– Я не очень правильно поступил вчера, когда даже не поздоровался с тобой, – он мнётся, и эти слова кое- как ему удаются. – В общем, я был зол, что вы с пасынком Судьи снова встретились.
– А что в этом, собственно, такого? – я в который раз возмущена его пренебрежительным отношением к Андреасу. – Что он тебе сделал, в конце концов? Даже повстанцы, кажется, приняли его за союзника, раз не заперли вместе с Александром.
– Я уже говорил тебе. Ты привязана к Андреасу. Привязанности делают тебя слабее.
– Да с каких пор ты так зациклен на этих «привязанностях»? – уже кричу я. – Почему ты считаешь, что если я буду просто дружить с ним, то несомненно стану слабее? У меня что, по-твоему, дар исчезнет? Или это простая ревность?
Последняя фраза для него, словно пощечина. Он отшатывается, но затем отвечает голосом, ничуть не тише моего крика:
– Да потому, что я сужу по своему опыту! Я сам имел привязанности, и это сделало меня плохим человеком.
– Ты – плохой человек? Да это чушь?
– Это правда, Лика, – его голос становится тише, словно он собирается поделиться своим секретом. – У меня был друг. Кстати, тоже целитель. И я не просто дружил с ним, я был к нему привязан. Мы росли вместе. Он был мне как брат. Но у него были чувства к одной девушке из Лиги. Не будем скрывать – то была Алина, и ежу понятно. Но меня это выводило из себя. Я хотел, чтобы он все своё время проводил только со мной, общался только со мной и больше ни с кем. Но с каждым днём он становился все ближе и ближе с Алиной. Он писал ей письма, каждый день отправлял записки на целый лист бумаги, даже стихи писал. И однажды я так разозлился, что он выбрал в качестве напарника для работы на симуляторе Алину, а не меня, я решил сделать кое-что ужасное. Я перепрограммировать симулятор, пока никто не видел. Мне нужна была всего пара секунд. Но я тогда хотел навредить Алине, просто сделать маленькую гадость. Я и предположить не мог, что из-за этого Вадим умрет.
Ни один мускул на его лице не дрогнул после признания. Я же в ужасе отшатываюсь. Конечно, я знаю правду, правду о том, что Вадим не умер, а остался в Лиге под маской помощника Константина. Но что я могла ответить Максу? Что его друг жив, но стал «странненьким»? Сошёл с ума оттого, что несколько лет пролежал с перерезанным горлом, не умирая лишь благодаря целительскому дару, но не в силах излечится из-за его неполноценности? Я колебалась, но молчала. Макс же наверняка посчитал, что я восприняла его за чудовище, раз он сделал такое. Но как же объясниться, не раскрывая тайны?
От признания меня спасает толпа повстанцев, пробежавших через наш вагон. Они направлялись к последнему вагону, где обычно проходили собрания. Макс остановил одного из них и спросил, в чем дело. Тот ответил каким-то шифром – я ни слова не поняла. Макс мне объяснил – один из их команды по прозвищу Разведчик каждое утро выходил на поверхность и приносил новости. Вот и сейчас он вернулся с сообщением, что новость очень серьезная.
Мы входим в последний вагон, уже полный людей. Я понимаю, что Разведчик – это Славский-младший. Он крайне взволнован, и пот катится градом по его лицу. После нас с Максом в вагон входят Камилла и Джулиан, и вот вся «Бета» в сборе. Камилла спрашивает, что за срочная новость есть у Разведчика.
– Генерал.. в общем, лучше вам самим увидеть.
– Мститель, включи передачу с экранов, – командует Джулиан.
Макс повинуется. Он включает экран и настраивает на частоту передачи с экранов Омеги. Вот на экране загорается символ Омеги, звучит патриотический мотив. Я понимаю, что раньше этой мелодии не слышала. Она полна тоски, такая душетрепещущая, совсем не похожая на те, что обычно играют перед началом выпуска новостей. Она какая-то… траурная.
