Позже, когда слух о моем даре разошёлся по округе, стали захаживать пациенты из класса элиты. Видимо, они платили большие деньги, чтобы попасть ко мне. Как бы мне не отвратно было помогать выходцам из «кучки богачей», ничего поделать я не могла – они все те же пациенты, нуждающиеся в помощи. Скольким бы я могла помочь, особенно если бы работала в больнице для всех классов. Но таковой, увы, не существовало.
А ещё я отметила, что легионеры никогда не болеют. Даже обычной простудой. В лазарете я нашла даже медицинские карточки каждого члена Лиги (туда медсестра записывала все травмы, полученные пациентом, и как мы его лечили – точнее, в последнее время, я лечила). Люди из элиты часто захаживали с простудой, бронхитом, другими сезонными болезнями. Даже генералы иногда заболевали – так, по крайней мере, написано в карточках. Но ни подпольные, ни разведчики – никогда.
Так вот, в то утро я решила, что пора занять своё законное место. Последний раз я была в кабинете целителя вместе с Константином – и больше туда не захаживала. Я стеснялась этого кабинета, стеснялась своего положения, особенно перед женщиной, что раньше была главным врачом в Лиге. Теперь же я направлялась в кабинет Константина, намереваясь попросить ключ.
Когда я подошла к нужной мне двери (ещё давно Макс и Алина мне подробно рассказали, как и что найти в Доме Крови), но вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Из-за неё доносились голоса – прислушавшись, я поняла, что это голоса самого генерала и Андреаса.
– Вы же знаете, что ей не в коем случае нельзя волноваться, – чуть ли не кричал Андреас. Только сыночек Верховного Судьи мог позволить себе говорить с генералами в таком тоне. – Кто, как не вы, знает, как стресс влияет на целителей? Адреналин – тот гормон, что подавляет их способности. Или вы забыли, что случилось в Садах Отдыха? Или с Вадимом? А уж своего товарища вы точно должны помнить.
Адреналин подавляет целительские способности? Эта новость меня ошеломила. Я знала, что некоторые гормоны стимулируют или подавляют определенные функции организма, иногда опосредованно. Значит, мой дар был такой же функцией организма, как и сердцебиение или пищеварение. И адреналин мог его заглушить. Вот почему я не могла лечить во время пожара. Я была на грани срыва, и мне было очень страшно. Не зря же адреналин называют гормоном страха.
– Но она, как целитель, обязана знать о вирусе, – отвечал генерал, – Может, она наконец научится его лечить.
Не в силах больше терпеть, я громко постучала в дверь, а услышав сигнал одобрения от генерала, вошла в кабинет.
– А, Гликерия, я как раз хотел за тобой послать, – сказал он мне, а я недоумевала и сгорала от любопытства одновременно. Генерал сидел в своём кресле, а напротив, в кресле поменьше, уместился Андреас. На мое удивление, он был хмур. Генерал тем временем продолжил: – Я не хотел никому об этом говорить, ведь это посеяло бы панику в наших рядах. Но, во-первых, ты целитель, а во-вторых, была подругой Алины, так что имеешь право на знание ее тайны.
При упоминании имени Алины я чуть не подпрыгнула от удивления и восторга. Алина, которая, казалось, пропала без вести, до сих пор была где-то рядом, раз генералы занимались ее покровительством. Или же от всех ее и ее тайну скрывал лишь Константин – кто знает.
Генерал попросил следовать за ним. Мы прошли в лифт, который был прямо в кабинете у генерала – я, генерал и его то ли крупноватый слуга, то ли хиленький защитник, который уже стоял у лифта, просто я его не заметила. Он был в маске из серебра, полностью закрывающей лицо. Андреас остался в кабинете и не сказал ни слова. Константин нажал кнопку самого нижнего этажа, на котором находилась та самая комната, где когда-то испытывали мой дар целителя. Лифт не тронулся. Тогда он достал ключ из кармана своего черного комбинезона, вставил в маленькую щелочку под кнопкой нижнего этажа и три раза повернул. Двери закрылись, и мы поехали вниз.
