Czytaj książkę: «Обманутый Джокер», strona 2
– Неужели настоящие?
– Самые что ни на есть! – почему-то радостно заявил Батон. – Проверили в лаборатории. Неограненные алмазы, но, как думают наши ребята, очень хорошего качества. Сейчас отдали их ювелиру-консультанту, тот обещал рассказать буквально на днях, что из этих камушков может получиться. То есть сделать предварительные специальные расчеты огранки. Поскольку после настоящей огранки от так называемого «сырого» алмаза остается всего треть, в лучшем случае – лишь половина. И потом ценность алмаза зависит не только от каратности, но и от цвета, чистоты и количества граней. Так-то вот, – Олег откинулся на спинку кресла, в котором сидел, с важным видом. Но по его лицу Яна догадалась, что это еще не все новости.
– Говори, что еще интересного удалось узнать, – попросила она.
– Сегодня в пять утра на Минском шоссе произошло ДТП. Автомобиль слетел в кювет, загорелся. Водитель погиб. Личность его пытаются установить. Но самое интересное в этом то, что это был «БМВ» черного цвета! Без номеров! Поняла?
– Что поняла? – удивилась Быстрова.
– Поняла теперь, почему ты не смогла разобрать номер на сегодняшнем черном «Бимире», на котором уехал убийца Ханкиной?
– Ты думаешь…
– А тут и думать нечего, – рассмеялся Соловьев. – Если бриллиантами занимаются серьезные люди, а это, как правило, так и бывает, то «засвеченную» машину просто «вывели из дела», да и труп в ней мог быть подставной.
– Как это подставной? – удивилась пуще прежнего Яна.
– Да очень просто. Допустим, парень, воткнувший в шею Ханкиной шприц с токсином (наши эксперты сейчас колдуют над составом яда, который он ввел ей), отвез бриллианты в нужное место, потом избавился от машины, всунув туда какого-нибудь бомжа. А сам смылся.
– Ну знаешь, – пришла в себя Яна, – твоя версия трещит по швам.
– Почему это? – обиделся Соловьев.
– Да откуда ты знаешь, что кроме этих двух «неогранков» у Ханкиной были еще какие-то бриллианты? Это, во-первых. Во-вторых, черных «Бимеров» в Москве – как тараканов, мало ли где какой из них слетел в кювет? А потом, логичнее было бы взорвать машину Ханкиной с ней вместе, а не оставлять нам такое количество улик плюс ее труп с ядом практически в центре Москвы. Это, в-третьих. – Яна замолчала, переводя дух.
Соловьев мрачно крутил сигарету в руке. Видно было, что аргументы Быстровой его расстроили.
– Может, ты и права, – сдавленно произнес он наконец, – но все же я считаю, что у меня вышла вполне логичная цепочка. И я ее обязательно проверю. Я ведь еще ночью, как приехал на место происшествия, сразу же объявил «план перехват» черного «BMW». Вот они, может, и скумекали, что «лошадь» нужно бросить.
– А откуда они узнали про «план перехват»? – удивленно вскинула брови Яна.
Батон от неожиданности вопроса крякнул, сжал кулаки, но сдержал эмоции.
– Может, и не узнали, а предугадали, что машина будет объявлена в розыск.
– Что-то эта версия у тебя тоже слабовата, ведь никто же ничего не видел, кроме меня, разумеется, так откуда взяться «плану перехвату», если только у вас где-нибудь не сидит-стучит птичка по имени «дятел», – Яна решила «добить» Батона, но тут в дверь осторожно постучали. И сразу же в кабинет просунулась коротко стриженная голова. «Ежик», – обрадовалась Яна, узнав по необычной прическе майора полиции Сергея Репнина, и радостно кивнула ему.
– Можно, Олег Сергеевич? – «Ежик» подмигнул Яне и снова сделал серьезное лицо, глядя на следователя.
– Заходи, что ты там в дверях застрял-то? – рассердился на ни в чем не повинного Репнина Соловьев, – Давай, докладывай.
