Синие птицы поют все для ранней весны.
Но не во время вылезет первое семя.
Песни сам пой, костры жги и не жги,
Просьбы природа не слышит, людям не веря
Жги и тотемы, и куриц нарежь,
Девственниц и стариков – всех на камень.
Солнце придет, но придет-то не греть,-
Просто смотреть что за дуст здесь навален.
Свисает кромка ночи с крыши,
А я боюсь встать под навес.
Над головой, как тяжесть, выше
Висит доска :”путь прямо в месть”.
Нет. Я боюсь, когда надавит
На голову мне пол сплошной.
Когда жизнь колбу так поставит, —
Стекло даст треск, песок – горой.
Часть от доски себе оставлю,
Ступлю назад, хорош указ!
Их надо вешать. Но оставлю
Гнить их, как строчку
В порванный рассказ.
Еще одно, как жаль мне дождь
Воткнутый в мятую трубу.
Бежит вода в одну дыру,
Не зная, есть ли небосвод.
А ты не знаешь, есть ли бог?
Мне говорят всегда одно —
Мол, да, но мне его не видно.
Иди, помой свой гнутый рог.
Прогнулось око
Рыбьим глазом
И сон не стал
Нести рассказ.
Ночной вокзал,
Город заразный
И был здесь – он,
Как тот, сейчас.
Всю ночь трястись
На драной лавке,
Все в ожиданьи,
Где стоп-кран?
Прогнулось око
Рыбьим глазом
И сон не стал
Нести рассказ.
Ночной вокзал,
Город заразный
И был здесь – он,
Как тот, сейчас.
Всю ночь трястись
На драной лавке,
Все в ожиданьи,
Где стоп-кран?
Там город, в кровь
По уши ввязший
Тебя не ждет.
А кто встречал?
В одном ларе – явства липкие,
В другом ларе – вонь стойкая,
В третьем – тряпки с вышитыми
Птицами красными, бьющими крыльями.
Что мне приданое твое, криворукая,
Кольца позвонче в цепи от собаки.
Мне и свобода женой будет русская,
И старый зил вместо новенькой клячи.
На серой глади океана
Солью коробит чье-то зло.
Время, чтоб статно в вОдах плавать,
Ушо на дно, потом всплылО.
Растрепаны и вздуты души,
Надеты на скелеты вант.
Отомщены все, кто на суше
Ждал возвращения команд.
Морской бог знал, что капитана
Несет вперед корысти дух.
Его волна щадить не стала.
И вора факел так потух.
Набить лицо,
А не цену.
Покрыть головой
Стражей цепь.
Выйти не в дверь, и не в смену
Уйди не домой, и не в клеть.
Покрасить прозрачною краской
Цвет желтый на черном пятне.
Одеть вдруг лицо, а не маску
Пройти не в ударе – в огне.
перевернуть. крутить.
и стоп. кто я? успел родится?
мне к черноте, или вертеть,
пока на свет чадится?
как не увидеть дубль в нем,
кривых зеркал от друга?
не расписать кривым пером
мне пируэт в три круга?
закрыв глаза, увижу свет
стоящей сзади лампы
открою всем большой секрет-
там ада нет, есть рампы.
Там ты отдашь и свой последний
Грош, носимый с малых лет,
И свой протертый плащ,
И годы.
Не встанешь больше,
К шарику припав, —
Душонка будет
Мутить воды.
Натужно будет выть
И горлом кровь пойдет,
Впитаясь в землю,
И твой крик – “вот,
Пришел я. Камень,
Дай мне пену.
На глубину путь
Не идет.
Тело легко
Для смены.
Бумаги лист – как не был бы он полон
Словами тяжести любви и легкости потерь,
Летит он свернут самолетом, волен
И пасть, взлетев и в рост на ветер встать.
Любовь сомни в кулак, как комок в горле.
Не потерять ту вещь, что рвется от проблем.
Под песнь свободы вверх взлетающего хора
Пари Икаром на крыле, пока одном.
Перевернуть. Крутить.
Обычно, правильный профиль
Струя поставит в полет.
Но крутит – и в яму, и в штопор
Летит к небесам наш пилот.
И ждут его там кущи рая?
Или на ели висеть?
И кто этот профиль считает?
Расчитано – в небо лететь.
Поплачет родная о муже?
Иль мальчик штурвал только взял?
А Богу он нужен, не нужен, —
Расчет вот не показал.
Перевернуть. Крутить.
Давит воздух тонной звука
Колокол звенит. Война.
Нет. Больной. Звон в черепушке.
В кубе воздух. Тишина.
Как устал тоскать я ноги.
Как устал на воздух жать.
Не могу сдвигать пороги.
Сказку спеть, и умирать.
Три стиха в четверостишье?
