Czytaj książkę: «Ещё тридцать восемь кошек до сорока», strona 4
Глава 8. Люблю себя в искусстве
Вполне ожидаемый ураган бушевал над Дашкиным местом работы, громыхая раскатами грома, вспыхивая молниями коротких конфликтов, которые неизбежны, когда вокруг все так раздражены.
– Женька! Это ты потерял договор! Если бы не ты, всё было бы нормально! – вопил Артём на Евгения Евгеньевича.
– Да если бы не я, мы бы его и не подписали! – огрызался Евгений, лихорадочно перекапывая в сотый раз свои и чужие бумаги – все, которые находил.
Нина Ивановна ледяным непоколебимым айсбергом восседала в бухгалтерии, остужая горячие головы, врывашихся туда в поисках договора сотрудников.
– Ты мне его отдавал? Нет? Тогда не лезь в папки! – неизменно отвечала она желающим порыться в бухгалтерских документах. – Нет, можешь попробовать, конечно, но только через твой труп!
Дашка тихо, как мышка, нет, как насторожившаяся серая кошка сидела за своим столом и размышляла: – Идея подложить в наши папки для сохранения – правильная, а вот как потом вернуть? Все же с ума сходят!
Правда, после очередного визга из коридора, который оповещал офис о том, что искали уже везде, кроме проклятой бухгалтерии, а тамошняя главгидра только гонит всех, сочувствия к коллегам у Дашки мигом поубавилось.
– Ах, вы так… Ну и ищите, а я пока в засаде посижу. Может, конечно, никто и не станет проверять, на месте ли бумаги, тогда буду думать, как вернуть, но пару дней подожду…
И стоило только ей принять такое решение и с чистой совестью отправиться на обед, как события стали развиваться очень быстро. Отголосок знакомого до дрожи запаха издалека подсказал ей, что ловушка сработала!
– Ой, что у нас так… ффффффоняет? – зафырчала красавица Альбина – вторая племянница директора. – Словно парфюмерный склад разбился, перемешался и сконцентрировался!
– Ну, надо же! А она талант, оказывается! – одобрила про себя Даша. – И ведь лучше не скажешь!
Мимо Даши по коридору промчался один из замов, устремляясь в мужской туалет. За ним широкой удушающей волной стелился тётьзоичкин подарочный аромат.
– Да елки-палки! Кто бы мог подумать, что это он! Я ведь уверена была, что он ни при чём! – сквозь зубы простонала Дашка.
– Что это у нас в бухгалтерии такое случилось, а? Ну, неописуемо трудно дышать! – простонал Матвей Александрович, подходя к заветной двери, за которой по-прежнему невозмутимая Нина Ивановна, широко распахнув все окна утешала Дашку.
– Ниночка Ивановна, я хотела уборщице флакончик отдать. Она жаловалась, что в курилке очень сильно пахнет и запах табачный ничем не перебить. А я же знаю, что ЭТОТ запах, – Дашка покрутила в воздухе рукой, – Перебивает вообще всё! Ну, вот… принесла, а уборщицы ещё на месте не было. Но флакон в сумке стоял! Закрытый! А сейчас колпачок снят и вонь такая!
– Кошелёк? Кошелёк у тебя там был? – уточнила Нина Ивановна. – Ты же знаешь, что у нас иногда кто-то деньги таскает!
– Нее, кошелёк и смартфон с собой ношу, как раз после тех случаев! – Дашка мысленно поблагодарила воришку, благодаря которому ей удалось, не вызывая подозрений эвакуировать из сумки нужные ей вещи.
– Вот! Вот! Матвей Иванович! У нас опять воришка активизировался! – Нина Ивановна отлично знала, что лучшая защита – это нападение, а лучшее нападение – сразу в горло! К Дашутке в сумку залезли за кошельком! А всё вы!
– Да я-то что! Я не лазил! – открестился директор, напоминая собой Вовочку из анекдота, который утверждает, что Карфаген разрушил точно-точно не он!