– Значит так, – ровным голосом начал отчитываться Репнин. – Ханкиной был введен яд под названием…, – он вытащил из папочки, которую держал под мышкой, тоненький листочек, видимо, с результатами экспертизы, – ба-тра-хо-токсин, – по слогам произнес он, – известно, что этот яд смертелен для организма в самых малых дозах. Его вырабатывают лягушки из Колумбии. Есть заключение из лаборатории, – и он протянул шефу листок.
– Лягушки из Колумбии? – вскинул брови Соловьев и на секунду задержался глазами на листке бумаги, – … смертельная доза которого, – стал он читать вслух, – 0,002 миллиграмма на один килограмм веса. Да. Занятно, – крякнул он и отложил отчет в сторонку. – Ну что, – он серьезно посмотрел на Яну, – знаю, знаю, что ты все равно ввяжешься в это дело, тебя не остановишь. Так что, во избежание всяческих недоразумений и лишней нервотрепки, я предлагаю тебе работать сообща. Ну как, согласна?
Не веря своему счастью, Быстрова радостно закивала головой, потом, как бы вспомнив что-то, тихонечко спросила Соловьева:
– А можно мне и Маргошу привлечь к этому делу?
В ответ Соловьев лишь тяжело вздохнул, показывая тем самым, что «молчание – знак согласия», которое, правда, далось ему не легко.
Глава 4. "В желтой жаркой Африке…"
Далеко-далеко от того места, где следователь Соловьев с удивлением читал отчет экспертов о причине смерти гражданки Ханкиной, а Яна Быстрова радовалась неожиданному предложению о сотрудничестве, молодой темноволосый мужчина атлетического телосложения сидел на уютной веранде, сплошь увитой плющом и разноцветными клематисами.
Лучи солнца почти не проникали сквозь мощное зеленое заграждение, но, временами ветер колыхал ветки плюща, и тогда один-два лучика все же успевали скользнуть по иссиня-черным волосам красавца.
Огромные ярко-сиреневые и нежно-розовые цветы клематиса завораживали, и мужчина долго смотрел на них слегка затуманенным взглядом, словно вспоминая что-то очень далекое и приятное. Потом глаза его обратились к белой кипени клематиса другого сорта, а тонкие ноздри машинально втянули аромат французской парфюмерной лавки, исходящий от этих кустов. Наверное, духи «Klima» получили свое название от этих вот самых клематисов, почему-то подумал мужчина и сладко зевнул.
Немного погодя, он бесшумно, словно гепард, встал и переместился с плетеного кресла-качалки на довольно просторный диванчик в стиле «ампир», попутно подцепив рукой со стеклянного столика на длинной металлической ноге бокал с оранжатом.
В бокале забулькали кусочки льда, и мужчина с удовольствием схватил губами один из них и с оглушительным хрустом разгрыз великолепными белоснежными зубами. При этом во взгляде его, еще недавно таком размягчено-сладострастном, вспыхнули огоньки звериной ярости и жестокости. Но тут же погасли, потому что на террасу выплыло очаровательное создание – белокурая девушка с небесно-голубыми глазами и нежным, по-детски слегка пухлым ротиком.
На вид девушке было лет шестнадцать, не больше. Ее изящная фигурка была обмотана чем-то вроде огромной шали из разноцветной органзы. В ушах прелестницы всеми цветами радуги сверкали неправдоподобно большие прозрачные камни. Девушка специально неторопливо прошлась мимо мужчины, позвякивая браслетами с изумрудами на точеных запястьях и на щиколотках, чтобы он мог по достоинству оценить свой новый подарок – серьги с бриллиантами баснословной стоимости.
– Нравятся, котенок? – мужчина ласково протянул руку, чтобы ухватить девушку за край ее полупрозрачной накидки, но шалунья увернулась, и по террасе хрустальным колокольчиком прозвучал ее довольный смех.
– А ты как думаешь? – игриво ответила она вопросом на вопрос, оборачиваясь на ходу, чтобы мужчина мог по достоинству оценить изгиб ее лебединой шеи. Потом, чувствуя, что немного перегнула палку, поправила золотистую прядку волос, выбившуюся из-под черепахового гребня с инкрустацией, и быстро добавила, – конечно, более красивой вещицы у меня еще не было, милый.
