Прочитав в моем взгляде искорку надежды, генерал поспешно добавил:
– Единственный способ убить целителя – снести ему голову. Так они оба и погибли.
Боги… Я даже представить не могу, что на это ответить. Зато я знаю, что потеря крови или недостаток кислорода мне не страшны.
Мы вошли в комнату, оказавшуюся просторным врачебным кабинетом. Белые стены, большой стол с мраморной столешницей и компьютером на нем, уютные кресла для приема пациентов и койка для осмотра. Все, что необходимо врачу. Будучи «середнячком», и не мечтала стать врачом. Для этого необходимо было с отличием закончить все 13 классов школы, а затем каким-то небывалым образом поступить в университет старшего класса. Туда сулили попасть членам среднего класса, закончившим школу на отлично, но, по-моему, такое нечасто случалось.
Вот и в нашем 10 классе не осталось ни одного члена среднего класса.
– Мы долгое время старались изучить природу возникновение твоего дара, Гликерия, – продолжал тем временем Константин. – Что-то в твоём организме, некая энергия, заставляет клетки твоих пациентов регенерировать, восстанавливаться. А также твоя энергия стимулирует их иммунитет. Именно поэтому мы считаем, что тебе подвластны не только ранения, но и вирусные и бактериальные болезни. Самый первый целитель, Кирилл, был моим знакомым. Он делал первые шаги и лечил простуду и разные сезонные вирусы. Но больше он работать не смог – его убили во время одного из восстаний.
Только сейчас я подумала, что из трёх целителей упоминаются всегда только двое – Кирилл и Вадим. Или третий целитель – это и есть я? А, быть может, это ещё одно чёрное дело Лиги?
Спросить я не успеваю – Константин резко разворачивается и идёт обратно.
– На сегодня экскурсия окончена, – в голосе, как всегда, сталь. – Вернёмся к обычным занятиям.
В целом мой день состоял из трех приемов пищи, четырех занятий (история, анатомия, ботаника, правоведение), двухчасовой тренировки, а остальное время я проводила в библиотеке Лиги. Цензура на книги в высших классах была менее жесткой, но все же очень большое количество книг было запрещено. Но мне было позволено, как члену Лиги Крови, посещать библиотеку на втором этаже. Она была действительно огромной, раз занимала собой больше половины этажа. Множество длинных рядов, и книги – везде. Это было огромным счастьем найти хоть одно место, где можно забыть о суете нового мира и остаться наедине с собой и своим увлечением.
В таком спокойном течении пролетел месяц – ни единого нового задания, ни единого воспоминания о прошлом с горечью и слезами. Мне словно стало легче. Думать просто не было времени, я все время была чем-то занята и не могла погрузиться в воспоминания.
Об испытании и о пациенте я не вспоминала. Один раз, правда, спросила у Андреаса, кем был тот парень, на что он ответил, что одним из охранников, раненом каким-то маньяком, уже давно взятом под арест. В подробности Андреас не вдавался – генералы запретили.
Еще один день, отличный от других, был тот, когда Андреас повез меня в район с одеждой для элиты дабы купить мне новых вещей. Я тогда в очередной раз провалилась на уроке истории с Константином, и была очень нервной и обеспокоенной. «Тебе вообще нельзя нервничать, – сказал тогда Андреас. – Поехали со мной в центр, развеешься». Тогда я невероятно скромничала и выбрала пару-тройку самых недорогих вещей. Но стоило мне вернуться в свою комнату и открыть шкаф, я заметила, что он полон самой разной одежды. Гардероб мой стал больше, чем у всех «отщепенцев» вместе взятых, честное слово! На внутренней стенке платяного шкафа я увидела записку, написанную знакомым почерком. Андреас сообщал мне, что так и знал, что я ничего не выберу из-за смущения, поэтому сам, вместе с Алиной, составил мне гардероб. Что стоило ожидать – вся одежда была одного цвета. Белого.
