Дорогой Солнца. Книга вторая

Я не стал досматривать «представление» до конца. Что ж, это была не оргия, не магический ритуал и даже не жестокое жертвоприношение. Будем считать, что эти люди, кем бы они ни были, смогли меня удивить. Но это будет не моей проблемой – сразу после того, как утром мы окажемся на борту вертолёта.

Мы благополучно добрались по объездной дороге до Северного района, миновав те развалины, где ночью я наблюдал за «представлением». Мне даже начинало казаться, что никаких приключений не будет: просто спокойно встретим «вертушку» и улетим на базу.

Однако, как только появились первые остовы девятиэтажек Северного, у меня появилось отчётливое чувство давящего взгляда.

Не сбавляя темпа, я сказал подопечным:

– Видите дома впереди? Там возможны осложнения. Придётся обходить.

– Как? Через поле? —недовольно заметил Ефим; из-за респиратора его голос звучал глухо, – Пыли нахватаем…

– Вы просто так защиту надели? – заметил я. За неимением других средств спецы в полном составе шагали в армейских ОЗК, и не сказать, чтобы это им давалось легко, даже по утренней прохладе.

– Пока они не успеют опомниться и не придумают новый план перехвата, двигаемся максимально быстро, – сказал я.

– Быстрее я не могу… – сказала Лидия, для наглядности изобразив одышку.

Мы свернули с дороги и пошли по тропинке, по направлению к реке. Ощущение взгляда немного ослабло, но не пропало окончательно. «Перегруппировываются», – решил я.

И всё-таки они опоздали. Не рассчитывали на вертолёт, видимо, думая перехватить нас до моста. Двигались спокойно, обходя по широкому кругу выжженную местность за микрорайоном.

Начали шевелиться только когда появилась вертушка. Побежали, обозначили себя, открыли стрельбу. Но тут даже мне с автоматом вмешиваться не пришлось: на борту «вертушки» был пулемётчик, который хорошенько им отвесил.

Вертолёт приземлился на безопасном расстоянии. Эти оставшиеся метры быстрее всех преодолела Лидия, забыв о тяжести ОЗК и одышке.

А на борту нас ждал сюрприз, и не сказать, чтобы приятный: у входного люка нам указали на проход в кокон высшей биологической защиты. Сами встречающие были в соответствующих защитных комбинезонах – причём все, включая пилота и автоматчика.

Спорить и сопротивляться в этой ситуации было не только бессмысленно, но и опасно. Так что я, подбадривая подопечных, помог им сбросить защитные комбезы и пролезть сквозь входную «кишку» капсулы, а потом и сам последовал за ними.

Нас запечатали, включили систему подачи воздуха. После этого мы взлетели и направились на запад.

Глава 5

В карантине мы провели две недели. И всё это время со мной никто из руководства не общался. По крайней мере, не по служебным делам: так-то навещать – навещали, даже передачки какие-то оставляли, по которым медики давали «добро».

Любые попытки пристать с расспросами к медперсоналу жёстко пресекались. Даже с угрозами выговора, что, на мой взгляд, было совсем уж несправедливо.

Соседи – те самые производственники, которых я вытащил из убежища ММЗ – тоже не отличались разговорчивостью. То есть, по отвлечённым вопросам поболтать пожалуйста, но стоило только заикнуться о работе – всё: делают круглые глаза да вращают головой, намекая на встроенные микрофоны. Будто не на заводе работали, а в «Лесной школе» учились, честное слово…

Хорошо хоть с семьёй связь была. По видео. Было видно, что Оля сильно переживает – а я ничем не мог её успокоить. И не только потому, что сам не знал: все детали служебных заданий, даже учебных, само собой были секретными. Никита с Ваней на меня обижались. Считали, что я специально на работе задерживаюсь, чтобы не идти с ними на обещанную прогулку наружу. И как я не пытался их убедить в отсутствии злого умысла, не уверен, что у меня это получилось.

