Инфер 7

Глава первая

– Расскажи о себе, герой, – попросил меня подошедший к столу дедушка с лучистой мудрой улыбкой.

– Пошел нахер, – ответил я, и заглянувший в мои глаза старик с резко полинявшей улыбкой поспешно захромал прочь, поняв, что со мной эта игра не прокатит.

Судя по нашитым на его майку кружкам фольги и по рассказам консильери, старик был из заслуженных работяг лагеря Садов Мутатерра. Ну да… конечно. Чтобы обычный усталый и кристально трезвый запуганный жизнью работяга по собственному желанию вдруг решил поиграть с судьбой и сунулся к злобному боевому гоблину…

– Чем ты сильнее и везучей… тем больше люда к тебе придет с расспросами и предложениями, – глянув ему вслед, заметил Хорхе. – Я знаю… я ведь многое знаю… и раньше знал… и все равно постоянно гадаю, почему у меня тогда не получилось с тем небоскребом? Хотя, глядя на тебя, уже догадываюсь… Я был слишком мягок и добр. Я сочувствовал чужим бедам…

– Ты позволял срать себе на голову, гоблин, – ответил я, вставая из-за стола и делая отмашку бегущим за стеной барака недомутам.

Они с облегчением попадали, а пропыленная насквозь Ссака закинула на плечо ту самую дистрофичную суку с кровавым поносом и понесла к баракам. Та отрубилась еще в падении, болтаясь грязной тряпкой на плече наемницы и не осознавая, какая великая честь ей оказана.

– Срать себе на голову? – повторил Хорхе. – А разве не жесткость главнее?

– Жесткий как раз тот, кто не позволяет засирать себе голову всяким хренососам. Это главный принцип, Хорхе. Принцип, что порождает все остальные – не позволяй срать себе на голову! Иначе тебя зальют ложной слезливостью и завалят тоннами причин, почему твой приказ не был выполнен. И стоит тебе дать понять, что ты принимаешь такую причину… тебе конец. Но как только ленивые ублюдки поймут, что с тобой это не прокатывает, что ты даже слушать не будешь их никчемные отмазки, а просто пнешь в улыбающуюся харю и вернешь ленивого ублюдка обратно к работе… вот тогда у тебя все получится. Но если ты хоть раз дашь слабину и пожалеешь одного упырка… придет день, и этот членосос явится, чтобы сбросить тебя с трона и наступить тебе на глотку… Не верь, не проси, а приказывай и заставляй! И при этом не держи рядом с собой ничего не хотящих слабаков. Прогоняй таких или убивай. Но не держи рядом с собой тех, кому не надо ничего кроме миски с теплой кашей хотя бы раз в день. Не держи и тех, кто постоянно советует не рисковать и довольствоваться уже имеющимся. В жопу смиренных и умеренных. Те, кто не чувствует жажду к жизни, те, кто ничего не желает от этой жизни, кто боится даже малого риска… они и делать ничего не захотят. Проще сидеть на жопе в пыли и с проникновенной улыбкой ложного пророка срать в головы тупорылым дебилам, что тоже быстро перестают куда-то рваться и чего-то хотеть от жизни. Понял?

– Понял. Вот она – соль жизни, сеньор?

– Вот тебе мой четкий приказ с пояснением, гоблин. Следуй ему!

– Я не хочу покидать тебя, команданте. Твой приказ выполню, но оставаться здесь и смотреть, как ты уходишь дальше… в другие земли и в другие миры… душе будет больно…

Я растянул губы в откровенной насмешливой улыбке:

– Душе?

– Ну не жопе же, сеньор.

– А я и не говорил, что ты останешься здесь править долго и счастливо, гоблин. Хер тебе. Погреешь жопу на здешнем троне ровно до той секунды, когда нам это станет ненужно. И двинемся дальше. Но пока я кружу вокруг Форта Славы как растерявший кишки хромой пес, мне нужно быть уверенным, что всегда есть куда вернуться. И что меня не встретит выпущенная в лоб пуля. Понял?

– Я понял, команданте. Восхождение к власти дело небыстрое. Мы задержимся тут надолго? Тогда надо еще один барак, не помешает поставить пару навесов для техники во внутреннем дворе. Купить и установить защитные щиты – старожилы мудро фыркают жопами и пророчат еще одну пыльную бурю.

