Чайный фургончик Рози

Rebecca Raisin

ROSIE’S TRAVELLING TEA SHOP

© Янурова Л., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящается герою моей собственной истории любви – Эшли

Глава 1

«Рози, тебе не хватает спонтанности».

Я, наверное, ослышалась. И в лучшие времена от усталости у меня в голове образуется каша, а сегодня я провела на ногах двадцать часов. Слова доходят с трудом. Я силюсь разгадать, к чему он клонит.

Стрелка часов перевалила за два ночи, на календаре – второе февраля, суббота, а это значит, что мне официально исполнилось тридцать два. Согласно моему расписанию, я уже должна видеть десятый сон, но я спонтанно решила задержаться на работе и испечь тарт с соленой карамелью для нас с Каллумом, в надежде, что хоть в этом году он не забыл о моем дне рождения.

Каллум никогда не обращает внимания на мелочи, и в этом плане мы очень разные. Зная его, я пытаюсь не принимать это близко к сердцу, но в глубине души хочу верить, что он подводит к великолепному сюрпризу в честь моего дня, а не просто затевает ссору.

– Прости, Каллум, что ты сказал? – стараюсь звучать непринужденно и делаю слишком щедрый глоток дешевого красного вина. Я нашла его в дальнем углу кухонного шкафчика после того, как Каллум сказал, что нам нужно поговорить.

Тайком кидаю взгляд на стоящий рядом столик, надеясь увидеть подарок в красивой оберточной бумаге, но на нем лежит лишь стопка кулинарных книг. Ну и ладно. Сдались мне эти подарки. Проявления любви бывают разные. Может, утром Каллум принесет мне вкусный завтрак в постель…

Глаза закрываются сами собой. Давным-давно перевалило за полночь, ноги гудят и усталость пробирает до самых костей. Я слышу соблазнительный шепот моей кроватки: иди ко мне, Рози, отдохни, выспись… Даже мысли об аппетитном, тающем во рту праздничном тарте не могут заставить меня оставаться в сознании и здравом уме. Но я знаю, что надо сосредоточиться, Каллум хочет мне что-то сказать…

– Ты что, спишь? – Я встрепенулась. Его раздраженный голос выводит меня из полудремы. – Рози, прошу тебя, не усложняй.

Он говорит это так, словно я специально тут носом клюю.

Не усложняй? Это он про что? Я трясу головой, пытаясь отогнать сонливость.

– В смысле не хватает спонтанности? Это как? – Может, Каллум нервничает, потому что готовится достать из кармана два билета на Багамы с возгласом: «С днем рождения, Рози, беги собирать чемоданы!»

Он протяжно и выразительно вздыхает, будто бы от моей недогадливости. Я не понимаю, зачем он говорит загадками в такое позднее время, прекрасно зная, что через пять часов мне нужно быть на работе.

– Слушай… – Каллум пропускает руку через редеющие рыжие волосы. – Мы же оба понимаем, что все кончено.

– Кончено? – я открываю рот от удивления. Это же на сколько меня вырубило? – Ты имеешь в виду, между нами?

Мое неверие пропитывает воздух. С каждой секундой происходящее все меньше и меньше напоминает веселое празднование моего дня рождения.

– Да, – он прячет взгляд.

– Потому что мне не хватает… – я изображаю кавычки в воздухе, – спонтанности?

Он что, хряпнул моего хереса для готовки, пока меня не было?

Муж не поднимает взгляд.

– Ты слишком холодная. У тебя каждый день расписан по минутам, от пробуждения до возвращения в кровать. Ты на все отводишь строго определенное время, и в твоем графике просто нет места веселью, развлечениям или, боже упаси, сексу в тот день, когда ты его не планировала.

Ну да, я всегда планирую наперед, и что теперь? Приходится из-за работы: я сушеф в популярном мишленовском ресторане «Эпоха» в Лондоне. Каллум должен это понимать, ведь у него такая же профессия в другом ресторане (только, к сожалению, без звезды Мишлен). Если бы я не расписывала наши встречи по графику, мы бы никогда не проводили время вместе! Да и как по-другому выполнять все свои ежедневные задачи? Сложно здраво оценить давление, под которым я нахожусь.

– Я… Я… – я не знаю, что и сказать.

– Вот видишь! – Каллум смотрит на меня словно на упертое дитя. – Тебе даже сейчас все равно! От комнатного растения любви больше, чем от тебя. Ты порой абсолютный сухарь, Рози.

От его обвинения я вздрагиваю, словно от пощечины.