За эти две недели я пересмотрел кучу сериалов (передали вместе с ноутбуком сослуживцы), прочитал несколько книг, даже зачем-то начал учить китайский язык. Учебник нашёлся в небольшой библиотечке, которая тут была. Плюс пытался себя в форме поддерживать, как мог. Остро не хватало кардио, но на мою просьбу притащить в изолятор беговую дорожку старший из врачебной команды только посмотрел на меня с недоумением, но ничего не ответил.

Зато, наблюдая за моими усилиями, заводчане как-то втянулись: начали зарядку по утрам делать, ну и так, по мелочи из комплексов с собственным весом.

Но вот, наконец, одним прекрасным утром к нам в изолятор вошёл старший команды медиков. Понятия не имею, как его звали – он и не думал представляться, хотя наши имена знал, и моё в том числе.

– Десять минут назад пришли результаты третьих проб, – сказал он. – Всё в порядке. Вам, господа, – он кивнул на заводчан, – предписано явиться в администрацию. Вас проводят. А вас, Дмитрий, уже ждут.

Следом за доктором в нашу ещё недавно совершенно изолированную тюрьму вошёл незнакомый мне лейтенант. Он настороженно поглядел на меня, потом сказал:

– Дмитрий Григорьевич, пройдёмте со мной.

Вот даже как. Дмитрий Григорьевич, не по званию. То есть, из нашей песочницы. И явно с высоким допуском.

– Сейчас, вещи соберу, – ответил я.

– Я жду возле входа, – сказал офицер и покинул изолятор.

– Рад, что всё обошлось, – зачем-то сказал доктор, глядя на меня, когда заводчане вышли.

Я внимательно посмотрел на него. Потом всё-таки решил ответить:

– А уж как я-то рад! Знать бы ещё, чего именно удалось так счастливо избежать.

– Сами понимаете, мы люди подневольные, – доктор всплеснул руками.

– Понимаю, – кивнул я, и пошёл к своей тумбочке, собирать вещи.

– Удачи вам! – сказал доктор, после чего вышел из помещения.

– Спасибо, – бросил я, не оборачиваясь.

Лейтенант ждал меня у входа, как и обещал. Я вышел и молча встал рядом, глядя на него.

– Нам сюда, – сказал тот, немного помявшись. – Быстрее будет на электричке.

Мы направились по тоннелю в сторону ближайшей зарядной станции электрокаров. По дороге молчали, хотя было заметно, что офицера буквально разбирает любопытство. Но дисциплину он нарушить не рискнул, так что никаких вопросов не последовало.

Мы остановились возле сектора, где находилось расположение нашего подразделения. Перед входом было отдельное КПП с нашими постовыми, так что пришлось пройти дополнительную идентификацию прежде, чем двигаться дальше.

Оказавшись внутри, мы сразу направились в административный сектор. Встречавшиеся сотрудники глядели на меня с удивлением и любопытством – возможно, потому что я был в спортивном костюме. Никакой другой одежды нам в изоляторе не предоставили, если не считать больничных пижам, которой я предпочитал не пользоваться.

Я не особо удивился, когда мы подошли к двери кабинета руководителя. Лейтенант сходу распахнул их. В приёмной было несколько кресел и рабочий стол с компьютером. Офицер подошёл к нему, привычно сел и не глядя потянулся за трубкой. Нажав на кнопку интеркома, он доложил: «Доставил…. Есть!»

Вот как… значит, генерал отправил за мной своего адъютанта. Не знал, что он вообще у него есть – как-то не приходилось сталкиваться.

– Проходите, – лейтенант указал мне на дверь справа.

Генерал стоял в центре своего кабинета, на толстом ворсистом ковре. Притворив за собой дверь, я начал доклад по форме:

– Товарищ ге…

Однако хозяин кабинета перебил меня.

– Дмитрий Григорьевич, мы не на параде. Проходите, присаживайтесь, – он указал на кресло, расположенное напротив рабочего стола.

