Клан Борзых: Приёмыш

Глава 9

– А хорошо она его?! – с задором спросил Данила, пока мы шли в здание рядом с обелиском. – Жаль, гад не умрёт от такого.

– Она ему буквально сердце разрубила, после такого не живут. Я вообще удивлён, что он сражаться продолжил, – проговорил я, покачав головой.

– Великий дар Секача – второе дыхание, – ответил парень, с плохо скрываемой завистью. – Мало им одного дара, так у них два, как у настоящего великого рода.

– Или один дар от духа, а второй им достался во время Бедствия, – заметил идущий чуть впереди Владимир. Ольга после поединка выглядела не лучшим образом, будто из неё все силы разом выкачали, но продолжала идти на чистом упрямстве.

– Да уж, с нашим даром не сравнится, – с обидой в голосе проговорил Данила. – Верность короне – такой себе великий дар.

– Как может быть верность кому-то даром?

– В истории города были разные периоды. И верность императору и его дому, которую не нужно ничем доказывать, и которая есть просто по факту, иногда является очень весомым аргументом в любом споре. Жаль, что с того времени начали больше цениться совсем другие качества.

– Отец имеет ввиду бедствие Пожирателей разума, когда почти все рода ополчились против друг друга под воздействием тварей. И только мы остались не под контролем и действовали вместе с императорским родом. – пояснил Данила, когда я вопросительно поднял бровь. – Но от меняющих лица это не спасло. После того бедствия даже нас проверяют на артефактах.

– Да уж, повезло так повезло… – пробормотал я. – А как насчёт паразитов, которые могут захватывать тела? Такое было?

– Были вещи и гораздо хуже. Уверен, наша история будет для вас не менее любопытна, чем подробности вашей истории для нас, – вмешался идущий впереди Филинов. – А пока давайте отвлечёмся на более насущную проблему. Я видел отчёты: проверку артефактом вы прошли. Значит, должны пройти инициацию, как и все дворяне после достижения совершеннолетия. Прошу приложить ладонь к императорскому камню.

За разговорами мы как раз дошли до обелиска, стоящего в центре кремля, и я сумел в подробностях рассмотреть растущий из земли монумент. Именно так – растущий, а не построенный или возведённый. Казалось, он словно древесный росток пробился сквозь плитку и тянулся к солнышку, раздвигая её в стороны. Ориентация граней была такой же, как и у старшего брата, а по всей длине сверкали знаки.

Символы проступали сквозь хрустальную поверхность, выплывая из глубины и становясь всё более чёткими, пока не вспыхивали на самой границе, затем какое-то время плыли вверх или вниз, а потом гасли, чтобы через мгновение смениться другими. Завораживающее зрелище, кажется, не останавливалось ни на мгновение, но…

– Жаль, что ни слова не понятно, – с досадой проговорил я, покачав головой. – Вот бы их расшифровать…

– Если сумеете, то вперёд, – улыбнулся Филинов, махнув на обелиск ладонью. – Нашим братьям по ордену удалось понять некоторые значения, но лишь несколько, что повторялись цикл за циклом. Но куда больше информации мы получаем от самого обелиска в момент инициации. Можете положить ладонь на поверхность.

После его слов стража расступилась, освобождая путь к одной из граней, но ровно на столько, чтобы пройти мог один человек. Ольга, приободряя меня, улыбнулась, Владимир с интересом наблюдал, как я буду действовать, а Данила откровенно насмехался, явно зная что-то неприятное, но не спеша объяснить в чём дело.

– Ну, терять мне всё равно нечего, – пробормотал я сам себе под нос, после чего подошёл к камню и приложил к нему ладонь.

Первое ощущение – монолит оказался тёплым, даже слегка горячеватым, но не до такой степени, чтобы хотелось отдёрнуть руку. Ещё спустя мгновение на плечи надавила жуткая тяжесть, голову будто сдавили тисками, а спустя всего миг я почувствовал, как рядом рычит детёныш грозового тигра. Это был не звук, а словно вибрация, проходящая через тело. А затем я прозрел.