– Это жестоко, Каллум! Серьезно, как ты можешь такое говорить? – Честно говоря, я и правда не любительница широких жестов. Я предпочитаю выражать любовь в блюдах, которые готовлю для партнера с большим трудом и старанием. Это мой способ показать привязанность.

Осознание накрывает меня тяжелой волной.

– У тебя есть кто-то еще, да?

По крайней мере, мужу хватает совести покраснеть. Внутри всё переворачивается, меня охватывает полнейшее отчаяние. Как он мог?

– Да? – повторяю я, ожидая ответа. Раз уж он решил побросаться во все стороны громкими словами, пусть и о себе не умалчивает. В разрыве есть и его вина тоже. От боли сердце разрывается. Надеюсь, я сплю и это просто ночной кошмар.

– Ну да, но что в этом удивительного? Мы с тобой словно корабли в море. Была бы ты более…

– Только попробуй сказать «спонтанной».

– Была бы ты менее холодной, – Каллум ухмыляется. Серьезно? Похоже, я совсем его не знала. Он взаправду считает, что растаптывать мое сердце – совершенно нормально?

Его лицо краснеет, словно ему стыдно, и он с неохотой продолжает:

– Просто… Рози, ты слишком предсказуема. Я точно знаю твое и наше будущее, потому что оно распланировано до последней секунды. Ты всегда будешь сушефом с графиком дня от восхода до заката. Ты никого к себе не подпускаешь. И даже когда я уйду, все продолжится в точно таком же ритме, – он мотает головой, будто бы разочарованный во мне, но выражение его лица смягчается. – Мне очень жаль, Рози, но я легко могу представить твое будущее: ты убежденная холостячка, выращивающая в своем саду самые выгодные по цене травы по эту сторону Темзы. Правда, я надеюсь, что все будет не так. Может, ты найдешь кого-то, кто перевернет твой мир. Но этот кто-то – не я.

Чего? Мало того что Каллум меня бросает, так еще и записывает в старые девы. Пророчит одинокую жизнь, в которой у меня будет разве что эстрагон под бочком! Не дождется! Может, я невыспавшаяся, но я не идиотка. Чувства, которые были у меня к нему, все еще бурлят внутри, но я вспоминаю, что у него в жизни есть другая, и это подстегивает мою решительность.

Муж вздыхает и одаряет меня сочувственной улыбкой:

– Не горю желанием это говорить, но… Ты превращаешься в своего отца. Тоже не хочешь покидать…

– Выметайся, – произношу я. Этому монстру здесь не место.

– Что?

Сухарь я, значит?

– ВОН! – взревела я так громко, как только была способна.

– Мы разве не будем решать, что кому достанется после развода?

– Ты меня слышал, Каллум. Проваливай!

Я не дам вытирать об меня ноги лишь потому, что он считает, что ему все позволено, не доставлю ему такого удовольствия.

– Ладно-ладно, но квартира достанется мне. А ты можешь…

– СЕЙЧАС ЖЕ! – мой крик пугает меня саму. Вот тебе страсть, которую ты так хотел. – ПРОЧЬ!

Каллум вскакивает с дивана и бросается в коридор. Я замечаю, что там лежит собранный заранее небольшой чемодан с вещами: он знал исход этого разговора еще до меня. Муж бросает на меня последний виноватый взгляд и уходит, хлопнув дверью.

Вот так вот просто. Раз – и ушел. Будто оставить меня настолько легко и просто.

Я ложусь на диван и изо всех сил обнимаю подушку. Жду, пока боль утихнет. Когда и как всё пошло наперекосяк? Он мне изменил? Откуда у него вообще время на это?

Да, я особо никуда не выхожу, если это не касается работы, но у меня просто не хватает на это времени! Я же не похожа на отца, правда? Нет, Каллум просто хотел задеть меня подобным сравнением. Он знает мои слабые места.

Боль от его слов прожигает меня изнутри. В душу закрадываются сомнения: может, я действительно слишком предсказуемая, всегда следую графику…

Признаться, жизнь и правда сковала меня в действиях. Апатия и уныние закрались в каждый уголок моих будней, даже в меню ресторана. Дни сменяют друг друга, и ничего существенно не меняется, кроме, конечно, «блюда дня». Зато карьера идет в гору, но даже она перестала меня радовать.

Я устала. Устала раскладывать микрозелень по тарелочкам, готовить маленькие блюда по немаленьким ценам. Устала от постоянных препирательств на кухне, от шума, бахвальства и предательств. От того, что света белого не вижу, что не встречаю закаты, что не могу вечерами проводить время с мужем, не засыпая на ходу.