– Но обязательно еще будет, – самодовольно улыбнулся брюнет и закурил. – Ты звонила в Москву? – в ожидании ответа он нетерпеливо забарабанил пальцами левой руки по спинке дивана.
– Да, разумеется, – последовал ответ, – и мне ответили как то чудно, – белокурый «котеночек» нахмурил бровки и отрапортовал: «Птица спела, но сфальшивила. От нее избавились».
– Проклятье! – мужчина резко сел на диване и взъерошил шевелюру. Потянулся к пачке сигарет, нервно закурил, и снова в темных глазах его вспыхнул недобрый огонек. – Ни на кого нельзя положиться. Только на себя самого! – Внезапно он с силой затушил сигарету в хрустальном лепесточке-пепельнице и, встав с дивана окончательно, подошел к краю террасы. Отодвинул рукой ветки клематиса и стал всматриваться в золотистую даль.
Вечернее небо пестрело множеством самых разнообразных цветов: от сине-сиреневого до ярко-лимонного, а черные, причудливо изогнутые облака словно застыли в предвкушении ночной прохлады. Красные блики заходящего африканского солнца слегка отражались на гладкой водной поверхности шикарного овального бассейна, поигрывая золотом и красноватыми всполохами на белоснежной узорчатой кафельной плитке, которой была выложена территория вокруг бассейна.
Девушка на цыпочках снова вошла в дом. Она прекрасно знала, какой опасности можно подвергнуться, если вовремя не скрыться от взгляда Рудика, когда он гневается, и не захотела рисковать.
Тот, кого девушка ласково назвала про себя «Рудиком», по паспорту значился, как Рудольф Карагич. Как его звали в действительности, никто не знал. В зависимости от настроения или от состава окружающей его компании, он причислял себя то к потомку сербско-югославской династии, то к наследнику армянских царей.
Иногда ему верили, особенно дамы, завороженные его блестящим взглядом тигра, готового к прыжку. Они с радостью слушали все небылицы, которыми он, словно паук паутиной, опутывал будущую жертву-муху. Мужчины же знали его как ловкого дельца, с весьма солидным капиталом и честолюбивыми замыслами, которые, как правило, всегда оканчивались очередным грандиозным успехом Рудольфа и возрастанием и без того завидного богатства.
И действительно, как было не позавидовать Карагичу: вилла в Испании, шале в Швейцарии, дом в Штатах, квартира в Париже, несколько дорогих супермаркетов, разбросанных по всему миру, да еще собственная яхта и «Bell Helicopter»!
Да и много еще чего было у этого удачливого тридцатипятилетнего бизнесмена и сердцееда – в том числе и свой особый интерес к добыче алмазов. Именно поэтому он и находился сейчас на одной из своих вилл, расположенной недалеко от деревеньки Малеалеа, что затерялась в горах Малути в западной части Лесото.
На одном из довольно крутых горных склонов, в зеленой гуще деревьев и спряталась красавица-вилла Рудика Карагича. Островерхие средневековые башенки, обозначающие красными шпилями четыре стороны света, узкие окошечки в верхних этажах и наоборот, огромные стеклянные пространства нижних этажей – во всем чувствовалось редкое изящество и легкость.
Со всех сторон вилла была окружена трехметровым каменным забором. Поэтому местные крестьяне-пастухи, как ни старались вытягивать шеи за все годы, что вилла стояла тут, ничего не смогли высмотреть интересного. А лезть на забор им не позволяла природная скромность и страх – о чужестранце ходили разные слухи, в том числе, что он приехал из далекой России, а русские, как было известно басото* – все убийцы и воры.
___________________
*Басото – коренные жители южно-африканского государства Лесото
Но если бы кто-то из смельчаков все-таки отважился заглянуть за каменное заграждение, то наверняка не смог бы удержаться и ахнул от восторга и удивления. Неровность горного склона обусловила креатив архитектурного решения: первый этаж виллы плавно переходил во второй, а фасад сразу же начинался со второго этажа.