На экране появляется лицо ведущего новостей. Он так же полно скорби, хоть ведущий и старается сохранить солидность и самообладание перед камерами. Сбоку от него, в углу, светится лицо генерала Константина. В правом нижнем углу – чёрная траурная полоска.
– Вчера не стало одного из наших мудрых правителей. Генерал Константин, в возрасте пятидесяти пяти лет, скончался от остановки сердца. Мы все скорбим…
Следующие слова расплываются, как в тумане. Я чувствую головокружение. Ещё до того, как ведущий начал говорить, я все поняла.
Генерал Константин мёртв. У него становилось сердце после того, как я этого пожелала. Это не могло быть простым совпадением. Но неужели?
Я убила Константина.
Я еще долго думаю об этом. Как вообще такое возможно? Я не помню, чтобы прикасалась к Константину, а я вряд ли умею убивать силой мысли. Тогда виновна ли я в его смерти?
Повстанцам же не важно, кто или что стало причиной кончины генерала. Они пребывали в некоем замешательстве: с одной стороны, Константин мертв, а значит государственному устрою с одним человеком во главе конец, но с другой стороны – есть же другие генералы. Главенствующую роль запросто может занять Михаил, но вопрос в том, изменится ли ситуация или нет? Постарается ли Михаил спасти Омегу или продолжит дела своего предшественника?
После объявления новостей подали завтрак. Это были небольшие контейнеры, какие дают младшему классу (судя по составу) в пунктах выдачи. Многие находились в приподнятом настроении – враг будет повержен! – отчего их трапеза приняла праздничный вид. Разговоры не умолкали, повстанцы смеялись, словно сами были участниками покушения на генерала. Мне чем-то напомнило это празднества в Доме Крови. Все-таки, какой класс не возьми, – все люди одинаковые.
Я сидела в темном уголке на каком-то железном ящике, держа свой контейнер на весу. Хоть в поезде и был вагон-ресторан и другие места для еды, члены «Беты» предпочитали есть на ходу, в вагоне для собраний. Сегодня в контейнере – каша из не пойми-чего, корка черствого хлеба с кусочком сыра. Я настолько голодна, что не задумываясь проглатываю всю кашу, а затем берусь за бутерброд. Его я ем не так быстро, отчего отчетливо ощущаю порошковую консистенцию так называемого сыра. Что в Омеге работает хорошо, так это пищевые технологии. И еда с фабрик попадает на столы преимущественно низших каст. Я благодарю Лигу Крови за то, что хоть какой-то период свей жизни я питалась свежей, органической едой.
Неожиданно ко мне подсаживается девушка – не кто иной, как Норка. Все же она миниатюрна – ниже, чем я, по росту, худощавого телосложения, но лицо у нее взрослое, умудренное. Она не смотрит в мою сторону, а просто открывает свой контейнер и начинает есть. Через какое-то время она произносит:
– Это ты убила его.
Это не вопрос. Я сразу понимаю, о ком идет речь. Но с чего Норка так уверенна, если не уверенна я сама.
– С чего ты взяла?
– Слушай, – она поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. – Когда-то я работала служанкой в доме генерала. Мне ли не знать, как он беспокоился о своем здоровье. Он ежедневно сдавал анализы, проверял сохранность внешних и внутренних органов. Он вел здоровый образ жизни. При всей своей любви к пиршествам и вину, никогда не выпивал более одного бокала. Ты думаешь, я поверю, что он умер от остановки сердца в свои пятьдесят пять?
Да, в словах Норки есть смысл. Константин не мог просто взять и умереть от такого старческого недуга – стариком он явно не был. Но правда ли, что именно моя мысль способствовала его смерти.
– Я сама не уверена. Раньше ничего подобного со мною не происходило.
