Убежище. Книга шестая
Tekst- Rozmiar: 300 str.
- Kategoria: współczesna literatura, proza humorystyczna, fantasy humorystyczne
Глава 3. Всё уже было, всё ещё будет
Внезапно ей стало тепло, так тепло, словно с ледяного, безнадёжного и непрекращающегося ни на миг холода она вошла домой… Только не в тот дом, где жила – в свою квартиру, пропитанную её ненавистью и отчаянием, а в дом, который у неё когда-то был, который сейчас жил только в памяти, манил её открытой дверью во снах, и казалось, что это так просто – переступи порог, а там тебя ждут, любят, прощают, верят в тебя! Там ты нужна любая, усталая, простуженная, чем-то раздражённая потому, что это всё неважно. Главное, что ты есть и вернулась домой!
Зина часто заморгала, стараясь прогнать непрошеные, глупые слёзы, и тут до неё дошло, что она как раз в таком доме и находится!
– А ведь Люда сумела сделать такой дом! И уже не в первый раз сумела. После холода, в который с головой макнул муж, она смогла согреть и себя, и маленького Володьку. Потом сын бизнесом переувлёкся да женился аж два раза неудачно – опять всё разрушилось, но Люда снова ухитрилась создать для себя и близких дом, куда хочется возвращаться, дом-безопасную пристань… Убежище от всего, что преследует, мучает и злит, от невзгод и бед, от холода. Может, может, и у меня получится?
Мишка не очень понимал, почему на него так уставилась бабушкина знакомая – неприятная, ворчливая тётка, которая с момента приезда рассматривала его так, словно он какой-то насекомус-вредителюс на её лучших цветах.
– И зачем бабуля на неё время тратит? Ну, ладно, с птицей тётка помогла, но бабушка и сама справилась бы! И чего к бабушке все лезут? – Мишка, если уж совсем честно, иногда сердился, когда бабуля бегала по соседям, у которых что-то то прихватывало, то кололо, то болело… – Пусть к врачам идут! Ну, к своим врачам! – думал он. – Если её даже и не зовут, то сами приходят да давай разговоры разговаривать! Потом-то уходят довольные, а она устаёт! А тут ещё и эта Зина привалила! Может, с Пашкой посоветоваться, как её «ускорить» на выезд?
Про Полину Мишке в последнее время думать не очень хотелось.
– Чего она вредничает постоянно? Как Кира уехала, так с Полькой вообще общаться стало невозможно! Что не скажешь, всё не так! – сердился он. – К каждому слову цепляться стала. Пашка – другое дело – он настоящий друг!
Полина Мишке нравилась, но вот демонстрировать ей это он нипочём не собирался.
– И так характер невыносимый, а узнает, совсем изводить будет! – решил предусмотрительный Мишка.
Короче, в настоящий момент он был недоволен всем и вся. Даже Тим, крутившийся у него под ногами, не улучшил настроения хозяина. Напротив, напомнил о том, что зверей-то у Мишки двое, а вот второго своего питомца он видит всё реже и реже.
– Совсем Фёдор от рук отбился. Как бабуля переехала обратно в старый дом, так и он тут постоянно пропадает, как будто мёдом ему здесь намазано! – ворчал он, возвращаясь домой.
В таком бухтящем настроении он и поужинал, и даже спать отправился, да что там… уже улёгся! И, уже засыпая, протянул было руку, чтобы включить будильник на смартфоне, ощупал пустую поверхность прикроватного столика и сообразил:
– Да я же смартфон у бабули забыл! Ну, точно! Приволок птицу, отдал, а потом смотрел в интернете, похожа она на дрозда или нет, выяснил, что это не дрозд, а скворец, положил смартфон на подоконник да так и ушёл.
С одной стороны, было очевидно, что ничего с его драгоценным гаджетом там не случится, а с другой…
– Ну, мне просто приятнее, когда он рядом! – сформулировал Мишка мысль, которая нипочём не давала ему уснуть. – Пойду заберу! Даже в дом могу не заходить – бабушка окна не закрывает, сетка от комаров снизу на окнах не прикреплена из-за Мауры и Фёдора, так что просуну руку да и возьму тихонечко, чтобы никого не разбудить.