– Скажу обо всех секретах сразу, – повернувшись ко мне, сказал Константин, а когда заметил, как я смотрю на третьего человека в лифте, добавил: – Джонни и так знает. Он мой главный помощник в таких делах – о которых никто не должен знать.
Лифт плелся по-черепашьи медленно. Дольше, чем обычно, будто бы специально оставляя нам время для разговора.
– Ты, наверное, слышала о том, что члены Лиги крови более сильные, чем обычные люди. И обладают более крепким иммунитетом, потому многие болезни для нас неопасны. Конечно, мутирующий вирус, как Воронья Лихорадка, может иметь немного другой характер, но нам тяжелее им заразиться, чем обычным людям.
Об этом я не знала. Но вида старалась не показывать.
– Так вот, Алину взяли в Лигу авансом. Ее брат оказался целителем. Он был ее братом-близнецом и единственным родственником, ведь родители умерли, а к тому же обоим было по пять лет, потому я смиловался. Хорошо хоть, они были непохожи. Я взял ее в Лигу как члена нашей команды с двумя условиями: во-первых, они никому не скажут, что являются братом и сестрой, не будут общаться никак, кроме как через письма, а во-вторых, Алина докажет, что имеет право быть членом нашей Лиги. Оба условия были выполнены. Но три года назад целитель погиб, а теперь несчастие пришло и к Алине…
В моей голове все встало на свои места! Вадим, ну конечно! Брат Алины. Он присылал ей письма, а Алина их сжигала, чтобы больше никто не мог их прочитать! Многие наверняка замечали связь между ними, как например Роберт, и Алина всех убеждала, что Вадим просто-напросто в нее влюблен. Никто ведь не знал, что его любовь была братская.
– О каком несчастье вы говорите? – спросила я.
– Алина была обычным человеком. Вот вирус и поразил ее. Она заболела Вороньей Лихорадкой, и, к сожалению, смерть настигла ее быстрее, чем я мог предполагать.
Это была самая кошмарная новость.
В смерть Алины я еще долго не смогу поверить. Все, что я узнала, было крайне странно, в правдивость этих фактов было действительно сложно верить.
Мог ли Константин вправду взять обычную девочку в Лигу, врать о ее способностях ради того, чтобы она не осталась одинока, без крыши над головой? Мог ли он испытывать сочувствие, чтобы совершить этот поступок, который я могу назвать благородным? Этот человек, который только минуту назад казался мне глупым и жестоким.
Могла ли сама Алина не являться обладательницей тех способностей, что приписывали всем членам Лиги? Один факт – то, что она девушка несмотря на то, что все члены Лиги были парнями – уже давал маленькую подсказку, на которую никто до сей поры не обращал внимания. Неужели и генерал Сана могла быть самозванкой, если все дело в этой закономерности? Голова гудела от сотни мыслей.
И вот теперь Алины больше нет. Я вспомнила, сколько раз мы держались за руки, когда Алина меня поддерживала, и поняла, что ответственность за ее смерть лежит на мне. Если она заболела тогда, во время поездки к дочери генерала, то мне оставалось только посидеть в ней рядом, вылечить ее. А я так и ни разу не заговорила с ней после того, как потеряла сознание в доме Константина. Я даже не помню, какие слова последний раз сказала ей. И я – такая эгоистка – считала Алину своей подругой.
Генерал Константин мог бы сказать мне раньше, но так разозлился из-за того моего поступка, когда я не послушалась его приказа, да еще и его дочь стала жертвой вируса, он передумал. Он решил дать моей подруге умереть взамен на то, что я не смогла помочь его дочери. Зуб за зуб.
Я уже подумала, что поездка в лифте нужна была лишь для уединения, но генерал планировал поездку на нижней этаж, и когда двери открылись, он прошел вперед и попросил меня следовать за ним.