Передо мной был не простой камень, а живое существо, тысячами золотых нитей пронзившее всех стоящих рядом. Опутывающее их, привязывая к себе, и одновременно дающее им защиту. Я дёрнулся, но ладонь будто приросла к поверхности монолита. Тогда под всё нарастающее рычание тигрёнка я сам зарычал сквозь стиснутые зубы и, перехватив запястье второй рукой, упёрся обеими ногами. Преодолевая боль сдираемой заживо кожи, я выдернул ладонь из захвата.

Последнее, что я успел почувствовать – как ударился спиной о плитку, а затем перед глазами всё потемнело, но лишь для того, чтобы спустя мгновение перед глазами прямо сквозь закрытые веки начали проступать те же непонятные символы, что и на поверхности обелиска. А затем они сложились в знакомые золотые буквы.

«Инициация завершена.

Человек с духом тигра. Дар расы – приспосабливаемость. Слабый дар духа – чувство опасности. Носитель одной искры. Заражённый. Требуется исцеление. Варианты: абсорбция, нейтрализация, адаптация. Плата: одна искра. Выбор?»

Что? Какой выбор? Похоже, от меня требовалось какое-то действие, смысла которого я не понимал, да и не мог понять в текущей ситуации. Попробовал открыть рот, чтобы задать вопрос, но звук не вышел из горла. Попробовал спросить мысленно, но не получил никакого ответа.

Чем абсорбция отличается от нейтрализации? Это же, по сути, одно и то же. В первом случае что-то поглощается сорбентом, а во втором нейтрализуется противоположной силой или составом. Да и адаптация не сильно отличается по смыслу, хотя мне и было ближе.

С заражённым всё было более-менее понятно. Тут к гадалке не ходи – виновата та тварь, что сидела у меня в основании черепа, только я-то считал, что избавился от негативных последствий, а выяснилось, что ни разу. Значит, этот паразит просто выжидал удобный момент, чтобы захватить моё тело. Возможно ли что Филинов знал об этом, для этого и подвёл к обелиску? Но тогда – что за искра?

Единственная моя догадка относилась к словам Ольги: после того как я убил борова благословенным кинжалом, она потом ещё несколько раз тыкала в него мечом и возмущалась, что я что-то «забрал». Но догадка была слишком поверхностной. Искра, одна… но, если она есть, и она требуется обелиску, значит, за неё можно купить что-то кроме предложенных вариантов. Только… а какой риск, что моё тело захватит паразит?

АДАПТАЦИЯ.

«Решение принято. Причина заражения будет адаптирована для нужд носителя. Искра использована для перехода трансформации обоих субъектов. Начинаю».

Что я там думал? Что отрывать руку от обелиска, сдирая до крови кожу, было больно? Да по сравнению с происходящим не больнее, чем заусеницу зубами откусить. Нервы вспыхнули по всему телу, в череп будто разом вонзилось несколько раскалённых свёрл, что прошли насквозь, до самого глаза.

Я был бы рад потерять сознание. Но чужеродная сила, что игралась с моим организмом словно ребёнок, замешивающий пластилин, удерживала меня в сознании и отпустила только когда посчитала нужным.

– Обычно инициация проходит куда легче, – донёсся до меня отдалённый голос Филинова. – Нужно будет тщательно изучить этот феномен… любезный, вы очнулись? Пора вставать, а то на вас уже смотрят.

– Что, что происходит?.. – прохрипел я и едва узнал собственный голос. Перед глазами продолжали появляться символы, что не давали покоя. Непонятные, хаотически сменяющие друг друга. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и, открыв глаза, сосредоточится на лицах окружающих.

– Его глаз… – проговорила Ольга, и не мешкая потянула меч из ножен. Тигрёнок, пропадавший на время, тут же проявился рядом. Судя по раздувшемуся пузу Борзая накормила его до упаду, да так, что короткие лапы разъезжались в стороны, но он не собирался отступать, как и я. Никогда не сдаваться.

