Моя девочка

Сзади громко захлопнулась подъездная дверь и Катя, не успев от нее отойти, получила сильный удар под зад. Отлетев от двери, она обернулась и, прошипев сквозь зубы проклятие, потерла ушибленное место. Она переехала в этот дом совсем недавно и никак не могла привыкнуть, что на двери нет доводчика, а пружина настолько тугая, что надо каждый раз быстро отбегать от нее, чтоб не получить пинка. На первом этаже вспыхнул свет, и в окне появилось заспанное лицо какой-то любопытной старушки.

– Я в порядке, – Катя махнула ей рукой и, отвернувшись от дома, быстрым шагом направилась к автобусной остановке, которая находилась сразу за парком. Шесть утра – не самое лучше время для прогулок по парку, но она и так проспала, поэтому решила сократить путь. Было еще совсем темно, тусклые фонари освещали тропинку через парк каждые сто метров, и Катя решила, что проскочит. Первый день на новой работе, никак нельзя было опаздывать. Пройдя собеседование на должность регионального менеджера по оптовым закупкам, она быстро сняла комнату поближе к работе, съехав от родителей. Цокая каблуками, девушка поежилась от холода, кляня себя за то, что оделась слишком легко, и ускорила шаг. Впереди послышался шум машин, скоро за поворотом должна появиться остановка, а вместе с ней и спасительный свет. Плюнув на приличия, Катя задрала юбку выше колен и бросилась бежать. Поворот приближался с каждой секундой,

еще мгновение и она будет в безопасности. Перестав смотреть под ноги, она не заметила тонкую леску, натянутую через тропинку на уровне щиколоток. Зацепившись за нее правой ногой, Катя споткнулась и, взмахнув руками, упала на землю. Больно ударившись коленкой, она застонала, но не от боли, а скорее с досады, увидев порванные колготки.

– Черт, – произнесла она вслух. – Они же совсем новые.

Катя попыталась встать и ойкнула. Сильная боль пронзила коленку. Она беспомощно оглянулась по сторонам. Ее окружали деревья, сквозь которые еле пробивался спасительный свет с шоссе. До поворота оставалось еще метров десять и Катя, постанывая от боли, поползла к нему. Только там она сможет поймать машину и добраться до больницы.

– Вам помочь? – неожиданно послышался женский голос и Катя, вздрогнув, обернулась на звук. На тропинке, позади нее, стояла женщина в спортивном костюме. Капюшон на голове скрывал ее лицо.

– Что случилось? – переспросила ее женщина.

– Нога, – Катя чуть не плакала от обиды. – Первый день на работу, а тут какие-то шутники леску натянули.

– А я каждое утро бегом тут занимаюсь, – незнакомка нагнулась и подняла разорванную леску. – Могла тоже споткнуться.

Подойдя к Кате, она протянула ей руку.

– Давайте, я вам помогу встать.

Катя настороженно посмотрела на темную фигуру, стоящую перед ней. Лица под капюшоном так и не было видно, но женская грудь, обтянутая майкой, успокоили ее.

– Спасибо, мне бы только до шоссе дойти, а там я поймаю машину, – она схватилась за протянутую руку, которая, неожиданно сильно обхватила ее ладонь. Сильный рывок и Катя оказалась на ногах, в объятьях незнакомки. Из темноты на нее смотрели злые глаза, обведенные густой черной подводкой.

– Моя девочка, – неожиданно произнесла женщина. – Мама всегда будет рядом.

В нос Кати ударил резкий запах пота, и она попыталась вырваться. Сильные пальцы обхватили ее шею и стали душить. Катя заколотила руками по голове женщины, срывая капюшон ее с головы.

Узнав ее, она на секунду перестала сопротивляться.

– Вы? – она обмякла и опустила руки. – Но вы же…

Женщина еще сильнее сжала руки на ее шее и Катя захрипела. Снова попыталась вырваться, но силы были не равны. В глазах Кати потемнело, воздуха в легких стало не хватать, и она обмякла. Руки, еще с секунду назад бившие по голове незнакомки со страшной силой, повисли вдоль тела как веревки, и она закатила глаза. Последней мыслью, промелькнувшей у Кати в голове, было не то, что теперь родители останутся одни, а то, что она не появится на новой работе, ей засчитают прогул и уволят.

Женщина бережно уложила девушку на землю, продолжая держать руки на шее и наблюдать, как уходят последние искры жизни из ее глаз. Последняя судорога прокатилась по телу Кати, и она затихла, уставившись удивленными глазами в небо, которое уже начинало светать.

Отпустив руки, незнакомка с минуту разглядывала спокойное лицо жертвы, а затем стала снимать с ее ног туфли. Ее руки работали быстро и профессионально. Никакой суеты. Скинув обувь, она достала из кармана упаковку белых гольфиков, и бережно стала надевать их на ноги девушке. Закончив, она снова посмотрела в лицо Кати и, неожиданно наклонившись, поцеловала ее в лоб.

