Czytaj książkę: «О ЛИЧНОМ от а до я*», strona 4

М

Мочалка

Она так хотела отмыться, что кожа уже скрипела от натираний мочалкой, но она по-прежнему ощущала грязь.

Не придумали еще маркетологи гель для душа, смывающий чужие прикосновения.

«Завтра состригу волосы» – решила она. Они провели ни одно мгновенье в его руках, периодически натягиваясь, как тетива, на его кулак.

И не то, чтобы, это были чужие руки. Многократно её волосы были в его кулаке, ещё в школе, когда мальчики дёргают за косички девочек.

Потом был выпускной, за неделю до которого он ее бросил. Женился на той же, ради которой бросал.

Прошло 15 лет, случайная встреча. Ресторан, незавершенная выпускная ночь завершилась отелем на час.

………………………………………………………………………………………………………………

В ванную постучал муж, говорит, пора детей купать.

Мочалка так ничего и не стерла.

Месть

Нет, я не желаю ему никакой физической расправы. Наказанием будет долгая, лет до девяносто пяти жизнь, в самом, что ни на есть чистом разуме и светлой памяти.

Он будет одинок, друзья отвернутся, когда обо всем узнают, жена уедет в другой город с его лучшим другом. С ним останутся только две дочери.

Правда, видеть он их будет, не в самых лучших обстоятельствах. Спящими у забора, в компании конченных алкашей и наркоманов, с опухшими от дешевой водки и пьяных драк, лицами. И это лишь малая часть.

Дочери станут шлюхами. Осознанно, им это нравится. И вовсе не дорогими, а просто за бутылку водки, за «сотку» на опохмел. И весь поселок это знает, и все его старые друзья, пока еще дочери не потеряют молодости и человеческого вида, попользуются ими без зазрения совести.

Он пожелал бы повеситься или пустить в себя пулю, но был слишком труслив. Вся смелость его осталась в молодости, когда он работал таксистом, и развозя вечерами клиентов, насиловал молодых девчонок.

Он знал их лично, он знал их родителей и запугивал убийством, если те посмеют жаловаться. Одна жалоба поступила, но полиция доказать вину не смогла, а самосуд никто не решился устроить.

Живи долго, и знай, как весь поселок трахает твоих дочерей.

Н

На пределе

Пружина.

Сплюснутая давным-давно.

Давят, давят, давят, давят. Больше груза, еще, еще! Будто бы это краш-тест на прочность.

Она уже и не стремится распрямиться, выпрыгнуть, стрельнуть.

Свыклась.

Невозможно даже представить этого выпрямления, прыжка вверх. Каково это, когда спина прямо, энергии через край, а из давления – только атмосферное.

От фантазий о том, что эти испытания могут завершиться, тест признают успешным, а пружину годной – страшно. Куда этот прыжок приведет после облегчения?

Нагрузки ведь постепенно поступали, и пружина привыкла к постепенному сжатию. Но при достижении предельного значения, пружина или деформируется от тяжести, или весь груз убирается одномоментно, и она вздымается ввысь. На свободу.

А что на свободе то? Может лучше было бы надломиться, уйти в партию бракованных и все дела. Спроса никакого. Отлежаться на складе, пока таких, как ты не скопиться достаточно и прямиком в утилизацию. Говоря по-человечески – на кладбище.

Каждая сжатая пружина мечтает о той, что свободно, по-своему желанию, сжимается и разжимается. В свое удовольствие. Тут присела, оттолкнулась и выпрыгнула еще выше. Сжатые ей завидуют, мечтают быть как она и вместе с этим боятся этого прыжка.

Нищенка

Выпрашиваю твоего внимания, как нищенка на паперти.

Сколько еще ждать?

Робко, молча жду. Постоянно жду. Когда уже до меня очередь дойдёт? Когда закончишь ты радовать всех окружающих?

А я и не лезу без очереди. Жду.

А почему они? Я ведь не хуже. Почему однодневные шлюхи получают внимания больше чем я? Что не так?

Оглянись! Посмотри сколько здесь таких же, ждущих, как и я. Про всех нас сказали бы, что это те, на которых женятся. Так что ж никто не уважит взглядом даже?

А я не хочу навязываться. Да и внимания уже не жду.

Чем дольше тут сижу, тем чаще вижу, как частят твои походы в церковь.

Что, грешков все больше? Одной исповеди в месяц тебе не хватает уже.

Скоро рядом присядешь. Даже табличку тебе напишу: «Помогите. Хоть добрым словом.

Я проебал всё. И себя».

Аминь.

Не пишется

Перелистал стопки старых тетрадей и блокнотов, там все об одном и том же.

Или жизнь дерьмо, или любви нет, или херовые стихи.

Неактуально.

Живу, люблю. Один хороший стих в год пишу.

Это не рождение текста, а его изнасилование. Трах каждой буквы против воли.

Перечитал тексты для stand up выступлений 5-ти летней давности, а я самоуверенный был. Сейчас бы с такой легкостью верить в успех своих текстов, как тогда, еще и людям рассказывать.

По ощущениям, в голове летают обрывки от сотен текстов, выловить по отдельности не могу, скользкие. Беспризорные.

Приручу.

Не друзья

Вокруг него было много людей. Разных. Звавших выпить, заняться спортом, закадрить девушек, прочее.