Мне не приходилось раньше бывать в рабочем кабинете начальника центра, и пока я шёл до кресла, с любопытством рассматривал помещение. Высокий потолок, вентиляционная разводка и пожарная сигнализация, замаскированные под лепнину, люстра. Настоящие обои на стенах, нежно-бежевого оттенка. Имитация окна, закрытая тяжелыми портьерами. Дубовый рабочий стол, суконная столешница. Рабочий стол для совещаний с проектором. Статусно, но немного старомодно, как по мне… впрочем, психологический комфорт – исключительно важная штука для подземного обитателя, так что, может, вся эта мишура вовсе не лишняя роскошь, а тщательно рассчитанная психологами необходимость, рассчитанная на поддержание работоспособности высшего руководства.

– Как себя чувствуете? – спросил он, когда я занял предложенное кресло.

– Спасибо, отлично, – ответил я.

– Рад сообщить, что вы зачислены в подразделение, – продолжал он. – Так что формально мы с вами сегодня попрощаемся. Необходимые документы и предписание заберёте у адъютанта.

– Благодарю, – кивнул я, продолжая оставаться в кресле.

– Вы имеете право на недельный отпуск, – добавил генерал. С правом передвижения в границах зелёной зоны.

Территориальное деление по цветам появилось совсем недавно, всего пару месяцев назад. Зелёным обозначались области, где удалось полностью наладить госуправление и работу правоохранительных органов. Комендантский час, конечно, действовал и там – но на дорогах днём в целом было безопасно. Тем более, что усиленные меры по охране правопорядка, включая блокпосты и воздушную систему наблюдения за обстановкой, так же продолжали сохраняться. К жёлтым зонам относились области, примыкающие к районам поражения. Как, например, не эвакуированная часть Миасса, южнее места взрыва. Или же места, где работа правоохранителей не была налажена, таких районов тоже пока что было немало. Красные зоны – это районы выпадения осадков, окрестности наземных взрывов, оставившие наиболее грязные зоны. И территории, на которых власть захватили самозванные группировки. Таких, впрочем, с каждым днём становилось всё меньше и меньше: всё-таки ресурсы, сохранившиеся у федеральных властей, были несопоставимо больше тех, которые находились в распоряжении самоуправцев.

С момента нашего переезда и начала обучения наружу нас не выпускали, совсем. И это здорово беспокоило Олю: всё-таки витамин Д и УФ-излучение в медицинских дозах это одно, а живое солнце и нормальный воздух – совсем другое. Особенно для детских организмов. При этом руководство обещало, что такой усиленный режим безопасности сохранится только на время обучения. Потом с семьёй можно будет выбираться на природу в окрестностях. А на будущий год, поговаривают, планировался переезд на территорию заново отстраиваемого столичного комплекса, расположенного на берегу Енисея.

– Спасибо, – искренне ответил я.

– Есть планы, куда поедете? – поинтересовался генерал.

– Пока нет, – ответил я. – Возможно, навестим старого знакомого. Они давно в зелёной зоне, и от нас не далеко…

– Если поедете на своём транспорте, я распоряжусь оформить подорожную.

– Ещё раз благодарю, – кивнул я, продолжая выжидательно глядеть на генерала.

Он явно не для того позвал меня на личную аудиенцию, чтобы обрадовать зачислением и отпуском. Такими мелочами обычно занимались кадры.

– Скажите, вы многое успели увидеть? – безо всякого перехода начал он, глядя мне в глазах и внимательно наблюдая за реакцией.

– Достаточно, – честно ответил я.

– Имею ввиду кроме тела «Арчи»?

– Кроме тела, – кивнул я.

– Ясно… – он вздохнул. – Тогда я убедительно попрошу вас об этом забыть.

– Есть забыть, – кивнул я.

– Мне бы не хотелось оформлять на вас отдельный допуск. Там слишком большие ограничения, а вы человек семейный. И очень пригодитесь нам на других направлениях, – продолжал Владимир Петрович.

– Я понимаю.

– Хорошо.

– Надеюсь только, что ситуация под контролем, – всё-таки решился вставить я. – Именно потому, что я человек семейный.

– Справимся, – улыбнулся генерал. – И не с таким справлялись. Вы поймете, когда поработаете в вашем отряде подольше. На этом у меня всё. Если есть ещё какие-то вопросы или просьбы – готов выслушать.