Красота вокруг была невероятная, словно на полотнах индонезийских пейзажистов: зеленое великолепие всех оттенков; разбросанные тут и там мелкие искусственные озерца, альпийские горки и цветочные клумбы, пестревшие бело-розово-красными брызгами экзотических цветов. По аккуратно выстриженным газонам чинно прохаживалось целое семейство павлинов, и их сине-зеленое оперение иногда сверкало в утренних лучах солнца то золотом, то серебром.
Рудик опустил ветку клематиса, и на террасе стало почти темно. Он оглянулся – Мелиссы нигде не было.
«Смылась, – хмыкнул про себя Карагич и задумался, – а она не такая уж и глупышка, какой хочет казаться». С Мелиссой он познакомился в Каннах еще несколько лет назад. Она приехала туда с родителями. Ее отец, богатый фабрикант из Бразилии, снисходительно поглядывал на все шалости и выкрутасы дочери, потому как был уверен, она еще не вышла из детства.
Но Карагич был иного мнения. Он сразу же разглядел в еще совсем юной девушке (а Мелисе тогда только-только исполнилось пятнадцать) безудержную страсть к романтическим приключениям. Посему, уезжая с курорта, прихватил для своей «коллекции» и этот "бриллиант". И не ошибся.
Мелисса оказалась не такой, как все женщины, что до этого времени буквально висли на Карагиче. Она была то пантера, то нежная орхидея, то смешливая и дурашливая, словно клоунесса. В общем, Рудольф ни разу еще не пожалел, что взял Мелиссу с собой.
Обезумевший от горя отец Мелиссы спустя несколько дней получил телеграмму из Малайзии (о запутывании следов парочки позаботился личный помощник Карагича, замкнутый и неразговорчивый бородатый грек по имени Стоян), в которой сообщалось, что его дочь счастлива и замужем. В телеграмме значилось также не беспокоиться о ее судьбе, не подключать к поискам полицию. Кроме того, там был намек, что довольно скоро – разумеется, при выполнении условий со стороны отца, дочь позвонит ему и
успокоит сама.
Так оно и произошло. Мелисса позвонила отцу перед вылетом в ЮАР из Европы, сообщила ему веселым голоском, что она безумно счастлива, да и выкинула телефон в ближайшую мусорную корзину.
С тех пор прошло уже почти четыре года, и Мелиса успела побывать во многих уголках земного шара, в том числе и в России.
Москва поразила ее круглосуточным бдением, постоянной суетой и автомобильными пробками. Но именно в Москве, а точнее в Подмосковье, она и познакомилась с одной загадочной молодой женщиной по имени Лариса. Рудик с Мелиссой гостили несколько дней в одном из особняков, двери которого любезно распахнул перед ними один из компаньонов Карагича, некий Вахо, седовласый грузин средних лет.
Он и его подруга по имени Лариса очень понравились Мелиссе, которая всегда ценила в людях юмор и простоту в общении. Лариса, темноволосая жгучая красавица, сразу же, сверкнув глазами в сторону прибывших гостей, премило улыбнулась Мелиссе, сдержанно топтавшейся у порога, и рассмеялась:
– Ну что застыла, птичка моя? Пойдем, покажу тебе свое хозяйство и заодно твою спальню.
«Хозяйство» Ларисы оказалось поистине удивительным. На территории почти в четверть гектара, под огромным стеклянным колпаком, располагался настоящий террариум. Змей было столько, что Мелисса сначала испугалась и ни в какую не хотела идти за Ларисой внутрь помещения.
– Пойдем, глупышка, – потянула ее за руку новая подруга, – эти змеи не опасны, у них нет больше яда. – И она подтолкнула икнувшую от страха девушку ко входу. Мелисса поразилась увиденному настолько, что не сразу смогла прийти в себя.
Повсюду росли тропические деревья, экзотические цветы. В нескольких частях помещения высились специально уложенные груды камней, журчали ручейки, впадающие в довольно большое прозрачное озеро. Кое-где прыгали гигантские лягушки – бурые, зеленые, ярко-желтые пятнистые и даже красноватого оттенка.