– Теперь у нас есть проблемы поважнее, – коротко объяснил он.
В конце узкого коридора, по которому мы шли, находилась железная дверь, которую Константин отпер тем же ключом, который использовал в лифте. Было крайне необычно наблюдать, как он поворачивает ключ в замке. В наше время ведь все пользуются ключами-картами, кому уж до старых металлических ключей, которые еще и приходится долго вертеть в замке.
Комнатка, что нам открылась, вмещала в себя несколько столов с компьютерами, которых было не более пяти, и кое-какие другие предметы аппаратуры, назвать которые я не могла. Куда мы попали? «Комната запрещенной информации» – словно читая мои мысли сообщил помощник генерала, имя которого я уже успела позабыть.
Не вся информация была разрешена в Омеге. Подпольные Лиги Крови как раз ею и занимались – они получали файлы на свои компьютеры и блокировали доступ к ним других компьютеров. Таким образом, запрещённая информация исчезала с просторов сети, но оставалась доступной для подпольных, верных компьютерных агентов Лиги. Как объяснил мне помощник Константина, была и такая информация, которая, по мнению генерала, должна была оставаться неизвестной и для других генералов и членов Лиги. У него была своя такая комната, где мы сейчас и находились, и поступающие сюда файлы не были доступны никому, кроме Константина. Еще один человек знал об этом – один из подпольных, который и занимался «добычей» и скрытием секретной информации. В данный момент он в комнате отсутствовал – взял небольшой отгул. «Как раз вовремя», – с презрением в голосе пробубнил себе под нос генерал, но его слова были слышны и мне, и помощнику. Лишь изредка, когда сам считал это необходимым, Константин кое-что сообщал Верховному Судье. На этом круг заканчивался, но сегодня двери «комнаты запрещенной информации» были открыты и для меня.
– Но почему? – сорвался с моих губ вопрос, обращенный и к самому генералу, и к его помощнику.
– Потому что уже в который раз «Мститель» оставляет тебе послание, – сказал Константин, и я очень удивилась. В который раз? Но, помнится мне, сообщение было всего одно, либо я чего-то не знаю. Генерал продолжил: – Но мне пришлось скрыть его, ведь непосредственно само сообщение связано с другой тайной этой комнаты.
Во мне загорался новый огонек недовольства.
– Тогда, раз уж рассказали мне про эту комнату, прошу объяснятся конкретнее. Придется раскрыть и эти карты.
– Сама все увидишь.
Он нажал что-то на одном из компьютеров, и загорелся невидимый прежде, из-за того, что был выключен и сливался со стеной, экран. На нем я увидела множество открытых страниц, и все они были отчетами из разных клиник Омеги. Везде, как я прочитала, были похожие истории: вызов «скорой помощи», больные в крайне тяжелом, непонятном врачам состоянии, у всех одни и те же симптомы. Сильнейшая головная боль, сыпь, рвота. И последняя строка везде была одинакова: «Предполагаемый диагноз: вирус Вороньей Лихорадки». Меня передернуло.
– И вы решили, что это нужно скрыть? – я обратила на Константина полный презрения взгляд. Я бы поняла, будь на месте сообщения о каких-либо повстанческих бунтах и провокационных посланиях на улицах города. Но скрывать о всей Лиги о том, что вспышки наиопаснейшего вируса вспыхивают все чаще, угрожая жизням жителей Омеги, со стороны генерала было просто возмутительно.
– Я надеялся, что сообщения неточны. Не хотелось сеять смуту в рядах моего отряда. Также, признать пару вспышек опасностью значит признать и то, что вирус и вправду несет угрозу. А это уже посеет панику во всем городе.
– Пока-что мне нечего вам сказать, – я постаралась произнести это холодным, как лед, тоном, но еле подавила дрожь в голосе. – Покажите мне сообщение «Мстителя».