– Спокойствие, – проговорил Филинов, шагнув ближе. – Вы нас понимаете?

– Да, – кивнул я, и голова мгновенно закружилась, но не от движения, а от того, что фиолетовые и золотые символы перемещались вместе с глазами, наложившись на окружающее словно картинка дополненной реальности. – Что вы на меня так смотрите?

– Удивляемся вашей безмерной везучести, – примирительно улыбнувшись, проговорил Филинов. – В оружии нет необходимости, раз обелиск его не убил, значит, господин… а как ваша фамилия?

– Бабров, – тут же ответил я. – Максим Иванович Бабров.

– Отлично, Максим Иванович, – улыбнулся Филинов, – поднимайтесь! Уверен, вы не представляете никакой угрозы для человечества. Верно?

– А если бы представлял, то прямо так бы и сказал? – удивлённо проговорил я, наблюдая за тем, как успокоившийся тигрёнок постепенно становится полупрозрачным. Он всё ещё оставался где-то рядом, со мной, но в то же время существовал параллельно. Хотя вряд ли кто-то кроме меня его видел.

– Чувство юмора – это прекрасно. Сложнейшая из функций мозга, свойственная лишь высшим приматам. Всё в порядке, княжна, можете убрать оружие, – внимательно глядя на меня, проговорил Филинов, а затем достал фонарик из кармана халата и включив направил мне его в лицо. – Следите за пальцем, я должен проверить реакцию. Левый глаз в норме, а вот правый расфокусирован и… у вас всегда была гетерохромия?

– Нет, о чём вы?

– Левый глаз карий, а вот правый фиолетовый, – прокомментировал Филинов задумчиво. – Что же, обелиск на всех влияет по-разному, но зато теперь у вас не отмечается выпуклости в основании шеи. Идёмте, об увиденном расскажете в более спокойном месте, а то на вас уже начинают смотреть.

Владимир протянул мне руку, но я легко поднялся сам. Голова чуть кружилась. Перекрывающие всю правую часть иероглифы мешали сосредоточиться, так что пришлось оставить только левый глаз открытым. Но в целом я чувствовал себя сносно для человека, который должен был умереть от паразита.

– Инициация не у всех проходит гладко. Глаза болят? – спросила Ольга, которая сама едва держалась на ногах от усталости.

– Нормально, пройдёт, – ответил я, добавив про себя: «наверное». Очень не хотелось давать Филинову дополнительный стимул разобрать меня на органы для опытов. – Куда мы идём?

– В храм обелиска и нашу крепость, – ответил учёный, и я был уверен, что мы идём к перестроенной церкви, но за несколько метров до неё, по сигналу Филинова, стражи открыли перед нами люк, ведущий под землю.

Если бы не слова Данилы про то, что центр города строился больше вниз, а не вверх, я бы даже удивился. Но учитывая всё происходившее сегодня, запас возможности поражаться был исчерпан. Так что спуск и досмотр в подземном бункере я уже воспринимал как нечто само собой разумеющееся.

– Голову! – потребовал Филинов, когда мы добрались по узким коридорам в помещения лабораторий. Наличие компьютеров на лампах меня уже не удивляло, а вот соседство таких допотопных технологий с нормальными моноблоками и даже полупрозрачными планшетами казалось столь же странным, как и паровые машины рядом со спортивными электрокарами.

– На флешке, которую я вам отдал, есть запись с камеры, – вспомнил я, когда Ольга положила отрубленную башку ползуна на лабораторный стол. – Не знаю, какая часть нашей схватки попала на видео, но начало точно есть.

– Да? Очень интересно, это может нам помочь, – проговорил учёный воодушевившись и отдал несколько распоряжений своим ассистентам. Через несколько минут все в зале обсуждали, как мы с Ольгой расправляемся с застрявшей тварью. Болели за нас словно мы представляли национальную сборную в финале лиги чемпионов.

