Все дети, которые теперь должны были стать Лигой Крови, были отняты у их семей, то есть практически стали сиротами. И огромным совпадением стало то, что среди них на роль своего «сына» Верховный Судья выбрал ребенка своего друга, который помог ему спасти его дочь. В обмен на спасение своей дочери, Верховный Судья спас сына своего друга…
Сейчас Константин наверняка знал обо всем. Или хотя бы догадывался об обмане, который провернули наши с Андреасом родители. Но важно сейчас было вовсе не это. Константин сам проводил опыты и распространял вирус, а потом свалил всю вину на Александра Аргона, который на самом деле оказался моим отцом…
Константин вел опасную игру, но умел искусно лгать и превосходно играл свою роль. Ему всегда удавалось выйти сухим из воды, подставить кого-либо, кто был невиновен, как он подставил моих родителей. И он продолжал жить, как ни в чем не бывало, наконец достиг одной из своих целей – стал правителем Омеги.
Он был просто сумасшедшим. Нельзя оставлять его у власти – нужно срочно что-то делать. Нельзя сидеть сложа руки.
Я ввела в поисковик сразу два имени: Камилла Ройс и Джулиан Джейс. Компьютер выдал мне их фотографии и биографии. Я собралась их прочитать…
Неожиданно я услышала щелчок. Это повернулся ключ в замке. Ключ Вадима был у меня. Значит, это был кто-то другой. Неужели Константин.
Нет, нет, нет. Только не это.
Я выдохнула с облегчением. Это был не генерал. Это был мой друг. Почти рыжие волосы, вечно потрепанные, форма подпольного…
– Ты меня напугал, Макс, – сказала я. Я была рада его видеть. Мы так и не встречались после революции Беты. Мне очень много надо было ему рассказать. – Что ты здесь делаешь?
– Это я у тебя хотел спросить. Я-то на своём рабочем месте.
Тот самый подпольный, который собирал всю запрещённую информацию. Вот почему он знал все обо мне и успел скрыть все мои тайны. То, что я была дочерью предводительницы «Альфы» и Верховного Судьи. Он узнал это даже раньше, чем я.
Он взглянул на экран позади меня. Увидев лица повстанцев, он понял, что к чему.
– Ты ищешь Бету.
– Я не хочу оставлять все, как есть.
– Тогда тебе понадобиться моя помощь.
Как же я рада, что он здесь! Я отодвигаюсь, подпуская его к компьютеру, но он не подходит. Заметив мой недоумевающий взгляд, он говорит:
– Мне не понадобиться компьютер. Я ещё раскрыл тебе не все карты.
Заговорщическая улыбка озаряет его лицо. Мне не терпится услышать, что он скажет дальше.
– Лика, помнишь таинственного «Мстителя»? Так вот, этот «М.» – это я.
Цель высших – остаться там, где они есть. Цель средних – поменяться местами с высшими, цель низших – когда у них есть цель, ибо для низших то и характерно, что они задавлены тяжким трудом и лишь от случая к случаю направляют взгляд за пределы повседневной жизни, – отменить все различия и создать общество, где все люди должны быть равны.
Джордж Оруэлл «1984»
Часть 2. Глава 1.
Когда-то я говорила, что ненавижу свою жизнь. Но теперь я поняла, что нужно было ценить то, что я имела. Когда-то я еще могла быть счастлива.
Но когда я собиралась с друзьями на выходных посетить Заповедник Трех Птиц, то подумать не могла, что моя жизнь непоправимо изменится.
Во-первых, я знать не знала о своем необыкновенном даре целителя. Он был результатом мутации, полученной в ходе экспериментов по созданию вакцины от вируса Вороньей лихорадки, которого до жути боялись все. От огромной страны остался лишь один город-государство, ведь все остальное население умерло от болезни. Долгое время считалось, что Омега – очаг безопасности, но эти представления были ложными. Вирус уже был внутри наших стен.