– Вот и занимайся. А насчет сроков не переживай, Хорхе – я не привык долго оставаться на одном и том же месте. Да и нельзя. Где-то там шагает смерть, а к ней рвутся еще минимум три отряда, не считая наш.

– Три? Каппа понятно, а…

– Кевин, – ответил я, спускаясь по лестнице. – Кевин выяснит природу Эдиты. Не знаю как быстро, но… вряд ли Кевин все еще в Дублине. Скорей всего, там уже недосчитались под сотню никчемных уличных ушлепков и списали все на прожорливых крыс. Не знаю, пойдет ли он напрямую, но… он все равно двинется к центру. Третий отряд – голубоглазый ублюдок, что вылез из Окраины. Хотя насчет него я не уверен на все сто. А может есть и четвертый самостоятельный игрок…

– Четвертый отряд?

– Не знаю. И это лишь смутная догадка из подкорки, – я постучал себя по правому виску. – Догадка без фактов… Но это как-то связано с Хураканом.

– Сурверское убежище?

– Кто-то оттуда, – кивнул я. – И снова – я не уверен. Даже если здесь и находится этот «кто-то из Хуракана» – на кой хрен ему рваться в центр? Чтобы сдохнуть от армии зомби? Скорей всего, его интересует что-то связанное с сурверами. А что именно – мы выясним, когда доберемся до ближайших из их проклятого рода. Поймай мне быстроногого или колесного надежного гонца, Хорхе. Отправим послание.

– Гонцы тут разные, команданте. Нам куда отправлять?

– К сурверам.

– А? То есть – они, конечно, где-то тут… но адрес-то какой?

– Сучьи Сады Мутатерра.

– Это лагерь… – удивленно обронил Хорхе, – Обычный лагерь. Процентов десять людов, в три раза больше недомутов, а остальные муты. Откуда там взяться сурверам?

– Обычный лагерь, – кивнул я. – Ну да. Задумайся, Хорхе. Задумайся. Ты же сам бегал по моим приказам и собирал на них инфу. Самый молодой лагерь провозгласил себя коммуной. Что они выращивают, помнишь?

– Конечно! Три вида арахиса. Еще орехи омбард-мега и ново-уолнат. Продают огромную голубику и отпадные соевые бобы. Еще у них можно приобрести яблоки и груши – они собирают неплохой урожай с карликовых деревьев. Стоп… откуда у них столько гибридных гмо-растений? Да еще и с такой урожайностью, и с такой…

– Неприхотливостью и стойкостью, – продолжил я. – Да… откуда? Вот главный вопрос. Я знаю только один подвид живучих подземных гоблинов, обладающих такими сокровищами. И эти гоблины – не гномы. Дальше сам догадаешься?

– Сурверы…

– Точно. В свое время они угрохали сотни миллионов тогдашних песо на выведение новых устойчивых урожайных гибридов. Они готовились запереться на века в своих подземных кубышках и не собирались голодать. И все это богатство вдруг появилось в Садах – в развалинах пыльного Мутатерра, где вовсю процветает мутантная флора и фауна. Ну да…

– Культурные растения просто одичали бы за такой срок. Вырождение. Или их задавила бы здешняя прожорливая жизнь.

– А если вся эта гибридная хрень и пережила бы столетия… орехами торговали бы все три лагеря. Специализация специализацией, но я не знаю дебилов, что отказались бы от полезных белковых и витаминных добавок к столу. Так что мы отправим короткое послание с приглашением на беседу. Дадим им чуток времени на дорогу… тут ведь недалеко?

– Маршрут в шесть километров. Дорога хреновая. Но если бегунов несколько, и они вооружены… час туда, а дальше… зависит от реакции получателей, сеньор. Вдруг они неторопливы…

– Вдруг, – рассмеялся я. – Вдруг…

* * *

Два часа – столько у меня заняла тренировка, которую я провел как для себя, так и для лейтенантов и Хорхе. Понимая, что бывший консильери пока не в состоянии выдержать столько же, сколько матерые гоблины вроде нас, через час после начала я погнал его в душ, а затем велел прихватить с собой троих из валяющихся на полу недомутов, нагрузить их образцами ненужного нам товара и отправляться на более плотное знакомство с магазинами Форта Славы. А мы, оставшись втроем, еще час убивались, с натугой перекатывая с лейтенантами по очереди тяжеленную колесную пару от грузовой платформы. Катиться-то она катилась, но я, чтобы нам жизнь медом не казалась, хаотично разбросал по центру двора притащенные от стены крупные каменные обломки. Строителям барака они в свое время не пригодились, а вот нам вполне зашли…