Слуги (обычно слуг и рабов набирали из самой низкой касты в Омеге, но эти были, наверняка, из младшего класса – неприкасаемым вряд ли позволили разносить еду столь высокого класса, да еще и носить столь аккуратные фраки) подавали тарелки с едой. С каждым разом я удивлялась все больше и больше, так что Роберт даже начал надо мной посмеиваться. «Вас в среднем классе, что, вообще не кормят?», на что я отвечала, мол, кормят, но не столь вкусно. Куриный стейк с картофельным пюре, рис с овощным рагу, и даже легендарная лепешка с красным соусом, томатами и сыром, о которой я раньше знала лишь из книг и которую здесь все попросту называли «пиццей». Обед у нас был более «полезный», то есть нас насыщали пищей богатой белком и витаминами, чтобы было откуда брать силы на изнурительные тренировки, а когда придет время, и на задания. А завтрак был совсем простой – тебе дают выбор, то есть подходи и набирай, что хочешь, из предложенного.
Сегодня подали мясную запеканку, как всегда невероятно вкусную. Хотелось встать, найти повара и расцеловать. А затем побить и выбить из него обещание, что теперь и низшие касты будут получать такой ужин, ведь их труд не менее усердный, чем наш, если не более.
Генерал Константин явно был не в духе. А уже после того, как к нему подошел слуга и что-то передал, его и так серое лицо стало еще серее, а взгляд – суровее. Он попросил внимания и, по традиции, встал, чтобы объявить итоги дня.
– Спешу начать с новостей, – сказал генерал. – Причем, не самых приятных.
По всей столовой начали шептаться. Всем было интересно, что же так взволновало и даже расстроило Константина.
– Сегодня, около пяти часов дня, то есть около часа назад, недалеко от здания банка Омеги было найдено новое сообщение таинственного «Мстителя». И его содержание является не самым приятным. Впервые он действительно серьезно нам угрожает.
На большой стене позади стола генералов замерцала проекция. Когда настроился фокус, и картинка стала четче, все увидели, что это фотография того самого послания от «М.». Послышались шокированные восклицания и вздохи.
Все ваши надежды надежды на то, что Омега будет процветать и дальше, взорвутся в пух и прах, ровно как один из Пунктов выдачи в скором времени. Давайте вместе поглядим, как это здание взлетит на воздух?
– М.
«Мститель» угрожал взорвать один из Пунктов выдачи. Игра началась.
– Понимаешь, это может быть слишком опасно для тебя, – сказала мне Алина, передавая слова генерала Константина (в более мягкой форме, конечно). – Будет лучше, если ты останешься…
Отлично. Я и никуда не собиралась.
Я стала человеком, полным противоречий. Во мне нет ни капли патриотизма или желания помочь отчизне – но тем не менее, я являюсь членом Лиги Крови и даже довольна таким положением. Я за равенство в обществе и презираю высшие касты, но все же имею собственные покои, пользуюсь библиотекой элиты и ем еду высшего класса. Возможно, все это, что сейчас со мной происходит – компенсация за все горе, что выпало на мою душу. Росшая в низах общества без родителей, потерявшая любимую тетю и друзей, я получала все самое лучшее в итоге. Единственное условие – притвориться, что я являюсь верным стражем своей родины и готова всегда помочь ей и ее народу.
Алина также сказала, что между генералами возник спор насчет меня. С одной стороны, я могла быстро помочь раненым – будет меньше жертв. Но Константин настоял на том, что мне не хватает опыта и я еще слишком мала для столь опасного задания. Одного прикосновения на поле боя будет недостаточно. И ещё я «недостаточно натренирована». Последняя фраза явно принадлежала Сане.
В Доме Крови началась суматоха. Пока подпольные судорожно просматривали все камеры и сообщения, отправленные с передатчиков в Омеге в последнее время, в поисках подозрительного, разведчики делились на отряды по четыре человека на каждый Пункт выдачи. Всем этим переполохом управляли генералы, отдававшие команды. Я же сидела в стороне крайним наблюдателем. Проходя мимо, какой-то разведчик сказал мне: «Может, пойдешь в комнату, чтоб не мешаться?».