Во-вторых, я всю свою жизнь считала, что мой отец – Александр Ритц. Меня воспитывала его сестра, Элис Ритц, и я думала, что она приходится мне родной тетей. Оказалось, я всю жизнь жила во лжи. Мой отец был Верховным Судьей – тем самым человеком, которого я презирала больше всего на свете. Он создал тот самый Вирус, и настоящая причина создания такой страшной вещи до сих пор неизвестна. Разные источники имеют свое мнение. Кто-то говорит, что вирус – биологическое оружие против захватчиков Империи Лин. Генерал Константин сообщал, что вирус нужен был для уничтожения Омеги. Но сейчас я придерживаюсь новой версии, которую сформулировал на основе исторических источников мой друг Макс. Он владеет самым большим объемом информации во всей Омеге. С помощью своего компьютера он может найти все. Так вот, его версия заключается в том, что Десятый Верховный Судья (Александр Аргон, если что, является Двенадцатым) дал задание Константину, тогда еще не генералу, а профессору вирусологии в одном из университетов Омеги. Заданием было создание болезни, которая бы смогла уничтожить половину населения страдающей от кризиса страны. В создании вируса участвовал и мой отец, Александр Аргон, а также Александр Ритц. Тогда они были молоды и наверняка не сознавали, что создали. Все оставшиеся ресурсы Десятый Судья свез в Омегу, столицу своей страны. Вирус же выпустили на границе – дабы избавится от лишних ртов и отрезать от себя Империю Лин, которая захотела бы прибрать к рукам освободившиеся территории и ресурсы. Да, Десятому удалось побороть тот кризис, однако новый кризис скоро придет и в Омегу. Но это уже другая история…
Единственная правда, которую я знала, хотя мне до сих пор не понятно, почему тетя не соврала и на этот счет, это то, что моя мать – Лайла Фарс, женщина, возглавившая восстание «Альфа». Начавшись как обыкновенный заговор, оно переросло в одно из крупнейших восстаний. И не удивительно, что «Альфа» хорошо спонсировалась – мужем Лайлы был сам Александр Аргон, наш Верховный Судья. Но и он, в конце концов, предал ее – ему пришлось подавить восстание. Лайлу повесили, но наверняка решение принадлежало генералам – верным советникам Верховного Судьи. Вот кто в Омеге был главным обманщиком, особенно генерал Константин. Он вынуждал Александра проводить свои страшные эксперименты и в конце вышел сухим из воды. Обманом захватив власть в Омеге, он ныне восседал на самой верхушке социальной лестницы. Верховный Судья без статуса.
Раньше мне невыносимо было видеть лицо Верховного Судьи на каждом экране нашего города. Теперь же я вижу на них лицо Константина. Он суров, на его лице нет ни намека на улыбку. Он выглядит очень старым: седые волосы, глубокие морщины вокруг ястребиных глаз. На самом деле ему пятьдесят пять.
И еще одно лицо зачастую мелькает во всех новостях. Мое собственное лицо. Условием моего помилования было то, что меня превратили в своеобразный символ безопасности Омеги. «С целителем Омега забудет про болезни», – такой девиз добавился в список ненавистных мне лозунгов. Еще часто можно было услышать девизы: «Омега, не болей!» или «Мы вместе пройдем через эпидемию». Да, я продолжала работать в лазарете Дома Крови, но туда поступали пациенты, помимо членов Лиги Крови, лишь из превосходного класса. То, что показывали на экранах, было красивой ложью.
Очередной экран вдали озаряет лицо генерала Константина, звучит девиз. Я смотрю на него издалека, сидя на крыше Дома Крови. Мы с Максом частенько устраиваем здесь посиделки, наблюдая, как закат постепенно погружает город во тьму. Сейчас я жду Макса, хотя обычно он не опаздывает.
Сбоку открывается окно, и в него просовывается рука. Подтянувшись, на крышу вываливается Максимилиан, лучший подпольный в Лиге, но явно не сильный атлет. Я подавляю смешок и делаю вид, что продолжаю смотреть вдаль.