Открылся новый файл. Он, по словам Константина, поступил ему на электронную почту. Короткое сообщение было в нем:
«У всех вас так много тайн. Вот и вспышки Вороньей Лихорадки нахлынули нежданно, но сможешь ли ты, целительница, им противостоять? Или твой дар потерян?»
Первое предложение объясняло, почему сообщение было отправлено именно Константину – это у него имелось много тайн. Затем он обращался ко мне. Последняя строчка сообщения гласила:
«Грядет эпидемия. Лучшее время для «Беты», не так ли?»
В самом низу стояла обыденная подпись – заглавная буква «М». Константин прервал минутное молчание:
– Я еще имел малейшие надежды на то, что это все является лишь злой шуткой повстанцев и попыткой запугать нас. Но потом я увидел еще кое-что, и теперь я не так уверен, что стоит до сих пор скрывать все это.
Он открыл еще один файл – фотографию заката. Сначала я поразилась ее красоте: живописный горизонт полей, стена, обозначающая границу Омеги, освещенная последними лучами, и само солнце, огромный красный шар, клонящийся к границе между небом и землей. Но стоило генералу увеличить изображение, как мне все стало ясно.
У горизонта пролетала стайка ворон.
– Вы обязаны обнародовать все это! – я смотрела в глаза Константину со всем своим страхом, волнением и злобой. Еще одна глупость прибавилась в копилку его грехов – он не рассказал никому о вспышках, мало того, решил все скрыть от остальных легионеров. И вот пришла расплата – эпидемия уже медленно поступала к Омеге. Не было ничего страшнее на свете, чем эпидемия Вороньей Лихорадки. Вирус стирал с лица земли не просто большое количество людей, нет. Он убивал целые государства, нес разруху, и никто не мог предпринять никаких мер. Неужели конец Омеги так близок?
– Прошу вас, сделайте это немедленно! – я не могла скрыть мольбы в своем голосе, уже готова была заплакать от того, что не могла ничего поделать с надвигающейся бедой. Или могла?
Генерал до сих пор сохранял вид без эмоционального каменного изваяния, и тогда я подошла вплотную и выпалила ему прямо в лицо:
– Не хотите раскрывать то, что так долго держали в тайне столь важные новости? Боитесь авторитет потерять? Так вот, не расскажите вы, тогда расскажу я. И уж тогда, поверьте, вас точно возненавидят! Возненавидят за то, что скрыли сообщения о вспышках вируса, когда их еще можно было остановить. Тогда бы нам не грозила сейчас эпидемия! Тогда бы этим не воспользовались повстанцы!
Ни один мускул на лице Константина не дрогнул. Но по тому, что он ничего мне не ответил, я поняла, что он осознавал, как согрешил.
В комнату вновь ворвался помощник генерала. Я даже и не заметила, что он выходил. Он перевел дыхание и воскликнул:
– Генерал Константин, остальные генералы срочно вызывают вас в конференц-комнату.
– Что им нужно? – казалось, у Константина не осталось ни одного чувства – настолько ледяным был его голос.
– Что-то, связанное с повстанцами. Они не сказали мне подробностей, но, по-моему, люди на улицах устроили бунт.
Нет, только не так быстро! Я была бы рада, выступи люди против Омеги, против генералов, но только не сейчас, когда столько всего накопилось. Еще пару минут назад я переваривала тот факт, что моей подруги нет в живых, и вот теперь причин для волнения было море. И эпидемия, и бунт, и непонимание: что мне делать? Генерал решил последний вопрос за меня. Обернувшись, он приказал мне следовать за ним. Значит, ему что-то от меня требовалось. Наверняка, это было связано с вирусом и моим даром целителя. У меня затряслись коленки от страха, но я все равно последовала за своим командиром.
Мы поднялись в просторный конференц-зал, который казался еще больше после маленькой «секретной» комнаты, где на меня уж чуть было не напал приступ клаустрофобии. Генералы уже сидели на своих местах за длинным столом для собраний. Еще никогда я лично не присутствовала на собрании генералов, да и ни один легионер, наверное. Константин не стал садится на свое место – во главе стола, а сразу приступил к вопросам:
– Что происходит?