– А кто требует, чтобы бухгалтерия была всегда открыта? Вы? Вы! И не отпирайтесь! – Нина восседала на подоконнике и дышала туда, а директор, уже немного ошалевший от паров неизвестного парфюма, послушно кивая головой, галсами продвигаясь к двери. Правда, у спасительной двери был изловлен и возвращен обратно – обсуждать задвижку до победного конца.
Ни он, ни Нина не обратили внимания, что Дашка куда-то выскочила, а потом так же незаметно вернулась за стол, почему-то весьма и весьма довольная.
– Кто бы знал, как мне, оказывается, нравится быть в засаде! – размышляла Даша, автоматически вбивая данные с накладных в программу. – Хорошо бы ещё всё получилось!
Впрочем, у неё и сейчас были причины собой гордиться.
Одна из причин в мужском туалете остервенело измыливала остатки мыла, стараясь смыть с пальцев правой руки эту неописуемую вонь!
Вторая причина тихонько лежала в некой папочке, поджидая своего часа.
А третья причина торопливо давала распоряжение завхозу:
– Сделай ты им задвижку, как они просят! Нет, внутри! Самому хочется засовчик снаружи приспособить, задвинуть и забыть, но пожарники не одобрят, а Нина, когда выберется, так и вовсе пополам перекусит! Так что ладно, делай внутри…
Матвей Александрович отправился к себе и на полдороги вспомнил о своих проблемах.
– Не найдём договор – это конец! – тяжелой поступью очень уставшего человека он шагнул к себе в кабинет. – Всему конец!
– Ой, Матвей Александрович, тут вам документы на подпись положили! – защебетала его секретарша.
– Давай! – угрюмо кивнул он.
Открыл папку, мрачно воззрился на какие-то дурацкие бумажки, сердито оттолкнул от себя.
– Бред какой-то! Какая мне сейчас разница! – он хотел закрыть папку, но плотная обложка была надорвана и грозилась лопнуть от малейшего движения. – Чего это? Не понял… – он потянул вверх наружный пластиковый слой, увидев под ним такие знакомые листы!
– Договор? Оригинал? Да! Он! На месте! Счастье, счастье какое! Так, стоп… А откуда он тут под обложкой?
Матвей отлично знал эту папку – его зам ходил с ней постоянно, таскал в ней все документы, хотя любой другой сотрудник просто в руки бы взял и принёс.
–Занудище! – смеялись над ним Женька и Артём. – Сухарь с папочкой!
– Виктор? Прятал договор в обложке своей любимой папки, с которой не расставался? Умно! Но зачем? Подставить Женька́? Или…
Вот уж что-то, а просчитывать варианты Матвей умел отлично. Его личная миниатюрная паранойя, возникшая после множества пакостей от бывшего партнёра, подняла змеиную голову и старательно напомнила ему о том, что Виктор вообще-то начинал работать именно с Марковским, о том, что он сам Витькой был категорически недоволен – ему нужны были результаты, а не педантичное занудство, да ещё внезапно вспомнилось, как Виктор требовал личный комплект ключей от Женькиного сейфа, требовал настырно и почти истерично, словно от этого очень многое зависело.
– Вот так вот, да? Это ты меня, милый друг, закопать решил, а к Марковскому в дамки перескочить? Ты ему огромный договор на блюдечке с голубой каёмочкой, а он тебе процент, место первого зама, а то и вовсе партнёрство? – злобно шипел Матвей. – Ну, погоди же у меня!
Дарья демонстративно безмятежно постучала в директорскую дверь, хотя внутри всё тряслось и дрожало.
– Можно? Мне Нина Ивановна велела вам отдать… – она протянула скрепленные листы бумаги, краем глаза увидев распоротую папку, которую сама же и подрезала, быстро вложив под обложку договор, пока Виктор отмывался от запаха, а секретарша умчалась за кофе для Матвея.
– Дарья, уйди! – рыкнул директор. – Вон отсюда! Не до вас с Ниной!