– Вон, видишь, – Лариса показала рукой в сторону небольшого искусственного дерева с гладким стволом и такими же ветками, – там у меня живет семейство тигровых змей. А вон там – коричневая домовая змея. Она любит погулять ночью. У меня здесь собраны очень редкие виды: унехис, огмодонг, храмовая куфия, сурукуку, – без устали болтала Лариса.
– Сурукуку, – словно эхо, выдохнула в ужасе Мелисса. – Но как же они тут все уживаются? –изумилась она, с опаской поглядывая на гигантского зеленого питона, лениво развалившегося на каменистой площадке рядом с озером.
– Это мой маленький секрет, – улыбнулась Лариса, – вон, видишь, – она показала пальчиком куда-то вправо, – там находится пункт управления. У меня все тут компьютеризировано.
Никаких драк и недоразумений. Все мои питомцы сыты и абсолютно счастливы. Я более пяти лет занимаюсь этим серьезно. Во многих странах сначала консультировалась со специалистами, а потом Вахо подарил мне вот это змеиное царство. Я его очень люблю. Ваху, конечно, тоже, – вновь рассмеялась она.
Из России Мелисса вернулась на виллу в Лесото, ставшую почти постоянной ее резиденцией, под сильным впечатлением от увиденного Ларисиного «хозяйства». Но сама Лариса ей очень понравилась. К тому же Рудик попросил Мелису как следует подружиться с подругой Вахо, поскольку предполагал наладить с ним какую-то совместную деятельность.
– Мне очень важно, чтобы я мог бы тебе и Ларисе перепоручать кое-какие дела, когда буду занят сам, – строго глядя в глаза ей, заявил он по приезде. – Поэтому давай, перезванивайся с Ларисой почаще, присылай ей сувениры, и я буду тебе благодарен за это. А ты сама знаешь, – он игриво посмотрел на девушку, – что означает моя благодарность.
Мелисса знала. С тех пор, как они с Карагичем встретились почти четыре года назад, в ее нефритовой шкатулке для драгоценностей появилось довольно много всяких изумительных штучек: сапфировые сережки, бриллиантовые колье и диадема, изумрудное ожерелье, аметистовый кулон с жемчугом и еще масса золотых и платиновых украшений.
Мелисса очень любила принарядиться по-восточному (откуда у нее была такая страсть, она и сама не знала). Особенно резвилась она в дни, когда Рудик уезжал по делам в Европу, и никого, кроме молчаливого телохранителя Стояна, шофера Ахмада, да парочки привезенных с собой из Японии горничных, на вилле не было.
Тогда Мелисса наряжалась в шелка, навешивала на себя почти все драгоценности и кривлялась у зеркала почти до изнеможения. Это было своеобразной разрядкой для девушки, поскольку Рудольф не давал ей спуску и заставил за эти четыре года выучить несколько иностранных языков, требовал знать назубок все правила светского этикета, а также уметь отличать манеру написания различных картин.
К тому же Мелиссе пришлось освоить семиструнную гитару и электропианино. Не говоря уж о том, что чтение книг ей вменялось практически в ежедневную обязанность. В таких условиях на кривляние перед зеркалами времени нет. Вот и радовалась Мелисса частым отлучкам своего «принца», как она про себя называла Карагича, и от души танцевала восточные танцы у себя в спальне, посверкивая бриллиантами в лучах южно-африканского солнца.
Когда Рудольф возвращался из поездок, в которые по соображениям безопасности не брал с собой Мелиссу, он обязательно привозил ей новый «сувенирчик» – и девушка с радостным визгом уносилась в свою спальню примерять очередной «трофей». А потом отчитывалась своему «принцу», какие науки успела освоить за его отсутствие.
Иногда, по просьбе Рудика, Мелисса звонила в Москву, Ларисе, спрашивала, как у нее дела, как поживают ее питомцы, а в конце разговора обязательно задавала вопрос, который уже выучила наизусть:
– Понравилась ли тебе птица, что я послала в подарок? Она спела?
И обычно в ответ слышала одно и тоже:
– Да, птичка прелестная. Спасибо, дорогая. Ты очень добра.
Мелисса шла к Рудику и слово в слово, как попугай, передавала «ответ Москвы». Она, конечно, догадывалась, что за этим кроется какой-то секрет, но вникать глубже в него боялась. Она полностью доверяла своему «принцу» и не хотела создавать себе лишних проблем.