– Жители Омеги вышли на улицы с плакатами, – начала объяснение генерал Сана. – Их просто толпы, собирается до ста человек минимум. Основная их масса – средний и младший классы, но в районах старшего класса тоже присутствуют представители протеста. Видимо, присоединились к выступлению по причине того, что их разделили с родственниками более низкого сословия.
Другой генерал включил экран на новостном канале. По очереди показывали улицы разных секторов: вот выступили самые бедные, вот и мои родные «середнячки», но особое удивление вызывали люди из старшего класса – впервые за несколько последних лет они были недовольны своим положением. Люди шли с плакатами, которые сделали сами из того, что имелось у них дома, например, «отщепенцы» исписали краской газеты, какие-то деревяшки или картонки, а классы повыше уже могли и использовали чистые заготовки бумаги или картона. Надписи были различны. Среди них встречались просьбы об ослаблении гнета низших каст, а также такие фразы, как: «Верните мне мою семью!», «Я работаю 12 часов в сутки и хочу есть нормальную пищу!» и даже «Отмените касты!». Их было очень много.
– Куда движется процессия? – задумчиво поинтересовался Константин. Он словно находился здесь, но мыслями блуждал где-то очень далеко.
– Вы верно заметили – люди не просто идут, а движутся к определенному месту, – генерал Сана встала со своего места и подошла поближе к Константину. – Все группы идут по одной из улиц к границе своего сектора, причем к северной. Как по-нашему, так они хотят добраться до Малых стен.
– Думаете, они идут сюда?
– Видимо, собираются предъявить свои требования прямо нам в лицо.
– В таком случае, – генерал повернулся кругом и подошел к окну. Он не смотрел на тех, к кому обращался. – Пусть охранники займут все позиции на границах секторов и сдерживают взбушевавшийся народ. Мы примем меры…
Генерал не договорил. Мне показалось, его лицо совсем опустело, словно все его идеи и мысли были потеряны. Он просто не знал, что делать.
Тем временем люди все шли. Он не обращали никакого внимания на охранников, что пытались из сдержать, продолжали пропихиваться, толкались и дрались. Некоторым охранникам пришлось проявить грубую силу, но стрелять было строго запрещено. Лишь только дай правитель разрешение, Лиге Крови можно было использовать огнестрельное оружие. Но разрешение он давал лишь только в крайних случаях. Но несмотря на то, что случай можно было назвать крайним – его народ ополчился, не соблюдал правил и законов и всеми способами выражал протест – от Верховного Судьи так и не поступило ни одного сообщения.
Люди, сумев большим потоком людей пропихнуться через охранников и добраться до ворот, открыли границы секторов и вышли за их пределы. Они стали объединятся – вот уже младший и средний классы шли бок-обок со старшим. Они забыли о классовом неравенстве, объединяемые одной целью – заявить свои требования ненавистному правительству. Это действительно было организованное восстание – первое за последние пару десятилетий, когда правил нынешний Верховный Судья. Настоящее, заранее продуманное ополчение. Явно, на его планирование ушёл не один год. Люди готовились, втайне от правительства вынашивали планы. И вот восстание свершилось.
Легионеры с генералами ожидали, что процессия подойдет к Малым стенам и каким бы то ни было способом попытается проникнуть внутрь. Либо они пойдут в Дом Крови, к генералам, либо пройдут чуть восточнее в Залу Суда, где сейчас находился Верховный Судья. Сразу предъявят свои недовольства правительству. Но какого же было всеобщее удивление, когда толпа пошла вдоль стены к северу.
– Куда они направляются? – спросил генерал Михаил, ни к кому конкретно не обращаясь.
– В северной точке среди Малых стен располагается лишь одно строение, – вместо прямого ответа пояснила Сана.
– Башня Верховного Судьи, – догадалась я.