Он беззвучно выбрался из дома, обратив внимание, что на перилах крыльца чёрной тенью восседает невозмутимая Полинина кошка Атака. Попытался было уговорить Тима подождать его дома, потом махнул рукой и вместе с псом зашагал налево – к бабушкиному домику.
Окно в кухне ожидаемо было открыто. На подоконнике, прямо около его смартфона сидел Фёдор, насмешливо, как показалось Мишке, посверкивая глазами. Миша подобрался поближе, стараясь не становиться на цветы, и уже совсем готов был просунуть руку под сетку и забрать смартфон, как услышал, что в тёмной кухне разговаривают.
– А ты всегда такой была. Сколько тебя помню, вокруг тебя вечно были люди, которым позарез хотелось поговорить с тобой да просто побыть рядом, – негромко говорила Зина.
– Ты преувеличиваешь, – легко отмахнулась Мишкина бабуля.
– Вовсе нет. Ты из тёплых…
– Это как?
– Я думала об этом. Если люди нейтральные, они просто находятся рядом. Но, если куда-то денутся, ну, уволятся и уйдут на другую работу или уедут, ты практически этого и не заметишь, хотя общаться с ними приятно, ненапряжно, а временами даже хорошо. Есть люди прохладные – с ними сложнее – они держат всех на расстоянии, и большая глупость влюбиться в такого человека, даже если тебе хочется большего, подойти ближе не выйдет. Не потому, что ты прохладному человеку неприятна, а просто ему так некомфортно – вот поди постой там, в стороночке, а душевно ближе ни-ни… Есть просто холодные – к таким и не подойдёшь. Они прямо-таки против каких-то доверительных отношений, хотя бы и с семьёй, с любимыми – ну, не могут они дать что-то другое, раз у них самих нет такого в наличии. Я знаю, как это, у меня отец был такой.
Мишка присел под окном, придерживая Тима, чтобы пёс не зашумел. С одной стороны, подслушивать было как-то неловко, а с другой, если он сейчас уйдёт, его точно обнаружат!
– А ты… ты тёплая, вот к тебе люди и тянутся. Я это заметила давно, ещё когда мы учились. А ещё ты никогда не была жадной. Вечно у тебя деньги занимали…
– Так отдавали же, что тут такого? – удивилась Люда.
– По-моему, не все и отдавали, а ты не злилась… – задумчиво припомнила Зина. – Хотя сейчас речь не о деньгах, а, вообще, о щедрости, о том, что с тобой можно согреться. Ну, вот кажется, что всё-всё плохо, всё хорошее закончено и никогда не вернётся, а с тобой вроде как всё чуть полегче, а потом ещё полегче… И смотришь, а жить-то можно! Вот как это у тебя получается, а?
– Зин, а что такое случилось, чтобы никогда-никогда и всё плохо? Ну, я понимаю, когда не дай Бог, трагедия, уходит человек – вот это жутко тяжко, конечно. Но даже тогда… неужели же ты думаешь, что мы уходим в никуда?
– Нет, не думаю… – едва слышно ответила Зина.
– Уже легче, гораздо легче, когда ты понимаешь, что даже так, расставшись с любимыми, мы ещё встретимся! А уж если все живы-здоровы, паниковать из-за развода, курса рубля, проблем с начальством или тому подобных вещей просто не стоит… Знаешь, моя бабушка любила напевать такие слова:
– Всякое было – всякое будет. Что-то случилось? Время рассудит. Что-то уходит – что-то вернётся, после полуночи солнце проснётся. Солнце проснётся – холод растает, небо светлеет, и день наступает. День наступает – что-то приносит, что-то подарит, о чём-то попросит. Вечер навстречу? Что за кручина? Вечер для грусти твоей не причина. Тени ночные пускай не пугают – солнце поднимется – тени истают!
В середине бабушкиной присказки к её голосу присоединился ещё какой-то звук – громкое мурлыканье Фёдора.