– Первое убийство всегда такое, – Норка уже не смотрит на меня, а продолжает есть кашу ложку за ложкой; я же от неожиданности ее слов бросаю свой бутерброд на половине и в замешательстве смотрю на нее. – Ну что ты так смотришь? Да, мне приходилось убивать. Я мстила за все то, что сделали с моей семьей только потому, что они были из касты неприкасаемых. Чтобы насолить Константину, я даже подсыпала яд в стакан его второй жены. Мне приходилось делать гадости, но не меньшие, чем делают генералы, легионеры – да каждый второй в Омеге. Я даже рада, что Гарик… прости, Грозный, тогда нашел меня и научил всему тому, что я умею теперь. Что я стала членом «Беты». Теперь я и тебе дам главный совет от Грозного. Хочешь выжить в Омеге – будь бессердечной. Так легче.
По моему телу вновь пробегает холодок. Все мы не без греха. У Макса на душе камень от непреднамеренного убийства друга; Норка живет местью неприкасаемых, оттого ей и пришлось убить человека высших кругов; я же убила главного виновника всех бед. Пусть генерал Константин и был отъявленным лжецом, манипулятором – словом, злодеем из всех злодеев, – но легче мне от этого не становится. Я перебираю события нашей с ним последней встречи в голове и пытаюсь сопоставить все детали. Если это я – то как, каким образом убила генерала? На моей памяти я его даже не касалась – но вдруг я ненароком его задела? Я не могу точно вспомнить, ведь тогда я об этом даже и не думала, не обращала внимания на такие мелкие детали.
Даже если я и не виновата, это ничего не меняет. Генерал мертв, и все на этом.
После завтрака ко мне подходят Камилла с Джулианом – кажется, они всегда ходят вместе, как неразлучная парочка лебедей, – и я вспоминаю, что хотела увидится с Александром Аргоном. Они проводят меня к одному из спальных вагонов, к закрытой двери купе. Но дверь эта – обычная, как и все остальные. Нигде не видно ни щеколды, ни щели для ключа-карты, ни даже замочной скважины. Дверь попросту не заперта.
– Он сам решил уединится, – поясняет Камилла. – Так сказать, пленник сдался добровольно.
Она открывает дверь, и мы входим в обычное купе, такое же, как и то, где «поселилась» я сама. Единственное отличие в том, что здесь имеется окно, какого нет у меня. За ним не видно ни зги, только лишь непроглядная тьма. Меня до сих пор передергивает от воспоминания о том, как я сама бродила в темноте по туннелям в поисках поезда. Кажется, теперь меня по-настоящему пугает темнота.
Но я перевожу свой взгляд с окна на фигуру, расположившуюся на одной из коек. Александр полулежал и был погружен в чтение. Он даже не взглянул на тех, кто вошел к нему в купе. Книга, которую он читал, была большая, в мягкой красной обложке, потрепанной от старости. На корешке я прочла «История Альфы».
Камилла прокашлялась, чтобы привлечь внимание бывшего Верховного Судьи на себя.
Когда он поднял голову, то мгновенно встретился взглядом со мной. В его глазах мелькнуло узнавание, а затем удивление. Я подавила в себе отвращение. Да, пусть он и не виноват в половине преступлений, что ему приписали, но это не меняет того факта, что он помогал создать вирус. И то, что он предал мою маму и всю группировку «Альфа», тоже было правдой. Но сейчас я думала лишь о том, что за вопрос следует задать первым. С собой у меня была моя сумка – я так и не расставалась с ней за се время пребывания среди повстанцев. Даже спала с ней в обнимку. С сумки-то я и начала.
– На днях я побывала в вашей лаборатории в Университете Омеги, – он сел на кушетку, и я начала один за другим доставать добытые мною предметы из сумки. – Я искала хоть что-то, что помогло бы нам бороться с вирусом.
Александр просмотрел все, что я достала, и покачал головой.
– К сожалению, ничего из этого вам не поможет. Генерал Константин унес все, что могло бы рассказать о вирусе, в другую лабораторию, в башне, либо же просто уничтожил материалы. Здесь, – он указал на папки, что я принесла. – лишь ранние эксперименты, какие-то наброски, но этого явно недостаточно для того, чтобы изучать вирус Вороньей Лихорадки, как вы его называете.
Я отчаиваюсь, как и Камилла с Джулианом. Неужели все было зря?