Жизнь кажется куда ярче, когда ты, хрипя от перенапряжения, тяня за петлю веревки, чувствуя, как она режет уже воспаленную кожу ладоней, поднимаешь один из концов колесной пары, чтобы взгромоздить колесо на следующее препятствие. И какая же радость пронизывает жопу гоблина, когда качнувшееся колесо уходит вперед, а не скатывается назад… И какое же чувство злобного мерзкого ядовитого восторга ты испытываешь, когда докатываешь долбанную колесную пару до финиша и понимаешь, что теперь ты можешь отдохнуть и понаблюдать, как с этим гребаным снарядом будет корчиться кто-то другой, плюясь кровью из разбитых при частых падениях губ и стравливая остатки вонючего воздуха из жопы. Вот она, жизнь – когда живешь через не могу! Когда, сука, тянешь и толкаешь уже даже не из последних сил, а заходишь за тот рубеж, когда работают не мускулы, а хрустящие кости, используемые как одноразовый рычаг – сломаются и похер, лишь бы докатить!

Каждый из нас троих перетащил, перекатил, перенес эту колесную пару пятнадцать раз. Спотыкаясь, падая, разбивая лицо, потому что перенапряженные руки уже не могли выдержать вес тела. Но это только помогало – ткнешься гоблинской харей в покрытый потом и кровью кирпич и разом уходит сгустившийся было перед глазами туман. Вскакиваешь злее, сильнее, яростнее… и опять налегаешь грудью на толстенную ось…

Когда мы сделали по пятнадцать прокляты ходок, я сделал еще одну. Шестнадцатую. Туда-обратно. И после последнего раза подняться я сумел не сразу. Пришлось полежать ничком, чувствуя, как на мокрой спине устроила пиршество мушиная стая и комарье. Все же встав, перешагивая через лежащих лейтов, я, раскачиваясь из стороны в сторону, направился к устроенной уже во дворе сдвоенной душевой кабине из установленного на каркас из тонких бревнышек пластикового бака с двумя шлангами. Встав под теплый напор мутной воды, я оперся спиной о стену барака, чтобы снять хоть немного нагрузки с дрожащих ног. Постоял так пару минут и только затем сумел поднять голову и обвести двор чуть прояснившимся взором. Двор был полон мутами и недомутами. Вроде как и несколько чужих людов затесалось в массовку зрителей – они оседлали одну из стен двора. Все молчали, явно по сию пору потрясенные устроенным нами представлением.

– Каждый… – ненадолго замолчав, чтобы переждать багровую темноту перед глазами, я подался вперед, уцепился израненной пятерней за бревно каркаса, высунул мокрую башку из-под струй воды. – Каждый из вас, кто протащит эту колесную пару через двор и обратно хотя бы раз… получит от меня специальный подарок злого гоблина. Каждый! Но чуда не ждите, упырки! Старый дырявый бронежилет, защитный шлем, рваная разгрузка, воняющие дохлой жопой штаны, зараженные грибком сапоги, может, несколько патронов с дробью… Тот, кто пройдет только половину дистанции – протащит через весь двор и бросит – тот получит четверть этого. Кусок ботинка… или один патрон…

– А почему только четверть, а не половину? – просипел широкоплечий парень с фигурой-грушей, разминая мускулистые руки и неспешно шагая к брошенной нами на финише колесной паре.

– Наполовину сделанное – нихера не сделанное, – проворчал я, подаваясь назад и уходя под отрезвляющую воду.

Постояв так еще секунд двадцать, поняв, что уже могу стоять достаточно твердо, перекрыл кран на коротком шланге и вышел из душевой, двинувшись ко входу в барак.

– Я попробую! – крикнул парень-груша.

– Пробуй…

– Мне бы ведро воды. Вымыть снаряд…

– Без мытья! – бросил я.

– Да она скользкая от оставленных вами крови, пота… слюны… и может, даже говна.