Пару или тройку раз, правда, Лариса достаточно суровым голосом сообщила Мелисе, что птица заболела, и ее пришлось усыпить. Но в основном, отзывы были положительные, и Мелисса, ничего не зная о «своих подарках» московской подруге, не считала нужным уточнять, чем же «заболела птичка».
Мелиса была умная девушка, поэтому не лезла и к Рудику с глупыми расспросами о неведомой ей птице. За это и получала от него постоянные знаки внимания, а также жаркие поцелуи по ночам.
Глава 5. Возвращение Маргоши… и второй труп
Вечернее небо принесло Москве некоторое облегчение. Жарко палящий солнечный шар на время заслонила серая мрачная тучка, но дождик не пролился. Вся влага испарилась в кипящих зноем воздушных слоях.
Постепенно смолк автомобильный гул, крики детей и «крякалки» спецмашин. Солнце прямо из-за тучки плавно свалилось за горизонт. На город опустились сумерки, свежий ветерок прохладой обдувал лица запоздалых прохожих и колыхал занавески в раскрытых настежь окнах.
Трубку долго никто не брал. Быстрова вздохнула. Неужели Маргоша ушла гулять, не захватив с собой телефон? Ну, сколько можно ждать?
– Алё, – раздался внезапно голос с хрипотцой.
– Марго, ты? – Яна не узнала подруги.
– Нет, папа римский, – огрызнулась Маргоша. Судя по всему, она просто спала, поэтому долго и не подходила к телефону. – Ну, говори, чего там у тебя случилось?
– У нас «случился» труп. Причем тетку грохнули прямо у нас во дворе, ночью, – затарахтела в трубку Яна. – Я была свидетелем. Соловьев разрешил нам с тобой официально помогать следствию. Дело-то очень важным оказалось. Так что выезжай первой же лошадью в Москву.
Уже еду, без меня ничего не предпринимай. Утром я у тебя, – пробормотала Пучкова и нажала на кнопку «отбой».
– Вот такая она всегда, ворчливая верная подруга, – пробормотала Яна себе под нос и пошла варить кофе. Димка, намаявшись за день на работе, уже дремал у телевизора. Поэтому сваренный кофе пришелся как нельзя кстати.
– Тебе Батон что-нибудь рассказывал о сегодняшнем ночном происшествии? – поинтересовалась Яна у супруга, когда они уселись пить кофе.
– Насколько я понял, какую-то тетку убили и закрыли в ее же собственной машине у нас во дворе, – отреагировал тот, машинально переключая кнопки телевизионного пульта и убеждаясь каждый раз, что одна программа ничуть не лучше другой. – Они что, озверели совсем? – рявкнул он наконец, выключил телевизор и в сердцах швырнул в угол дивана ни в чем не повинный пульт. – Нельзя же один и тот же дурацкий фильм гонять по всем каналам ежедневно?! И когда уже прекратят все эти «Дома», ненужные «говорильни» и телефильмы для дебилов? Неужели же в мире мало достойных фильмов! Но нам почему-то ежедневно показывают всякую дрянь, а вот зато ночью, когда нормальные люди должны спать, крутят шикарные фильмы.
Димка перевел дух и вздохнул:
– Может, мне устроиться работать ночным консьержем где-нибудь в Париже? Сам слышал, что один мужик на чаевых от русских за пять лет открыл собственный отель.
Поняв, что тема убийства взволнует Дмитрия только в том случае, если пригрохают какого-нибудь телемагната, особенно, если сделает это разобиженный вконец телезритель, Яна решила отложить разговор до лучших времен. Вот завтра прикатит из Питера Маргоша, с ней и обсудим все вопросы, подумала она и стала разбирать кровать.
Перед сном она еще раз вышла на балкон, предварительно потушив в спальне свет. Ничего. Все тихо. На роковой лавочке никто не сидел. Во двор не въезжали никакие машины. Даже Мухтар и тот не «гнездился» на ночлег где-нибудь в придорожных кустах. Видимо, женихался в соседнем квартале.
