Ангелам здесь не место

© Островская Е., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Родной английский детектив

Новая книга Екатерины Островской «Ангелам здесь не место» получилась отличной – запутанной, полной приключений, тайн и интриг. Хэппи-энд, само собой, прилагается.

Мне нравятся детективы, где у героев – у каждого! – есть тщательно скрываемая тайна, ужасный скелет в шкафу. Потому что именно в таких историях до самого последнего объяснения ничего не понятно, а сюжет в любой момент может перевернуться с ног на голову! И ведь казалось бы: все герои порядочные и честные, некоторые даже почти аристократы, а тут – бац! И узнаешь такое!.. Получается интересно, необычно и очень по-английски: вспомните хотя бы «Убийство в Восточном экспрессе». И вот теперь наше отечественное импортозамещение, нынче актуальное, как никогда, – «Ангелам здесь не место» Екатерины Островской.

Наверное, из-за этой общей тайны новый детектив Екатерины Островской показался мне таким английским – хоть про Великобританию там ни слова, а действие разворачивается в моем любимом Петербурге. Но здесь, совсем как в лучших детективах Агаты Кристи, разгадка кроется в прошлом, которое каким-то образом влияет на происходящее здесь и сейчас, и задача сыщика – понять, как именно.

Сюжет «Ангелам здесь не место» – как оно всегда бывает у Островской – построен на гремучей смеси логики и совпадений: получается легко, захватывающе и необычно. С каждой страницей пружина интриги сжимается все сильнее и читать становится только интереснее. Детектив насыщен летучими парами драйва и действия. Брось спичку – и полыхнет: топлива полные баки! Желание отложить книгу на середине не появляется ни на минуту: автор буквально заставляет прочесть роман целиком от корки до корки.

Лара – обыкновенная, пусть и успешная банковская служащая, ей далеко до аналитических способностей и элегантных комбинаций эксцентричного бельгийского сыщика, известного тягой к высокой кухне, обладателя самой смешной походки и самых безукоризненных усов. У Лары нет усов! Но когда в Ларином банке одно за другим происходят загадочные и дерзкие убийства, она начинает собственное расследование. Чтобы во всем разобраться, Ларе – совсем как Эркюлю Пуаро – придется проникнуть в психологию преступника и узнать его мотивы. Очень скоро Лара поймет: все жертвы безжалостного злодея связаны общей страшной тайной, кровавый след которой ведет в те самые девяностые годы.

Узнав слишком многое, Лара сама неожиданно оказывается на линии огня. И теперь, чтобы спастись от зловещего призрака, вынесшего смертный приговор всему руководству банка, ей обязательно нужно разобраться в событиях двадцатилетней давности.

И все-таки одной ей не справиться. Но успеет ли прийти на помощь тот, кто ради Лары готов сразиться с тенью из прошлого?

Глава 1

Дверь банка была закрыта. Лара с некоторым усилием пробилась к ней, протиснувшись сквозь не очень сплоченные, но все же не желающие пропускать ее ряды клиентов, постучала пальцем по тонированному стеклу. За ним мелькнуло унылое лицо охранника, створка нехотя отворилась. В вестибюле оказалось пусто и тихо. Лара бросила взгляд на зеленые цифры настенных электронных часов – 9.45. Вообще-то операционный день начался пятнадцать минут назад, странно, что посетителей до сих пор не впускают. Неужели что-то случилось? За полгода ее работы в «Преференц-банке» такого еще не было, работа всегда начиналась вовремя. Но интересоваться сегодняшней задержкой не у кого: первый секьюрити остался у входа, а второй, сидящий в стеклянной будке, молча положил ключ на полочку возле своего окошка и придвинул журнал. Лара расписалась, поставила время и поспешила к лестнице.