– Как скажете! – беззвучно рассмеялась Дашка, правда, только после того, как плотно закрыла дверь в кабинет. За дверью начальство зверело и дичало, порыкивая в предвкушении разоблачения гада ползучего.
Сам вышеупомянутый гад, чувствуя себя парфюмерным скунсом, перешел на чистку пальцев найденным в туалете порошком для дезинфекции сантехники.
Нина Ивановна с довольным видом наблюдала за завхозом, старательно прикручивающем к двери задвижку.
А сама Дарья шла по офисному коридору, первый раз ощутив себя… нет, вовсе не серой мышкой, и даже не просто кошкой, а довольной жизнью, отлично поохотившейся кошкой, да ещё такой, которой удалось остаться невидимкой!
– Невидимка-кошка, это просто верх охотничьего искусства, – рассмеялась Дашка. – И я себя в нём люблю!
Вопли Матвея заполнили не только его кабинет и близлежащие помещения, нет, они долетали даже до самых отдаленных уголков офиса, распугивая сотрудников по рабочим местам.
– Уууу, как Матвей разошелся-то! – кивали головами самые опытные, – Видать, не просто так…
И они были правы!
Виктор, узрев в своей папке договора сначала впал в транс. Он точно знал, где договор оставил, но бумаги тут, в его папке…
Нет, будь на месте Дарьи любой другой человек, Виктор гораздо легче и быстрее пришел бы в себя, но он так презирал эту серенькую и незаметную, глупую и трусливую бухгалтершу, что просто не мог поверить своим глазам!
– Она никак не могла всё это провернуть! Даже если бы нашла договор, не сообразила бы! – лихорадочно соображал он в то время, когда Матвей ещё ждал от него какое-то разумное объяснение… – Значит… значит, это кто-то ещё! Нина? Да, наверняка! Эта гaдина всё и придумала! Но тогда она просто отнесла бы договор Матвею. Не стала бы рисковать, зная его паранойю! Тогда кто? Женька? Да, тоже могло быть! Мышь знает, что договор Женькин и наверняка отволокла ему!
– Ты мне, может, объяснишь, как договор, который мы все ищем, оказался у тебя? – уже в десятый раз уточнял обманчиво спокойный Матвей у впавшего в ступор зама.
– Эээээ… – начал было Виктор, и тут появилась «замская» секретарша Вита, которая на правах лица, приближенного к руководству, прощемилась в кабинет генерального, помахав для оправдания своего появления истошно трезвонящим смартфоном Виктора. Смартфон он специально оставил у себя на столе, когда шел в бухгалтерию к Дашиной сумке – мало ли позвонит не вовремя…
– Виктор Дмитриевич, вам тут какой-то Андрей Сергеевич названивает! – ткнула она пальчиком в экран, на котором явственно было написано, кто именно звонит.
– Дай мне! – рыкнул Матвей и глянув на экран смартфона, скривился. – Говоришь, Андрей Сергеевич? А не Марковский ли?
Тут бы Виктору возмутиться, оскорблённо всё отрицать, спешно придумывая версию поправдоподобнее, но он, полностью уверенный в том, что ему противостоит Евгений, намертво замолчал, пытаясь понять, что ещё за козни выстроил ему креативный и ненавистный Гений-Евгений.
Марковский, сильно переживавший за успех их дела, звонил постоянно. Нет, разумнее всего, конечно, было записать его в смартфоне каким-нибудь Иван Иванычем, но педантичная натура Виктора не могла этого допустить! И записал как есть, и часто отчитывался за свои действия, стараясь только, чтобы его разговор не слышали – уходил на улицу или в курилку, если там никого не было. Это именно с Марковским он беседовал про серую мышь, когда его случайно услышала Даша.
Идея Марковского была проста – он жаждал уничтожить Матвея и вернуть былое благосостояние!
– Ничего-ничего! Кто долго ждёт, обязательно дождётся нужного момента! – любил он говорить себе.