Только конец схватки оказался смазан, когда мы боролись с пауком, а потом дрон и вовсе сдуло в сторону. Я думал, что учёные тут же потеряют интерес к записи, но вместо этого они, наоборот, подались ближе к экрану, рассматривая дымную пелену, застывшую на горизонте, где обрывался густой лес.

– Отмотай назад, на момент схватки, – приказал Филинов, когда запись завершилась. – Вот! На Баброве мы видим уже знакомый артефакт, но у него в руках ещё один, а третий – судя по всему в воздухе. Значит у вас полный комплект?

– Полный комплект – это ещё батареи и зарядная станция, – не стал я отвергать очевидный факт. – И, да, они у меня есть.

– Полный комплект артефактов старых вместе с оператором… – сокрушённо покачал головой Филинов. – И всё это у неотёсанных ищеек из опустившегося клана. Это катастрофа!.. Но, вы ещё можете оказать человечеству огромную услугу. Прошу, откажитесь от артефактов, предайте их нашему роду, и мы предоставим вам достойную плату. Вы не пожалеете, обещаю!

– Артефакты принадлежат роду Борзых, – вмешался Владимир. – Если вам есть что предложить вместо них, мы можем обсудить этот момент…

– Они принадлежат мне и без моего добровольного вмешательства бесполезны, – оборвал я князя, за что получил взгляд полный раздражения и ненависти. – Может вы и научились восстанавливать данные со старых накопителей, но вряд ли у вас было много практики во взломе программ и сложных схем без повреждения.

– Если вы отправитесь с этими артефактами в передовой капонир, скорее всего, ни вы, ни они не переживут бедствия, – расстроенно проговорил Филинов. – Вы должны понимать, что долг перед человечеством превышает ваши личные интересы. Технологии, особенно такие сложные, должны принадлежать всем.

– Что-то я не заметил компьютера в каждом доме, – возразил я. – Тут у вас ламповые телевизоры и дисковые телефоны. Даже то, что вы сохранили, вызывает восхищение. Только вот пара десятков артефактов не создаст для вас завод по производству печатных плат. Их во всём мире до катаклизма было всего несколько десятков, а у вас тут не тот уровень технологий.

– Рано или поздно, мы восстановим лучшее, что было в старом мире. Наша нация трудолюбива, упорна и готова идти на любые, повторяю, на любые меры для достижения своих целей! – настойчиво проговорил Филинов. – Подумайте, Максим! Вы даже не представляете, от чего отказываетесь.

– Зато вы, кажется, полностью в курсе. А раз так, я даже рад, что вы любыми методами готовы на получение артефактов, поможете нам выжить на передовой, – с улыбкой ответил я, заставив мужчину нахмуриться. – Уверен, рядовых изобретений у вас достаточно, а после окончания бедствия у нас будет целых два месяца, чтобы договориться о справедливом обмене.

– Самое ценное мы и так уже получили, – устало, но твёрдо сказала Ольга. – Если у вашего сиятельства нет к нам больше вопросов, прошу отпустить мой клан для подготовки к схватке.

– Вопросов больше нет. Наш промежуточный доклад вы сможете заслушать вместе с остальными как в зале совета, так и в вашей резиденции по связи.

– Благодарю, князь, – ответила девушка, отлипая от стенки, к которой прислонилась в самом начале разговора. – Дядя…

– Да, идём, конечно, – торопясь ответил мужчина, но, когда стражники учёных провожали нас на поверхность, именно на меня навалилась Ольга, буквально повиснув на моём плече. Пришлось поддерживать хрупкую девушку, пока мы проходили мимо дворца сената и подходили к воротам кремля.

Тут всё прошло без заминок. Нам вернули изъятое на входе оружие и патроны, а затем выпустили во внутренний двор, окружавший обелиск и последнюю линию обороны. После всего увиденного общежития, тянущиеся вдоль стен, уже не вызывали такого восторга и недоумения. А вот монолит в центре продолжал давить гигантизмом.