Ночь прошла крайне тихо. Разъехавшиеся вечером отряды так и не возвратились к утру. Не знаю, кто остался в здании кроме меня – почти все уехали на задание. Ведь Пунктов в Омеге было около сотни, а людей из Лиги категорически не хватало. Все же, если так и есть и людей не хватает – почему бы не взять меня?
Утром я отправилась в столовую, где в гордом одиночестве, не считая нескольких незнакомых мне подпольных за дальними столиками, я взяла тарелку и подошла к стойкам с едой. Наполнив миску свежим творогом (который я до приезда в Дом ни разу не пробовала), сухофруктами и намазав себе хлеба с вареньем, я села за наш привычный столик.
Я задумалась. Насколько это прекрасно – вот так вот завтракать. Вкуснейшая еда, яркое солнце над головой, создающее ощущение, что находишься на свежем воздухе, тишина и покой. Молочные продукты, свежий хлеб, сахар – всего этого так не хватало младшим кастам. Пока элита каждый день только за свое существование питалась этими дарами природы, низшие касты трудились денно и нощно для их получения. В итоге нерабочие обделяли рабочих, буквально крали продукты их труда. Внезапно завтрак перестал казаться мне столь блаженным.
Неожиданно ко мне со своим блюдом сел Макс. Он был в более приподнятом настроении, нежели обычно, с ехидной улыбкой на лице. Его глаза-хамелеон сегодня горели зеленым, в тон его футболке. Впервые я видела его не в той поношенной толстовке и без капюшона.
– Я думала, ты тоже на задании, – задумчиво произнесла я.
– Они меня всегда оставляют, эти генералы, – он сделал паузу, положив в рот кусок своей яичницы. – Я же их способный хакер. По их мнению, от меня больше пользы здесь, у моего компьютера.
Макс всегда ел очень быстро. Не успеешь оглянуться – а его тарелка уже пуста, а сам он возиться с передатчиком. Он говорил, что не любит всего этого – посиделок, разговоров за столом и долгого жевания. Сел, быстро поел и пошел по своим делам. Но за обедом и ужином есть правило – жди последнего. И Максимилиан, конечно же, это правило ненавидит.
– Понятно. А меня они считают еще слишком неопытной, хотя, отчасти, это чистая правда, – говорю ему я.
– Они сначала всем так говорят. Вот увидишь – прорежутся у тебя твои суперспособности, так они перед тобою на коленях ползать будут!
Макс покончил с яичницей с беконом и перешел к десерту – круассану со сгущенкой. Подумать только – сгущенка! Как я не заметила ее сразу! Раньше тетя ею бредила. Говорила, у них на родине ее продавали прямо в банках. Показывала старые фотографии, где они с моим отцом, еще совсем детки, лопают ее ложками. Она мечтала вновь вкусить этот сладостный вкус и даже обещала мне, что сможет залпом осушит целую банку… Нужно будет попробовать эту сгущенку.
– Что-то долго нет новостей, – взволнованно вспомнила я.
– Да ладно. Они справятся с этим, сто пудов.
Казалось, Макса совсем не волнует, что где-то вот-вот взорвется целое здание.
– Откуда такая уверенность? – нахмурилась я.
– Они все время выходят победителями, вот уже пять лет, как я подпольный, а у Лиги не было ни одного провала. Думаешь, эта команда повстанцев сильна? Бред. Больше запугивают. А этот «Мститель» вообще – обыкновенный вандал, только стены разукрашивает. Я тебе отвечаю, что это задание для Лиги – раз плюнуть. Оно не настолько серьезное, как ты думаешь.
– И что по-твоему – они успеют эвакуировать людей?
– Шутишь? Они и бомбу смогут обезвредить за час или даже два до взрыва. Потом еще праздник устроят, настоящий пир, победа. Просто театр какой-то! – Макс фыркнул и чуть не подавился своим кофе.
Неужели миссия, которую все считают столь опасной, и вправду настолько легкая, как говорит Макс? Зачем же тогда вся эта паника, весь этот балаган?