Лицо Константина пропадает, высвечивается символ Лиги крови. Золотые буквы на ярко-алом фоне. Затем на экране я вижу себя. Сказать честно, мое лицо выглядит на нем просто совершенно. Кожа гладкая, просто кровь с молоком, как говорила тетя; глаза как будто светятся. Конечно, перед съемкой надо мной работают стилисты, но большую часть работы проделываю я сама. Как только я выпустила свой дар из глубин, где он был спрятан пятнадцать лет, мои клетки сами взялись за работу над собой.
Об этом мне говорили и генералы – целитель бессмертен, ведь его клетки сами собой восстанавливаются. Хотя другой известный мне целитель, Вадим, может помогать другим, но не способен помочь себе. Его целительский дар помог ему прожить с серьезными ранениями несколько лет, пока я его не вылечила. Он был моим вторым пациентом, и мне удалось лишить его телесных ранений, но не душевных. У него явно немного повредился разум, что не удивительно, учитывая, в каком состоянии он пробыл длительное время. Просуществовал.
Еще до того, как мое изображение на экране успевает открыть рот, я уже знаю, какие слова сейчас прозвучат. Этот рекламный ролик мы сняли на прошлой неделе. Генералы были обеспокоены тем, что волнения в городе не утихают. То и дело люди выступают с претензиями к правительству. В основном люди боятся. Они не знают, что ждет их страну дальше, с новым правительством в лице Совета Генералов. Но больше всего народ беспокоит новая вспышка вируса. Теперь это больше не очередной секрет Константина, а реальная угроза. Пока что нам, я имею ввиду – Лиге Крови, удалось лишь изолировать всех больных в одной из больниц Омеги. То, что легионеры имеют иммунитет против вируса, было предано огласке и очень удивило народ Омеги. Поэтому членам Лиги было относительно легко работать с больными. Но дальше изоляции мы не продвинулись.
Даже не знаю, сколько людей уже успело умереть из-за медлительности генералов.
– Омегу ждут новые времена, – произносит тем временем мое лицо со всех экранов города. – Лига Крови работает для вашей безопасности денно и нощно. Еще никогда мы не были так близки к получению вакцины. Я, как целитель, обладательница необыкновенного дара, активно принимаю участие в работе. Я гарантирую вам безопасность. Верьте в Совет Генералов.
Наглая, подлая ложь. Меня еще даже ни разу не подпустили к больным, что уж говорить о вакцине. Хотя через пару дней я с некоторыми членами Лиги по приказу генералов должна была посетить ту самую больницу. Этим визитом Константин хотел убить сразу двух зайцев: во-первых, поэкспериментировать с моим даром, попробовать вновь использовать его на больных для борьбы с вирусом, а во-вторых, с нами отправлялась съемочная группа для создания нового ролика. Генералы хотели моими устами передать новые поручения жителям города. А еще Константин хотел показать, что я действительно работаю с больными. Даже если я вновь потерплю неудачу, как с дочерью генерала. По телевизору концовку просто не покажут.
Словно читая мои мысли, Макс говорит:
– Ты не виновата, что приходится врать.
– Вся Омега построена на лжи, – произношу я в качестве ответа.
Он пододвигается ближе ко мне, присаживается рядом. Поначалу мы сидим молча, хотя нам многое нужно обсудить. В основном это наши планы по так называемому спасению Омеги. Когда я впервые рассказала Максу о своих намерениях, я боялась, что он поднимет меня на смех. Глупые намерения глупой девчонки. Неисполнимые мечты. Но он на удивление спокойно отнесся к моим планам. Он сам разделял мои идеи и охотно согласился мне помочь.
Мы с Максом решили, что первым и обязательным пунктом в плане по спасению Омеги должно быть освобождение из тюрьмы двух предводителей повстанческого движения «Бета» – Камиллы Ройс и Джулиана Джейса. Без них двигаться дальше было бы бессмысленно. Именно у них рождаются хорошо продуманные идеи, ложащиеся в основу действий повстанцев. Также я очень долго уговаривала Макса спасти и Андреаса – легионера, который попал в тюрьму из-за своего отца (хотя тот даже не был его родным отцом). Хотя Макс, как и я когда-то, не питал особо теплых чувств к «сынишке Верховного Судьи» и даже отчасти его презирал, в конце концов он согласился спасти Андреаса из тюрьмы. Было бы просто нечестно оставить его там.