В коридоре второго этажа тоже никого не было. Но как раз в этом ничего странного: здесь ведь только кабинеты руководства, а начальство обычно прибывает на работу к десяти, и то, если имеются какие-то срочные дела или на утро назначены важные встречи. Лара подошла к своей комнатке, уже повернула ключ в замке, но, перед тем как войти, обернулась в сторону кабинета главного бухгалтера. Дверь его была приоткрыта, и по всему пространству разливался аромат только что заваренного кофе, сквозь который пробивался запах корвалола.

– Доброе утро, Ада Семеновна, – поздоровалась Лара с главбухом, подойдя ближе, но не переступая порога.

Немолодая крашеная блондинка посмотрела на нее и после небольшой паузы кивнула.

– У нас что-то случилось? – спросила Лара.

Оборкина снова кивнула, затем махнула рукой, словно выпроваживая ее, и неожиданно хрипло, с надрывом шепнула:

– Буховича убили.

– Ка-ак? – не поверила Лара.

– А я знаю? Самой только двадцать минут назад сообщили. В банке уже прокуратура работает и менты. В кабинете Буховича обыск, Илонку допрашивают, а остальным сказали, чтобы сидели на своих местах: беседовать будут со всеми. Так что иди к себе и жди, когда…

Оборкина вспомнила о своем кофе, поднесла чашечку к губам, подула на нее и вздохнула:

– Кто же мог подумать, что такое случится! Совсем недавно отмечали его пятидесятилетие, столько подарков надарили… Ужас какой-то!

Леонид Исаевич был первым заместителем председателя правления. Прежде он назывался коммерческим директором, но потом от этой должности отказался, да и сам коммерческий отдел исчез куда-то. Каждый день мужчина появлялся на работе в новом галстуке, всегда ярком и, вероятно, дорогом. И запах вокруг него был дорогой. Но первый заместитель председателя правления пользовался парфюмом чрезмерно, мог даже в присутствии посторонних или подчиненных, давая какие-то указания, достать из рабочего стола флакончик, попрыскать из него на свои ладони и потом втирать аромат в выбритые до синевы щеки. Вообще, Бухович казался вполне безобидным человеком, хотя на всех смотрел с едва заметной иронической усмешкой, словно он знал про каждого нечто очень смешное и был готов прямо сейчас этим знанием поделиться.

Когда Лара устраивалась в банк, именно Леонид Исаевич проводил с ней собеседование. Правда, на все его вопросы первой отвечала Оборкина, словно боялась, что ее протеже провалится.

– Какую часть прибыли вы выводили из-под налогообложения? – прозвучал очередной вопрос начальника.

– У них с этим было все нормально, – опять поспешила ответить Ада Семеновна.

– Я, кажется, не к тебе обращаюсь, – усмехнулся Бухович.

– Процентов сорок по году, – призналась Лара.

– Ого! – оценил заместитель председателя правления. – А в цифрах это сколько получалось?

– Около полумиллиона евро.

– Негусто, – поднял бровь Бухович. И заметил: – Но у вас и обороты намного меньше, чем в нашем банке. Кстати, мы подобными делами не занимаемся: у нас все по закону.

На том собеседование закончилось.

Сказать, что Лара Покровская никогда не мечтала о работе в банке, было бы неправильно. Она даже специализацию в институте выбрала «финансы и кредит», и, может быть, попала бы в банк сразу после окончания учебы, но на третьем курсе вышла замуж, а муж решил заниматься бизнесом и, естественно, взял Лару к себе главбухом. Поначалу дела шли ни шатко ни валко: фирма занималась грузоперевозками, и три восстановленных после аварий грузовичка особых доходов не приносили. Потом удалось приобрести списанную в каком-то автохозяйстве фуру, затем в лизинг взяли такую же, но уже новую, и – пошло-поехало. Счет был открыт в «Преференц-банке», потому что тот был ближайшим к дому, в котором проживали Лара с мужем.

Почти пять лет Покровская таскала в банк платежки, забирала выписки, знала всех операционисток и кассиров по именам, а руководителей банка в лицо. Встречая изредка главного бухгалтера, здоровалась с ней. И вот однажды, когда в операционный зал величественно вошла Оборкина, Лара, как обычно, улыбнулась ей приветливо:

– Добрый день, Ада Семеновна.