Прочитав отчаяние в наших лицах, Александр поспешно добавляет:
– Но у вас есть большее. Человек, который участвовал в создании вируса. Который помог Александру Ритцу, а затем генералу Константину. Этот человек – я.
– Какая неожиданность, – произносит Джулиан, и в его голосе слышится явный сарказм.
Я игнорирую это и поспешно спрашиваю:
– То есть вы можете создать вакцину?
Во мне вновь загорается надежда. Все может оказаться проще, чем мы думали, если этот человек пойдет нам навстречу. А он пойдет – хотя бы ради меня. До сих пор я не могу свыкнуться с мыслью, что Александр Аргон – мой отец. Как бы он не был мне безразличен, его отцовские чувства ко мне могут сыграть нам на руку.
– Я могу попытаться, но для этого мне понадобится лабораторное оборудование. Но и его мало. Нужно проводить множество экспериментов и тестов, и чем больше людей будет этим заниматься, тем лучше. В общем, мне нужна лабораторная команда.
То, о чем и говорила Камилла. Нам нужны ученые, которых в Омеге нет.
– Они уже знают, где достать ученых, – говорю я, имея ввиду Камиллу и Джулиана. – Я тоже могу попытаться помочь. Я мечтала стать биологом, изучала эту науку в школе. Может, если вы объясните, в чем дело, я смогу помочь.
Я старалась придать голосу твердости и бесчувственности, но Александр почувствовал истинный интерес в моих словах. Сначала он как-то странно, словно недоверчиво, посмотрел на меня. А может, мне только показалось, и этот взгляд подразумевал гордость или восхищение. Не важно, ведь он сказал:
– Мы попытались создать нечто новое на основе очень изменчивого вируса животных, который изучался на протяжении многих лет, еще до нашего с Ритцем прихода в лабораторию. Мы сделали такой вирус, который мог встраиваться в нашу молекулу ДНК, обходя все препятствия, что готовили ему клетки организма, и свободно бродить по ней, меняя генетическую информацию так, как ему вздумается. Но он не успевает особо разгуляться – смерть наступает прежде, чем он проходит и одну сотую пути. Ведь первое, что поражает вирус – это наш иммунитет. он подавляет главные клетки, которые борются за наше с вами здоровье, отчего организм перестает сопротивляться разным бактериям и другим вирусам. Это они вызывают главные симптомы Лихорадки. Но Александру Ритцу во время его опытов удалось поддержать иммунитет пациентов, над которыми он проводил опыты. Как вам уже известно, это были маленькие дети, и выжили почему-то исключительно мальчики. Вирус, до того, как иммунитет подавил и его, успел переписать часть ДНК, отчего у мальчиков и появились их необыкновенные сила и способность. Так, как ты знаешь, Гликерия, появилась Лига Крови. Александр стал задумываться – а что, если чуть дольше продержать вирус в организме пациента? Какие новые способности он сможет породить? Тогда он взял трех «жертв» – мальчика, девочку и одного взрослого, его коллегу, добровольно согласившегося на эксперимент. И результат был потрясающим – так появились целители. Но когда мы узнали страшную тайну, что среди детей, собранных для экспериментов, были наши собственные дети, мы с Александром приняли меры. Он был не против, чтобы его сын оказался в Лиге; я же категорически отказался, исполняя последнюю волю твоей матери. Мы поменяли вас с Андреасом местами, и тебе удалось избежать детства в Лиге Крови. Надеюсь, оно у тебя было счастливым.
Я киваю. Меня поразила его речь, но в еще большем недоумении и шоке пребывали Камилла и Джулиан. Они знали, что моя мать – Лайла Фарс, но что с Александром Аргоном их связывало больше, чем дружба, явно нет. Они чуть ли не с разинутыми ртами взирали на нас, не в силах ничего сказать.
– Кажется, никто еще не узнал нашу маленькую тайну, – говорит Александр. – А знает ли наш благочестивый генерал?