Я задумался. После объявления об отпуске просить чего-то ещё личного или бытового было бы странно. Мы были обеспечены по высшему разряду, со скидкой на время, разумеется. Оставалась только информация. Понятно, что случившееся на испытаниях обсуждению не подлежит, но один вопрос я бы хотел для себя прояснить.

– Подскажите, сколько нас выпустилось? – спросил я. – Или эта информация тоже под специальным допуском?

– Отчего же, допуск нужного уровня у вас уже есть. Вас выпустилось двое, – ответил генерал. – Вы и «Рубин». К сожалению, «Пуля» испытание завалил, но остался жив.

Спрашивать о подробностях было глупо.

– Спасибо, – кивнул я.

После этого мы распрощались.

Мальчишки повисли у меня на шее, едва я ступил за порог. Визг, крики, куча новостей – всё это обрушилось на меня нескончаемой лавиной.

Чтобы Оля смогла как-то добраться до меня, пришлось применить секретный приём: распечатать пакет из «Военторга» со сладостями.

Магазин и кафетерий на территории открыли всего три месяца назад, и подземные обитатели радовались этому событию, как самому настоящему празднику: ещё один признак нормализации жизни, дающий надежду, что теперь этот процесс стал необратимым.

В наборе был даже шоколад со складов НЗ, который становился всё большим дефицитом: что не удивительно – международная торговля была далека от восстановления, и какао было взять просто неоткуда. Две маленькие шоколадки дополняли картонные коробки с пастилой, мармеладом, зефиром и печеньем.

– Ура-а-а! – Никита от радости запрыгал и начал хлопать в ладоши.

– Спасибо, па! – Ваня ещё раз меня крепко обнял.

Потом мальчишки оба подхватили пакет и понесли его на кухню.

Только после этого мы с Олей крепко обнялись.

– Ну и напугал ты меня, Димка… – шепнула она мне на ухо, не размыкая объятий.

– Прости, – так же тихо ответил я ей.

– Тут слухи ходили… один страшней другого… – продолжала она. – Я старалась не верить, но… и врачи эти – нет бы хоть слово ободряющее сказать. Наоборот: «узнаете, когда выйдет срок, до тех пор ничего ответить не могу»…

– Работа у них такая! – вздохнул я.

Оля чуть отстранилась, потом обхватила моё лицо ладонями и заглянула в глаза:

– Я не хочу без тебя, Дим… правда. Не уверена, что снова сил хватит.

– Я тоже не хочу без тебя, – ответил я. – Но все мы под Богом ходим… так что ты прекращай это, ладно? Всё хорошо будет.

– Обещаешь?

– Я постараюсь.

– Ма-а-ам! Он хочет мармелад себе забрать! – закричал с кухни Никита.

– Ничего я не хочу! Просто зачем его на пастилу класть?! Это же не бутерброд! У тебя кое-что слипнется!

– А вот и не слипнется!

Оля улыбнулась и посмотрела на меня.

– Ладно. Пойдём порядок наводить, – предложила она.

После чая со сладостями дети убежали играть в комнату, а мы продолжали сидеть за столом, допивая по второй чашке.

– Ой, что это… Дим, ты голодный? Я курицу вчера в духовке делала – тебе разогреть? – спросила Оля.

– Настоящая твоя фирменная курица? – улыбнулся я.

– Самая настоящая, – кивнула Оля. – От местных фермеров. Проверенная на все химикалии и радиацию медицинской службой, о чём на шкурке стоял синий штамп. Который, кстати, отмыть невозможно!

– Ну на то он и ветеринарный контроль, – сказала я. – Не забалуешь! Буду, конечно, спасибо.

Оля встала, чтобы достать курицу из холодильника.

– Слушай… – спросил я, убедившись, что дети включили мультики и ничего из нашего разговора не услышат. – А что за слухи ходили?

– Слухи? – переспросила Оля.

– Ну, ты сказала что-то пугающее.

– А-а-а, это! Да не знаю, может, и глупости. Но, когда вас в карантин поместили, девчонки из клуба говорили, будто кое-где обнаружили следы применения биологического оружия. И что те районы оцеплены и введён особый режим.

