоруб ему даже за зубочистку не сойдет. Если только в качестве палочки для тарталетки, чтоб меня им подцепить. Ну, твою мать! Надо же было ему свою поляну именно в день моего спуска проверить. Думай, Фарт, думай.

Так, стоп! Есть у меня пара козырей в загашнике. Если их правильно разыграть, можно этого наглеца с горы скинуть. Но вот как выбираться отсюда, все равно неясно.

Жемчужник полз вверх, выдалбливая все новые зацепы для своих конечностей. Устроил тут, блин, скалодром. По пути он дернул веревку, удерживающую рюкзак, и тот грохнулся вниз. Хорошо, что ничего хрупкого там нет. Я поднялся метров на пятьдесят и выжидал. Если облажаюсь, второго шанса не будет.

Элитник уже подобрался почти в упор. Стоит ему подпрыгнуть, и схватит меня. Да только прыгать ему не с руки. Он хочет наверняка меня сцапать, да так, чтоб еще и не упасть.

Нервы не выдержали, я выдернул из-за пояса ракетницу «СПШ-44^[2]» и выстрелил почти в упор, целясь в пасть твари.

– Вспышка с фронта!

Разумеется, я промахнулся, осветительный снаряд ударил зараженного в глаз, да там и остался, выжигая сетчатку и опаливая шерсть.

Мутант не удержался и полетел вниз. Пару раз ударившись о выступы скалы, он рухнул на спину, глубоко провалившись в снег. Я ринулся следом, спускаясь максимально быстро.

Оказавшись на земле, отцепил все веревки, схватил рюкзак, вытащил из него шлем, нацепил на голову и побежал к ближайшему уцелевшему сноуборду. Дорога шла под горку и у меня были неплохие шансы оторваться. К доске я подбегал на одной ноге, так как пытался на ходу скинуть с ботинок кошки.

Схватив сноуборд, добежал до места, где крутость спуска увеличивается. Уже цепляя крепления, позволил себе обернуться. Падение ошеломило тварь, но не более. Мутант выбрался из сугроба и, не увидев меня на высоте, начал вертеть башкой во все стороны. На его голове расплылось черное опалённое пятно.

Я подал корпус вперед и заскользил вниз. Сноуборд начал стремительно набирать скорость, и я только успевал слегка подправлять его курс, чтоб не вписаться в какой-нибудь сугроб. Впереди показалась пересекающая дорогу черная полоска. Расстояние и скорость движения не позволяли разглядеть непонятный объект.

Безумно хотелось обернуться, но страх потерять управление и упасть останавливал от этого действия. Ведь если упаду, монстр может догнать, и тогда все – кончится моя годовая эпопея.

И все же, когда выдался ровный участок дороги, я позволил себе взглянуть назад. Элитник на четвереньках несся следом. Иногда он проваливался и падал, но настолько ловко перекатывался и снова продолжал преследование, будто так запланировано. Однако было видно, что он слегка прихрамывает.

Сугробы на его пути взрывались снежными облаками. Расстояние между нами увеличивалось. Но рано или поздно спуск кончится, и мутант наверстает упущенное.

Наконец черная полоса вдали обрела четкость, и я выругался. Ветер снес нецензурную брань, так что даже мне не удалось расслышать ни слова. Впереди был стык кластеров. Только соединились они как-то неправильно, и образовалась расщелина метров двадцать в ширину.

Повезло, что ближний ко мне край слегка возвышался над дальним, это давало надежду перелететь через пропасть. Остается вопрос, перепрыгнет ли жемчужник? Этот может. В той жизни точно каким-нибудь коучем был. Вижу цель – иду к ней, и все в таком духе.

До расщелины оставалось метров сто, и я разглядел небольшой мостик. Видимо, Козел соорудил, и ведь не поленился же.

Перед самым взлетом я слегка присел и резко выпрямился, немного задрав сноуборд вверх. Взглянул вниз, и сердце ухнуло. Казалось, время замедлилось. Словно прошла не доля секунды, а целый час, когда наконец доска коснулась снега на той стороне.

Я резко повернул сноуборд и остановился. Плюхнулся на задницу и отцепил крепления. Бросился к мосту, выхватил нож и торопливо начал пилить стропы. Руки не слушались, и оружие выпало. Ножик ударился о ботинок и, отскочив, улетел в пропасть. Ну, твою-то мать!

Я зашарил по карманам в поисках запасного. Не нашел. Какого хрена? Фигурка элитника приближалась. Сам он хорошо сливался со снегом, но вот черное выгоревшее пятно на его шерсти отчетливо выделялось на фоне общей белизны.

Наконец, нашел нож на ремне и допилил последнюю стропу, когда жемчужник уже собирался вставать на мост. Зараженный чуть не улетел вниз, но все же вовремя подался назад.