Переманить на свою сторону Виктора много труда не составило – тот мечтал о больших заработках, о признании заслуг, но на фоне Евгения с его гениальными решениями и Артёма с его связями, педантичность, аккуратность и исполнительность Виктора выглядели жалкими… Крупные проекты ему не давались, зависть извела, а раздражение от того, что он находится на задворках общества фаворитов, превысило все допустимые нормы.
Предложение Марковского было как манна небесная! Всего-то – взять договор из сейфа, от которого у него есть ключи, спрятать в вещи к кому-то из сотрудников, а потом, через неделю, когда самый крупный заказчик обрушит на голову Матвея громы и молнии, триумфально найти договор у «виновника». Нет, можно было бы дойти до ближайшего шредера… но Марковский хотел убедиться, что компания Матвея пoгибнет, и настаивал на том, чтобы Виктор пока оставался на своём месте, для контроля за процессом «загибания», что полностью отвечало планам самого Виктора.
– Матвей с его подозрительностью точно будет устраивать расследование и чего ради мне так подставляться? – Виктор всегда был трусоват… – Неее, я ему виновника предъявлю! А там, глядишь, ещё что-то вытрясу из его компании! А так тебе и надо! Давно должен был понять, кто тут лучший из замов, а не понял вовремя – пеняй на себя!
– Виктор! Ты вообще меня слышишь? – вопил Матвей, – Что всё это значит?
На шум прибыли Артём и Евгений, и когда последний узрел договор, то вцепился в него как утопающий в спасательный круг.
– Аааа, это ты-ы-ы! Это всё ты подстроил! Договор был спрятан у бухгалтерши, а она тебе его отдала, да-а-а?
Взвыл Виктор, пораженный в самое сердце таким коварством, но его странные слова толком никто не расслышал.
В кабинете директора бушевал ураган, перемежающийся ликованием, офисные сотрудники притихли, как зайцы в лодке у деда Мазая, зато в бухгалтерии царили мир, тишь, гладь и духи тётьзоиньки…
– Как хорошо с задвижечкой, а? Рррраз и закрылись! Да пусть они хоть оборутся все! – радовалась Нина Ивановна. – Нет, я всё понимаю, правила компании и всё такое… Но бухгалтерия – особая территория! И как работать, когда только и думаешь, кто там в наши комнаты зашел и что именно делает, когда девочек, которые около дверей сидят, на месте нет. Вот бaран Матвей! Ну, что ни говори… упрямый oсёл! Как можно, чтобы бухгалтерия запиралась на ключ только снаружи и только когда мы все уходим с работы!
Дашка кивала головой – правила директора, сильно подозревающего, что если он не сможет в любой момент незаметно подкрасться и посмотреть, что делают сотрудники, то все будут бездельничать, сильно усложняли им жизнь. Нет, в офисе хватало камер, но в бухгалтерии их ставить не решились, так что Матвей мог полагаться только на собственный пригляд.
– Может, опять окошко открыть? А то у нас Диана и Альбина сказали, что дышать тут не могут и ушли к секретарше.
– Окошко открыть можно… Только вот духи свои уборщице не отдавай, а лучше мне пожертвуй! Когда меня вышеназванные особы будут сильно доводить бездельем, я им лучше под столами попрыскаю! Мне приятнее с открытым окном и без них, пусть даже запах, чем с ними!
Даша торопилась домой. Раньше она так спешила только в пятницу, когда ей должны были племянников привести, а сейчас – каждый вечер!
– Меня дома ждут! Ждут-ждут… – отстукивали по асфальту её сапоги, когда её кто-то схватил за плечо и развернул к себе.
– Ты! Это ты во всём виновата! Зачем ты отдала договор этому Евгению? Как ты вообще его нашла? – шипел ей в лицо разъяренный Виктор.