Главбух банка кивнула в ответ, пошла дальше, но вдруг обернулась.

– Твоя фамилия Покровская?

– Да.

– Когда закончишь здесь, поднимись ко мне на второй этаж.

Через четверть часа Лара стояла у двери кабинета Оборкиной, гадая, для чего та ее вызвала. Ждала почти сорок минут. Наконец появилась Ада Семеновна, которая шла по длинному коридору не спеша, хотя знала и видела, что ее ждут. Уже подойдя, главный бухгалтер открыла дверь кабинета напротив и произнесла с ленивой угрозой, обращаясь к кому-то, находящемуся внутри помещения:

– Обед только через пятнадцать минут, а вы уже намылились. Снимайте-ка пальто и за работу принимайтесь. Еще раз такое увижу, на вечную диету посажу!

Потом она шагнула к Ларе, вставила ключ в замочную скважину и неожиданно спросила:

– Твою маму Ниной зовут?

– Да, – ответила Лара, немного удивившись.

Оборкина распахнула дверь:

– Тогда заходи.

Оказавшись внутри, Ада Семеновна вдруг вспомнила:

– Обед ведь!

После чего распахнула дверцу встроенного шкафа и достала короткий, не по возрасту, плащик:

– Пойдем перекусим вместе.

Лара, разумеется, растерялась от такого предложения и попыталась объяснить, что ей надо спешить в офис, а вот в другой раз…

– Мы с твоей мамой… если, конечно, она училась в финансово-экономическом…

– Именно там, – подтвердила девушка.

– Ну вот, значит, я не ошиблась, – пожала плечами Оборкина. И договорила первую фразу: – Мы с Ниной были лучшими подругами. Кстати, как она?

– На Дальнем Востоке сейчас живет. Вышла замуж и уехала к супругу.

Пешком идти не пришлось: у входа в банк главбуха ждал служебный автомобиль. Когда расположились в салоне, Ада Семеновна объяснила, что обедает она в одном очень уютном кафе, где неплохо готовят и где ее очень хорошо знают и уважают. Но Лара тут же начала отказываться, сообщив, что обычно ест дома и что сейчас у нее имеется готовый обед, лишь подогреть осталось. А затем неожиданно для самой себя девушка пригласила Оборкину в гости, а та немедленно согласилась, объяснив это так:

– Ты ведь, кажется, неподалеку где-то живешь? Я ведь бывала у вас когда-то. Правда, тебя еще на свете тогда не было.

И главный бухгалтер рассмеялась, словно только что удачно пошутила.

Глава 2

В дверь кабинета без стука вошел молодой человек в кожаном пиджаке.

– Я из Следственного комитета. Моя фамилия Гущин, – представился он.

А потом, словно опасаясь, что ему не поверят, достал из внутреннего кармана служебное удостоверение и раскрыл перед Ларой. Поднес к ее носу так, что она невольно отстранилась, вернее, отшатнулась, сказав при этом:

– Я верю.

Молодой человек опустился в кресло для посетителей.

– Постараюсь не задержать вас, – произнес Гущин. И тут же уточнил, чтобы фраза не показалась Ларе зловещей: – В смысле, не отниму у вас много времени. Просто задам вам несколько вопросов.

Следователь внимательно посмотрел на хозяйку кабинетика, словно пытаясь вспомнить, где он мог видеть эту девушку прежде, и приступил к беседе:

– С Буховичем в каких отношениях были?

– В служебных.

– Во внерабочее время встречались?

– Крайне редко. Только на мероприятиях.

– Понятно, – кивнул Гущин, – на корпоративах, как это водится.

Лара пожала плечами.

– А про его секретаршу что можете сказать?

– Я с ней мало общалась. А про все остальное с вами наверняка уже многие поделились информацией. Я же не рассказываю о том, чего не знаю наверняка.

– У кого-нибудь из сотрудников банка были конфликты с Буховичем?