– Я поговорил с людьми Камиллы и Джулиана, – произносит Макс, не поворачивая головы. – Они согласны нам помочь.
Несмотря на то, что новое восстание «Бета» было скорее идеологией, нежели целостной слаженной группировкой, как «Альфа», все же команда у повстанцев была. Именно эта команда продумала план восстания и способы вербовки людей, а затем потерпела поражение от генералов. Один из них – Михаил – присвоил себе личность одного из предводителей. Ему удалось убедить народ, что под личностью «Мстителя» скрывается именно он. «М.» – значит Михаил. И только истинная команда знала всю правду.
В эту команду входил и Максимилиан. И сейчас он вел с ними переговоры насчет освобождения заключенных предводителей.
– Они согласны на наш план, но их смущает лишь одно условие.
– Андреас, – догадываюсь я.
Конечно, большинство людей было против Совета Генералов. Но в Омеге остались и те, кто хотел вернуть старый строй, те, кто остался верен старым устоям. Безусловно, возвращать к власти человека, создавшего вирус Вороньей Лихорадки, не хотел никто. Но всем было известно, что свою власть Верховный Судья хотел передать своему единственному ребенку. И все знали, пусть это и не было правдой, что этим ребенком был Андреас. А значит он и должен был стать следующим правителем.
Освобождая его, мы ставили восстание «Беты» под угрозу. На поле боя могли появиться новые враги, стремящиеся поставить Андреаса на место Верховного Судьи. А «Бета» хотела навсегда уничтожить строй Судьи, отменить касты и создать новую, лучшую Омегу.
Даже не знаю, возможно ли это.
Но я не хочу бросать Андреаса. Когда я думаю о нем, то понимаю, как нечестно с ним поступили. Не кто-то, а сами генералы, которые растили его, жили и работали бок о бок с ним. И так легко избавились от человека, стоявшего на их пути к власти.
– Ты же знаешь, что я не смогу его бросить, – отвечаю я.
– Когда это Андреас успел стать твоим другом? – на удивление обиженным тоном спрашивает Макс.
– Я хочу спасти его вовсе не по этой причине.
Я опускаю голову. Хоть я и пытаюсь убедить себя, что это не так, отчасти я скучаю по Андреасу. Это благодаря ему я попала в Лигу, когда он спас меня из той аварии. Я до сих пор думаю, что ведь он мог скомандовать пролететь мимо. Машина, по его словам, была просто в кошмарном состоянии. Было уже поздно спасать тетю и моих друзей. Зато увидев меня, целителя, которая продолжала дышать, несмотря на страшные ранения, Андреас решил спасти меня и отправить в лучшую больницу города. Хотя я и не нуждалась в лечении. Именно Андреас старался сделать так, чтобы я почувствовала себя комфортно в Лиге Крови и согласилась остаться.
– Лика, поверь мне, привязанности в нашем мире делают нас слабее…
– Да я просто должна ему, сколько раз тебе повторять! – резко выкрикиваю я. Мне стыдно, что порой меня так легко вывести из себя, и я срываюсь даже на своих самых близких друзей. В последнее время я очень много нервничаю: из-за вируса, из-за генералов, из-за «Беты». Я рассматриваю свои обкусанные ногти – еще одна привычка, причиной которой стала моя нервозность.
Я смотрю на Макса – не обиделся ли – и говорю:
– Извини.
–Да ладно, – отвечает он.
Мы продолжаем сидеть в молчании, не зная, что сказать. Вспомнив, что он что-то хотел сказать о переговорах с «Бетой», я напоминаю:
– Так они сказали тебе…
– Они помогут нам в освобождении Камиллы и Джулиана, но на Андреаса их помощь не распространяется.
Я выдыхаю с облегчением. По крайней мере, они не отказались нам помогать.
– Еще они хотят встретиться с нами через два дня. Чтобы знать, с кем имеют дело.
Сначала я думаю, что это относится лишь ко мне, но встретившись взглядом с Максом, я все понимаю.