– Еще не веришь? Как хочешь. Но я отвечаю – бомба будет обезврежена за три часа до взрыва, праздник будет устроен, – Макс покончил со своим завтраком, съев после круассана еще тарелку фруктов и выпив чашку кофе.
Он встал из-за стола, а я с удивлением заметила, что моя тарелка-то до сих пор почти полна.
Макс оказался прав. Лиге действительно удалось выполнить эту миссию, и меня поразило то, что даже время, указанное Максом – три часа до взрыва – оказалось верным. Бомба была найдена отрядом из трех человек, в числе которых был Роберт и еще двое разведчиков, в одном Пункте выдачи у окраины города. Трех спасителей встретили бурными овациями. Роберт рассказал, что они и не надеялись найти бомбу, полагая, что та будет спрятана где-нибудь в центре города, поближе к важнейшим зданиям Омеги. Сама бомба оказалась самодельной, управляемой с расстояния. По сути, повстанцы, умея сами собирать бомбы, могли наделать еще больше взрывных устройств, и вот тогда и явиться настоящая опасность. Но об этом, почему-то, совсем никто не упомянул.
– Поздравляю с удачным окончанием задания, – обратился ко всем присутствующим легионерам генерал Константин. – Напомните, мы ведь вчера даже не отужинали? – это относилось, скорее всего, к остальным генералам. – Велите слугам накрыть столы, подать еду и вино. Сегодня мы заслужили небольшой пир.
Толпа легионеров одобрительно загудела и потоком бросилась в столовую. И в этом Макс не ошибся – генерал решил устроить хоть и не большой, но все-таки праздник в честь победы.
Все же это так глупо. Задание теперь мне казалось действительно легким – найти и обезвредить бомбу. На это будет способен даже новичок, даже я. Но даже если задание и вправду требует каких-то затрат, они явно не будут стоить целого пира. Вино, утка с яблоками, обилие салатов – все это участвовавшие в задании уплели в один присест, ведь они так и не ели со вчерашнего дня. Мне же есть не хотелось. Во-первых, роль сыграли плотный завтрак и обед, а во-вторых, мне самой казалось, что я не достойна этого пира. Они, все остальные, участвовали в легком, но все же опасном задании, пытались спасти невинных жителей Омеги, обезвредить бомбу, а я сидела здесь, в безопасности, и ничего не делала. Прям как элита.
Так и не притронувшись в еде, я вышла из столовой. Макс на ужине, кстати, тоже не заявлялся. Я нашла его в гостиной, вновь уставившегося в передатчик.
– А, это ты, – он поднял взгляд от передатчика и посмотрел на меня с хитрой улыбкой. – Ну, теперь ты веришь?
– Все точно так, как ты сказал, – ответила я сухо. – Ты это хотел услышать?
– Мне просто было нужно, что бы ты начала мне верить.
В Омеге нельзя никому верить. Тебя либо покинут, либо предадут, иного выхода нет. Я проявила слабость, когда начала доверять легионерам, забыла, что они-то и являются моими главными врагами. Лживые, корыстные, алчные. Пируют каждый раз, когда пальцем шевельнут. Что им до младших каст, которые в жизни ни крошки с их столов не получат, даже если сделают больше, чем любой из членов Лиги за всю жизнь? Такова жизнь в Омеге. Здесь царит лишь несправедливость.
– А если скажу, что до сих пор тебе не доверяю, ты будешь новые прогнозы на будущее делать? – с ноткой сарказма спросила я.
– Могу постараться и так, но лучше скажу тебе прямо, – он со всей серьезностью посмотрел мне в глаза. – Я знаю, как ты ненавидишь правительство, Лигу и все прочее, связанное с Омегой. Да, ты росла в низах общества, в то время как остальных легионеров забирали еще в младенчестве и растили в роскоши и достатке. Но знай, что я, возможно, единственный, кому ты действительно можешь верить. Остальные соврут, так и знай.