Здесь и имен не нужно, чтобы понять, к кому относится такое саркастическое определение.
– Этого мы никогда не узнаем, – как можно спокойнее говорю я. Голос мой все же немного дрожит. – Генерал Константин мертв.
Александр Аргон чуть ли не вскакивает.
– Как? Когда?
– Сегодня утром. Умер от разрыва сердца.
– Тогда это все меняет, – Александр встает и подходит ближе к предводителям «Беты». – Вы должны действовать сейчас, пока вся Омега еще в шоке от его смерти. Чем дольше тянем, тем может стать только хуже.
– Мы еще не связались с Южным Континентом, – отвечает Камилла. – Именно с их учеными мы собираемся сотрудничать.
– В таком случае ждать, пока они выйдут на связь, придется еще очень долго. Нужно действовать сейчас. Ибо большего шанса у вас может и не быть.
Его глаза буквально загорелись безумной идеей; он сам вышел из комнаты и двинулся вдоль поезда, но постоянно оглядывался – было ясно, что выбрался он из своего убежища в первый раз. Камилла, Джулиан и я следовали за ним по пятам, не понимая, чего же он хочет.
– Я уже сказала вам, что Южный Континент не выходит на связь, – Каммила еле поспевала за широкой походкой Александра. – Что вы собираетесь делать?
– Я же вроде сказал вам? – заметив наши недоумевающие взгляды, он добавил: – я подумал об этом, но не сказал вслух. Нужно лететь на Южный Континент!
– Я уже говорил, что он псих? – услышала я шепот Джулиана.
– И где вы собираетесь взять транспорт? – Камилла уже успела отдышаться, ведь произнося последние слова, Александр решил остановиться.
– Думаете, у Высшего… простите, бывшего Высшего Судьи не найдется припрятанных для бегства самолетов? Учитывая то, что я знал о планах Константина, я успел продумать план своего побега из Омеги.
– Не легче ли переждать? – спросил Джулиан. – Вдруг генералы опомнятся и осознают, что Константин был не прав? Вдруг все закончится?
– Ничего не закончится, пока вирус не будет уничтожен, – вклиниваюсь в разговор я. Кажется, ко мне пришло осознание, что сейчас несет наибольшую угрозу. – Да, Константин мертв, но плод его трудов еще на свободе. А Константин убил всех ученых, способных разработать вакцину. Александру действительно нужны помощники с Южного Континента.
– Но мы не знаем, что сейчас происходит там, – говорит Камилла. – Мы знаем, что весь небольшой континент занимает одно государство, но с ним не удается выйти на связь. Вдруг вирус и туда успел добраться, и теперь там лишь руины, как в Альфе?
– Потому-то и следует полететь и разведать, что там происходит, – подумав, отвечает Александр. – Если там все же есть вирус, то мы пошлем лишь тех, кому вирус не страшен.
Все трое смотрят на меня. У меня по спине пробегает дрожь, и вовсе не от холода.
– Если кого и можно послать в это опасное путешествие, то только легионеров.
Глава 7.
Самолет оказался небольшим, для перелета такой важной персоны, как Верховный Судья. Александр сказал, что нам повезло, ведь амбар находился в секторе трущоб. Им не пользовались уже очень много лет, но, предвидя свой возможный побег, втайне от генералов Александр подготовил самолет к срочным вылетам.
И вот теперь мне, Максу и Андреасу придется лететь на нем на Южный Континент.
Александр предупредил, что самолет на ручном управлении, даже предлагал сам его повести, как и собирался когда-то, но, на всеобщее удивление, Андреас заявил, что умеет управлять самолетом.
– А что, вы думаете, я как Макс балду гонял на симуляторе?
Не прошло и получаса с того разговора, как нас уже подготовили, экипировали, дали все необходимое в дорогу. Нам предстояло встретится с представителями Континента и, в качестве послов Омеги, запросить у них помощи. Чтобы доказать, что у нас действительно уже есть иммунитет против вируса и нам просто нужна группа ученых для его повторной разработки, у нас тоже был припасен план. Мы продемонстрируем им мою способность заживлять раны, а уж в иммунитет после этого они точно поверят.