– Вряд ли. Он ведь второй человек в банке, а ссориться с начальством опасно. И потом, Леонид Исаевич был весьма приветлив со всеми.

Правда, в последнем Лара не была абсолютно уверена, а потому добавила:

– Я едва знала его, восемь месяцев всего здесь работаю.

– Восемь месяцев? – удивился молодой человек. – И за такой срок карьеру сделали – уже заместитель главного бухгалтера!

– Меня позвали сюда именно на эту должность. Ада Семеновна дружила с моей мамой. И потом, меня взяли с испытательным сроком, и если…

Лара напряглась: ей стало не по себе от того, что приходится оправдываться.

– Ада Семеновна? – переспросил следователь. И сам же вспомнил: – Ну да, главный бухгалтер. Я уже побеседовал с ней – кремень, а не женщина.

Гущин снова пристально посмотрел на Лару, она даже отвернулась, и вдруг спросил:

– Вы меня не узнаете?

Покровская лишь дернула плечом, мол, нет. А про себя подумала: внешность у молодого человека самая заурядная, вполне возможно, что когда-то виделись, а вот знакомы вряд ли были.

– Мы в одной школе учились, – объяснил следователь, – я в одиннадцатом, а вы восьмом. У меня был одноклассник по фамилии Забегаев, который с вашей подругой… типа встречался. Потом он пригласил ее на наш выпускной, а я вас за компанию позвал. Не помните разве? Я – Володя Гущин.

– Не помню, – покачала головой Лара. – Ни вас, ни вашего друга.

– Да какой он мне друг! – неожиданно возмутился следователь. – Ему потом уж четыре года впаяли по сто тридцать четвертой. А я увидел табличку на дверях – Покровская Л. К., и в голову мысль пришла: уж не та ли это девочка Лида, что в доме напротив живет?

– Вообще-то я Лара.

– Про Лиду это я так, просто стихотворение процитировал, а имя твое я помню – Лариса, разумеется, – попытался выкрутиться Гущин. – Тогда, после выпускного, я тебя домой провожал. Неужели забыла?

– Не было такого.

– Разве? – удивился следователь. – Мне кажется, я в тот вечер всю дорогу стихи читал. «Хорошая девочка Лида, что в доме напротив живет…» Надо же, как тесен мир! Кстати, ты замужем?

– Да.

– А мне сказали…

Вдруг Лара сообразила:

– А вы в какой школе учились?

Молодой человек пожал плечами и вздохнул:

– Обознался, значит. Простите. Но вы очень на ту девочку похожи. Я уж было решил: посидим в уютном месте, вспомним былое…

– У меня ведь рабочий день, – напомнила Лара. – Если у вас еще есть вопросы, то я готова ответить, а если нет…

Гущин посмотрел на свои часы:

– У вас уже пять минут как обед начался. Может, все-таки посидим часок где-нибудь? Я обознался, наговорил черт знает чего. Хочу загладить вину.

– В другой раз, может быть, но сейчас очень много работы. И потом…

– Вообще-то и у меня тоже работа, – снова вздохнул следователь, – еще не всех сотрудников банка обошел.

Он поднялся и вдруг спросил:

– Вы в курсе, как Буховича убили?

Лара покачала головой. А Гущин наклонился над столом, словно собирался шепнуть, но произнес достаточно громко:

– Ножом в сердце. На лестничной площадке в доме, где снимает квартиру его секретарша. Она же его и обнаружила. Уже мертвым. Нож примечательный, со знанием дела сделанный, лезвие пятнадцать сантиметров длиной.

– Без подробностей, пожалуйста! – попросила Лара.

– Жалко, что у нас сейчас дела, – с очередным вздохом сказал Гущин. – А все равно встретиться надо. Я позвоню, у меня есть ваш служебный.

Молодой человек попрощался, немного потоптался перед дверью и ушел.