– Ясно. Но как это экзамена-то касалось? Или… никак?

– Да вроде как вас по ошибке забросили на закрытый полигон, где как раз был могильник или что-то в этом роде… а ничего такого не было? А, Дим?

– Нет, – улыбнулся я. – Такого точно не было.

– Но почему тогда карантин?

Мне очень хотелось её успокоить. Сказать, что командование перестраховывается, принимая максимально возможные защитные меры. Что мы всего-то увидели в отдалении пару неопознанных трупов… наверно, это была бы ложь во благо. Но мне лгать не хотелось.

– Сам не могу понять, – я пожал плечами. – Мне никто информацию не дал. Предполагаю, что это действительно может быть связано с заражением какой-нибудь пакостью, а мы случайно оказались поблизости.

Оля поставила курицу в духовку и включила её. Именно обычную духовку, не микроволновку, чтобы вкус не портить.

– Как так получилось? – спросила она.

– Я не знаю, – сказал я. – Мне не дали информацию. Сказали нет нужного допуска.

Оля улыбнулась.

– Я думала, ты служишь в сверхсекретном суперподразделении, – сказала она.

– Так и есть, – кивнул я. – Поэтому меня тоже произошедшее малость напрягло…

– Но сейчас всё в порядке? Ой, кстати, ты экзамен-то сдал? – тревожно спросила она.

– Сдал, конечно, – улыбнулся я. – И, конечно, сейчас всё в порядке. Иначе бы меня никто не выпустил из карантина.

– Да уж, умеешь ты успокоить… – улыбнулась Оля.

Тем временем на кухне вкусно запахло курицей, и я почувствовал, как рот наполняется слюной. Всё-таки домашняя еда и казённые харчи на карантине – это совсем не одно и то же.

Когда Оля достала курицу и положила несколько кусков мне на тарелку, дополнив гарниром из жареной картошки, я, наконец, сказал главную новость:

– Мне дали отпуск, – сказал я, наблюдая за её реакцией. – На целую неделю. Свобода передвижения в границах зелёной зоны.

– А-а-а, Димка, серьёзно?! – Оля даже захлопала в ладоши от восторга.

– Серьёзно, – кивнул я. – Ну что, куда поедем? Давай решать!

Оля села за стол напротив меня и глубоко вздохнула.

– Знаешь… до этого всего я… – она осеклась и, сделав над собой усилие, всё-таки произнесла: – мы тогда решили, что будем Никитку каждый год на море возить. Чтобы здоровым вырос. У нас обоих просто семьи были не очень богатые, и вот…

– Чёрное и Азовское всё жёлтая или красная зона… – ответил я, мысленно прикидывая возможные короткие маршруты. – Каспий тоже не вариант, в него вся Волга стекла… там мониторить несколько лет надо, как ситуация с радионуклидами будет складываться…

– Дим, да я же не про сейчас, – грустно улыбнулась Оля. – Так… подумалось вдруг – что когда-то можно было сесть на машину и просто поехать на море… какая роскошь под рукой была – и, как обычно, не ценили.

– Мы люди, – ответил я. – Это всегда так. Поэтому давай ценить то, что мы можем сейчас.

Я вытер губы и, перегнувшись через стол, поцеловал её в щёку.

– Ты прав, конечно же… Дим, а давай к Петру заедем, а? – предложила она. – Всё-таки единственный наш близкий знакомый в этом новом мире… как считаешь?

– Мне кажется ребятам должно понравиться там летом, – кивнул я. – Там речка. Можно рыбалку организовать!

– Можно, – ответила Оля. – Только реку сначала проверим, ладно? Так что не забудь дозиметр! Или чем там воду можно проверить?

Глава 6

Внутри зелёной и жёлтой зон в ходу были бумажные рубли. Самые обычные, напечатанные до катастрофы. Их объема как раз хватало для обеспечения потребностей возрождающейся экономики. Так что те всепропальщики, которые демонстративно растапливали купюрами печки-буржуйки в первые недели и месяцы после ударов были глубоко не правы.