Макс и Андреас то и дело бросали друг на друга гневные взгляды. Только их ссор мне здесь не хватало. Они расположились в самом носу самолета – Андреас на месте капитана, Макс рядом, на соседнем сидении диспетчера. Нашли подходящие места! Я же уселась чуть дальше, на комфортном сидение у окна. Если уж и лететь на самолете первый раз в жизни, то лучше увидеть этот мир из окошка.
Александр был рядом с самолетом, у панели управления. Он нажал какую-то кнопку, и двери амбара начали разъезжаться, открывая нашему взгляду взлетную полосу. Камилла и Джулиан пришли нас проводить. Они стояли чуть поодаль и со смесью беспокойства и восхищения взирали на самолет.
Я очень надеялась, что мы справимся. Мы столько прошли – пройдем и через это. Андреас готовил самолет ко взлету. Да, он много тренировался на симуляторе, но осилит ли он настоящий самолет? Я надеялась и на это. Мы не можем проиграть, мы должны дойти до конца.
План по спасению Омеги продолжался.
Мы летим, казалось бы, целую вечность. За окном виднеются различные пейзажи. Сначала это бесконечные равнины, покрытые пожухлой травой, где не встретишь ни единого растения или деревца, ни единого животного или птицу – словом, ни единой живой души. Равнины сменяются руинами когда-то великих городов. О них мы читали в учебниках по истории: они были огромными, густонаселенными, даже больше Омеги, где когда-то проживала лишь аристократия (тогда не было каст, и, судя по тексту учебника, высшие слои общества называли именно так). Сейчас города остались, но потеряли все свое население, всех своих людей. Эти пустые полуразвалившиеся от пустоты здания напоминали тела, по которым перестала пульсировать кровь. В них не было жизни – была лишь оболочка.
Когда проходит несколько часов, а может, всего часа три, но время в самолете идет очень медленно, за окном начинает мелькать нечто синее, переливающееся на солнце. И хотя я никогда не видело его, я уже знаю – это океан. Когда-то я мечтала жить на берегу моря и каждое утро смотреть, как синие волны накатывают на берег, слушать шум прибоя и наслаждаться морским бризом. Именно так встречают рассвет, казалось мне, жители Южного Континента. Мне стало интересно, долго ли нам еще лететь. Об этом я спросила парней, сидящих впереди.
Андреас сказал, что не знает точно, но судя по картам пролив между двумя континентами довольно узкий и нам осталось совсем чуть-чуть. Макс же промолчал. В последнее время он вел себя очень странно, и меня это очень волновало. Был ли он до сих пор на нашей стороне? Почему так относился ко мне, словно я его предала? Я сбежала от генералов, делала все, чтобы помочь «Бете», скорее всего убила Константина, а он строит из себя обиженного. Что то явно было не так, но тогда я не могла понять, что именно.
– Ты можешь перестать обижаться и ответить, как скоро мы доберемся? – я уже не скрывала презрения в своем голосе, мое терпение грозило лопнуть. – Я устала, а ты единственный здесь можешь сказать, почему мы до сих пор не достигли Южного Континента.
– С чего ты взяла? – буркнул в ответ Макс.
– Потому что даже карты, которыми пользуется Андреас, принадлежат тебе. Ты что, обиделся на то, что Андреас умеет водить самолет, а ты нет?
– То же мне, еще буду обижаться на этого щенка.
– Может хватит? Вы меня отвлекаете, – вмешался Андреас.
Но я не хотела замолкать. Мне уже надоело, что мы летим не зная в точности, куда направляемся, уже столько времени. А Макс даже не может толком объяснить, что они задумали с повстанцами.
– Камилла и Джулиан же вроде рассказывали тебе о Южном Континенте?
– Неправда.
– Ты сам говорил.
– Не говорил я такого.
– А вот и говорил. Слушай, если ты не перестанешь придуриваться, ты мне больше не друг.