– Пррравильно, прррравильно говорррришь… – согласно выпевал он, поддерживая отлично ему заметную мелодию: кошки часто видят то, что незаметно людям. – Так всё и есть, всё проходит, но остаётся в вас и с вами всё, что вы собррррали. Так не берите куски льда и камни: они тяжёлые, леденят и больно бьют по лапам… Берите и сохррряняйте тёплое, лёгкое и мягкое… Напррример, нас! – насмешливо пофыркал он. – А ещё тех, кто вас любит, и тех, кого любите вы. А ещё вашу память! Хорошую и тёплую, рррадостную. Она у всех есть, пусть маленькая, но есть! Берите её и прячьте подальше, чтобы она вас грела, как маленький огонёк, который не обжигает, но может вывести из абсолютной темноты и согреть, когда вокруг, кажется, нет ничего, кроме безнадёжного холода. Всё уже было – всё ещё будет… – вот как поём эту песенку мы, коты! – чуть громче мурлыкнул он, глядя в темноту за окном и обращаясь к своему Мишке. – Всё ещё будет!
Глава 4. Утро, прожитое для себя
Вопрос «Куда уходит детство?» можно задавать бесконечно. Ответ на него прост и непритязателен: никуда. Никуда не улетает оно воздушным шариком или бумажным корабликом по ручью. Никуда оно не может уйти. Оно ваше, личное, никому, кроме вас, не нужное. Куда же ему, бедному, деваться. Когда человек вдруг решает, что он взрослый-взрослый, детство торопливо прячется поглубже в память, укладывается там поуютнее на самое дно, укрывается всякими мелочами, чтобы его ненароком не заметили, да и дремлет себе потихоньку.
Правда, иногда выглядывает, смотрит вашими глазами и с сожалением провожает очередную покинутую вами или отданную любимую игрушку, памятную вещь, уходящую или попросту выброшенную под ноги уже взрослого человека детскую мечту. Смотрит, вздыхает и вновь ныряет поглубже в память.
А потом… Потом, когда мир взрослого человека по какой-то причине колеблется, устаёт жить по своим очень умным и здравомыслящим правилам, когда что-то случается, и уже невозможно найти выход. Память будит задремавшее детство, и оно выплывает на поверхность, напоминает о чём-то таком важном и позабытом. О том, что деньги и успешность – это ещё далеко не всё, о том, что бывают на свете самые настоящие чудеса, о том, что сказки вполне могут сбываться, если вдруг попадаются вам на пути, что мир снова может показаться огромным, неимоверно притягательным, новым! Этот самый мир ещё ого-го как может удивить даже самых самоуверенных в себе взрослых – он-то знает, что в глубине каждого из нас прячется наше детство, вопрос только в том, насколько глубоко…
Зинаида проснулась ещё затемно с ощущением того, что ей приснился какой-то потрясающе хороший сон.
– Хоть бы вспомнить… Ну, что ж такое-то? Столько лет сны не видела, наконец-то приснился, и на тебе: не помню!
Она поворочалась, потом решила проверить, как там поживает пострадавший скворец, выяснила, что очень даже неплохо, правда, крыло так и не подобрал.
– Ну, ладно, может, ещё всё и нормализуется! – пробормотала Зина. – Надо же, какой забавный…
Видимо, скворец чем-то и напомнил ей тот самый сон.
– Ой, вспомнила! Я видела, как в озере плавала! Я любила в детстве бегать на озеро рано-рано, на рассвете.
Зинаида ещё повспоминала свой сон, а потом вдруг решительно засобиралась.
– Когда ещё-то? А? Дома на озеро так не сбегаешь, и далеко, и встретится ещё кто-нибудь из знакомых… вроде как несолидно, а тут меня никто не знает, озеро рядом, погода подходящая. Давай, Зинка! Не сделаешь – потом жалеть будешь!
Она быстро собрала в сумку полотенце, тёплый халат на всякий случай, резиновую шапочку. Оделась, написала Люде коротенькую записочку, чтобы та не волновалась, если обнаружит, что подруги на месте нет, и потихоньку выбралась из дома.
Чем дальше уходила она по ещё тёмной дачной улочке по направлению к озеру, тем лучше становилось настроение.