– Прямо как жизнь, да? – оскалился я с насмешкой, приостановившись на входе в барак. – Либо берись как есть – либо отваливай!

– Так ведь нечестно…

– Ты услышал меня, недомут?! – лязгнул я, разворачиваясь на пороге.

– Да… – парень подался назад, примиряюще выставив руки. – Все понял, босс. Говно и слюни не вытираем, смело налегаем лбом и тянем-толкаем до победного… или пока вылезшие от натуги кишки не зацепятся за камень… Так?

– Так… – кивнул я и глянул на пристроившегося за узким столом у окна мутанта Ватруху: – Наблюдай, запоминай, кто сколько смог.

– А если я сделаю две полные ходки?

– Получишь больше.

– А если я сделаю больше них? – парень кивнул на продолжающих лежать Ссаку и Рэка. – Или даже больше тебя? Я Мао Тяжеловес! Могу задушить матерого кропоса – и душил! А ты уже был усталым, когда начинал обниматься с этими колесами… Так что я готов попытаться прямо сейчас!

– Сделаешь больше меня – получишь исправный автомат и два полных магазина… Мао Тяжеловес… Если не сделаешь – то никакой награды. А в качестве штрафа натаскаешь в душ полный бак воды.

Чуть подумав, парень-груша кивнул:

– Хорошо. Я начинаю! Только разомнусь чутка…

– Начинай, – ухмыльнулся я и ткнул пальцем в Ватруху. – Он ведет счет! И если на него хоть кто-то попробует надавить наглой жопой… он эту жопу прострелит к херам! А еще он принимает ставки от всех желающих. Десять процентов от ставок наши! Ставки как на колесную ось, так и на бои.

– Бои? – этот вопрос задало сразу несколько крайне заинтересованных голосов, и все они доносились со стен.

– Бои, – подтвердил я. – Этой ночью начало. Ватруха…

– Я тебя услышал, босс. Я ведь на самом деле прострелю любую наглую жопу, – предупредил меня мут, опуская руку на лежащий на столе обрез. – Жахну так, что говно в стены влипнет…

– Жахни.

– Тут есть выносящий приговоры общий суд… присяжные там…

– Хер им, – буркнул я, опускаясь на стул и пытаясь стащить полные воды ботинки. – Перебьются без суда.

– Принято, – улыбнулся Ватруха и, сгребя в сторону какие-то мелкие детали, крикнул во двор: – Эй! Вы слышали босса Оди! Я принимаю ставки! И я же определяю ценность поставленного! Мао Тяжеловес собирается доказать свою силу и намеревается сделать семнадцать ходок с колесной осью! Кто верит – ставит на Мао! Кто не верит – ставит против! До начала десять минут, муты! Десять минут! Делайте ваши ставки, дамы и господа! Делайте ваши ставки!

Справившись с обувью, я вылил из нее остатки воды и пошлепал к своей койке. Когда в барак ввалилась шатающая Ссака, поманил ее, дождался, когда покрытая коркой грязи наемница рухнет у моих ног и прохрипит:

– Я за полотенчиком зашла… во мне что-то лопнуло… но точно не матка…

– Проследи за безопасностью Ватрухи.

– Букмекер умирает первым, да?

– Ага…

– Сделаю. А ты? А Рэк?

– Рэк пусть отмоет сраку…

– Уже моет. Первый заполз в душ, падла. Потому я сюда и сунулась…

– Как домоет – одеться и за мной.

– А ты?

– А я за Хорхе, – улыбнулся я, тянясь за сухими штанами. – Пора пообщаться с деловыми мутами. Нам нужна шагающая техника. На одних колесах хер мы куда уедем в Мутатерре.

– Экзы… хотя бы рабочие экзы…

– Да, – кивнул я, с легкой тоской вспоминая Ночную Гадюку. – Хотя бы пару рабочих экзов…

– А еще нам нужен штатный лекарь, лид. Прямо нужен. Лопнувшую сраку я любому гоблину сама залатаю. И ненужную руку отхерачу. Но если что посерьезней случится… а у нас даже снабжения нет.

– Да, – согласился я, поднимаясь. – Штопальщик нужен. А лучше два… Посмотрим, чем нас сумеет душевно порадовать Форт Славы…

Застегнув пояс с кобурой, я прихватил заряженный планшет, накинул заштопанную куртку и неспешно зашагал к выходу. За моей спиной продолжал голосить Ватруха, уже начавший принимать ставки у гоблинов.