– То же мне, напугала.
– Перестаньте, а? – уже громче заговорил Андреас. – Мы с вашими перепалками никогда не долетим до Южного Континента.
– А мы и так до него не долетим, – чуть тише проговорил Макс. При этом он виновато опустил голову.
В следующее мгновение произошло нечто неожиданное. Макс достал пистолет и приставил к виску Андреаса.
– Лети в Империю Лин, – произнес он при этом.
Я в шоке открыла рот. Андреас в шоке уставился прямо перед собой, холодея от пистолета, приставленного ко лбу. Да никто по доброй воле не захочет отправится в эту рабскую империю. Но макс угрожал Андреасу пистолетом, так что выбора у него особо не было. Он начал разворачивать самолет.
– Что ты делаешь? – наконец удалось вымолвить мне. – А как же наш план? Южный Континент?
– Да не существует никакого Южного Континента, поняли вы? – голос Макса дрожал, словно бы он сам был на грани срыва. – Это лишь сказочка для успокоения нервов. Словно есть еще рай на земле, где можно быть счастливым. Выдумка все это.
– И давно ты знаешь? – почему-то я сразу ему поверила, даже не поставила под сомнение его слова.
– Только когда пытался с ними связаться. Я обшарил все источники, но ничего не нашел.
– А повстанцы? Им ты ничего не сказал?
– Сказал, конечно. Вы что, еще не догадались, глупцы? Они нас слили. Избавились от нас, как от ненужного груза. Вы с Андреасом с самого начала им не были нужны. У них были образцы моей крови, и этого было достаточно, чтобы разработать вакцину. Правда, где они найдут ученых, я не знаю, но это не важно. Главное, вы, легионеры, им претили, вот они и избавились от вас таким хитрым способом.
– Но зачем они отослали в это бессмысленное путешествие тебя? – тихо подал голос Андреас. Пистолет все еще был рядом с его виском.
– И насчет этого вы не догадались? – он улыбнулся, но это выражение лица показалось мне улыбкой сумасшедшего. – Я их предал. Был двойным агентом. Я работал не только на Константина и повстанцев. Еще я работал на Империю Лин.
Вскоре на горизонте показались новые пейзажи. Большие города, с красивыми башнями, зданиями, украшенными большими куполами, сверкающими на солнце. Империя Лин. Место, которое, как говорили, было еще хуже Омеги, если ты не из числа потомков династии.
Макс говорит Андреасу, где есть полоса для посадки самолета, и он направляет самолет туда. Не знаю, что нас ждет дальше. Возможно, у нас будут брать кровь для создания вакцины. А затем Империя Лин совершит набег и захватит Омегу. Давняя мечта Империи наконец-таки сбудется – они заберут себе территории Альфы, которые с созданием вакцины уже не будут казаться такими страшными, и покорят своего самого главного врага – Омегу. Линцы займут весь континент.
До сих пор не могу смириться с тем, что произошло за последние несколько часов. Неужели Южный Континент – только сказка на ночь для жителей Омеги? Или Макс нас обманул? Как он мог все это время работать на Империю? Никогда бы не подумала. Как будто у него было сотни тайн, и он раскрывал их по одной, не торопясь, и впереди было еще множество неожиданных откровений. Я надеялась, что хоть на сегодня сюрпризы закончились.
Как оказалось, нет.
Мы с Андреасом вышли из самолета первыми, а Макс вышел следом, направляя дуло пистолета в наши спины. Инстинктивно мы подняли руки, как какие-нибудь преступники. А ведь нам обоим было всего-то по шестнадцать. Невинные дети на чужом поле боя.
Не такие уж и невинные, прошептала моя совесть. Но против Империи мы уж точно ничего не имели.
Но потом я увидела еще одно знакомое лицо.
На взлетной площадке собрались люди – видимо, Макс предупредил их о нашем возможном прибытии. Судя по одежде, двое были представителями династии – богатые разноцветные национальные костюмы их были расшиты золотом. Остальные были из числа их охранников. Черты линцев были видны сразу – раскосые глаза, темные волосы. Лишь у одного человека я видела похожие черты, и этот человек стоял передо мной. Теперь я поняла, что она делала в Лиге Крови.