– Ты хочешь сказать, они ни разу тебя не видели?
– Я сохранял конфиденциальность, – почти обиженно говорит Макс. Я понимаю, что на этот раз он обижается в шутку. – Мы никогда не встречались лично. Даже Камиллу и Джулиана я видел только на фотографиях. Мы общались по специальному каналу связи, который невозможно отследить или перехватить. Так что в следующий четверг нас ждет встреча с повстанцами.
Итак, завтра я еду в больницу, полную пациентов с опаснейшим вирусом в нашем городе-государстве. Через неделю с повстанцами планирую набег на тюрьму. Нескучное у меня выходит расписание. И не самое безопасное.
День выдался погожий: солнце светило ярко, на небе не было ни облачка. Было не особо жарко, несмотря на то, что наступило лето. Мы ехали в больницу для превосходного класса – ту самую, куда когда-то поместили и меня. Она лучше других подходила для наших целей: находилась вдали от жилых секторов, недалеко от Промышленного леса; была оснащена лучше других клиник, а еще здесь было очень много места. Под крышей больницы собралась довольно разношерстная компания. Представителей младшего, среднего, высшего и превосходного класса сейчас объединяло одно – они были заражены вирусом Вороньей Лихорадки. Насчет неприкасаемых я уверена не была – либо никто из них не заболел, либо же никто не хотел их лечить. Но второе было очень рискованно, ведь оставляя вне изоляции зараженных мы способствовали распространению вируса. Но вопросов я не задавала. От генералов можно ждать чего угодно. Приходилось оставаться в неведение.
Мы подъехали к больнице – большому строению из белого мрамора, скрывающегося в чаще леса. Территория больницы была облагорожена аллейками и садами – здесь в обычное время могли коротать время пациенты. Но сейчас все зараженные были закрыты в своих палатах на карантин. Каждый день Лига доставляла сюда новых заболевших, каждый день здесь умирали от вируса люди. Но у меня еще был шанс все изменить. Надеюсь, хоть в этот раз что-то получится.
Вот и знакомый мне фонтан, возле которого Андреас впервые рассказал мне, кем я являюсь. Воспоминание о нем словно звоночек, напоминающий мне, что он нуждается в помощи. Даты казней еще не назначены, но генералы могут принять решение со дня на день. Нам нельзя медлить, ибо медлительность всегда приводит к поражению.
Вот и медлительность генералов стоила жизни нескольким пациентам.
Нас встречает медбрат в защитном костюме, не оставляющим открытой ни одну клеточку тела. Даже на глазах у него защитные очки. Я удивляюсь, как он в нем не парится на таком солнцепеке. В такой же костюм облачается и генерал Михаил. Он единственный из генералов, кто нас сопровождает. Мне, а также двум разведчикам, которые приехали с нами, защитный костюм не нужен. У нас иммунитет против вируса.
Медбрат ведет нас к входу, по пути сообщая последние новости из больницы. Сегодня прибыло трое новых заразившихся; всего в больнице двадцать четыре пациента. Если их так мало, несмотря на ежедневный прирост, значит, многие уже умерли. Но всем, кажется, плевать, особенно Михаилу.
Съемочная группа тоже облачилась в костюмы и уже поджидала нас у входа. Здесь же мы и должны были начать съемки. Видеоролик начинался с того, как я стою напротив больницы и произношу определенные слова. Свою речь я заучила накануне, и каждый раз мне трудно ее повторять. Ложь, ложь, ложь…И тем не менее, по команде Михаила мы приступаем к работе. Режиссер ролика выбирает место для съемки – чтобы видно было и больницу, и меня, и чтобы свет падал под удачным углом. Оператор с большой камерой занимает свою позицию и начинает настраивать свою аппаратуру. Стилисты уже заранее со мной поработали (ведь заниматься макияжем и прической в защитных костюмах не очень-то и удобно), но, тем не менее, они тоже присутствуют на съемках. Когда все готово, оператор считает до трех и включает камеру. Зажигается маленький красный огонек.