Генералы недоуменно оглянулись на меня. Неужели, до сих пор меня не замечали? Это подтверждалось удивлением на их лицах.
– Умно, – рассуждал вслух Константин. – Башня – всего лишь пустышка, украшение города. Она особо никем и не охраняется. Из всех зданий в Малых стенах захватить ее – проще простого.
– Ну, оккупируют они ее, а что дальше? – спросил Михаил.
– А дальше – посмотрим.
– Константин, я правильно понимаю, вы собираетесь позволить им захватить башню? – уточнила Сана.
– Думаю, посмотреть на то, что они задумали, того стоит. Мы отправим легионеров в башню прямо сейчас, пусть устоят там засаду. Когда башня будет якобы захвачена, мы выслушаем «повстанцев», а уж потом захватим их. Думаю, хорошее получится зрелище, а вы?
Глава 9.
Легионеров разделили по отрядам и отправили в одно из самых загадочных мест в Омеге – в Башню Верховного Судьи. Что же там внутри? – этим вопросом задавался каждый второй в городе. Но никто не знал ответа на этот вопрос, так что было принято считать – ничего интересного. Среди отправленных в засаду была и я. Опуская тот факт, что меня вообще отпускают на задание, самым большим удивлением стало, кто оказался в мой команде.
Точнее, в паре со мной.
– Почему в нашей группе только двое? – спрашиваю я у Андреаса, вовсю увлеченного заданием. В темноте, с фонариком, мы обходили странные комнаты Башни Верховного Судьи и искали место, где спрятаться для засады.
Я всегда думала, если говорят, что Башня Президента пуста, то там совсем ничего нет. Но, насколько я могла судить в полумраке, комнаты в Башне были обставлены мебелью, да и все убранство напоминало Дом Крови, только гораздо, гораздо больше. Словно двери Башни должны были вот-вот распахнуться, но час открытия все не приходил и не приходил.
– Чем меньше человек в команде, тем удобнее прятаться, – коротко поясняет он. Я сказала Андреасу, что уже давно бы остановилась на каком-нибудь столе и спряталась бы под ним – столов здесь было очень много, словно в Пункте выдачи. Возможно, так и задумывалось, здесь действительно должна была быть столовая, но по какой-то неизвестной причине Башня так и не стала использоваться по назначению. Но, несмотря на мои предположения Андреас продолжал двигаться вперед и искать более «выгодное» прикрытие.
Мы вышли в коридор, такой же темный, как и остальные комнаты. Стекло было лишь оболочкой башни, под ним скрывалась железобетонная стена без единого окошечка. А еще в башне выключили все электричество – подступающие бунтовщики не должны видеть, что мы готовим им ловушку. Стены коридора словно становятся уже, когда я вспоминаю, за кем иду. Еще один слепо верующий в справедливость Лиги парень, которому запудрили голову патриотизмом, сделали невозмутимым и покорным. Да еще и сынок Верховного Судьи, как-никак. Он меня бесит не меньше, чем кто–либо из генералов. За исключением, конечно, Константина. Никакими словами не описать масштабы моей ненависти и презрения к предводителю генералов.
Очередная комната, в которой множество мест, где можно укрыться, но которыми недоволен Андреас. Что ему не нравиться? Зачем искать такое место, где нас никто в жизни не отыщет, если же мы сами позже покинем свое укрытие, чтобы взять повстанцев врасплох? Пока он размышляет над какими-то своими идеалами укрытия, я решила осмотреть помещение, в котором мы оказались. Полупустое, всего лишь с парой диванчиков. У стены – камин, ни разу не зажигаемый. Тяжело осмотреть комнату целиком, так как здесь нет света, но по кусочкам можно догадаться – это гостиная.