– Как будто лет сорок пять с плеч сбросила, – пронеслось в голове у Зинаиды. – А я ведь ещё идти не хотела.
Нет, иногда всё-таки нужно сделать что-то этакое… совершенно неправильное при строгом взгляде со стороны, но очень-очень нужное тебе самому. Да и какая вам разница, как это выглядит для других? Живёте-то вы не для них, а для себя.
Зина, решившая прожить это утро для себя, вышла на озёрный берег как раз вовремя, когда рассвет на небе начал поднимать тяжёлые ночные завеси, освобождая светлый клочок неба с розовеющими полосками.
– Прохладно, но так и должно быть! – поёжилась Зинаида. – Да давай ты уже! Маленькая бегала купаться только так, а сейчас обленилась! – беззлобно поворчала она на себя.
Входила в воду долго, привыкала, ёжилась. Даже собралась было вернуться на берег и нырнуть в тёплый пушистый халат, взятый как раз для такого случая.
– Ну, уж нет! Потом жалеть буду до конца дней своих! – строго пригрозила себе Зина и через несколько минут, пересилив трусливое и опасливое: «Зин, а может, не надо? И так хорошо…», окунулась в воду.
– Ой, славно-то как! Вода лёгкая, чистая, пахнет приятно, держит, как морская! – Зина плавала прекрасно, а уж на спине и вовсе могла часами лежать.
Вот она и устроилась на тёмной воде, теперь кажущейся ей вполне тёплой, подняла взгляд в небо, где с одной стороны, там за деревьями, ещё упрямился, не желал уходить с неба месяц, а с другой – разгоралось красно-золотое сияние нового дня.
– Как же мне хорошо! – бормотала расслабившаяся Зина. – Словно смыло с меня всё лишнее, так легко… Ой, а чего это меня в какие-то камыши занесло? – удивилась она. – Ну, надо же! Вроде никакого течения и в помине нет, а всё-таки оно тут имеется!
Она не стала пытаться переворачиваться, нащупывать дно, по опыту зная, что попадёт в густой и вязкий ил. Нет, просто изменила направление и так же на спине уплыла подальше от зарослей, оказавшись у ивовых ветвей, окаймляющих края уютной заводи с деревянными мостками.
– Надо же, и как я это место с берега не увидела! – успела пожалеть Зинаида и тут же услышала такой визг, словно в спальню пансиона благородных девиц запустили несколько сотен жаб.
– Аййййййиииии! – вопила… нет, вопил! Вопил, завывал и истошно, по-бабьи, визжал какой-то субъект явно мужского пола и невнятной наружности. Наружность была надёжно защищена от посторонних взглядов костюмом защитной расцветки, столь любимой рыбаками. На голове красовалась кепка, из-под козырька которой и вылетали убийственной интенсивности вопли.
Зинаида была дамой не из трусливых… Во-первых, характер такой, во-вторых, профессия, однако. Каких только пациентов она не видела, в том числе и тех, которые были вполне себе опасны для окружающих. А в-третьих, Зина попросту разозлилась.
– Чего вопит этот болезный? А? Ничего такого не происходит! Стоит в обнимку с какой-то фигнёй типа сачка, уставился в воду на какую-то кочку и верещит. Нет, ну, ладно бы крючком себе куда-то попал – я бы поняла – у мужчин физиология уязвимая. Если куда не надо попадёт крючочком да со всего маху, мало не покажется! Так вроде ничего подобного тут нет: руками держится за сачок; уши, пальцы, шея и всё остальное явно целы и невредимы. Тогда чего так орать?»
Истериков Зина не любила. Опять же это чисто профессиональное качество.
– Настроение мне спугнул… Визгля какая-то! И ведь не затыкается и всё тут – экий завод большой! Нет, надо уточнить… может, у него почечная колика или ещё чего прихватило? Хотя поза, конечно, странная, словно он в воду с мостков смотрит и как прилип взглядом. Когда что-то болит, так никто стоять не будет. Ладно, может, он особенный какой-то, так что лучше спрошу.