С этими словами он встал и направился в сторону лифта. Я опять пребывала в легком шоке. Откуда он знал про эту часть моей души, которая ненавидит Омегу? Стереотип о члене низшего класса? Или он знает больше, чем я думаю? Возможно, как-то прознал о моей матери, он ведь хакер. Если так, он может обо всем рассказать генералам, а уж они сделают выводы. Вдруг, подумают, что я тоже продолжаю дело матери и как-то связана с повстанцами? Тогда уж мне несдобровать. Выход у меня только один – сделать вид, что я доверяю Максимилиану.
Я нажала кнопку вызова лифта и поняла, что сейчас не хочу никого видеть и просто хочу лечь спать.
Глава 7.
Я спешу по коридору в сторону туалетов, но слышу шаги сзади. С облегчением понимаю, что это никто иной, как Зоя, когда она догоняет меня и хватает за плечо.
– Прогулы плохо скажутся на твоей репутации, – говорит она. – У тебя должны быть веские причины, чтобы гулять во время урока, напарник.
– Я не выучила, – отмахиваюсь я, но Зоя, видимо, замечает мою ложь.
– Что бы ты не выучила? – она почти смеется. – Мало вериться. Выкладывай, что случилось.
Я оглядываюсь по сторонам. Темные коридоры, как в замке, все ученики на уроках. Но есть и камеры, записывающие изображение, но не звук.
– Сделаем вид, что идем в туалет, – говорю я. – Это надолго.
Закрыв одну из кабинок на замок, Зоя опустила крышку унитаза и села сверху, а я облокотилась на дверь. Пришло время сказать правду.
– Это больная для меня тема – восстание «Альфы», потому я и не хочу идти на историю.
– Почему? – мягче, чем обычно, но все тем же грозным голосом спрашивает она.
– Мне тяжело высидеть час, слушая, как учитель самыми скверными словами выражается о моей матери, осуждает каждый ее поступок и говорит о ней как о монстре, а не человеке.
– Постой, – до Зои начал доходить смысл моих слов. – То есть, твоя мама – та самая предводительница повстанцев?
Я киваю, а глаза наливаются слезами. Тогда я заплакала, а Зоя обняла и утешала меня. Начиная с пятого класса, это был уже третий год подряд, как я пропускаю один единственный урок истории – урок о восстании. Мне больно слышать все, что мне внушают о матери. Я не могу поверить, что она была настолько бессердечной. Ведь у нее была я. А в одной из газет я прочла тому доказательство. Я обменяла ее в одной тайной лавке со всем запрещенным на целый батон хлеба, который тетя украла из пекарни. Самой тете я, кстати, сказала, что пока она была на работе, я с голоду умяла весь батон. Так вот, в той самой газете, запрещенной цензурой, я прочитала страшные тайные факты о наказании моей матери, в том числе и ее последние слова, из-за которых потом не спала всю ночь.
«У меня есть ребенок, и я прошу его не верить никому. Особенно Лиге Крови.»
Я просыпаюсь в холодном поту. Такой необычный сон привиделся мне сегодня. И в то же время горький. Сразу два скорбных воспоминания всплыли в нем – о Зое, моей лучшей подруге, ближе которой у меня наверняка больше не будет, которая покинула меня так рано, и о матери и таком странном последнем желании. Цензура не зря накрыла события того дня, ведь именно во время казни в последний раз открылась настоящая сущность моей матери. И никто не должен был знать, что у нее есть ребенок. Ведь такое чудовище, как она, не способно любить. Неожиданно я понимаю, что разбудил меня далеко не будильник, а неизвестный протяжный вой. Сирена.
Одевшись, я выбегаю из комнаты, а в коридоре уже толпятся легионеры. Парни сами недоумевают, что происходит. Один кричит, что всех попросили, сохраняя спокойствие, спускаться в гостиную. Мы спускаемся по пожарной лестнице – так быстрее и безопаснее, нежели на лифте. Гостиная оказывается переполненной людьми. Здесь были все обитатели Дома Крови – от всех дарованных и генералов до слуг, охранников и других людей, как доктора. Генералы просят всех успокоится, построиться и не паниковать. Сирена надорвалась пять раз и смолкла.