* * *

Добраться до оружейного магазина, где Хорхе, по его словам, уже успел навести кое-какие контакты третьей степени, а вторую и первую степени ну нахрен, я не успел – по вине самого консильери. Едва мы с Рэком беспрепятственно вошли в узковатый дверной проем главного здания Форта и оказались в Т-образном холле, по лестнице слетел запыхавшийся Хорхе. Найдя меня взглядом, он едва не бегом рванул ко мне и, уцепившись за мое плечо, придвинувшись вплотную и глотая слова, забормотал:

– Тут крайне важные люды хотят познакомиться с тобой поближе, лид… я сказал, что передам тебе и…

– Хорхе! – шикнул я, и вздрогнувший адъютант отшатнулся от моего уже мокрого от его дыхания уха. Вытерев пострадавший орган ладонью, я проворчал: – Ты суррогатная замена моего секса, что ли, Хорхе? Если так – ну нахер… вон Рэку оближи.

– А?! – выпучился Хорхе.

– Отвали! – зарычал орк. – Лизалку вырву!

– Да я и не собирался, сеньор!

– А тогда какого хера ухо мне лижешь? – осведомился я.

– Да я… ну чтобы никто лишний не услышал…

– Я же тебе говорил – всегда сохраняй долбаное спокойствие и трахнутое безразличие! Понял, сын громких джунглей?

– Ну… я ведь обычно всегда…

– Не хочу тебя жизни учить, Хорхе…

Жестом велев им идти за мной, я круто повернулся и нацелился на то, что никак иначе, как странноватой барной стойкой, назвать было нельзя, и перегораживала она некий вместительный тупичок первого этажа – что-то вроде аппендикса, занятого огромной мутанткой с растущими на руках, плечах и голове гнойными шишками.

– От тебя совет всегда рад получить.

– Так вот тебе мой совет, гоблин – посрать, насколько крутые хренососы перекинулись с тобой парой слов и насколько щедрыми намеками порадовали. Все эти предварительные ласки могут и не перейти к траху. Тьфу… вот нахрена ты мне в ухо надышал жарко? Теперь думаю о вон той стройной…

– Да тебе давно бы пора, командир! – с заботой вздохнул орк. – Не жалеешь себя. Паучиха снится?

– Ее какого хрена вспомнил? – удивился я.

– Да я в то время думал, что она с нами уйдет.

– Паучиха родного логова не покинет, – усмехнулся я, проводив коротким взглядом стройную людку в красной футболке, и опять повернув голову к стойке. – Ты запомнил мои слова, Хорхе?

– Да, команданте. Прости.

– Эти сраные местечковые лидеры и первые богатеи пустоши считают, что одно только их внимание к тебе уже само по себе награда. И умеют поселить эту ложь в твою тупую голову – если позволишь им. Забей! Посрать, кто они! Пусть он даже суперверховный и трижды трахнутый самим Владыкой лидер Мутатерра – похер! При каждой его или их улыбке или ласковом слове и обещании ты должен ощущать только одно – глубокий похеризм, то есть не ощущать вообще ничего. И я ведь уже тебе пояснил причину, да?

– Потому что эти предварительные ласки могут и не перейти к…

– Верно, – с усмешкой кивнув, я облокотился о стойку, с облегчением убирая хотя бы часть своего веса с ощутимо подрагивающих ног. – Привет, уродина.

– И тебе того же, урод, – пренебрежительно фыркнула толстуха и со шлепком накрыла серым платком одну из лопнувших опухолей на левом предплечье, давя в зародыше гнойный поток. – Че жрать будете?

– Жрать? – с проснувшимся интересом я обозрел тупик за стойкой и обнаружил выпотрошенный торгмат, превращенный в подобие холодильника – немало полок и ящик со льдом внизу. Имелись и обычные длинные полки, заставленные от руки нарисованными картинками готовой еды. – А у тебя тут…

– Буфет Фитнесняшка! – широко и щербато улыбнулась толстуха и игриво подмигнула качнувшемуся орку. – Тебя угощу бесплатно, сладуся.