– Моя девочка, – с грустью сказала она. – Мама всегда будет рядом.

Услышав шум голосов за поворотом, женщина вскочила и исчезла в густых кронах деревьев. С каждым разом убивать было легче, но и "приходы" становились слабее. Поэтому, скоро понадобится новая жертва.

Детство.

В комнате было очень холодно. Мальчик, закутавшись в одеяло с головой, со страхом подглядывал на противоположную стену, где причудливые тени от включенной ночной лампы рисовали ужасных монстров. Он задрожал еще сильнее, когда сквозняк проник из приоткрытой форточки, и тени на стене угрожающе зашевелились, протягивая к нему свои большие лапы с острыми когтями. Он знал, что сопротивляться бесполезно, главное не вылезать из-под одеяла, и тогда монстры уйдут.

– Уходите, – тихо прошептал он. – Или я позову маму.

Словно услышав его, дверь в спальню тихонько скрипнула и приоткрылась. На пороге появилась большая тень. Мальчик зажмурил глаза и, открыв рот, стал жадно глотать воздух, как рыба, выброшенная на берег сильной волной. Тень постояла в дверях и затем медленно вошла в комнату. Подойдя к окну, она закрыла форточку и повернулась к кровати.

– Какая же ты у меня красивая, – услышал мальчик мамин голос. Сердце его екнуло. Это был главный монстр, который притворялся мамой. Главное не шевелиться и тогда он уйдет. Кровать тихонечко скрипнула, когда монстр сел на нее. Мальчик ощутил на своей голове теплую руку.

– Ты зачем форточку снова открыла? – спросила его мама.

– Монстры боятся холода, – прошептал мальчик, открывая глаза. Около него сидела мама и внимательно смотрела на него.

– Дурашка, – улыбнулась она ему. – Монстры никогда не замерзают, а вот ты можешь простудиться.

Она засунула руку под одеяло и коснулась его голой ноги. Лицо мамы нахмурилось.

– Опять? – строго спросила она его. – Ты же знаешь, что я этого не люблю.

Мальчик сжался в комочек. Монстр снова стал вылезать из мамы.

– Я не хочу, – захныкал он. – Мне они не нравятся.

По лицу матери пробежала судорога беспокойства. Приподняв на стуле его одежду, она вытащила белые гольфики и стала быстро натягивать их ему на ноги.

– Ты обязана их носить, девочка моя, – острые накрашенные ногти на руках матери стали больно царапать мальчику кожу.

– Монстр, монстр, уходи! – громко запричитал он. – Раз, два, три! Раз, два, три.

Монстр неожиданно ушел из глаз матери. Она улыбнулась мальчику и стала гладить его ноги, одетые в белые носочки.

– Не бойся, девочка моя, – она нагнулась и поцеловала мальчика в лоб. – Мама всегда будет рядом, только позови.

Она встала и подоткнула под него одеяло.

– Мама хотела девочку, и ты будешь моей девочкой, – монстр напоследок сверкнул в глазах матери, и она вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Я не девочка, – тихонечко заплакал мальчик, с ненавистью ощущая на ногах белые гольфики. В школе снова будут над ним смеяться.

Он бросил взгляд на противоположную стену, где затаившиеся монстры снова зашевелились, угрожающе протягивая к нему свои острые когти.

– Когда я вырасту, я убью этого монстра, – мальчик мстительно улыбнулся мрачным теням на стене. – И никто никогда не заставит меня носить эти гольфики.

Беззвучный телевизор в углу комнаты показывал криминальную хронику. Симпатичная журналистка стояла в парке и что-то воодушевленно рассказывала зрителям, указывая рукой на тропинку, где возле накрытого белой простыней тела, копошился эксперт-криминалист.

– Гришин, ты это нарочно сделал? – начальник отделения Лебедев выключил телевизор и повернулся к оперативнику. – Сколько тебе она дала, чтобы постоять рядом на месте преступления.

Молодой оперативник нахмурился.

– Когда мы приехали, она уже была там. Кто-то из прохожих позвонил им. Если бы я стал ее выгонять под камеру, поднялся бы еще больший скандал.

– Падальщики, – ругнулся начальник. – Как где случается убийство – слетаются стаей. Ну как в таких условиях искать маньяка, если он всю нашу работу видит на экране в режиме онлайн? – пожаловался он остальным оперативникам, сидящим в комнате. Те отводили глаза. Пять трупов в их маленьком городке, это событие уже могло выйти совсем на другой уровень. В городе могли появиться проверяющие. А кому охота, чтобы твою работу проверяли и контролировали. Кто без греха – пусть кинет в нас камень.

– Пять трупов, – лицо Лебедева покрылось красными пятнами. Для пущей ясности он выставил перед собой пятерню. – Пять, мать твою, трупов за полгода. Вы знаете, чем это может нам грозить?

– Нас уволят? – подал голос, вечно что-то жующий, толстый оперативник.