При пожаре сирена выла три раза. При землетрясении – всего один. Еще ни разу мне не приходилось слышать о пяти гудках. Значит, это было что-то новое, иное. Генерал Константин попросил внимания. Это было тяжело – народ гудел, кипел, а голоса так и не смолкали. Добившись, наконец-таки, тишины, Константин прокашлялся и заговорил.
– Понимаю, это вас всех напугало, как напугало и весь город, – сам генерал тяжко дышал и покрылся испариной. Значит, сирена выла по всей Омеге. – Один из самых ужасающих кодов прозвучал только что – пять гудков. И это обозначает ничто иное, как вспышку Вороньей Лихорадки.
– Твой отец был очень умен, – рассказывала мне тетя. – Он с самого детства увлекался природой. Не повезло ему с местом жительства –угораздило же попасть на территорию, где нет ни диких животных и птиц, ни диких растений и прочих красот природы. Вот в прошлом здесь было гораздо больше растений, чем сейчас. Не говоря уже о животных.
– А что тогда делал папа? – спрашивала я. – Катался на машине времени?
– Нет, детка, – смеялась тетя. – Машин времени не существует. Изучать домашних животных и окультуренные растения он точно не хотел, потому и избрал другой путь. Он изучал микромир.
– Микромир?
– Да, такой маленький мир, его не разглядеть невооруженным глазом. Всяких бактерий и микробов. Ему вручали за это множество наград, некоторые из них хранятся в чемоданчике под моей кроватью. Но вот самой главной награды его не сохранилось. Почетный Орден Исследователя, выдан самим Верховным Судьей. Лично. У меня только фотография осталась, но нет самой этой медальки.
Чего и стоило ожидать. У тети были только детские и подростковые фото моего отца, ни одной, сделанной в его лучшие годы. Только мельком видно его лицо на заднем плане общей фотографии, где изображены все профессора Биологической Лаборатории Омеги. Но и там он в очках, подробно черты не разглядишь.
А вот на фотографии, что показала мне тогда тетя, была красивая, из настоящего золота, медаль, увы, утерянная. Но и будь она у нас, через некоторое время тетя ее бы продала, обменяла бы на что-то более полезное, как еда или одежда. Так она поступила с менее ценными, чем Орден, наградами, хранившимися в том самом чемоданчике.
Я заглянула туда лишь единожды – тетя это заметила и перепрятала чемодан. Она показывала мне лишь то, что, по ее мнению, мне можно было видеть. Но в тот самый раз я, любопытный ребенок, очень хотела изучить содержимое чемодана, принадлежавшего моему отцу. Дождавшись, когда тетя уйдет в Пункт выдачи за едой, я аккуратно вытащила его из-под кровати. Я открыла чемоданчик, и первой мне на руки попала странная папка. Мне было семь, но я уже знала о таком страшном вирусе, как Воронья Лихорадка. Таким и было заглавие папки. Внутри – симптоматика, результаты проб крови и фотографии детей. Я прочитала первый лист:
«День первый: внедрение бацилл вируса В. Л. детям от одного до пяти лет.
Итоги:
испытуемых – 50 чел.
проявление симптомов – у 50 чел., из которых
в легкой форме – у 39 чел.
в тяжелой форме – у 11 чел.
День второй, третий, четвертый, пятый: анализы.
Итоги:
лихорадка – у 45 чел.
головная боль – у 50 чел.
кашель, заболевание дыхательных путей – у 32 чел.
сыпь – у 22 чел.
рвота с желчью/без – у 19/3 чел.
летальные исходы – 18
День шестой: обследование.
Итоги: 32 ребенка выжило. из них 32 ребенка полностью излечились.
День седьмой – двадцатый: восстановление.
Итоги: 32 ребенка окрепло и поправилось после внедрения вируса.
День двадцать первый: повторное внедрение вируса.
Итоги: у 32 чел. проявился иммунитет к вирусу.»