– Я… – проблеял Рэк, глядя на еще одну лопнувшую опухоль на левом плече толстухи и колыхающееся рядом с ней «перезрелое» вздутие. – Столько дел…

– Вечерком заглянешь если – пожарю мясца, налью стопку, – сальный взгляд толстухи скользнул по мускулистому торсу орка, прикрытому облегающей черной майкой. – И денег не спрошу…

Беззвучно рассмеявшись, я толкнул Хорхе к одному из высоких причем вполне настоящих барных табуретов с облезлой обшивкой – ощутив при этом странную ностальгию, что едва не превратилась в очередной флешбэк – а сам принялся изучать достаточно внятные картинки. Выбрав понравившуюся, щелкнул пальцами, и толстуха, с крайней неохотой прервав свои гнойные пляски вокруг орка, шагнула ко мне:

– Выбрал че?

– Вон ту. Третья на второй полке, если считать снизу. Там еще стакан с чем-то красным.

– Яичница из трех яиц, порция жареного бекона, два хорошо обжаренных острых перца и половина лепешки. А к этому счастью стоимостью в шесть песо прилагается стакан киселя или компота из сухофруктов.

– Двойную порцию, – кивнул я.

– Кисель или компот выбираешь?

– Компот.

– Мне то же самое! – вставил Хорхе.

– И мне, – рыкнул орк.

– Три двойные порции номера двенадцать, – повторила толстуха и со звоном опустила огромную сковородку на странно знакомый стальной куб.

Щелкнув чем-то под столом, она бросила на сковороду пару кусков желтоватого жира и вытянула ко мне руку, требовательно шевеля пальцами-сосисками. Одна из оказавшихся внизу опухолей оказалась над разогревающейся сковородкой, и увидевший это Хорхе поспешно зазвенел монетами.

– Оплата только в песо? – внешне равнодушно поинтересовался я.

– Только! – отрезала толстуха и ласково взглянула на орка. – Но могу сделать и исключение…

– За меня тоже заплати, Хорхе, – кашлянул удивительно притихший Рэк.

Пока адъютант рассчитывался, я с тем же равнодушием желающего просто убить время гоблина продолжил расспросы:

– А почему только в песо? Патроны не катят?

– Раньше катили, – пожала плечами толстуха и с яростью хлестнула себя по ноге полотенцем, прогоняя огромную черную муху, что упала на пол и тут же была раздавлена. Растерев слизь тапком, буфетчица поправила грязный фартук и с нескрываемым неудовольствием пропыхтела: – Раньше все катило, если мне нравилось. Патроны, снаряжение, оружие… лекарства… кто откажется от уплаты болеутоляющим? Да за такое я всегда готова самого свежего мяса и сальца на сковородку докинуть щедро…

Я коротко кивнул, и Хорхе тут же опустил на стойку небольшой серебристый блистер. Через секунду лекарства исчезли, а еще через пять на сковороду упал здоровенный комок мелко нарезанного мяса. С хрустом жуя таблетку, толстуха улыбнулась нам уже куда приветливей:

– Вот это дело… за подарок такой благодарствую. Раньше полегче было, а с новыми законами о единственной валюте внутри Форта стало куда хуже.

– Они придумали? – я глянул на потолок, и буфетчица кивнула:

– А кто еще?

– Да на кой хрен им песо дублинские? – удивился я. – Не торгуете же с Дублином. Война идет…

– Война на истребление! Ой… да мне-то что? Вот таблеточки появились – и хорошо. Следующие пару дней легко пройдут. Вам получше прожарить?

– Получше, – кивнул я, оценив исходящий от мяса запах. – И яиц побольше.

– Уж добавлю штуки три, – улыбнулась буфетчица, накрывая платком еще одно вздутие на руке. – Все сделаю, ребятки. Я ж думала, вы мне самое большее одну таблетку крошенную предложите, а тут вон как… Богатые, что ли?

– Что ли, – кивнул я. – И готовы купить многое. Крупнокалиберное оружие и автоматическое. Рабочую электронику. Солнечные панели. Ищем экзоскелеты. Думаем о шагоходах… Мы гоблины хоть и пришлые, но нам здесь нравится…

– Форт место солнечное, – согласилась буфетчица. – Сюда все стремятся. Все лучше, чем в лагерях горбатиться! Мне месяца на огородах хватило. Не разогнешься! Да и баба я деловая – сами видите.