Перед отпуском, вместе с подорожными и другими документами, мне выдали часть жалования наличными. Можно было получить и больше, но я предпочитал держать накопления на зарплатном счету в «Сбере». Конечно, сейчас банк был совсем не тем же самым, чем раньше – но бренд активно использовался администрацией для создания ощущения стабильности.

Я разработал два варианта маршрута для нас: с одной остановкой на ночь и вовсе без остановки. Первый проходил почти через Уфу – точнее то, что от неё осталось, с заездом в жёлтую зону, благо подорожные документы позволяли такой манёвр. Второй был существенно длиннее, через Стерлитамак, который полностью уцелел и сейчас являлся одним из крупных центров восстановления экономической активности. При этом, по моим расчётам, остановиться пришлось бы в районе Верхнего Авзяна. Там находился стационарный пост военной полиции, возле которого можно было заночевать: распространённая практика, ведь движение по дорогам общего пользования в ночное время было запрещено.

Однако при этом ночевать пришлось бы в машине. Вчетвером, плюс кошка, при всех сопутствующих неудобствах.

Вечером я разложил на кухонном столе карту и поделился своими соображениями с Олей.

– Конечно, в машине переночуем, – сходу ответила Ольга. – Даже не вопрос.

– Уверена?

– Да, абсолютно! Соваться с детьми в жёлтую зону? Такая себе идея.

– Наверно, ты права…

– Плюс у тебя ведь сохранилось твоё снаряжение? – спросила она. – Ну, которое ты набирал, когда думал, что рванёшь вместе с сыном до Африки через Владивосток?

Она взглянула на меня с озорной улыбкой. А я к своему неудовольствию вдруг почувствовал, что краснею.

– Сохранилось… – признал я.

– Вот и отлично! К тому же, думаю, мальчишки в восторге будут! Сейчас ведь лето!

– Ну да, – кивнул я. – Лето. Комары. Клещи.

– Ничего, мы все прививки сделали, – подмигнула Ольга.

– Минус день отпуска… – заметил я.

– Разве? – удивилась Ольга. – Насколько я помню, проезд до места отпуска и обратно не учитывается.

Я почесал в затылке. Кажется, она была права – а я просто упустил этот момент.

– Так что отметимся у Петра, с соответствующими датами. И проведём вместе на два дня больше.

Я поднял руки, будто сдаваясь.

– Тогда всё, аргументов не осталось. Едем длинным путём!

Личные автомобили обитателей нашего подземелья хранились в специальном гараже, возле одного из замаскированных въездов. Таких авто было несколько десятков: кое-кто из служащих начал заезжать на расконсервацию объекта за неделю до удара. Для охраны и обслуживания личных авто было выделено специальное подразделение, состоящее из пяти техников. Даже техническая база была, не уступающая оборудованием хорошей станции ТО. Был и небольшой склад расходников и ГСМ – но только на те модели, которые были официально зарегистрированы за сотрудниками на момент последней закупки по разнарядке. Что и говорить, созданием и организацией этого конкретного бункера занимался кто-то очень грамотный и компетентный.

К сожалению, «Прадик» был в единственном экземпляре, но и в нашем случае техники сделали всё возможное, чтобы подготовить машину к путешествию: где-то нашли летние покрышки нужной размерности, почистили масляный и воздушный фильтры, заменили все жидкости на совместимые. Проверили узлы и агрегаты, зарядили аккумулятор.

Всё это было небесплатно, но цены оказались более, чем щадящие. Плюс такие дополнительные работы оплачивались по безналу – достаточно было просто подписать счёт.

Конечно, это неправильно – но я до сих пор до конца не разгрузил автомобиль. Просто не было времени. К тому же, выделенное нам жилище нельзя назвать просторным: по сути, однокомнатная квартира, где гостиную мы разделили самодельной ширмой на детскую комнату и нашу спальню. Места для склада вещей там просто не было.

Часть электроники из собственных запасов я сдал специалистам. Она пошла на благое дело: налаживание необходимых производств. Плюс мне заплатили компенсацию, которая осела на моём счёте в Сбере.