Но даже к нему можно было привыкнуть, в отличие от мельтешащих перед правым глазом фиолетовых и золотых символов. Стоило на них сосредоточиться, как голова начинала кружиться, а иероглифы от этого понятней не становились. Отвлечься тоже не выходило, пришлось смотреть только левым глазом и надеяться, что ни во что не врежусь.

В высотку Борзых мы вернулись тем же путём, что и уходили. Но после подъёма на тридцатый этаж княжна окончательно сдала, и когда я довёл её до комнаты, рухнула, не раздеваясь, в кровать. Меня тут же спровадили подальше несколько служанок, и я неожиданно оказался предоставлен сам себе.

– Оля проспит до утра, а завтра вряд ли будет в состоянии принимать важные решения, – заметив, что я задумчиво стою у окна, проговорил Владимир. – Учитывая, что ты помог оправдать моего брата, хоть и посмертно, я считаю своим долгом поддержать твоё побратимство. Но в клане не место трусам и лентяям.

– Это ты к чему, князь?

– Это я к тому, что Волков пошлёт проверяющих. Да и сам вряд ли останется в стороне, со своей стаей они будут на внешней стене до последнего. Если вздумаешь сбежать, опозорив род, клан откажется от тебя, какими бы артефактами ты не обладал.

– Русские не сдаются, – усмехнувшись, ответил я. – И уж точно не сбегают. Хотя тактическое отступление применяют умело.

– Хорошо, я запомню твои слова. Покои остаются за тобой, до иного решения совета и главы клана. – благодушно кивнул Владимир. – Если желаешь, можешь присоединиться к моему сыну. Он покажет тебе, как устроен наш дом.

– Я не против. По крайней мере в одиночку шататься без дела не вижу смысла.

– Это хорошо. Данила! Вверяю тебе нашего нового собрата. – прикрикнул князь, и не дожидаясь, пока сын подойдёт, отвернулся, занявшись своими делами.

– Ну что, пойдём? – спросил улыбчивый парень, хлопнув меня по плечу. – Ты же с самого приезда ничего не ел? Так что подкрепимся, заодно послушаем новости!

– У вас тут централизованное радио?

– В городе живёт почти два миллиона человек, – не без гордости ответил парень. – Так что есть возможность заниматься всяким. Нам по истории рассказывали, что в первые циклы людям не до творчества было. Пока у большинства были рабочие артефакты – слушали песни и фильмы смотрели. Так и отдыхали. А потом пришлось всё заново восстанавливать. Теперь у нас и театр, и кино, и радио своё есть, ещё и несколько штук. У нас даже свой проектор есть, в холле, не у каждого клана такой!

Парень рассказывал с горящими от восторга щенячьими глазами, даже не догадываясь, что у каждого из нас в кармане лежал и телефон, и камера, и компьютер, и всё что только можно представить в одном флаконе. Слышать такое было странно, но вспоминая в каких условиях они живут…

– Слушай, а историю у вас хорошо преподают? – спросил я, пока мы спускались на лифте. – Как вам вообще удалось выжить, если каждые три месяца новая катастрофа?

– Имеешь ввиду Бедствие? Скоро и сам узнаешь! – рассмеявшись ответил парень. – А вообще, я же тебе книгу давал, кодекс выжившего…

– Ну сейчас всё более-менее понятно. Гигантские оборонительные линии, стены, рвы и всё подобное, но в начале-то как?

– А, ты про это… Ну, говорят, плохо было. Нас сейчас куда больше, чем осталось в первые циклы. Выживал каждый сотый. Но тогда у человечества было супероружие, которым затыкали Бедствия и даже закидывали его за грань, – вспоминая, чему учили, объяснил Данила. – Термо-атомное оружие, кажется, так называлось.