– Видим, – согласился я, пытаясь рассмотреть содержимое выпотрошенного торгмата. – А там что?

– Уже готовое. Яички и мясо вареное, есть и жаркое. Пара кастрюлек каши. Солености. Копчености. Говорю же – баба я деловитая. Мне б еще мужика справного, что любил крепко, целовал сладко, бил редко…

Поняв, что необъятная женщина опять атаковала орка, я повернулся к Хорхе и тихо сказал:

– Больше безразличия, Хорхе. А если тебя вдруг просят позвать меня к кому-то или куда-то, то отвечай всегда одинаково – передам боссу, как только найду время. Понял?

– Понял.

– Так ты хоть и признаешь свое подчиненное мне положение, но при этом четко дашь понять, что ты и сам гоблин занятой и деловой, а не слизь на побегушках.

– Понял.

– И не торопись меня звать, если дело не мегасрочное. Спокойно спустись с небесного сраного этажа, выпей кофейку, пройдись по магазинам, заверши все свои дела – и только затем ищи меня. Понял?

Хорхе утвердительно кивнул.

– Что ты понял?

– Как только с тобой о важном захотят поговорить, я тебя найду, конечно, но торопиться не стану и…

– Нет, – возразил я. – Нихера ты не понял.

– Как это?

– Когда тебе скажут – а где гоблин Оди? Поговорить бы с ним…

– Ага…

– То ты тому ушлепку предложи поговорить с тобой. Ты ведь знаешь, гоблин, что тебе решать можно, а что нельзя. Ты ведь можешь и сам многое разрулить. Заодно укрепишь связи и получше узнаешь здешних воротил. А они привыкнут к тебе… и поймут, что многие дела куда быстрее и проще решать через тебя…

– Не подумал я… вернее, подумал, но решил, что не стоит делать такое за твоей спиной…

– Разрешаю, – кивнул я. – Действуй. Ты о другом лучше подумай – как глубоко мой ботинок окажется в твоей заднице, если мы сейчас поднимемся наверх, и окажется, что нас позвали, потому что мы броневик неправильно запарковали…

– Я все уяснил, сеньор.

– Неспеша жрем. Потом поднимаемся и осматриваемся, – вздохнул я, подтягивая к себе только что поставленные на стойку два стакана с компотом.

Не успел Хорхе взять два своих, как один я забрал себе. Понимающе кивнув, Хорхе порылся в поясной сумке и положил передо мной два исписанных листа, изобилующих не только буквами общего языка, но и цифрами.

– То, что нам готовы предложить в здешних лавках за трофейные дробовики, патронную мелочевку и прочее, – доложил Хорхе. – Самое жирное предложение я подчеркнул. Но вот этот мут намекает на какую-то дохлую тяжелую технику… надо бы глянуть…

– Надо глянуть, – согласился я, постукивая пальцем по пункту с потенциальной тяжелой техникой. – Ты предупредил того мута, что кухонные комбайны нас не интересуют?

– Конечно. Он уверяет, что его товар заинтересует любого героя Мутатерра.

– Героя, – поморщился я и хлебнул компота. – Неплохо… прямо неплохо… я про компот, а не про сраных героев…

Медленно цедя бурый компот, глядя, как толстуха пытается виться вокруг орка перезрелым мотыльком, я тихо произнес:

– Я понял, Хорхе.

– Лид?

– Вот и все, что нужно для сраного озарения, да, Хорхе? Потаскать по двору несколько центнеров колесной пары через препятствия, а затем сполоснуть жопу, выпить компота… и вот оно – простое ясное понимание сути… Универсальный рецепт озарения…

– Не понимаю, сеньор, – Хорхе подсел чуть поближе, втянул ноздрями запах жарящегося мяса. – Что не так?

– Я не отец… не родитель…

– Сочувствую, но разве еще поздно?

– Ты не понял. Я о том, что мне никогда не ощутить того, что чувствует настоящий отец. – буркнул я, отодвигая опустевший стакан и берясь за следующий. – Но… скажи мне, Хорхе… будь ты невероятно заботливым отцом-психопатом… ты бы позволил кучке боевых гоблинов войти в Формоз?