Зина решительно выдвинулась из-за ивовых зарослей и звучно, чтобы привлечь внимание странной личности, уточнила:
– Молодой человек, вам что, плохо?
Эффект был такой, словно в рыбака молния попала. Он заткнулся, замер, как суслик, а потом взвился над мостками, одним шикарным прыжком добравшись до берега. Почти.
– Молодой человееек! Да что с вами? – осведомилась встревоженная непонятными рывками и завываниями Зина. Она нащупала кончиками пальцев дно и пошла к берегу.
Чего она совсем не ожидала, так это того, что явно пострадавший от чего-то тип начнёт пятиться, перебирая руками и отталкиваясь средством для поиска приключений, потому что ноги его как-то не очень слушались.
– Эй, вы здоровы? – уже всерьёз обеспокоившись, спросила Зина, вышедшая из воды уже по грудь.
Справа в кустах заводи ей послышался какой-то шорох, но отвлекаться она не стала.
– Иииии! – ответил ей болезный тип. – Иззззииидииии!
– Чего? – Зина вознамерилась выйти на берег. Нет, не то, чтоб ей охота было связываться, но совесть не позволяла уплыть и оставить явно пострадавшего одного в безлюдном месте. – Я сейчас к вам выйду! – обнадёжила она его.
– Нееееет! Иззззыдиии! – уже более внятно завопил тип, рывком перевернулся на живот, с усилием встал на четвереньки и рванул на четвереньках, с трудом собирая расползающиеся на влажной траве конечности.
– Чего «изыди»? Вот же! Налакаются, не пойми чего… Наберутся всякой гадости, а потом ерундой маются! – ворчала Зина, красивым кролем уплывая из заводи. – Надеюсь, он проспится где-нибудь в кустах и никого не испугает.
К счастью, кроль не располагает к тому, чтобы пловец внимательно прислушивался к окружающим его звукам, так что Зина не расслышала странные звуки в зарослях – похоже было на то, что кто-то пытается заглушить смех, но получается это у него из рук вон плохо.
Лёнька мчался на четвереньках, пока не врезался козырьком кепки в бампер собственной машины. С трудом перебирая руками, поднялся, лихорадочно оглядываясь, пробрался за руль. Через минуту машина уже катила прочь, подпрыгивая на ухабах и обиженно поскрипывая.
– Ррру-руууу… – вырывалось у Лёньки. – Жжжуууу-жжжжууть! – жужжал он.
Про электроудочку, рыбу, рыбалку и прочие вещи ему даже думать не хотелось!
– Бооольшеее ни-ни-ни! Ру-ру-русалки зззатянннут! – сформулировал он свой ужас и ещё сильнее нажал на газ, стремясь как можно скорее убраться подальше от озера. – Пе-пе-первый раз по-по-по-пугали рррыбой! Те-пе-перь за мной сами явиииились! – осознавал он масштабы грозящей ему опасности.
– Пщщщщ-пшшш-пишла вся эта рры-ббба! – решительно закивал сам себе Лёнька, опасливо поглядывая в зеркало заднего вида. – Ут-топнуть неохо-хо-та! – сформулировал он решительно. – Луччче в грузчики подраба-ба-батывать пойду. Главное, чтоб не рррыбу гр-гр-грузить!
Зина, наплававшись до приятной усталости и лёгкости, возвращалась домой в расчудесном настроении.
– Люда, я так отдохнула, прямо как новенькая! – похвасталась она подруге, которая только проснулась и вышла на крылечко уточнить, что на белом свете делается…
– Да ты прямо похорошела! – обрадовалась за подругу Людмила. – Может, и мне сходить поплавать с тобой за компанию?
– Ой, давай! – Зина, загоревшись идеей совместного плавания, рассказывала, как именно провела утро, а потом упомянула про странного типа. – Представляешь, он меня вроде как испугался!
– Ну, мы же с тобой знаем, какие бывают типы… – Людмила хмыкнула, покосившись на внука, с серьёзнейшим видом кормившего скворца.
Мишка явился с пластиковым контейнером, полным насекомых, за несколько минут до прихода Зины и теперь угощал ими немного освоившуюся птицу.