Когда-нибудь, когда жизнь окончательно наладится, мы с Ольгой планировали купить жильё в новой столице – городе на Енисее, у которого пока даже официального названия не было. Все так и называли эту стройку: Новая Столица. Вопрос о названии власти решили отложить на потом, когда состоится официальный переезд государственных органов и пройдут первые послевоенные выборы.

Чтобы разгрузить авто, я вытащил зимнюю палатку, печку и прочие вещи, рассчитанные на зимнюю эксплуатацию. Их пришлось оставить в нашем жилище, до приезда.

Сашка почувствовала, что мы готовимся к путешествию, и с утра сидела в Олиной сумке, глядя на нашу суету большими глазищами.

Освободив место в авто, я сходил на «раздатку» – место, где выдавали продукты по пайковым талонам – и взял то, что могло пригодиться в дороге: мясные и овощные консервы, печенье, хлеб, растворимый кофе, марлю и репеллент из старых запасов, чтобы комары ночью не сожрали. Потом зашёл в «Военторг» и прикупил охотничьих патронов – дефицитная вещь, мужикам на подарок.

Оружие с собой у меня тоже, разумеется, было: штатный СР-2 «Вереск». Во время службы до выхода в запас я с ним сталкивался только в учебке; в нашем подразделении его на вооружении не было. Но теперь, за прошедшие месяцы, я освоил его очень хорошо, пускай поначалу и было непривычно. Плюс остался арбалет, купленный зимой. На всё оружие, конечно же, имелись необходимые разрешения.

Вот чего пока что не удалось добыть на базе, так это детских сидений. Поэтому Никита поехал сзади, на Ванином сиденье, а Ваня разместился на импровизированном бустере, который я соорудил из куска твёрдого пенопласта и подушки.

Поначалу сын был недоволен такой рокировкой, но потом сам сообразил, что Никита младше и меньше, и для него езда на бустере может быть опасной. Даже стал гордиться тем, что теперь поедет «почти как взрослый».

Выезжали рано утром. На КПП автобазы показал подорожные документы, и ещё раз – на выезде. Там стоял молодой сержант из роты охраны, глянув на нас, он на всякий случай предупредил:

– Ближайшая заправка в трёхстах километрах, в сторону Уфы. На границе жёлтой зоны.

– Спасибо, – кивнул я. – У нас с собой достаточно, чтобы до точки назначения доехать.

– Понял, тогда хорошего пути! – он приложил руку к виску в воинском приветствии.

Я ответил кивком.

Входной бронированный люк с глухим гудением отъехал в сторону, открывая путь в тоннель. Прямо перед нами, метрах в двадцати, шумел водопад: часть маскировки. За водопадом было небольшое озерцо с бетонным дном и системой дренажа, глубиной с полметра, не больше. Со стороны оно выглядело гораздо глубже. За озерцом была небольшая полянка, поросшая свежей травой и мхом, и за ней начиналась грунтовая колея, которая где-то в полукилометре упиралась в «грейдер». Я знал, что таких «слепых» подъездов сделано несколько. И почти все вели в никуда.

Наконец, мы оказались на асфальтированной дороге, и я смог набрать скорость.

Всходило Солнце; день обещал был жарким. Я понадеялся, что техники не забыли проверить кондиционер. Впрочем, даже жаре я сейчас был бы рад – после кондиционированного воздуха подземелья, с постоянной температурой и влажностью, капризы погоды воспринимались совершенно иначе. Особенно после двухнедельной изоляции на карантине…

– А красиво здесь! – сказала Ольга.

Дрога бежала в лесу. Справа высились покрытые лесом невысокие горы.

– Можно представить, что ничего не поменялось… – вздохнула она. – Вот сейчас, за поворотом, появится заправка, и мы заедем, чтобы купить кофе…

Удивительно, но заправка действительно появилась: только заброшенная, с разбитыми витринами магазинчика. Кто-то из мародёров успел тут побывать до того, как власти восстановили порядок. А на починку объекта не было средств.

Мы переглянулись.

– Ничего, – ответил я. – Всё ещё будет!

– Тоже верю в это, – кивнула Ольга.

– Там олень, олень! – вдруг закричал Никита, указывая куда-то в сторону подножия холма, на который мы въезжали.