На стенах висят старые полотна, такие уж сто лет никто не пишет. Я решила подойти поближе к одному из них, изображающему пейзаж. А какой пейзаж! Это лес, еще не тронутый человеком, на границе между вечером и темной ночью. Красные и розоватые краски пейзажа напоминают мне роковую фотографию, запечатлевшую летящих на горизонте птиц. Снова холодок пробегает у меня по коже. Мало того, что в Омеге уже сколько лет не водятся ни дикие звери, ни птицы – они боятся подступать даже к границе города, ведь за его стенами раскинулась мертвая территория – зона, поражённая Вороньей Лихорадкой. Так ещё птицы с той фотографии однозначно были воронами – их ни с кем не перепутаешь. Вестники лихорадки.
– Ну что, нашёл своё идеальное место? – насмехаясь, спрашиваю я Андреаса, чтобы отвлечься от вспыхнувших вновь мыслей о вирусе.
Андреас подумал было ответить, губы его были уже готовы произнести ответную колкость (если мне не показалось в темноте), но резко себя оборвал. Он прошептал что-то вроде: «Не могу больше так». Я замерла в удивлении. Он снял винтовку с плеча и скинул ее на пол. Хоть стрелять в людей и не разрешалось, но никто не запрещал угрожать им оружием во время подавления бунта и ареста. Мне самой выдали небольшой пистолет, который я так и не решилась достать из кобуры и рассмотреть.
– Не собираюсь я помогать подавлять восстание, – вздохнул он. Что он такое говорит? Неужели сам сынок Верховного Судьи отказывается выполнять поручения Лиги? Неужели он не хочет останавливать повстанцев?
– Почему же? – недоумеваю я.
– А разве ты хочешь?
Он замолкает, я понимаю, что ждёт ответа.
– Скорее нет, чем да.
– Да брось, я давно заметил, что ты всем своим существом презираешь Лигу. Я этот огонёк в твоих глазах заметил ещё в первый день, там, в больнице. Вот и я в последнее время все больше и больше разочаровываюсь в деятельности Лиги Крови и генералов. Они словно забыли истинные мотивы Лиги, свои подлинные цели. Любой новичок-легионер принял бы решения более верные, чем они. Политика – это ведь не игрушки какие-нибудь. Да и отец мой, сидит у себя, не в силах что-либо сделать без генералов. Он словно запуганный зверь, таким раньше никогда не был. Сильный политический деятель стал от и до зависеть от чужих решений. И эти решения – неверные.
Андреас был разочарован властями нашего города-государства. Он был согласен с повстанцами не потому, что перестал быть патриотом, нет. Патриотизма в нем хоть отбавляй – он любит Омегу и будет стараться все сделать для ее блага. Но ему не нравиться то, что сделали с Омегой ее управляющие.
– Что мне делать, Лика? – со странной мольбой во взгляде спрашивает он.
Не знаю, что ответить. Он излил мне душу, открылся в том, в чем не открывался никому. Изменил мое мнение насчёт себя самого. Я попятилась назад, по случайности облокотившись о стену. Точнее, о картину, что весела на ней, ту самую, с закатом. Что-то громко щёлкает, и стена за моей спиной двигается назад, что я чуть не падаю. Я в испуге оборачиваюсь и вижу, что картина отъезжает в сторону, открывая, как потайная дверь, проход в ещё один коридор, узкий и пустой, так же скрытый тьмой.
– Что за черт? – выражается Андреас. – Это что, потайной проход?
С одной стороны, нетрудно догадаться, что это потайная дверь и есть. Но мы были напуганы этой неожиданностью.
– Не знаю, – лепечу я в ответ. – Скорее всего, да.
Андреас отодвигает меня в сторону и проходит в коридор, я следую за ним. Стены прохода очень узкие, потолок настолько низкий, что Андреасу приходится нагибаться.
– Как думаешь, что там, на другом конце прохода? – спрашиваю я у него, чтобы избавится от гулкой тишины, повисшей в темноте. – И зачем твоему отцу понадобилось делать тайные проходы в башне?
– Возможно, там выход из здания, – предположил он. – Или бункер. Все во спасение Верховного Судьи.