На Зинины откровения он и ухом не повёл – это Людмилу несколько удивило. А потом… потом она узрела в его всклокоченных волосах застрявший ивовый лист и только улыбнулась тихонько.
– Могла бы поспорить, что Миша и ПП значительно лучше всех остальных знают, что именно произошло с тем мужиком! – решила она. Правда, Зину шокировать не хотелось, поэтому она промолчала.
Пашка и Полина дожидались Мишу в саду.
– Ну, как? Покормил? – Пашка решил, что им не стоит слишком часто мелькать перед Зинаидой, вот они с сестрой и дожидались главного птичьего кормильца, валяясь в гамаках.
– Покормил. Ест отлично, да и так выглядит неплохо, только крыло так и не подобрал. Бабушка ещё раз посмотрела, сказала, что перелома точно нет – сильный ушиб. Фуууу, ну, и устал я! – Мишка растянулся на траве рядом с Тимом.
– Да уж, последняя ночка у нас выдалась активной! Хорошо, что сразу удалось выловить «ундину» после того, как Зина эта уплыла! – кивнул Пашка.
А Полина, делающая вид, что дремлет в гамаке, лениво уточнила:
– Куда ты её, кстати, дел?
– Пока у меня в комнате, в доме у Нины! – отчитался беспечный братец.
– Ты с ума сошёл? Она же собиралась уборку там делать! – Полина сердито уставилась на Пашку, – Убирай немедленно, а лучше – спусти!
– Вот ещё! А ну как он опять соберётся в заводь? К тому же он там оборудование своё бросил. Найти-то теперь точно не найдёт, но вот вернуться может, – Пашке не очень хотелось превращать в невнятную резиновую тряпочку отлично сделанную «ундину», которая выплыла из водных глубин прямо к склонившемуся к воде браконьеру.
– Понятно всё с тобой: тебе она просто нравится! – хихикнула вредина Полька. – Ты хоть перепрятать не забудь!
– Ну, да! Очень живописная штука вышла, – признался Пашка. – Ладно-ладно… Миш, чего она у нас раскомандовалась, а? – пожаловался он приятелю.
Полина только плечами пожала – её дело предупредить! В последнее время поведение брата и Мишки её стало сильно раздражать. Раньше-то Паша постоянно был с ней. Они вместе чем-то занимались, вместе придумывали какие-то идеи и осуществляли их, вместе проводили время. Нет, не всё время, конечно, а только большую его часть, но сейчас он вообще почти всегда с Мишкой! Свои разговоры, дурацкие шутки, переглядывания, смешки. А идея с ундиной, вообще-то, была её личная! Мальчишки, выяснившие, когда и где браконьер собирается глушить рыбу, не сообразили, что можно купить надувного тюленя активно-бирюзового цвета, надеть ему на голову маску со страшной перекошенной рожей, украшенной жутковатыми острыми зубами, сверху накрепко приклеить блондинистый длинный парик, а потом всё это слегка притопить, закрепив к опорам мостков, с которых Лёнчик собирался браконьерствовать. Да, пришлось поэкспериментировать со степенью «надутости» бывшего тюленя – он не должен был выпрыгивать из воды, а должен был медленно всплывать.
Лёнчик ожидаемо заинтересовался медленно всплывающим к поверхности золотистым пятном, а потом отлично среагировал, узрев жуткую зубастую рожу в обрамлении длинных русалочьих волос.
Появление в их спектакле Зины было, конечно же, неожиданностью, но подошло к общему настрою идеально!
– Я вот всё думаю: небось, этот несчастный решил, что его одна русалка попугала, потом вторая решила голосом в воду заманить, а когда он побежал, его же удочкой треснула током! – рассмеялся Пашка. – Ой, как он уползал-то…
– Да, уползал он классно! И ты по его примеру сейчас можешь осуществить то же самое! – мрачно порекомендовала братцу Полина, которая отлично видела чрезвычайно разъярённую Нину, волокущую к ним их ундину. – Нина тебя сейчас сама притопит!
– А может, и не притопит! – задумчиво сказала она, глядя в спины улепётывающих со всех ног приятелей. – Может, просто не догонит…