Это все – моя вина? Я правда сухарь? Но мне нравится порядок, рутина, нравится знать, где мое место в мире. Чтобы без суматохи и хаоса, без опасения, что я потеряю контроль над какой-нибудь сферой жизни. Необходимость систематизировать все происходящее у меня с детства. Неужели за это пришлось платить моим браком?

Но он обещал любить меня и в радости, и в горе.

И что теперь? Надеяться, что он образумится, или умолять его вернуться?

Я вздыхаю и кладу ладонь на сердце в надежде облегчить боль. Я больше не могу доверять Каллуму. Я всегда придерживаюсь определенных правил и простить измену просто не могу.

Но, черт побери, у нас вся жизнь была распланирована! Первого ребенка мы планировали зачать в две тысячи двадцать первом, второго – в две тысячи двадцать третьем. А он так просто отмахнулся от своих детей и ушел! Он же понимал, что я готова отказаться от карьеры ради семьи, хотя я так много и упорно работала. И сделала бы это без сожалений.

И вот как все обернулось.

В кулинарном мире сплетни распространяются быстро, как лесной пожар. Меня втянули в скандал против моей воли. Я пахала пятнадцать лет, чтобы занять такую высокую должность, жертвовала свободным временем, настоящей дружбой, развлечениями… Но это все было во имя будущего, гобелена наших жизней.

От одной мысли об этом глаза начинает жечь.

Мне хочется плакать и выть, мучить себя мыслями о той, другой, женщине, или оторвать себя от дивана и кинуть испеченный с любовью тарт в стенку, или съесть его целиком, пока слезы ручьями катятся по моим щекам. Ну, знаете, как в фильмах.

Вместо этого я проваливаюсь в сон. Просыпаюсь уже утром от пронзительной трели будильника в нелепо раннее время. Вместе с пробуждением я осознаю, что должна покинуть Лондон. Тридцать два – прекрасный возраст, чтобы начать все сначала.

Не спонтанная, значит? Сухарь? Умру старой девой? Похожа на отца?

Ну я тебе покажу.

Глава 2

Я едва замечаю солоноватый запах морепродуктов, так привычный рынку Биллингсгейт. Сразу направляюсь к торговцу рыбой и отбарабаниваю заказ, не обмениваясь с ним даже элементарными вежливостями. Джон, у которого самые свежие морепродукты во всем Корнуолле, замечает мою нервозность.

– У вас все хорошо, Рози? Вы будто сама не своя. – Он оглядывает меня, будто стараясь понять, что изменилось.

– Эм-м… – поспешно придумываю ответ. – Чай не пила сегодня.

Чай – еще одна моя страсть. Я смешиваю его под разные настроения и состояния: для энергии, расслабления и всего остального, на что хватит воображения. Если мне придется бросить работу, запасной вариант всегда есть: продавать чай!

Джон склоняет голову:

– Да вам он и не нужен, Рози. Выглядите… оживленной, – он пожимает плечами. – Уж явно не как этот товарищ, – он, издав свой фирменный «ха!», указывает на мертвую камбалу, которая смотрит на меня немигающими стеклянными глазами. От сравнения с почившей рыбкой меня передергивает.

Джон собирает мой заказ и обещает сразу же отправить его в ресторан «Эпоха».

Я правда выгляжу оживленной?

Иду к мяснику, чтобы подтвердить еженедельный заказ, когда до меня доходит: разве я не должна ходить с опухшим лицом, красными глазами и волосами, спутавшимися оттого, что я в беспокойстве елозила всю ночь? Но все совсем наоборот: меня наполняет безудержная энергия. Я собираюсь выкинуть что-то совершенно не в моем стиле. Нечто дерзкое, смелое и неожиданное. Правда, пока не знаю, что именно, но мое стремление к масштабным переменам неудержимо. Так-то.

Я непоколебимая Рози, у которой никогда ничего не меняется.

Я докажу всему миру, что это не так, что я не погрязла в рутине серых будней. Я поражу всех, включая Каллума. Совершу нечто полностью противоположное тому, чего он от меня ждет, потому что я себя знаю. Либо начну двигаться дальше прямо сейчас, либо так и опущу руки.

В предсказуемости есть свои недостатки, и настало время это изменить. Прыгнуть, так сказать, в новую реальность.

Но какой она будет, надо еще придумать…

Стоит подумать о моем некогда милом, обаятельном, рыжеволосом муже, как дыхание перехватывает, поэтому мысли о нем я сразу отбрасываю куда подальше. Пока иду, прокручиваю в голове снова и снова: не сдавайся, держи себя в руках. Поплачешь и пострадаешь дома.