Раньше бы Дашка перепугалась ужасно, нет, она и сейчас струхнула, только вот кошку редко можно схватить так, чтобы вам за это ничего не было! Тем более, что в её ушах звучало это «дома ждут-ждут…»
– А ну, ррруки убррррал! – рявкнула в лицо Виктора Дарья. Она стряхнула с плеча его ладонь. – И не смей ко мне подходить, понял? Не смей, иначе крупно пожалеешь!
Она, видимо, с перепугу, не стала бежать, пищать, звать на помощь, нет, она шагнула навстречу опешившему мужчине и прошипела ему в лицо: – Убирррайссссся, и чтобы я тебя больше не видела!
Дарья, удивленная, пожалуй, даже больше самого Виктора, ошеломлённо смотрела в его спину.
– С ума сойти! Это было, конечно, дико неразумно, но кто же знал, что он такой трус! Он даже трусливее меня! – тихонько рассмеялась она. – Ну, надо же! И кто здесь был мышью? Однако, это была славная охота!
Глава 9. Кардинальные и необратимые перемены к лучшему
Дома её действительно ждали!
Мама сидела в гостиной на диване, завернувшись в плед, лелея в руках чашку чаю.
– Даша! Где ты ходишь? – сердито уточнила она. – Где ты так поздно пропадаешь?
– Привет! На работе, где же ещё… – Дашка краем глаза увидела в коридоре две маленьких серых тени и улыбнулась им. – Привет, мои хорошие! Мам, как у тебя дела, как с… ну, ты понимаешь о ком я…
– Твой отец сошел с ума! – патетически воскликнула Анастасия Сергеевна! Ты бы видела, на кого он меня променял…
Дашка давно поняла, что для её отца внешность – это очень важная штука. Поняла и не удивилась, увидев на экране смартфона, подсунутом ей мамой под нос, прелестную деву…
– Ээээ, ну-у-у, да-а-а… – глубокомысленно протянула она.
– Вот именно! Какая-то выдра! – припечатала красавицу пристрастная матушка. – Ни внешности, ни интеллекта, зато родители состоятельные! Твоего папашу просто купили! Купили для девицы, которая ему в дочки годится!
Дашка успела и переодеться, и ужин приготовить, а оскорблённая мама всё рассказывала ей о коварстве мужиков вообще, о её отце в частности, о том, что с ними вообще общаться нельзя! А в довершение всего прозвучала фраза, которую Дашка, попавшая с офисного корабля на семейный бал, даже не сразу уловила:
–Так что, пока он свои шмотки не заберёт, я у тебя поживу – не хочу с ним пересекаться! И да, я тут видела твоих кошаков – ну, полный отстой. Неужели у тебя такой отвратительный вкус?! Я уверена, что их надо пристроить и уже даже спросила на работе – одна коллега может одного кота взять в деревню. Только надо додержать до конца рабочей недели. В пятницу вечером ты его принесёшь мне к работе и его заберут, а второго… ну, в приют сдадим.
Мама по-хозяйски осмотрела диван, наморщилась и продолжила, – И диван сюда не подходит! У тебя какое-то не очень удачное видение гармонии…
Дашка устала, нанервничалась, первый раз в жизни испытала, каково это – победить… Потом перепугалась из-за появления Виктора, а повергнув его в бегство, снова ощутила ликование. Слишком много эмоций для одного дня…
Именно поэтому мамины слова дошли до неё как-то не сразу.
– Что? Прости, что ты сейчас сказала? – хмуро переспросила Даша.
– Диван, говорю безвкусный, – мама похлопала рукой по обиженно загудевшему дивану.
– До этого! Ты что-то говорила про котят.
– А! Ну, да! Говорила, что их надо пристроить в добрые руки! Даша, не сверкай на меня глазами, тебе так очень некрасиво! Я же не предлагаю их выбросить…
– Мам, котята – мои. Понимаешь? Это моя личная и неприкосновенная собственность. Никто никого никуда не будет забирать или сдавать в приют. Понимаешь?
– Даша, какая же ты у меня ещё глупенькая и маленькая девочка… – снисходительно вздохнула мама. – Они тебе абсолютно не нужны!