– Генерал Сана, – она воспитала меня так, чтобы я кланялась ей при встрече. Даже сейчас я поклонилась, не скрыв язвительной усмешки. Мое обращение ее явно смутило.
– Под этим именем я лишь шпионила в Лиге, – объяснилась Сана то ли нам, то ли своему товарищу или кто он ей там. – У нас мало времени. ведите их к машине.
Удивительно, сколько лжи разоблачено в один день! Кругом лишь обман, каждый играет отведенную ему роль. Любой может оказаться шпионом или предателем. А Макс вообще был сродни матрешке – откроешь одну личность, а внутри совсем другой человек, а под ним еще, и еще…
Я уже думаю, что сейчас охранники схватят нас и, возможно, запихнут в какой-то темный багажник, а Сана похвалит Макса за его работу. Но тут она произносит:
– И, Максимилиан, убери пистолет. Зачем смущать наших гостей?
Я не ослышалась? Значит мы гости? Мы с Андреасом удивленно переглядываемся. Надеюсь, я сплю, потому что все, что происходит вокруг, кажется невероятно нелепым. Нас садят в длинный лимузин, больше, чем тот, на котором любил разъезжать Константин. Сана и ее спутник усаживаются напротив нас, Макс же занимает место позади. Он не хочет встречаться ни с кем взглядами – видимо, чувствует стыд. Надеюсь, в нем взыграла совесть.
Машина едет вперед, и я продолжаю смотреть на пейзажи за окном. Но это уже вынужденная мера, так как я просто не могу смотреть на представителей богатого сословия Империи Лин. Андреас же, который знал Сану с детства и был практически воспитан ею, скрыть своего удивления не мог.
– И как же вы оказались тут? – спросил он у бывшего генерала.
– Я родилась и жила здесь всегда, – отвечает ему Сана. В ее голосе не слышится злобы или еще чего-то подобного, наоборот, она сама нежность с Андреасом. – Но трудно найти свое место, когда ты тринадцатый ребенок в Императорской семье.
– Тринадцатый? – восклицает Андреас. Он не умеет слушать молча, вечно вставляет свои комментарии. – Ого!
Меня же больше удивляет то, что Сана принадлежала к семье Императора. Это объясняло богатые одежды и целую свору охранников, которые, кстати, расположились в отдельной машине. Спутник Саны наверняка был одним из ее братьев, если не мужем, конечно.
– Это не редкость в Империи – иметь столько детей, – продолжала Сана. – Здесь нет ограничений, какие существуют в Омеге. Для истинных линцев, по крайней мере. Но суть в том, что, будучи самой младшей в семье, мне трудно было найти такое дело, преуспев в котором я добилась бы уважения отца. Но с детства я знала о его планах на Альфу, поэтому, раз никто из моих братьев и сестер этим не занялся, я решила научиться шпионить для Империи. Уже в семь лет я была ловкой, незаметной, мое хрупкое телосложение позволяло мне пробраться в любую щель, а уж врать я умела так, что сама порой не отличала обман от правды. Начала я с мелких «делишек» во дворце, где мы жили: воровала с кухни или из кабинетов папиных работников, подслушивала разговоры, следила за чиновниками. Все я приносила отцу. Он понял, что у меня талант. Когда Альфа распалась, он отправил меня в Омегу. Я притворилась сироткой, которая потеряла родных из-за вируса. Так как я не была больна, меня приняли в городе и внесли в базу данных. Мне тогда было четырнадцать лет, как-никак. С тех пор я и была шпионкой отца в Омеге, даже добралась до Лиги Крови, где стала генералом. Моя история кажется выдумкой, но это правда.
– Никогда бы не подумал! – Андреас вел себя непринужденно. Кажется, он забыл, что Империя Лин – враг Омеги. Но он доверял Сане, это было видно по его манерам и слышалось в его голосе.