Устало зевнув, Яна вернулась в спальню и внезапно, еле добравшись до кровати, уснула сном праведника – без единой мысли о расследовании.
Утром ее разбудил «птичий пересвист». Это Маргоша, приехав с вокзала, изо всех сил жала на кнопку дверного звонка. Димка уже давно уехал на работу, поэтому дверь Быстровой пришлось открывать самой.
– Ну ты даешь, – окинув ее пижаму в цветочек, обиделась Пучкова. Пройдя в прихожую, она грохнула тяжеленный баул на пол и уставилась сквозь очки в золотой оправе на Быстрову, – почему ты до сих пор дрыхнешь? Совсем тут от рук отбилась без меня. Давай, излагай, что тут у вас произошло, – более миролюбиво заявила она, заглянув в холодильник и улыбнулась, увидев на полке свои любимые «берлинские» пирожные. – И свари мне кофейку.
Через час, когда от «берлинских» пирожных не осталось даже крошечки, Маргоша глубокомысленно изрекла:
– Мне кажется, что нам с тобой просто необходимо нанести визит в турфирму, которой командовала мадам Ханкина. Как считаешь?
– Да я уже давно об этом думаю, – ответила Яна, убирая со стола грязную посуду, – только вот не лучше ли нам прикинуться туристами. Чтобы с нами были более откровенны ее сотрудники? Потому что вряд ли они начнут выбалтывать все частным детективам или полиции. Наверняка, в фирме есть свои тайны, есть также и правопреемник Ханкиной, которому (или которой) может не понравиться, что две тетки вынюхивают что-то об их бывшей начальнице.
– Ну ладно, – согласилась Марго, – туристы – так туристы. Поехали.
Отстояв положенный час в московских «пробках», сыщицы подъехали к небольшому особнячку в Центре. На стене рядом с дверью висела золоченая табличка «Han-Travel. Морские круизы». Сама дверь была плотно закрыта, но, когда Яна надавила на кнопку домофона, каркающий мужской голос спросил, к кому они идут.
– К Людмиле Ханкиной, – ни с того, ни с сего пропищала Быстрова, сама себе удивившись.
Дверь беззвучно открылась, и сыщицы вошли в узкий коридорчик, который буквально через несколько метров привел их в огромную залу.
В зале стояли полукруглые столы, рядом с которыми были расставлены уютные кожаные кресла. В одном из кресел сидела пожилая женщина, одетая с безупречным вкусом и изяществом. Видно было, что пенсионерка живет на широкую ногу, причем давно. На голове ее кокетливо розовела шляпка из соломки, а в ушах позвякивали, покачиваясь, довольно длинные сережки с аметистами. Бабуська явно скучала, листая какой-то пестрый журнальчик, и периодически оглядывала полупустое (если не считать широкоплечего охранника в черной форме, стоящего у входа) помещение в надежде увидеть кого-нибудь из служащих «Han-Travel». Когда в зале появились Яна и Маргоша, она заметно оживилась, но поняв, что они также являются посетителями, недовольно хмыкнула и энергично встряхнула журнальчик, снова принявшись за чтение.
– Скажите, вы давно тут сидите? – принялась допытываться Быстрова, – а где все?
– А пес их знает, – огрызнулась бабулька, – уж почти час торчу тут, говорят, совещание какое-то у них. Должны вот-вот подойти.
И словно в ответ на ее слова, из какой-то узкой щели в дальнем конце залы, один за другим стали появляться служащие турфирмы: в основном молодые девушки с невероятно длинными ногами, одетые в светлые льняные костюмчики «под матроски».
Одна из них тут же кинулась к бабульке и стала что-то щебетать, ослепительно улыбаясь ей. Пенсионерка развернулась всем корпусом к ней, достала из сумочки какие-то бумаги и начала бубнить, периодически поправляя шляпку рукой.
К сыщицам также подлетела длинноногая «юнга» и любезно осведомилась, чем она может им помочь.
– Да вот, – начала Марго, поправляя очки, – мы хотели бы по морю покататься, куда-нибудь съездить.