Ладно. Быть тогда вот так.
Мне температуру выше
Поднял враг, или лежак?
Завод закончился —
Теперь в тупик
Играют пальцы.
Тут все одно – и вот
Вопрос – а кто нибудь
Когда старался?
Там миллионы
Разных фраз —
Вы все одно и это
Людям все дано,
Да не на суд, на
Пять минут, забыть —
И наиграться.
Все стоит ноль, пусть
Фрак черЁн и
Воротник стоит,
Как кол.
Вы все одно, как говорил,
И как одно,
Одно и тоже.
Прогревши пальцы о ледышку,
Ты сердце мне свое продай.
Копейку взвешу, много лишних
В нем звонов, как от банки сталь.
Насколько я знаю —
Ведь к памяти руны
На камне подходят
Вплотную и охраняемы,
И почетаемы, а миф
О скрижалях – он
В усной лишь форме
И Библии книга их
Строчками держит.
Вот и подумай, стоит
Ли верить в легенду
Со слова, страдать
От несходства своих
Личных качеств, иль
Стоит на камень чужой
Помолиться?
Но Бог не потерпит
Измены, поверь мне,
И мало того, от души
И накажет, а заповедь
Ты прочитай на страницах.
Они не горят.
Даже с молнией Тора.
Ты посмотри —
Ты же жената.
Куда ты руки тянешь,
Дочь?
Когда согласья
Были святы,
Глаза – в глаза,
Не руки врозь.
Что не подписано – бумага?
Листом накрой
Такую жизнь.
Сверху пиши:
Моя отрада
Вафельный ад
И стих из жил.
Простить?
Как пуля полетит.
И случай – к Богу обратится.
Красен ворот.
Лес зеленый.
Я пойду на
Митинг в лес.
Тихо, слышно
Птиц и дишит
Лес-то истиной ста лет.
Небеса за резью
Веток светят
Божьей синевой.
Так кто прав?
Кто скажет метко
Или кто Закон собой?
Причесал ладонью поле,
Вертикали всех деревьев
Привязал к хребту земному
И сижу, смотрю как пляшет
Зайцев серых хоровод.
Не пройдут мимо метели,
Солнце даром не проплачет,
И не смолкнет к ночи зяблик,
Даже если и усну я.
А зайдет весна за темя.
Щелк! И распустился май.
Шапками под своим весом
Листья леса прячут клады.
Пробираясь, разодрать бы
В поиске добра лицо.
Стоит кАпель крови ели
В жизни помощь из коробки
Где лежит не тайный сговор
А прямой совет на годы.
Да и слова то не надо,
Пахни духом свежим леса,
Убери смрад человечий
Вот и жизни всей та радость.
Точит мнение сомненьем —
Червяк толстый, вскормлен модой —
Мне носить лопатой бороду
Или брод в лаптях хлебать?
Вдоль по щучьему веленью
Вкривь желаню народа
Беру седьмой вал брода,
В лаптях буду воевать.
Нахлебался супа рыбы,
С костью выдохнул всю душу,
Не пошел на дно, но нынче
Не пойду и к небу, к суше.
А народ лопочет вести —
Изморила рыба ложью
Молодца, а молодец то, —
Старый дед на пне сидит.
Ах, так все пишут
Такие стихи?
Тогда говорю
Себе – мои —
Все плохи.
И не стану
Ни жать
Кнопки и
Не стану
Мозги выжимать.
А то мусорка смотрит.
Что-то мило стало
Мебель старую мне
Видеть – полки, стол,
И пианино, все коричнево
И пахнет временем.
И стих про детство.
И вокруг не вещи новой.
И не дома я давно,
Но как приятно время
В сути. Тепло старости
И память. Хоть эмоция.
Не факт. Ну а все факты – прокурору.
Умозрительно опишем
Мы глубины,
В тех, где уголь
Над шахтером стал
Крошиться
И вода его залила.
Всем ясна картина?
Зритель хочет крови
Философии предсердий,
Ты, поэт женского пола,
Ему дай. Пока в разгаре
Слов полет. Или теченье.
Я же знаю два-три слова,
И одно из всех движенье.
Правый хук ему названье.
Вот и стих стал выдыхаться.
Мне лежать, ждать капельницу.
Тебе – гнуть пальцы
Под симфониями. Все?
Среди надломленных эмоций
И спрятанных душой потерь
Не кроется алмаз, и прошлым
Укрыто солнце без лучей.
Не стоит гнуть уступ о камень.
Копать не здесь, где крест стоит.
По карте вниз, к пустынным самым
Тем берегам где дождь пролит.
По мокрым линиям от тапок —
Прошел вперед мил человек.
Осталось верить, это тот он,
За ним и в путь, терять свой век.