А Ларе вдруг стало тоскливо. Когда-то ее действительно приглашал на выпускной парень, который был на несколько лет старше. До этого они не встречались, хотя и сходили разок в кино. На школьном вечере грохотала музыка, громко визжали выпускницы. Тот парень пошел провожать Лару, и потом они целовалась на скамейке среди кустов отцветающей черемухи. Это были первые поцелуи в ее жизни, и воспоминания могли остаться не такими унылыми, если бы выпускник не лез тогда неумелыми руками куда попало. Где он теперь, кем стал, Лару не интересовало, но вряд ли этот бывший выпускник работает сейчас в Следственном комитете.

Оставаться в кабинете не хотелось. И идти обедать домой тоже желания не было. Лара вышла, пересекла коридор и подергала ручку двери кабинета главного бухгалтера. Створка приоткрылась. Покровская просунула голову в образовавшуюся щель, увидела Аду Семеновну, сидящую в своем кресле, а возле ее стола Крошина, еще одного заместителя председателя правления.

– Заходи, – махнула рукой Оборкина.

Глава 3

В тот раз, когда Лара впервые пригласила к себе домой главбуха банка, обед продлился куда дольше отведенного на перерыв часа. Ада Семеновна явно не спешила возвращаться на работу. Сначала она осмотрела квартиру, оценила сделанную недавно перепланировку, а потом, уже сидя за столом, пустилась в воспоминания:

– Я ж в бухгалтерах случайно оказалась. После школы на завод пошла, в бюро пропусков. Там же, возле проходной, с первым мужем познакомилась. Он парнем видным был, только зашибал крепко. Сварщиком работал, прилично по тем временам получал, но все на его пьянки уходило. Поначалу я терпела. А потом, как домой возвращаться, такая тоска брала! Знала, что мужа нет, и все равно. Он поздно приходил, и почти каждый вечер пьяным. А если и трезвым, то с собой бутылку приносил. Садился за стол, себе наливал и требовал, чтобы я тоже с ним сидела. Года два мы вместе прожили. Разводиться с ним было страшно: даже заикнуться об этом боялась. Он ведь мог так приложить! На работе все видели мои синяки, понимали, откуда эти «украшения», но молчали. Вот я и решила, чтобы дома меньше бывать, пойти учиться. Выбрала финансово-экономический, вечернее отделение, естественно. Стала готовиться, учебниками обложилась, а муж куражился: «Куда ты лезешь, с твоими-то мозгами?» Книжки в окно выбрасывал. Так я назло ему еще сильнее хотела поступить в вуз. Ну и повезло мне: возле института с твоей мамой познакомилась, сразу ей призналась, что знаний у меня маловато, и Нина помогла, на всех экзаменах возле меня садилась… Хорошая девочка была! Ты на нее очень похожа. Я, как тебя в банке увидела, сразу сходство приметила. А потом фамилию твою спросила, и тогда уж никаких сомнений не осталось. Ты же не только лицом на нее похожа, но и манерами, и фигурка такая же, худенькая. Знаешь, однажды Нина мне свою дубленку отдала. Я, понятное дело, отказывалась, говорила, что не налезет. Но она уговорила взять. И надо же, шубейка почти застегнулась. Я, конечно, домой вернулась и пуговицы перешила. А потом еще на три кило похудела, и как влитая та дубленка на мне сидела. Мама тебе не рассказывала об этом?

– Нет, – призналась Лара. – Она вообще о вас никогда не говорила.