Я чуть было не вздохнула с разочарованием, но вовремя себя остановила. Я что, действительно решила, что проход скрывает какую-либо правительственную тайну? Что-то секретное и интересное? Я ведь не на секретном задании на подобие тех, о которых читала в фантастических книжках!
– Но я не отрицаю, что там может быть что-то более интересное, – словно я высказала свои предыдущие мысли вслух, добавляет Андреас.
Вскоре мы подходим к концу прохода, к обычной железной двери, какие были везде внутри башни. Она поддалась с трудом, и я сначала даже подумала, что замок на двери заперт. Но Андреас с силой рванул ее на себя, и нас ослепил яркий белый свет.
Комната была отделана белым кафелем, яркий свет ламп отражался по всей комнате, что было очень непривычно видеть после непроглядной темноты остальных комнат, которые мы могли осветить лишь фонариком. Осмотрев место, где оказались, мы переглянулись.
– Неужели это…
– Секретная лаборатория? – завершила я мысль за Андреаса.
– Что неудивительно, учитывая то, что мы на подземном этаже, где всегда есть что-то тайное.
Подземный этаж? Надо же, а я и не заметила. Все комнаты и этажи башни президента для меня были одинаковы. Но эта комната…
Она была отлична от других и оборудована совсем по-другому. Лабораторию в ней выдавали длинные столы со стоящими на них стеклянными пробирками: со странными пилюлями, жидкостями и даже скляночки с красной субстанцией, напоминающей образцы крови. Множество инструментов, таких как пинцеты, лежало на столах тут и там, также стояли и микроскопы. На стенах, как обыденно в нашем веке, висели экраны, в данный момент выключенные. А в дальнем конце комнаты стояли койки для пациентов, словно мы переместились из лаборатории в медицинский центр. Но эта комната точно не являлась госпиталем – здесь не было ни одной системы жизнеобеспечения, без которой не обходится современная медицина.
– Зачем здесь понадобилась лаборатория? – озвучила я крутившийся в голове вопрос. – Причём несмотря на то, что ни одна комната в башне не используется, а сама лаборатория выглядит так, словно сюда регулярно наведываются. Есть предположения?
– Ни одного, – Андреас был удивлён не меньше меня. Он явно не был посвящён во все действия своего отца. Я почему-то даже не сомневалась, что лаборатория принадлежит именно Верховному Судье.
Андреас подошёл к компьютеру, который, конечно же, здесь имелся, и попытался его включить. Он объяснил, что информация о последних проведённых опытах явно имеется на компьютере. Включившись, компьютер затребовал пароль.
– К сожалению, я не подпольный, чтобы взламывать пароли, – пожал плечами Андреас.
– Ты уверен, что не знаешь пароль? Если лаборатория, как я считаю, действительно принадлежит твоему отцу, то наверняка и пароль он подбирал.
Андреас лишь на секунду задумался, а затем подвинул к себе клавиатуру. Всего одно слово было напечатано им так быстро, что я с трудом разглядела, на какие клавиши попали его пальцы. Но я, скорее всего, ошибалась. Паролем просто не могло быть слово «Целитель».
– Ты, как ни странно, оказалась права, – Андреас усмехнулся, а компьютер тем временем разблокировался. – Итак, последний файл даже не закрыт.
Он прокрутил колесико мышки вверх, пролистывая документ в самый верх, к началу. Мы с ним одновременно прочитали заголовок. Уверенна, не смотря на различность наших взглядов, у нас в голове пронеслась одна и та же мысль.
Нам все это время лгали.
Страшная тайна открылась нам внезапно. Я даже и думать не смела, что события примут такой оборот. Я была права, когда не доверяла нашему правительству, которое может так смело врать в лицо своему народу. Каждый раз нам обещают безопасность, вбивают в голову, что мы под защитой Лиги Крови и стен, кольцом окружающих Омегу.
А оказалось, очаг вируса находился в самой Омеге.