– Мы считали Омегу очагом безопасности, – начинаю я свою речь. У меня начинает кружиться голова каждый раз, когда я думаю, что мое лицо вскоре снова осветит все экраны в городе, и мои лживые речи услышит все население Омеги. – Но благодаря стараниям последнего Верховного Судьи, вирус вновь оказался среди нас. Он передается от человека к человеку с невероятной скоростью, а из-за шанса стать бессимптомным носителем заболевшим может быть кто угодно, даже вы сами. Лига Крови работает над вакциной, но за это время число заразившихся растет и растет. Я – единственный целитель в Омеге, и поэтому не могу помочь всем. Для работы над каждым пациентом нужно очень много времени, и его не хватает на всех.
Здесь, по словам режиссера, позже вставят кадры, где я нахожусь уже в палате, рядом с пациентами. Так же будут отсняты кадры, как легионеры доставляют новых инфицированных в больницу. Но самые главные слова были впереди…
За несколько дней до этого я сидела в Зале Суда, где теперь находилась комната для переговоров генералов. Здесь проходили все заседания Совета. В последнее время Дом Крови стал всего лишь местом жительства легионеров, а все собрания и прочие мероприятия проходили в других административных зданиях. Не использовалась лишь Башня Верховного Судьи – после восстания лабораторию, которую обнаружили мы с Андреасом, уничтожили, а Башня вновь стала пустышкой и все про нее благополучно забыли. Совет Генералов почти каждый день устраивал свои заседания, чаще всего тайные, но в этот раз пригласили меня и еще нескольких членов Лиги. За одним из компьютеров сидел и Макс. До сих пор удивляюсь тому, как ему удается водить за нос генерала Константина.
Собрание было посвящено тому, как замедлить распространение вируса. Было высказано много идей, но в конце генералы пришли к единому решению. О нововведениях я и должна была сообщить в новом рекламном ролике.
– Генералы приняли решение, и в ваших же интересах принять выдвинутые ими меры, – продолжаю я, глядя прямо перед собой, в объектив камеры. Не думай ни о чем, просто говори. – В целях вашей безопасности генералы призывают вас самоизолироваться. Оставайтесь в своих домах и не выходите на улицу. Восемьдесят процентов работников будет отправлено домой. Школы, детские сады и университеты будут закрыты. Также будут закрыты Сады Отдыха и Пункты Выдачи. Члены Лиги Крови сами будут доставлять вам все необходимое на дом, согласно вашей кастовой принадлежности. Мы призываем вас оставаться дома до тех пор, пока Лига Крови и Совет Генералов не добьются положительных результатов в противостоянии вирусу. Давайте вместе остановим распространение вируса. Только так у нас еще останутся шансы на спасение Омеги.
Огонек гаснет, и съемка заканчивается. Мы еще не отсняли все сцены для ролика, а я уже чувствую, какую волну беспокойства он вызовет. Явно найдутся те, кто не захочет выполнять новые правила. Но генералы найдут способ сдержать народ – они всегда умели придумывать должные наказания. Принятие чрезвычайного положения в Омеге сыграет на руку генералам. Ведь большая часть населения будет сидеть дома, и чем меньше люди будут сообщаться друг с другом, темь меньше шансов на возникновение новых повстанческих группировок. А еще люди чаще будут смотреть телевизор – поэтому генералы выпускают больше агитационных роликов.
– Отлично, – произносит Михаил, нарушая повисшее молчание. – Самое главное сняли, остались детали.
Он поворачивается ко мне. Когда-то я думала, что Михаил действительно мог бы быть на нашей стороне. Он казался мне добродушным и благосклонным, но, оказалось, он был с остальными генералами заодно. Такой же гнилой, как и все правители Омеги.
– А вы, Гликерия, сосредоточьтесь. У вас самая сложная работа только впереди.
Мы проходим за медбратом по коридору и заходим в крайнюю палату. Сюда пациента доставили только сегодня. Он лучше подходит для съемки, так как симптомы еще не очень болезненные – только красная сыпь на предплечьях и за ушами. Он из превосходного класса. Как только этот мужчина заметил у себя проявление симптомов, то сразу обратился в Лигу Крови. Об этом народ тоже предупредили – так как Воронья Лихорадка является не самым обычным вирусом, при обнаружении симптомов нужно обращаться прямиком в Лигу. Только легионеры смогут помочь больным, не навредив себе.