– Ну да, – согласилась Ада Семеновна, – ведь столько лет прошло. – Да и фамилия у меня тогда была другая. Я же прежде Полушкиной числилась, а когда второй раз замуж вышла, стала Оборкиной. Так вот, первый муж, который Полушкин, сначала просто пил, а потом, когда я учиться стала, совсем с цепи сорвался, из дома все подряд тащить начал. Я себе ничего купить не могла, ходила в каких-то обносках. Как-то, помню, зима уж началась, а я в институт все в туфельках разбитых бегала. Был у нас один студент, который импортными шмотками приторговывал, и однажды он принес австрийские сапоги. Такие шикарные, я тебе скажу! Девчонки примерять кинулись, а я даже не смотрела, боялась разреветься. Но в конце концов тоже надела, и сапожки в самый раз оказались, прямо снимать не хотелось. У меня вдруг слезы сами потекли. Ну где мне двести двадцать рублей взять? У меня зарплата сто десять, да и ту муж кулаками на свои пьянки выколачивает… Но тут Нина поторговалась, сбросила цену до двухсот, отдала продавцу свои деньги, а мне сказала, что могу рассчитаться с ней потом, частями. Я так Нине благодарна была! Да еще она мне ту дубленочку подарила взамен моей капроновой курточки на рыбьем меху. Муженек, как меня увидел во всем новеньком, чуть не умер от злости…

Ада Семеновна откровенничала долго. Судя по всему, женщине давно хотелось выговориться, а достойных собеседниц не находилось. Лара слушала и кивала, пытаясь понять, чего от нее хочет главбух банка.

– Но потом твоя мама институт бросила, и мне пришлось всего самой добиваться, – продолжала гостья. – Сказать, что трудно было, – ничего не сказать. Бухучет у нас преподавал один доцент. И так он ко мне прицепился! Сразу сказал, что предмет я ему вряд ли сдам. Я даже плакала. Пошла как-то в очередной раз пересдавать, а преподаватель высмеял меня. Потом взял зачетку, посмотрел на другие оценки и сказал: «Хорошее у вас, девушка, имя – Аделаида. Есть такой город в Австралии. Город хороший, но живут там дураки: мой английский вообще не понимают. В Англии меня понимали, в Штатах понимали, а эти, из Аделаиды, тупые какие-то. Вот и вы, девушка, понять не хотите, что я от вас хочу». – Главный бухгалтер банка усмехнулась. – Короче, пригласил он меня в ресторан. А потом, разумеется, к себе домой. Утром я просыпаюсь, смотрю на красивый чистый потолок и думаю, что жить мне осталось недолго, времени у меня – лишь до своей квартиры добраться, ведь убьет меня муженек. Я ж никогда вне дома не ночевала. Слезы так и потекли из глаз от жалости к себе. От того, что мало прожила и ничего в жизни не успела увидеть: ни Австралии, ни Америки – одни побои. Тут с кровати доцент поднялся. Смотрю на него: старенький, лет пятьдесят, и животик выпирает, лысина опять же. Он халатом прикрылся и в душ направился. Мне надо было уходить, но хотелось пожить подольше, и я все медлила. А потом доцент вернулся и сказал, что я понравилась ему с первого взгляда, и если он мне не противен, то могу оставаться у него, сколько захочу. Противен – не противен, но я решила домой не торопиться. Позже мы с ним вместе за моими вещами поехали, правда, доцент прихватил с собой пару здоровенных парней-спортсменов, студентов, которые ему тоже не могли сдать зачет. Муженек на кухне с двумя дружками пиво хлестал. Приятели его, как увидели нашу делегацию, тут же смылись, чтобы под раздачу не попасть. Полушкин-гад пытался их удержать, да куда там. Перед уходом я, конечно, сказала ему все, что про него и всех его собутыльников думаю. Пошла уже к двери, но вернулась и та-ак ему врезала! Это был первый счастливый день в моей жизни. А через месяц доцент предложение мне сделал, и я стала Оборкиной. Без малого двадцать лет мы с ним прожили. Он наш банк помогал учреждать и меня в него пристроил. А потом прямо на лекции инсульт у него случился. Отвезли в больницу, но муж даже суток не протянул… Хороший был человек, я себя уважать стала. И о других стараюсь заботиться, которых мужья-скоты лупят.

– У меня в семье все хорошо, – поспешила успокоить собеседницу Лара.

– Да я не тебя имею в виду. В нашем банке секретаршей у Буховича работает девушка. Так она, бедняжка, часто приходит на работу в темных очках. Только ведь фонарь под глазом все равно видно, хоть припудривай его, хоть очками закрывай.