Продвинуться дальше мне не удалось – я услышала, как тетя повернула ключ в замке. Скомкав первый лист и сунув его в карман, я положила папку в чемодан и спрятала его на место. Тетя нашла меня в спальне и обо всем догадалась. Она отругала меня, а чемодан я больше не видела.
О спрятанном листе я забыла, а нашла уже через года два – когда разбирала старую одежду, которую хотела сдать, чтобы получить монеты и купить новую. Еще не одну ночь я гадала, что же это значит – этот эксперимент, этот лист и как мой отец к этому причастен. Он ли проводил опыты? Как у него вышло? Почему не обнародовал свои открытия? Будь у меня вся папка, я бы, может, узнала. Но тетя решила держать тайну до конца.
После слов генерала вся гостиная вспыхнула, как пожар. Крики доносились из каждого угла, и эти крики были полны страха и недоумения. Воронья Лихорадка? Нам столько лет твердили, что ее удалось искоренить, что в наше время нет угрозы этого страшного вируса. Но вот звучит сирена, сообщающая о вспышке. Мне становиться не по себе. Воронья Лихорадка всегда была для меня чем-то загадочным, но кому ли не знать, насколько вирус страшен и опасен. Но мне, возможно, было известно о нем немного больше, чем, например, моим сверстникам. По крайней мере, из записей отца я знала, что болезнь неким, неизвестным мне, но понятным моему отцу, образом можно излечить. Понять бы еще, каким – может, было бы не так страшно.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, я посмотрела на генерала Константина. Его суровый взор был уставлен прямо на меня. И в его глазах проскользнула маленькая искра, мимолётная и почти незаметная. Искра надежды. Ещё один способ! Вдруг мой дар способен вылечить и Воронью Лихорадку? Наверняка об этом и подумал генерал.
Этого от меня и ждали генералы – мне предстояло изучать вспышки вирусов в Омеге, дабы понять природу единственного и неизведанного – Вороньей Лихорадки. Но первый ход сделала сама болезнь – неожиданно, спустя столько лет возникла вновь. Пока легионеры продолжали выкрикивать свои вопросы и возгласы, старшие члены Лиги собрались в круг для обсуждения. Один из подпольных подошёл к ним с сообщением, видимо, очень важным. Голова генерала Константина поникла. Он что, расстроен? Этот невозмутимый, вечно серьезный человек, впал в отчаяние из-за вспышки вируса? Быть не может. Значит, в сообщении к генералам действительно было нечто серьезное.
Рядом со мной возник Андреас. Он кивнул в сторону генералов:
– Что там происходит? – спросил он, словно не понимая. Или взаправду не понимая.
– Ты не слышал? – удивилась я. – Пять гудков.
– Это я как раз таки слышал, просто в комнате задержался. Что говорят сами генералы.
– Пока ничего особенного. Просто объяснили значение сирены, и все здесь просто с ума сошли.
Генерал Константин вновь выступил вперёд для сообщения:
– Нашим подпольным удалось разузнать, где был обнаружен вирус. Заразилась маленькая девочка из Западного сектора. У неё присутствуют все симптомы, – генералу на удивление удалось надеть маску безразличия: говорит без единой эмоции, сохраняя невозмутимость на лице. – Сегодня появилась сыпь. В скором времени, как всем с печалью известно, должна наступить неминуемая смерть.
Глаза нашего предводителя заблестели. Предательская слеза готова была скатиться с щеки главного приближенного Верховного Судьи. Нет, он не проявит слабость.
– Но у девочки появился шанс, как и у всей Омеги, – он вновь перевёл взгляд на меня. – Возможно, нашему целителю удастся помочь девочке. А если, не дай Бог, вирус уже распространяется, ей удастся подавить болезнь ещё на ранних стадиях. Мы надеемся на лучшее. И мы все должны поверить в целительницу.
Теперь все глаза уставились на меня. Мне хотелось сквозь землю провалиться. На меня возлагали большие надежды, но что, если против этого вируса мой дар не работает? Я подведу не только генералов и Лигу, но и всю Омегу. Вряд ли город—государство выдержит новую эпидемию.