Я пригляделся. И действительно: где-то в километре от нас в траве стояла грациозное создание с небольшими рогами. Я никогда не жаловался на зрение – но даже для меня это было близко к пределу.

– Это косуля, – сказал я.

– Козуля? – переспросил Никита.

– Косуля, – повторил я, улыбнувшись. – Родственник оленя.

– А мы будем охотиться? – серьёзно спросил он.

– Нет, – ответил я. – Я не люблю тех, кто охотится для удовольствия. А с едой у нас проблем нет.

– А если бы ты на службу не пошёл, то были бы? – вмешался Ваня. – А, пап?

– Кто знает? – улыбнулся я. – Но если бы ты был голодным, то да, я бы добыл косулю.

– Ясно, пап… – кивнул Ваня. – А знаешь… наверно, это интересно было бы! Мне жалко косулю, но, когда представляю, как подкрадываюсь к ней с твоим арбалетом, чувствую, что сердце колотится сильнее… как перед соревнованием! Даже ещё сильнее!

– Охотничий азарт, – улыбнулся я. – Это нормально. Только, как и все эмоции, его нужно контролировать.

Дорога не была пустой. Пару раз нам попадались встречные фуры с военными номерами. Должно быть, снабжение базы. И однажды мы обогнали гражданское авто с номерами челябинской области. Может, кто-то из администрации местных городков ездил на совещание. А, может, и гражданские жители. Такие тоже попадались, из уцелевших хозяйств, которые сейчас превратились в точки роста и восстановления.

До блок-поста мы добрались рано: было всего часа четыре по полудни. Я встал на парковку под навесом, специально предназначенную для ночевки гражданского транспорта, в том числе грузового. Потом взял документы и направился к ребятам, поздороваться и представиться.

Старшим на посту был прапорщик. Молодой, года двадцать три, чисто выбритый с круглыми румяными щеками. Он взял мои документы, полистал, хмурясь, пытаясь изобразить важность, потом кивнул и приложил ладонь к форменной кепке.

– Хорошей ночи, товарищ майор! – сказал он.

Этот новый вид приветствия стал распространяться недавно, как среди военных, так и среди гражданских, как отголосок первых месяцев, когда по ночам становилось особенно тяжело… интересно меняется язык, адаптируясь к обстоятельствам.

Что же касается звания и ФИО в документах – разумеется, они были частью оперативного прикрытия. Впрочем, с точки зрения военной административной машины – вполне себе настоящими.

– Хорошей ночи, – ответил я, кивнул. – Как тут вообще обстановка?

Парень встал свободнее и почесал в затылке.

– Да по-всякому бывает! Вообще в последнее время поспокойнее. А вот пару недель назад в окрестных лесах диверсанта ловили. Так он дурак прямо на наш пост вышел – пытался за местного сойти. Мол, в лесу жил несколько месяцев, пока совсем тяжко не стало. Заболел, типа. Хворого из себя состроил.

– Как вычислили? – спросил я. – Ты сам понял, что к чему?

– Не-а, – прапорщик помотал головой. – Тут старшим Сашка Фролов стоял, лейтенант. Он такие вещи как-то нутром чует! Ну и спросил пару вещей про леса окрестные. А когда тот плавать начал – не будь дураком, стрельнул на упреждение. Хоть наши и стремаются так делать, прокурора того… нашарабошить могут. Но тогда он, типо, угадал: обшмонали мы того мужика – а там полный атас: стволы, коробки какие-то рации… в общем, Сашке в итоге премия вышла. Он, значится, диверсант-то тот, покушение на ценных спецов готовил. Их на производство везли, конвоем, с автобусом.

– Ого! – я изобразил удивление.

– Ну да! Они ж, гниды, на наших охоту понавострились устраивать…

– Ясно. Ну… спасибо за бдительность.

– Служу России! – с удовольствием ответил прапорщик. – Нам правда того, после всего этого пришлось кровь сдавать литрами, да неделю на карантине просидели.

– Вот как?

– Ну да. Мы в рапорте всё как есть написали: и про хворь его мнимую. Вот и вляпались.