– Нет, блять, нас лишат квартальной премии, – заорал на него Лебедев. – Естественно, нас уволят и тебя, Кабанов, в первую очередь.

– За что? – удивленный оперативник даже перестал жевать. – Это даже не мое дело.

– А-а-а, Кабан, – махнул рукой на него начальник. – Тебе бесполезно объяснять, – он посмотрел на Гришина. – Саш, вводи нас в курс дела.

Оперативник тяжело вздохнул и открыл толстую папку, лежащую перед ним на столе.

– Первое убийство произошло полгода назад. Молодая девушка была найдена мертвой в подъезде своего дома, когда выходила на работу. На ногах были надеты белые носки, которым мы не придали сначала значения.

– Гольфики! – стукнул кулаком по столу Лебедев. – Эти ебучие носки называются гольфики. Они мне уже ночью снятся.

Он отхлебнул воду из стакана, стоящего перед ним на столе и, немного успокоившись, махнул рукой оперативнику. – Продолжай, Саш.

– Эти гольфики, – невозмутимо продолжил оперативник, – были обнаружены на следующих четырех жертвах в разных частях города и выведены в одно дело. Других связей между жертвами не обнаружено. Что характерно, частота убийств стала возрастать. Если между первым и вторым убийством прошло три месяца, то между четвертым и пятым все две недели.

– Весеннее обострение? – задумчиво произнес начальник. – Так сейчас лето. Может фетишист? – он обвел глазами комнату и наткнулся на участкового, тихо сидевшего в углу комнаты и что-то увлеченно рисующего в блокноте. Его симпатичное, немного женственное лицо, без каких либо признаков растительности, было напряженным и сосредоточенным.

– Чумаков, ты, что там делаешь? Дай-ка посмотреть.

Участковый вздрогнул и попытался убрать блокнот в карман.

– Ничего, – смутился он. – Просто картинки, они помогают мне думать.

– Хватит целку из себя строить, Леша, показывай, – приказал ему Лебедев. – Здесь все свои.

Участковый нехотя отдал ему блокнот. Его лицо покраснело, когда у начальника от удивления брови поползли вверх, когда он стал листать разрисованные страницы.

– Это еще что за японское аниме? – Лебедев показал один из рисунков оперативникам. На нем была изображена девочка в белой униформе и черной короткой юбочке. Размахивая катаной, она в прыжке разрубала огромного монстра пополам.

– Чумаков, мы с трудом выбиваем деньги на канцтовары не для того, чтобы ты рисовал в них всякую фигню, – начальник вырвал разрисованные страницы и бросил в мусорное ведро.

– Но… – Чумаков беспомощно проводил глазами выброшенные страницы. – Они помогают мне думать.

– И что ты надумал? – Лебедев отдал участковому чистый блокнот. – Есть идеи, кто этот маньяк?

Чумаков поднял большие голубые глаза на начальника.

– В городе всего два магазина трикотажа. Если этот маньяк, любитель гольфиков, то возможно стоит опросить продавщиц этих магазинов. Вдруг кто-то из них вспомнит покупателя сразу нескольких пар. Но это не мое дело, – развел руками участковый. – Я же не оперативник.

– Ну, Чума… – чертыхнулся Лебедев, и повернулся к Гришину. – Будешь работать с ним в паре. Пока он будет заниматься отработкой жилого сектора, где произошло последнее убийство, ты пройдешься по магазинам и опросишь продавщиц. Завтра с утра оба отчитаетесь. Можете идти.

Гришин хмыкнул и захлопнул папку.

– Может его еще старшим группы назначить?

– Если он думает лучше чем ты, то возможно так и сделаю, – Лебедев хлопнул ладонью по столу. – Развод окончен, инструкции и приказы все получили? Маньяка поймать в ближайшее время. А я поехал в главк, буду ваши жопы прикрывать.

– Леш, ты случайно не педик? – Гришин подождал, когда участковый выйдет из отделения и встанет рядом с ним.

– Это почему? – удивился Чумаков. – Есть какие-то намеки?

– Ну, ты рисуешь каких-то полуголых школьниц в блокноте.

– Был бы педиком, то рисовал бы полуголых мальчиков, – усмехнулся участковый. – Так что, я, наверное, больше педофил, чем педик.

– Ну да, ну да, – смутился оперативник. – Так какие планы на сегодня?

– Что приказали, то и будем выполнять, – Чумаков печально вздохнул. – Тебе обойти всего два магазина, а мне опрашивать пять домов. Увидимся завтра на разводе, – не прощаясь, участковый направился к своему автомобилю.

– Откуда у тебя такой дорогой автомобиль? – задумался Гришин, глядя в спину участковому, садящемуся в дорогой джип. – Насосал наверно, чертов педик, – оперативник бросил недокуренную сигарету на асфальт и сплюнул. Его Шкода Октавия сломалась месяц назад, а денег отремонтировать до сих пор не было.