– Мне двадцать семь лет! Я взрослая и достаточно умная молодая женщина! – убеждённость, прозвучавшая в голосе старшей дочери, Анастасию изумила.
– Тыыыы? – саркастически хмыкнула она.
– Да, я! – если бы кто-то сегодня сказал Дашке, что она будет благодарить этого самого Виктора за его козни, она бы точно не поверила! Зато сейчас в ней кипело изумительное чувство уверенности в себе, словно она, как тот самый Трусливый Лев из старой советской сказки, выпила напиток смелости.
– Дорогая… ты не знаешь жизнь… – начала Анастасия.
– А ты? – парировала дочь. – Мам, давай не будем! Просто учти, пожалуйста, что я никому не разрешаю распоряжаться своими животными. Да и диванами тоже… Меня вполне устраивает тот, на котором ты сидишь.
Возможно, если бы Анастасия Сергеевна немного больше присматривалась к старшей дочери, ей легче было бы принять тот факт, что Даша меняется, меняется кардинально и необратимо. Но она была так уверена в том, что всё всегда знает лучше…
– Даша! Перестань говорить глупости! Тебе эти животные совершенно, абсолютно не нужны! Более того, просто вредны! Я потратила время, договорилась, а ты? Да как ты можешь? Я тебя просто не узнаю! Я не хотела сейчас об этом говорить, мне и так трудно… Но ты… Как ты могла так обойтись с сёстрами? Они мне звонят и плачут! Как ты могла?
Временно отложенный из-за ухода отца скандал, грозился развернуться во всю ширь… Только вот время было безнадёжно упущено.
– Мам, ты расстроилась из-за отца, я устала на работе – у меня был очень трудный день, и ссориться с тобой не хочу. Только вот давай договоримся – мои кошки и моё время не обсуждаются! Котята остаются дома, и я больше не буду работать нянькой каждые выходные.
Взвинченная поступком мужа Анастасия Сергеевна попыталась было загнать старшую дочь, внезапно ставшую непокорной, в прежние рамки, правильные и разумные рамки!
– Нет, мам, я не эгоистка. Я просто хочу решать сама, и распоряжаться своим временем сама!
– Если ты не понимаешь, зачем мне кошки, это не означает, что я сошла с ума!
– Да, мам, со своей личной жизнью я разберусь сама!
– Нет, диван нормальный, оставь его в покое…
Эмоциональное месиво из заброшенных племянников, которые не подадут Дашке в старости стакан воды, кошек, которых непременно будет то самое страшное количество – сорок штук, альфонса или мошенника, который женится на Дашке и оставит её безо всего, потому что кто же иначе на неё позарится, и несчастного «неподходящего» дивана, клубилось вокруг, загоняя в дальние углы квартиры здравый смысл, спокойный вечер и двух перепуганных котят.
– Так, всё! ХВАТИТ! – Дашка никогда в жизни так решительно ни с кем не разговаривала. – Я больше не стану об этом говорить – это данность, и она не обсуждается!
Анастасия Сергеевна рассерженно вскочила на ноги и ринулась в прихожую.
– Ах, раз так, раз ты мать родную поддержать не можешь, раз тебе кошки драные дороже… Тогда… Тогда я ухожу!
– Мам, я могу тебя поддержать. Но мне и самой нужна твоя поддержка. Понимаешь? Нет, только не такая: «Даша, ты страшная, тебя никто не полюбит. Твоя судьба – служить семье и племянникам до гроба!» Это жестоко, в конце-то концов. Нет, не нужно говорить про мужчин… Лучше, скажи что-нибудь хорошее про меня! Скажи, что ты меня любишь, даже если не понимаешь! Скажи, что я тебе нужна, только не для сестёр или племянников, а сама по себе! Скажи, что ты переживаешь за меня! Мам, ты так мне нужна! – Дашка столько раз обдумывала эти слова, а произнести их вслух смогла только сейчас.