На рынке Боро я заглядываю к мяснику, потом во французскую пекарню и, наконец, к нашему поставщику продуктов. Только после этого я готова отправляться в ресторан и готовиться к обеденному времени.

Первым делом в «Эпохе» я встречаю управляющую рестораном. Перед ней нетронутый эспрессо и бумаги с цифрами. Салли мне всегда симпатизировала: бойкая и забавная девушка из Глазго, которая выкуривает сразу несколько сигарет подряд и потрясающе справляется со своей работой.

– Кофе? – рассеянно предлагает она, не отрываясь от бумаг.

– И поговорить, – добавляю я, кидая сумку на скамью и усаживаясь рядом.

– Та-ак, интересно, – Салли бросает на меня взгляд и отправляется к кофемашине. Пока она над ней колдует, устройство шипит и плюется горячим напитком.

На горизонте маячит головная боль. Не совершаю ли я огромную ошибку? Я же так давно жаждала перемен, но сложно сказать, не обманываю ли я саму себя. Может, Каллум подтолкнул меня к активным действиям, но я же не действую импульсивно, ведь так?

Хоть беспокойство точит меня изнутри, внешне я остаюсь невозмутимой и снимаю шарф, заодно окидывая взглядом ресторан. В зале я обычно не задерживаюсь. Когда я только начинала здесь работать, интерьер был выполнен в стиле модерн, затем он прошел пору преображений и теперь приобрел стиль «индустриальный шик». Любое успешное лондонское заведение должно шагать в ногу со временем, чтобы оставаться в тусовке.

На кухне, впрочем, все то же самое. Я постоянно в поиске горячих новинок, таких, от которых у всех снесет крышу. Нам нужны хвалебные рецензии и поток посетителей, чтобы на ближайшие шесть месяцев каждый столик был занят.

Назовите что угодно, и я отвечу вам, что уже это пробовала. Молекулярная кухня, сенсорная, мультисенсорная… Конечно, это все впечатляет, это целое представление, пир для души, разума и тела, но порой мне хочется готовить простую, вкусную еду без всяких излишеств. Знаете, такую сытную, домашнюю пищу, что греет желудок и сердце. Увы, в мишленовских заведениях вроде «Эпохи» этому не бывать.

Салли возвращается с крошечной чашкой и ставит ее передо мной.

– Выкладывай, – она внимательно смотрит на меня.

Мне нравится ее подход – говорить прямо даже неудобную правду. С ней все всегда понятно. Если заслужить ее доверие, то у тебя будет подруга на всю жизнь. Если насолить – работу в Лондоне можно больше не искать. Салли занимается этим так давно, что знает всех, кого нужно знать в этой индустрии. Мы ладим, потому что она принимает меня такой, какая я есть, вместе с моей повернутостью на готовке. Ну, еще она обожает мое дважды запеченное сырное суфле.

– Я увольняюсь, – говорю так уверенно, что сама этому поражаюсь. Таким тоном я почти убедила саму себя, что знаю, что творю. А что я творю-то, в самом деле?

Увольняюсь?

Надеюсь, рано или поздно мой мозг и рот синхронизируются.

Салли поджимает губы и кивает.

– Это из-за этого жалкого урода, который недостоин зваться мужем?

– Ты уже в курсе? – По-моему, это новый рекорд. Даже для лондонского заведения.

Она беспечно пожимает плечами, стараясь не придавать этому такого большого значения.

– Ты же знаешь, как это бывает. О Каллуме уже шептались какое-то время, но я предполагала, что эти сплетни беспочвенны, поэтому ничего не говорила.

Так как давно он мне изменяет? Они что, занимались безудержным, страстным сексом не по графику, пока я работала? Сердце гулко и больно бьется в груди, словно готовясь к нападению. Нет, я не могу поддаться этому чувству. Он этого не заслужил. Отвратительная, подлая, изменяющая свинья этого не заслужила. Но как же мне больно.

– Кто она? – мне совершенно не хочется спрашивать, но нужно знать, кем меня заменили.

Салли достает сигарету из сумочки и прикуривает ее, несмотря на то что «Эпоха» – заведение для некурящих и одной струйки дыма достаточно, чтобы пожарные со всего Лондона стеклись сюда на сигнализацию за считаные минуты.

Она не отвечает.

– Все нормально, Салли, ты можешь мне сказать!

