Он уходя спросил

Разлюбившая женщина всегда жестока. В ней нет ни горечи, ни ненависти, а лишь отсутствие всякого интереса к тебе. Желание, чтобы ты навсегда исчез

Если бы меня спросили, какой начальник самый лучший, я бы сказал: тот, кто умеет так организовать работу, чтобы она отлично осуществлялась и в его отсутствие. Сим победиши.

Вы имеете в виду обмен психоэмоциональной энергией? – Мари слегка поморщилась. – У меня никогда не было в этом необходимости. Тело – оно не вполне мое, оно принадлежит природе, у которой свои законы. Но мое духовное «я» – мое и только мое, с замкнутым энергетическим циклом. Зачем моей вселенной обмениваться энергией с другой вселенной?

Как всё это похоже на нашу современную цивилизацию, думал я. Капитаны с экипажами, то есть правители, ведут вверенные им корабли в тумане, толком не зная своего дела и не сознавая своей высокой ответственности. А когда произойдет беда, больше всего пострадают пассажиры низших классов…

Всякому маньяку – а я, разумеется, маньяк порядка – нужно иметь рядом еще большего маньяка, тогда не чувствуешь себя психованным. Поэтому я выбрал такого заместителя.

Мой взгляд на равенство полов был простым. Мужчина должен быть мужчиной, женщина – женщиной. И точка. То, что хорошо в мужчине, плохо в женщине – и наоборот. Женственный, то есть впечатлительный, эмоциональный, податливый мужчина жалок. Мужественная, то есть толстокожая, рассудочная, напористая женщина от

Разлюбившая женщина всегда жестока. В ней нет ни горечи, ни ненависти, а лишь отсутствие всякого интереса к тебе. Желание, чтобы ты навсегда исчез из жизни – и только. Ты – не более чем досадное воспоминание, которое поскорее нужно стереть.

Господи, как странны, как непостижимы извивы судьбы! Казалось бы, в моем нынешнем положении меня невозможно еще чем-то потрясти. И тем не менее я потрясен. Эта нежданная встреча, этот разговор дали ответ на вопрос, мучивший меня столько времени. Я был уверен, что до смерти не узнаю разгадки. И вот тайна раскрылась.

«бульдог» в подмышечной кобуре. Отличносначала

Хаос их страшится, – произнес я свою излюбленную максиму.