– О! – радостно воскликнула «юнга», на бейджике которой значилось «Екатерина Люлькина», – вы сделали замечательный выбор! – И она, жестом пригласив их присесть на мягкие кожаные кресла, обежала полукруглый столик с другой стороны и начала петь гимн их турфирме, при этом предлагая один круиз за другим:
– Есть просто замечательный круиз «вокруг Европы», – щебетала она, – вы посетите Англию, Францию, Бельгию, Нидерланды, Португалию, побываете в Ла Рошели (это опять Франция), потом Марокко… А есть совсем экзотические поездки – скажем, на Карибы или Галапагосы. Это наш «эксклюзив», и мы предлагаем…
– А скажите, Екатерина, – вкрадчивым голосом перебила ее Быстрова, – Людмила Аркадьевна Ханкина советовала нам съездить в ЮАР, сказала, что там безупречный сервис и красота невероятная. Вы как считаете, это действительно так?
Люлькина на секунду будто поперхнулась, опустила глаза, потом схватила зачем-то гелиевую ручку, повертела ее немного в руках, и, снова придя в себя, стала тараторить:
– О, это будет увлекательнейшая поездка! Настоящий Рай для туристов. Экзотика в сочетании с комфортом. Вы посетите водопады, сможете участвовать в сафари, посетите.
– Простите, Катя, – снова перебила менеджера Быстрова, – а Людмила Ханкина сейчас здесь? Мне бы хотелось с ней побеседовать. Тем более, что она сама приглашала нас посетить ее агентство.
Люлькина снова впала в полукаматозное состояние. Но на этот раз справилась со своими эмоциями быстрее.
– Людмилы Аркадьевны сейчас нет. Вы можете переговорить с ее заместителем, Сергеем Лапушиным. Проводить вас к нему? – Девица явно хотела избавиться от настойчивых теток, задающих шокирующие вопросы о начальнице. Видимо, на недавнем совещании им всем было строго-настрого приказано отправлять всех жаждущих Ханкину, а также недовольных к этому Лапушину. Вот Люлькина и схватилась за «спасательный круг».
– Хорошо, проводите нас к нему, – впервые подала голос Маргоша.
Менеджер радостно вскочила с места и пригласила обеих дам пройти к той самой «щели», из которой еще несколько минут назад выскочил с совещания весь состав турфирмы.
Сыщицы послушно поплелись за ней, пытаясь на ходу придумать версию их посещения для Лапушина. Но придумать они так ничего и не успели. Войдя в «щель», они тут же очутились у каменной витой лестницы, ведущей на второй этаж. Поднимаясь вслед за бойко стучащей каблучками по ступенькам Люлькиной, Яна и Марго услышали чьи-то слабые стоны, идущие вроде бы с верхнего этажа. Когда же они поднялись на второй этаж, то увидели прямо на полу человека, лежащего в луже крови.
Человек был еще жив и тихонько стонал. Вместо горла у него была какая-то кровавая каша. Глаза его были закрыты, грудь часто-часто вздымалась. Дверь кабинета была полуоткрыта и несколько капель крови виднелись рядом с порогом. Наверное, раненый в состоянии шока выбежал в коридор за помощью и упал.
– Мама! – басом сказала Марго. – Что это?!
– Ой! – тоненько завопила Люлькина, – Сергей Геннадиевич! Толя-а-а-а-а! – заорала она нечеловеческим голосом.
Через пятнадцать секунд на второй этаж орлом взлетел охранник, который стоял на входе в агентство. Смекнув, в чем дело, он выхватил из нагрудного кармана своей черной формы мобильный телефон и, быстро набрав какие-то кнопки, вызвал «Скорую».
– Полицию можете не вызывать, – голосом, не терпящим возражений, констатировала пришедшая в себя Быстрова и показала ему свое удостоверение частного сыщика, очень похожее по внешнему виду на полицейскую «ксиву». Она тоже достала свой мобильный и набрала номер Олега Соловьева.
– Олег? Привет, – громко сказала она, строго глядя на обезумевшую от страха Люлькину и оторопело моргавшего «Толю», – мы в агентстве Ханкиной. Здесь новый труп. Приезжай. Мы на втором этаже.