Салли выдерживает паузу и наконец говорит:

– Так бы и свернула его костлявую шею! Он причинил тебе столько боли…

Пускаться в воспоминания мне совсем не хочется: смысл оглядываться назад? А Салли Каллум никогда не нравился. Она считала, что он сидит на моей шее. Какое-то время это даже было правдой. И еще задолго до того, как мы поженились, Каллум однажды пытался сместить меня с должности и украсть мою работу. Я-то об этом успела забыть, а Салли всегда помнила. Очевидно, я не слишком разумно подошла к выбору мужа. Тогда я на все смотрела сквозь розовые очки, и мир казался прекрасным местом.

– Так кто она? – настаиваю я.

– Клоя, – неохотно отвечает она, вздыхает.

– И почему это всегда шеф-де-парти? Как банально. Еще и «Клоя с буквой «К», – я встречала эту яркоглазую мегеру на вечеринке с важными персонами в кулинарии, и она на полном серьезе представилась как «Клоя с буквой «К». Кто так вообще делает? Кардашьян и похитительницы мужей, вот кто.

Значит, Хлоя работала под ним. Во всех смыслах. Одна мысль вызывает неприятный привкус у меня во рту, и я отхлебываю горьковатый кофе, чтобы его перебить.

Салли изучает меня взглядом; наверное, ждет, что я разрыдаюсь, что хотя бы одна несчастная слезинка побежит по моей щеке, или задрожит губа, или еще что-нибудь. В общем, любые признаки того, что я живой человек, а не бездушный робот. Но я всеми силами держу себя в руках. Каллум не заслужил моих слез и истерик. Я, чтоб вас, профессионал и не буду плакать навзрыд на работе. Наверное, именно из-за этой привычки все контролировать меня считают странной и отчужденной. На самом деле это просто мой защитный инстинкт.

Внутри же мое сердце терзается болью, которая наверняка оставит отпечаток на всю жизнь. Неужели оно завянет, словно цветок, и я действительно умру старой девой? Может, мне нужен утешительный секс… Нет, стоп. У меня будет любовь, а не просто похоть.

Новости о Клое только укрепляют мое решение. В нынешнем состоянии Лондон для меня слишком токсичен. С городом, который я так долго любила, на какое-то время нужно расстаться.

Салли заботливо треплет меня за плечо.

– Слухи поутихнут, жизнь вернется в обычное русло. Просто продолжай работать и не отвлекайся на всякую чепуху. Неужели ты правда бросишь карьеру из-за того, что пригрела на груди змею? Ты же так упорно и долго этого добивалась. Я таких людей больше и не знаю. Не спускай это все в унитаз.

Я отвечаю не сразу, разбираясь в своих чувствах.

– Дело не только в нем, Салли. Меня уже давно преследует ощущение, что моя собственная жизнь проходит мимо меня. Я же пашу с семнадцати лет; если я не приостановлюсь и не взгляну на жизнь по-новому, то просто останусь без нее. Да, может, Каллум и подтолкнул меня к этому решению, но я делаю это не из-за него. У меня есть и другие причины. Поверь, мне тоже нелегко, но я могу тебе поклясться, что поступаю так не без оснований.

Слова сами слетают с языка. Это все – чистая правда, и мне даже не надо над ней задумываться. Я уже давно была несчастна, но думала, что это из-за сверхурочной работы, усталости и ежедневной нагрузки.

– Слушай, ты ведь уведомляешь меня об увольнении за четыре недели, так?

Я киваю.

– Подумай хорошенько. Я серьезно, не пори горячку. Жак пока не будет искать тебе замену, даст месяц на размышления, а сам пока поработает в одиночку.

Жак – знаменитый шеф-повар, и ждать в подвешенном состоянии моего решения ему явно не понравится. Работать с ним – то еще «удовольствие». Я вечно выполняю его обязанности, пока он чинно гуляет по залу, а потом возвращается и выкрикивает заказы, сдабривая их ругательствами. Я взошла под его начальством, поэтому друг к другу у нас теплится некое уважение. Эго у Жака, конечно, размером с «Титаник», но зато он позволяет мне менять меню и не ограничивает на кухне, хотя лавры любит забирать себе.

– Спасибо, Салли. Я это очень ценю, но, знаешь, я уже все решила. Можешь начать искать мне замену.

Не буду юлить и врать. Им нужен сушеф, и как можно скорее. С Жаком, может, у меня и напряженные отношения, но я не хочу, чтобы из-за меня страдал остальной персонал, выполняя еще и мои обязанности.

Салли обнимает меня так, что ребра трещат, и отпускает на кухню – принимать поставку продуктов и делать заготовки. Надеюсь, повара не начнут шнырять возле меня с расспросами… Хоть я и уверена, что все уже обменялись сплетнями о том, что случилось между мной и Каллумом.

Такая вот кулинарная жизнь.