– Гликерия, выдвигаешься прямо сейчас, – скомандовал генерал. – С тобой поедут Андреас, Алина и Эдуард. Небольшая группа, вас снабдят всем необходимым. Поторапливайтесь к подземной парковке, мной был отдан приказ подготовить вам транспорт. Живо, живо!
Схватив меня за руку, Андреас потащил меня к лифту. Мы отправились к поджидавшей машине, на парковку. На мое первое крупное задание.
Зима наступила неожиданно. Казалось, ноябрь только-только сменился декабрем, как улицы уже замело тонким покрывалом снега, а нам выдали куртки под цвет формы – на улицах похолодало.
За стеклом мороз – маленькие кристаллики снежинок занавесом налипли на окно, заслоняя мне вид на город. Западный сектор находился немного дальше от центра, за большой, довольно глухой рощицей. Состоял он полностью из частных домов членов превосходного класса. Полностью элитный район.
Но как чист, как прекрасен был лес, через который мы проезжали! Он так контрастирует со всем этим шумом и суетой покинутого нами центра, со всей этой бурно развивающейся цивилизацией и могучей высоты растущих зданий. А эта роща разрослась мостом между людным центром и маленьким населенным сектором. Последний в городе-государстве, не считая Промышленного, лесок, не вырубленный жестоким человечеством, населяющим Омегу. Он был словно наглый преступник – стоило начать его вырубать, либо случались несчастья с лесорубами, либо он разрастался еще пуще. В итоге элита попросила оставить лес – для красоты. И для развлечения – пойти по ягоды, по грибы.
Бесконечные ряды деревьев закончились. Пред нами стали вновь проступать признаки жизни – пункт охраны, безоговорочно пропустившие наш ярко-красный автомобиль, появились и первые особняки. Эти великолепные отделанные из темного дерева дома действительно позволить себе могли лишь люди с состоянием.
К дому, где был жила заразившаяся девочка, нас подвез Эдуард – один из разведчиков, про которого говорили: «Быстро и безопасно доставит вас на место». Поездка такой и была – комфортной и быстрой одновременно. А сам дом оказался огромным. Из окна машины, в которой мы ехали, я не сразу разглядела его величие из-за морозного инея на стекле. Скрываясь среди густых изумрудно-зеленых елей, особняк хоть и был всего два этажа в высоту, но занимал обширную площадь.
Мы вышли из машины – я, Андреас и Алина, – оставив Эдуарда в гордом одиночестве в качестве дозорного. По тропинке, очищенной от снега, мы отправились к крыльцу. Я заметила, как Алина смотрит на Андреаса – словно спрашивая, действительно ли она идет подле сына Верховного Судьи, правда ли их вместе отправили на задание? Судя по всему, Алина не играла такой уж важной роли в Лиге. Но теперь она была моей единственной подругой среди всех этих парней, и генералы пересмотрели свое отношение к ней. Думают, мне на задании будет спокойнее и не так страшно, если она рядом. А сама Алина явно была не против.
Андреас постучал в дверь, а когда никто не открыл, постучал своим крепким кулаком еще громче. Мы услышали лязг ключей и звук отпирания замка. Отворяли множество замков – в двери было три замочные скважины и, судя по звуку, еще две цепочки и одна щеколда. Полная экипировка.
Дверца слегка приоткрылась, из нее выглянула рука в перчатке. Она протягивала прозрачный пакет с медицинскими масками и перчатками.
– Надевайте, – приказал хриплый женский голос. – И только потом входите.
Мы послушно выполнили приказ, натянув маски на лица и неудобные латексные перчатки, доходившие до локтя, на руки. После этого женщина впустила нас в дом.
Она была на удивление молодой – не больше тридцати – но, похоже, горе состарило ее и сделало голос скрипучим, как у старухи. Она представилась как Адалина, молодая третья жена наследника знатного рода Штраусов, который был назначен в генералы. У меня челюсть отвисла. Так вот почему Константин был так расстроен! Заболела его дочь!