– Термоядерное или атомное, – на автомате поправил я и задумался. Под Москвой действительно располагалось множество пусковых установок противоракет. Ядерный щит последнего шанса. Если считать баллистические ракеты, должно было набраться штук сорок-пятьдесят. И в самом деле на первый десяток лет хватит, даже если затыкать каждую дыру ядерным взрывом. – Термоядерное или атомное, – на автомате поправил я и задумался. Под Москвой действительно располагалось множество пусковых установок противоракет. Ядерный щит последнего шанса. Если считать баллистические ракеты, должно было набраться штук сорок-пятьдесят. И в самом деле на первый десяток лет хватит, даже если затыкать каждую дыру ядерным взрывом.

– Да как бы они ни назывались, их же давно уже нет, – отмахнулся Данила. – Но главное тут что? Бедствие бедствию рознь! Орден учит, что Обелиск дарует лишь те испытания, что нам по силам. Правда, в последние циклы было всё даже слишком хорошо… Говорят, это значит, что дальше будет только хуже…

– Мало ли что болтают.

– И то верно! – легко поддержал меня парень. – Но ты же видел кодекс? Там чего только не было за сотни лет. Природных катаклизмов ничуть не меньше, чем остального. Бывает, конечно, совсем туго. Мне дед, пока жив был, рассказывал, что в его молодости на город обрушилось вторжение христианских демонов вместе с грешниками и культистами. И ничего их не брало кроме крестов и молитв. Ни оружие, ни магия!..

– Магия? – встрепенулся я. – Это ты сейчас про летающие кристаллы, что над фермами? Или типа… ну… огненные шары из рук, молнии?

– Что, интересно? Мне тоже… – вздохнул парень. – Нам чего только не рассказывали, слухи ходят – аж голова кружится. Вроде и летать могут, и одним взглядом замораживать, и всякое… Но для этого нужно Дар получить, победить кого-то из вражеских Чемпионов, забрав его жизнь благословенным оружием, и принести Искру к Монолиту. В общем, совершить подвиг, да не один, а несколько!

– Благословенным – это вроде моего кинжала?

– Ну теперь уже твоего. Хотя, поверь, его заметили и теперь хряки тебе мстить за убитого сына будут жестоко. В городе они, конечно, не осмелятся в открытую нападать, но на передовой разное может случиться, – хмыкнул парень. – Вообще странно, что тебя, бездетного, в первую линию посылают, или вы с Олей уже…

– Ты на что, княжеская морда, намекаешь?

– А я что? Я ничего! – тут же пошёл на попятную Данила. – Просто… ну странно, что она вот так себя ведёт. Нет, понятно – великое благословение, родство с покровительницей, но, чтобы чужого в род вводить?.. Ну вот мы и подумали…

– Вы это кто? – уточнил я. – Ты же ни с кем и переговорить не мог толком. Всё время на виду и рядом с нами.

– Так клан-то маленький. Все всех и про всё знают, а слухи от подвала до чердака разлетаются за секунды! – пожал он плечами. – К тому же если ты мелкого борьку прикончил и за брата Игоря отомстил, то почему нет? Оля и так в девках засиделась.

– Значит, ты на передовую не поедешь? – решил я сменить тему, когда мы вошли в просторную и почти забитую до отказа столовую. Вот только ряд столов оставался пустым. Только полные рюмки, накрытые кусочком чёрного хлеба, по центру каждого красноречиво говорили о причине такого поведения людей.

– Почему не поеду? – удивлённо оглянулся на меня Данила. – У меня у самого уже шестеро карапузов. От каждой супруги по двое, почти все погодки. Шумные, ну так в тесноте да не в обиде.

– Шесть детей в… тебе сколько лет? – ошарашенно спросил я. – Возраст в смысле у тебя какой?

– А, понял. Тринадцать циклов, – ответил парень, довольно улыбнувшись. – А у тебя сколько было? Ну до того как…

– Ни одного. Не принято у нас было до двадцати пяти детей заводить.

– Ну это вы зря так, – сочувственно покачал головой парень. – Так и без детей умереть можно. Остаться совсем без продолжения рода.

– Внимание! Срочное объявление от председателя княжеского совета и главы ордена обелиска! – донеслось из динамика под потолком, прерывая наш разговор. – Всем внимание! Говорит и показывает Кремль!