Мужчина полулежит-полусидит на больничной койке и читает книгу. Когда к нему в палату входит съемочная группа в защитных костюмах, он смущается, но стоит за ними войти и мне, как он понимает, что происходит. Кажется, мое лицо знают теперь все в Омеге. Целитель.
Хорошо хоть Михаил, несмотря на защитный костюм, остался на улице. Боится рисковать своим здоровьем. Мне легче работается, когда он не стоит над душой. Раньше он был моим наставником, следил за моими успехами и учил меня тому, чего я не знала. После революции, когда генералы подумали, что я работала с повстанцами, Михаил изменил свое отношение ко мне, как и я изменила свое. Теперь он требовал с меня только самых быстрых и лучших результатов, прямо как в моей старой школе. Но теперь на кону стояла не только моя жизнь.
Оператор готовиться к съемке, в то время как я и еще один легионер, разведчик Роберт, с которым я когда-то дружески общалась за одним столом, объясняем пациенту, что, собственно, мы устроили в его палате. Он не против съемки, но насчет эксперимента с его излечением я не говорю ни слова. Он должен верить, что я действительно ему помогу. Я точно уверена, что облегчу его симптомы, как это было с Каролиной. «Даже если он умрет, об этом никто не узнает. У него нет близких родственников или жены, чтобы кто-то начал беспокоится», – сказал мне Константин накануне.
Какие же вы сволочи, генералы.
– Начинаем съемку? – спрашивает у меня режиссер. Странно, что он спросил – на улице он не беспокоился о моем мнении. Я понимаю, что виной всему отсутствие Михаила. Он меня уважает, но не смеет показать это генералу. Неожиданно моя робость отходит на задний план, и я готова приступить. Народ меня ценит, и это делает меня сильнее генералов. Они изо дня в день теряют свое уважение. Я же постараюсь его удержать, пусть пока я и вынуждена играть роль марионетки в руках генералов.
В ответ на мой кивок режиссер дает оператору команду начать съемку. Я на своем месте – возле пациента. Мысленно представляю, как все будет выглядеть на экране. Чистая, просторная палата. Пациент в хороших условиях (никто не увидит полных мук лиц пациентов на третьем-четвертом дне заболевания). Я сажусь рядом с пациентом, кладу свою ладонь на его руку. Сосредотачиваюсь. Сыпь с его рук уходит, исчезает на глазах. Это не спецэффекты – люди видят на экранах чудо. Восторг. Надежда. Будет ли она оправдана?
Я встаю, оставляя с виду здорового пациента на его койке. Он разглядывает свои руки, ощупывает горло (видимо, он чувствовал боль в горле до этого). Я знаю, что ухожу слишком быстро – но я и так просидел у него минут десять. Съемочная группа уже ушла. А у меня еще много работы – я просто обязана заглянуть к другим пациентам. Пока у меня еще есть силы…
В дверях я встречаю генерала Михаила. Он в защитном костюме, но я не сомневаюсь, что это генерал – даже на защитный костюм он нацепил медали. Я хочу молча его обойти, но генерал не пускает меня пройти по коридору.
– На сегодня достаточно, – произносит он. Его голос звучит приглушенно из-за костюма.
– О чем вы говорите? – возмущаюсь я. Заранее мы договаривались, что я помогу всем, кому смогу.
– Сначала мы убедимся, что тебе удалось помочь хотя бы этому пациенту.
– Но об этом будет известно только через несколько дней! – во мне закипает гнев. Генералы вновь меня обманули. – За это время успеет погибнуть столько людей!
Я проскальзываю мимо и собираюсь бежать, не генерал успевает ухватить меня. Я брыкаюсь, вырываюсь – но тщетно. В моих глазах мутнеет.
Нет, только не сейчас.
У меня, как говорят генералы, садятся батарейки.
Я проваливаюсь во тьму.