Оправдание

Нормальный человек всегда чувствует себя виноватым перед тем, кто много вынес, и из-за этого тысячи мерзавцев, которых много и заслуженно били люди без предрассудков, преуспевают во всё новых и новых мерзостях, не встречая сопротивления.

К двадцати четырем годам он вообще стал тяготиться людьми. Даже мать иногда раздражала его, хотя к ней одной он и был по-настоящему привязан. Мать он не подвергал своей вечной пробе на слабость или силу, потому что сильна была ее любовь к нему и его любовь к ней, сильна была их связь, а прочее не имело значения. Прочие люди, окружавшие его, не выдерживали даже самой снисходительной пробы: настали времена попустительства, слабость возвели в принцип, идея любой иерархии отвергалась с порога. Слово ничего не значило, клятва ничего не весила, понятие долга на глазах упразднялось, и больше всего это было похоже на загнивание тела, отвергшего душу за ее обременительностью. В этом мире не то что не к кому было прислониться — Рогов давно выучился самодостаточности, — но и некого было ненавидеть, потому что ненавидеть пришлось бы всех.

"Вы думаете, искусство делает вас человеком, любовь делает вас человеком...Червем они вас делают, только и всего. Человек - это то, чего нельзя отнять"

Зачем писать романы? Это мертвый жанр, жанр детства человечества. Посмотрите, все уменьшается, стремится к миниатюре. Мы доживем еще до переносных радио, до крошечных пишмашинок, которые сами бегают по листу, управляемые, может быть, движением вашего глаза… Литература сведется к рассказу, а рассказ – к слову, знаку. Пишите свои отрывки, составьте из них книгу, и это будет книга вашей жизни.

ведь один знакомец как-то в сильном подпитии говорил ему: в любви самое сильное - разрыв, помнишь про страсть к разрывам, так вот, она действительно манит, потому что только разрыв и дает тебе почуствовать, что любовь была. раньше, говорил он, я ненавидел разлуки, теперь тороплю их как могу. прощания, расставания разные - мирные, бурные, яростные - только они и дают доказательство, что я жив.