В полутёмной прихожей метались отголоски недавнего скандала, был надет один сапог, схвачена сумочка, а в ушах внезапно зазвенел голосок маленькой Дашки, кружащейся перед огромным зеркалом:
– Ой, мамочка, ты у меня такая красивая-красивая, как принцесса из сказки! А папа говорит, что я как облизянка… Облизянки – это плохо, да? Облизянки не вырастают принцессами?
Почему она тогда не сказала, что это неправда? Потому, что знала, помнила – нет, не вырастают! И ничего нет более жалкого, чем некрасивая девочка, которая уверена, твёрдо убеждена родителями в том, что она королева красоты, а остальные «просто ничего не понимают»! Анастасия когда-то знала такую, и знала, как с ней обошлись одноклассники, ведь дети могут быть гораздо более жестокими, чем взрослые! Она постоянно вспоминала про ту девчонку… уничтоженную, морально растоптанную, рыдающую от понимания реальности. Можно уверить малыша в чём угодно, но потом ему приходится сталкиваться с остальным миром, и там-то ему всё равно всё выдадут всю правду-матку, а потом догонят и дополнят!
Анастасия решила сделать всё возможное, чтобы её дочери не пришлось это переносить…
И только в этой полутёмной прихожей до неё дошло, что роль жестоких девчонок и мальчишек сыграли они сами! Она, её муж, их родители и знакомые, Дашины сёстры… Всё, кто её окружали!
Тишина заполнила дом так, что было слышно, как тикают часы в кухне. Дашка смотрела на маму, не очень понимая, что случилось, а та вдруг опустила голову…
– Даш, ты мне нужна сама по себе! Я очень переживаю за тебя… как могу. Прости… и… я тебя люблю!
Наплакались мама и дочь знатно! Анастасия по-детски утирала глаза, даже когда Даша уснула, а потом потихоньку прокралась в кухню и начала расхаживать там, придерживая шелковый халатик.
– Кто? Кто может знать, как правильно? – вопрошала она у себя, стараясь забить это внутреннее неприятное ощущение, царапающее изнутри – она не права! Она страшно ошиблась…
– Мне было всего восемнадцать! Потом, в двадцать три у меня было уже трое дочек, а вокруг все только и делали, что шипели на Дашку, мол не красавица, не в родителей… Хорошо, что у Коли не было оснований меня подозревать, что это не его дочь, а то свекровь даже на это намекала… Почему? Почему они все не сказали мне, что так неправильно? – уточнила она у тёмной кухни.
Ответ пришел в голову, словно его кто-то шепнул на ухо: «Потому, что на самом-то деле, Дашка никому, кроме тебя не была нужна! Так же, как не была бы им нужна ты, если бы не была писанной красавицей.»
И это была правда! Всё детство Настя слышала, как важна её внешность… Что мать, что отец страшно ею гордились, не особенно напрягая с учёбой, не сильно настаивая на институте:
– Ты у нас такая красавица, что у тебя и так всё получится! – умилённо вздыхала мама. – Вот, у Петровны дочь прямо крокодилица, вот ей надо учиться, больше-то никаких шансов у неё в жизни нет!
Потом шли примеры про прочих дочек знакомых, и все они, сколько их не возьми, были хуже прекрасной Настеньки…
– Только в модели тебе не надо… Короткий век у этих бабочек! – приговаривал отец, опасаясь, что дочь выберет эту непонятную профессию, вдруг ставшую такой популярной.
И мама поддерживала: – У нас в роду женщины с возрастом только краше становятся, и что тебе в этих моделях делать? Надо замуж выйти за такого, кто ценить будет!
Николай ценил… Ещё как ценил! Он был старше Насти на пять лет, уже закончил институт, его родители сумели развернуться на обломках конца восьмидесятых, и к моменту знакомства молодых людей, были уже вполне устойчиво состоятельными, ожидаемо подыскивая для единственного сыночка достойную девушку.
Это было чрезвычайно сложно, потому что он был неописуемо красив!