– О… так ведь она сбежала сюда, – Хорхе понизил голос до едва слышного бормотания. – Она захватила Формоз…

– Да, – согласился я. – Но я не спрашивал тебя про веселое бедокурство скальпированной дочурки… Ты как отец подпустил бы меня к месту, где живет твоя единственная дочь? Высший видит всю планету как собственный дом. А Формоз в его представлении – розовая спальня его любимого ангелочка. Правда в той спальне прорвало пару труб с говном и кипятком, но сути это не меняет – это большая спальня и одновременно игровая комната его дочери. Ты бы подпустил вооруженного дробовиком гоблина к спальне своей дочери, Хорхе?

– Нет! Никогда! Сам разберусь – это дело семейное!

– Именно, – кивнул я. – Это дело семейное. Чужаков в него не пускают. И уж точно не вызывают в качестве слесаря главного своего врага и того, кто уже однажды пытался перекрыть дочурке кислород.

– Но мы здесь…

– Мы здесь, – подтвердил я. – Мы в Формозе. И доставили нас сюда в веселых блестящих коробочках. Скажи мне, консильери Хорхе… что обычно отцы приносят внутри блестящих коробочек любимым дочерям?

– Э-э-э… ну… новый гаджет? Мягкую умную игрушку? Картину?

– Одним словом.

– Подарки!

– Подарки, – кивнул я. – Да… мы все, а особенно я – гребаные подарки для его дочери. Вернее, зачатки этих подарков.

– Опять не улавливаю, хотя и стараюсь.

– Мы предсказуемы, – терпеливо пояснил я. – Да у нас и выбора-то нет, если не хотим сдохнуть уже на сотом километре пути. Как мы поступим, узнав о нашем враге? Да даже если не узнаем о конкретной личности и просто решим двигаться к центру сквозь Мутатерр и лежащие за ним неизведанные территории… какими будут наши первые действия, солдат?

– Собрать и обучить отряд, озаботиться полноценным снабжением, обустроить временную базу, раздобыть транспорт и боевую технику, провести полноценную разведку… О мерде!

– Да… Мы соберем один или пару отрядов и пойдем к центру – убивать сраного спятившего ангелочка. И все это на фоне странно истеричных криков Высшего о том, чтобы я даже не смел и приближаться к его любимой дочери. Не захоти он, чтобы я опять стал угрозой для его дочери… он не задумываясь пошел бы на любой шаг.

– Ракетный удар, пока нас в контейнерах доставляли из убежища в убежища?

– Зачем? – усмехнулся я. – Куда проще душевно пообщаться с Камальдулой. Высшему всегда есть что предложить. И он умеет делать предложения, от которых нельзя отказаться. Нас бы просто не стали размораживать, Хорхе. Ведь все стандартно. Высший даже не стал бы забирать меня от Камальдулы. Протокол известен и многократно отработан – стереть память, погрузить в холодный сон до востребования лет так через триста…

– Мерде…

– Но мы здесь. Мы внутри необъятной спальни его дочери. И когда Рэк вдруг вспомнил паучиху… я понял, что Эдита – та же самая паучиха. Только классом выше. Системная ведьма-паучиха-королева-зомбо-сука со второй личностью в загривке… Умна от рождения, начала образование еще в материнском чреве, пережила столько дерьма, что не могла не стать конченным параноиком, организована, умеет ставить цели, ничего не отпускает на волю случая. У нее повсюду прокинуты сторожевые нити… Короче… любому трахнутому тунцу понятно – кроме меня, похоже – что системная ведьмосука Эдита уже в курсе нашего здесь появления. Она знает, Хорхе. О нашем здесь появлении ей сообщили тут же. Да ей наперегонки спешили рассказать об этом сразу двое – сам Высший и здешняя Управляющая. Первый спешил сообщить о желанных подарочках от папочки. Играйся на здоровье, доченька. Не обижайся на папочку – папочка тебя любит. А Управляющая… да… Эдита заняла ее место, и, само собой, для властной системы это как кол в жопу. Невыносимо… и хер забудешь. Вот только я опять кое-чего не учел – система бессмертна, Хорхе. Это машина. И она умеет ждать. Уверен, что Управляющая уже сделала немало расчетов на тему «а когда же сдохнет долбанная Эдита?». И вероятность такого развития событий хоть и мала… она все же есть. Система умеет ждать.

– Но зачем говорить о нас Эдите?