Он раздраженно заурчал. Прошелся туда-сюда вдоль края и, приметив место поуже, решил взять разгон для прыжка.

– Да что ж ты все никак не уймешься? – обреченно выкрикнул я.

Все, тут либо он долетит, и я труп, либо нет, и будем жить. Пропасть идет вглубь клином метров на сто, постепенно сужаясь. Если он рухнет, то точно не выживет, это тебе не в снег падать. Он, конечно, живучий, но всему же должен быть предел.

Озаренный мыслью, я торопливо переснарядил «СПШ-44» и пустил в бок твари красную ракету. Зараженный повалился в снег и, пару раз перекатившись, сбросил с себя заряд. Я еще раз перезарядил сигнальный пистолет, взвел курок и выставил руку вперед. И так прицела нет, еще и руки трясутся, отчего дуло ходуном ходит.

– Ну давай, сучара. Я весь в ожидании.

Словно повинуясь моей команде, элитник взял разбег и сиганул вверх. Я выпустил ракету, тварь инстинктивно увернулась от в общем-то безобидного для нее снаряда и тем самым потеряла немного в инерции полета.

Зараженный грудью ударился о край уступа и, загребая лапами снег, старался за что-нибудь ухватиться, быть может, ему бы даже это удалось, если б зеленый сигнальный огонь не врезался в морду. Хотя вряд ли такая мелочь могла помешать. Урча, наверно, покрывая меня матом на своем языке трупоедов, жемчужник улетел в пропасть.

– То-то же. Есть в Улье справедливость! А то возомнил себя Ленкой Исинбаеваой. – рассмеялся я.

Сердце бешено колотилось. В висках стучало. Сейчас сдохну, сука. Всего трясло, как Каштанку. И тут меня скрутило в приступе тошноты. Нервы, мать их. Ладно, хоть штаны не запачкал.

Тут еще и содержание кислорода больше. С горы километр спустился, плюс сколько по склону проехал.

Я обессилено упал, свернувшись в позу эмбриона, снег забился за шиворот, но это даже хорошо, хоть как-то охладит разгоряченное тело. У меня, наверно, сейчас температура под сорок. Весь покраснел и мокрый от пота.

Я скинул шлем, стянул перчатки и опустил руки, от которых исходил пар, в белый ковер. Снег вокруг них начал быстро таять. Закинул в рот пару горстей. Знаю, что нельзя, обезвоживание будет, ну да у меня недостатка в воде нет. Вдобавок сунул морду в сугроб.

– Фух. Вроде полегчало.

Ну, Кузьмич, памятник бы тебе поставить. Кому расскажи – не поверят. Элиту с ракетницы завалил.

Кузьмич был начальником спасателей. Собственно, почти все, что я знаю о выживании на холоде, перенял у него. Каждую перезагрузку у Кузьмича всегда оставалась ракетница «ОСП 30» или «СПШ-44». Взял обе и целую гору разных боеприпасов к ним. Как знал, что пригодится.

Я свинтил крышку и сделал пару солидных глотков живца. Вот теперь окончательно попустило. Нервный тремор еще присутствовал, но это пустяки. Главное – жив остался.

Подполз к краю и посмотрел вниз. Судя по следам когтей, в полете тварь еще пыталась зацепиться за отвесные склоны пропасти, но безуспешно. В самом низу скорость падения, помноженная на массу и неудачное положение тела, сделала свое дело. Мутант сложился пополам так, что пятки почти касались затылка.

Внезапно прилетевшая мысль кольнула сознание.

– Да нет. Да ну на хрен. – отговаривал я сам себя.

А руки тем временем полезли в рюкзак и уже шарили в поисках запасных кошек.

Я зачистил место – убрал снег и снял верхний слой льда. Установил ледобур^[3], сделал пару оборотов, взялся за турбинку, закрутил бур до конца и крутанул назад на пол оборота. В ушко вщелкнул карабин. Повторил манипуляции и вкрутил еще два ледобура. Заблокировал карабины петлёй и уже к ней подвязал веревку.

Держит бур пятнадцать-двадцать килоньютонов, то есть примерно полторы-две тонны. Человек при срыве развивает нагрузку пятьсот-шестьсот килограмм. Так что, на меня должно хватить. Тем более, падать я не собирался.

На всякий случай прикрыл буры от солнца тряпками из рюкзака. Можно, конечно, присыпать их ледовой крошкой, но вот она тоже пропускает ультрафиолет. Вряд ли успеют подтаять, но я в скалолазании профан, поэтому лучше перестрахуюсь. К тому же, кто знает, сколько времени проторчу в расселине.

Вытащил из рюкзака веревку, распустил ее и сбросил вниз. Длины более чем хватило, свободный конец свернулся змейкой. Ее еще потом сматывать. Я тяжело вздохнул, подцепил страховку и начал спуск.