– Надо Кольку женить, а то на него девки вешаются постоянно! Ещё принесёт какая-то в подоле! – переживали родители.
Николай увидел свою будущую жену, когда она выходила из школы… Увидел, и чуть в столб не врезался, неловко крутанув руль. Девчонка была неописуемо хороша даже в простенькой школьной синей юбке и пиджачке…
На его счастье, Насте он тоже понравился, она и не знала про деньги его семьи, никогда не была корыстна. Она просто восприняла это как само собой разумеющийся факт – она же этого достойна, вон, папа с мамой так и говорили! А раз достойна, так всё и будет!
Свёкры, узрев красавицу, вполне под стать их сыну, вздохнули с облегчением:
– Породу не испортит! – сказал своё веское слово отец Николая. – И дети красивые будут!
В этом были твёрдо уверены все! И его, и её родители, и родственники и знакомые! Все!
Тем сильнее было всеобщее разочарование, когда первой родилась абсолютно невзрачная девочка…
Настя тигрицей кидалась на любого, кто слишком заметно изумлялся внешности дочки «при таких-то родителях». Николай вообще к дочке не подходил – его оскорбило появление у него столь несимпатичного ребёнка, правда, к жене относился по-прежнему.
Когда появились близняшки, все возликовали! Тогда-то и услышала Дашка фразу от деда:
– Ну, вот… первый-то блин комом вышел, а эти… ну, просто глаз не отвести! Не девочки, а красавицы!
Анастасия вспоминала всё это, металась по кухне и убеждала себя в том, что не так уж она и виновата…
– Я же помню ту девчонку в школе, которую буквально растоптали за её уверенность в том, что она красавица и все прямо штабелями валиться будут! У Даши такого не было, она всегда видела себя реальную! Это что, плохо?
Она ещё немного походила, наткнулась на стул, присела на него и уставилась в окно. Если бы это было в иное время, то на предыдущей мысли все метания Анастасии и закончились бы на том, что реальность – нужная штука! На том, что у дочери есть образование, профессия, квартира… Она так никому никогда и не рассказывала, о том, что тот самый родственник, завещавший её старшенькой квартиру, хотел оставить наследство ей, а вовсе не Дашке. Это сама Анастасия попросила его отдать имущество старшей дочке, понимая, что ей будет сложнее всего в жизни.
– Я дала ей то, что могла и так как могла! – вот на чём закончилась бы её борьба с противной совестью – гадостью, грызущей её этой ночью.
Но сейчас, когда у неё самой мир покачнулся и начал разваливаться, осыпаясь сухими шуршащими кусками, ей пришло в голову, что её-то красота отнюдь не стала залогом счастливой семейной жизни! Заодно в голову полезли примеры женщин, которые, отнюдь не обладая Настиной внешностью, всё-таки жили лучше, чем она!
Правда, её мама всегда говаривала:
– Ой, это до поры до времени! Скоро у неё мужика какая-то красотка уведёт, вот тогда-то она наплачется!
Или: – Ну, попомните мои слова, скоро муж-то сбежит!
Частенько её предсказания становились пророческими, но были и такие семьи, в которых супруги уже и на пенсию вышли, а окружающих «доброходов» так и не порадовали! Красота для таких семей оказалась почему-то не сильно важна, если не сказать больше.
– Может, оно и не так уж важно? – крамольная мыслишка, старательно отгоняемая все эти годы, как мысль, подрывающая уверенность в собственной исключительности, пробралась-таки в голову Анастасии Сергеевны и принялась поспешно там окапываться.
Да, для подобных рассуждений вовсе не нужно было ждать аж двадцать семь лет, но тут уж как получается – некоторые до конца жизни не дают себе труда над ней подумать.
Анастасия подумала… Потом ещё раз подумала, а потом…
– Знаю! Знаю я, что надо делать! – она всегда была человеком действия. Ну, ошиблась, с кем не бывает? Теперь-то что? Голову пеплом до старости посыпать? Нееее, нужно ошибку исправлять!
Darmowy fragment się skończył.