Ада Семеновна вздохнула. Затем посмотрела на свое запястье, украшенное изящными золотыми часиками, и воскликнула:

– Ой, что-то я заболталась с тобой! В банке меня, поди, обыскались, а я телефон отключила.

Оборкина встала из-за стола и направилась в прихожую.

И, уже надевая плащик, замерла, внимательно глядя на Лару.

– Через три годика мне на пенсию. Я, разумеется, на покой не рвусь, но силы уже не те. В общем, я хочу себе замену подготовить. С улицы руководство никого брать не будет, а пока в банке надежных людей нет. Так что иди ко мне заместителем, я тебя поднатаскаю, да и начальство к тебе за это время привыкнет.

– Так я вроде не безработная. У нас с мужем вполне приличная фирма.

– Фирма полностью его или у вас доли? Сколько процентов акций на тебя записано?

Лара промолчала, и Оборкина все поняла.

– Значит, это его фирма, так что в случае чего ты останешься ни с чем и без работы. А другого хорошего предложения может и не быть.

Лара обещала подумать, хотя точно знала, что и сама не уйдет, и муж не отпустит ее.

– Я все хорошее, что для меня сделали, никогда не забываю, – произнесла напоследок Ада Семеновна. – Твоя мама помогла мне когда-то, а я за те сапожки с ней не успела рассчитаться, так что считай, просто отдаю старый долг с большими процентами. Мужья приходят и уходят, а женская солидарность остается.

– Мужу без меня тяжело придется, – помотала головой Лара.

Тогда она еще не знала, что мужьям еще тяжелее работать в одном офисе с женами.

Олег приобрел два комфортабельных автобуса, решил поставить их на линию и возить в Скандинавию туристов. Для чего заключил договор с небольшой туристической фирмой, которая продавала туры. Съездил сам разок в Стокгольм, остался доволен и поездкой, и фирмой. Турфирмой владела девушка лет двадцати пяти. Звали ее Инна, и Олегу она тоже очень понравилась.

– Моя новая партнерша так по-английски шпарит! У нее в Стокгольме все схвачено! – восхищался супруг Лары.

Не прошло и месяца, как он еще раз отправился в турпоездку. А затем решил объединить два предприятия – свое и туристическое. Лара не возражала. Хотя, собственно, ее согласия никто и не спрашивал. Правда, она попросила мужа взять помощника, который готовил бы отчеты по туристическому бизнесу. Вскоре в офисе появилась немолодая женщина, оказавшаяся… матерью Инны.

Новая сотрудница внимательно изучила балансовые отчеты, хмыкая при этом и комментируя вслух:

– Как вы с таким кассовым остатком вообще существуете? Где отчеты по командировкам? А на представительские расходы какие-то гроши списываются… Ужас! Вообще болото! Как такую липу налоговая принимает? Надо наводить здесь порядок!

В тот же вечер Олег не вернулся домой. А его мобильный оказался отключен. Около полуночи он все же позвонил и сообщил, что перебрался к Инне и уже подписал приказ о назначении нового главного бухгалтера.

Это было так неожиданно, что Лара даже не успела возмутиться. Она сидела на кухне, где несколько дней назад общалась с Оборкиной, тупо смотрела на давно остывший ужин, приготовленный для Олега, и плакала. Истерики не было, но слезы сами текли. От обиды, разумеется. Потом ей вспомнилось, что замуж она выходила, не ощущая особого счастья. Нет, радовалась, конечно, что ее выбрал симпатичный молодой человек, но фамилию все равно оставила свою – не оттого, что ей не нравилась фамилия Олега, а просто не хотелось быть Ларой Галенко. А может, и тогда уже возникло какое-то предчувствие подобного конца недолгого брака.

Утром Покровская расписалась в приказе, передала дела усмехающейся будущей свекрови своего уже бывшего мужа. По старой памяти отвезла в банк платежки, а вот выписки забирать не стала, зато зашла к Аде Семеновне и сказала, что согласна работать под ее началом.