Он с друзьями мог обсуждать кого и что угодно, но знания друг о друге сводились к набору фактов, как страница из Википедии. Возраст, район проживания, любимый алкоголь.

Время шло, страницы на Википедии обрастали новыми фактами, датами, но читать их с каждым годом было все ленивее.

И когда ему хотелось с кем-то поговорить, точнее, выговориться, звонить было некому. Ведь фактов не будет. Будут только вопросы, сомнения, рассуждения, а в формат Википедии это не попадает.

А потом, жизнь будто сжалившись над одиночеством, преподносит людей, понимающих тебя с первых минут. Как книга, которой увлекся с первых строк. При этом, у тебя абсолютно нет никакого досье на этого человека. Эти люди, как глоток свежего воздуха. И не будет формальных «как дела», будут только часы душевных разговоров.

Он так и не придумал, в какую категорию их отнести, и нужна ли им она? Это точно не друзья. Дружба останется в формате Википедии. А с этими людьми, все происходит в настоящем и нет никакого смысла знать исторические справки из жизни друг друга.

Ничего личного

Фраза, после которой можно сказать любую нелицеприятную вещь.

Фраза, после которой ты не имеешь права возмутиться или обидеться.

Фраза обезоруживает её получателя.

Изюминкой, а точнее выстрелом в спину, будет вставить в предложение союз ‘но’.

Например: «Ничего личного, ты хороший парень, но нам надо расстаться.»

Или «Ничего личного, нам было приятно с тобой работать, но мы тебя увольняем.»

Замечательная постановка. Тебя хвалят и одновременно указывают на твое место. И оно не под солнцем.

Не могу даже придумать положительного посыла с этим словосочетанием.

Ничего личного, как предупредительный выстрел в воздух, за которым последует огонь на поражение.

О

Одного дня всегда не хватит

Ни на что.

Ни работу закончить, ни родителям позвонить, ни книгу дочесть.

Сегодня если надо – сегодня и делай.

Жизнь хрупкая, мир полон неожиданностей, то что вчера было важно, сегодня может не иметь никакого значения.

Звонок, который долго откладываешь, завтра может оказаться «вне зоны доступа» навсегда.

Кому потом будут нужны твои «ах, если бы я знал, что так выйдет…»

Никто не знает, как у каждого всё выйдет.

Позвони, навести, доделай, решись.

Это нихуя не мотивационный текст, просто помни о смерти.

Он и Она

Он – заурядный представитель, рожденных в 90-е. Средний возраст, средняя работа, средний рост. Всё среднее. Ни больше, ни меньше.

Она – забывает свой возраст, работает по желанию, не мыслит категориями больше/меньше. Ненавидит середину. Любить – так любить, стрелять – так стрелять! (так Розенбаум еще пел).

Он – полная коллекция несбывшихся мечтаний.

Она – сама по себе мечта.

Он – задыхается в кредитной тачке на МКАДе.

Она – курит голышом на балконе отеля.

Он – спешит домой впитывать в себя Netflix и новый вкус Lays.

Она – потеряла ключи от дома и больше не возвращалась.

Он – не знает кому написать из 384 контактов.

Она – знает, что ответит каждый. Поэтому никому не пишет.

Он – тайком ненавидит таких, как она.

Она – знает об этом и громко смеется.

Он – раб самого себя (но уверен, что её).

Она – хозяйка (и уверена, что только самой себя).

Действующие лица:

Он – ФИО (подставь любое), 30–35 лет, рост 168–178 см, работа из разряда – есть, да и ладно.

Она – жизнь.

Обиды бесполезны

Не с той точки зрения, что обида только гложет одну сторону, а тот, на кого обиделись, может и не знать этого или ему глубоко посрать.

Я не про это.

А про обиду на близких, про нелюбовь, про детство. Про то, что тянется нитью через всю жизнь. И ты уже вырос, и обида выросла, а что с ней делать то?

Все общение строится из позиции обиженного, а зачем?

Какой толк от твоей обиды, когда будешь провожать мнимого обидчика в последний путь? Так и останешься с ней, взращивать дальше, потому что прощать будет некого, прощать нужно живых.

Прощать не то слово. Просто рассказать свои ощущения, обида то может выдумана, а ты так лихо поверил в нее, что она стала частью жизни.

Не живите с обидой. Даже если она была, даже если задета, будь она не ладна, ваша гордость – от неё тоже толку нет.

Обои не спасли

Месяц назад, затеяв ремонт, я планировал только обои переклеить. И вот как это было.

Ровно год я живу в этой квартире. До самоизоляции и удаленной работы я тут просто ночевал, а последние полгода не покидаю 24/7.

Противно жёлтые (да кого я обманываю, поносные) обои, изувеченные котом бывших собственников, оптимизма не вселяли. Да и было пофиг, правда.

И постепенно, я стал сваливать причины своего вечно паскудного настроения на вечно ублюдские обои. Хотя линолеум был куда более ублюдским. Но меня было не сломить.

Подранные стены – мои враги (как окажется позже, стены и правда враги, в любом их проявлении).

Теперь во всей квартире светлые оптимистичные обои. Ублюдский линолеум стал новой жертвой и причиной моих проблем. Нахер его! На замену приходит вселяющий надежду ламинат.

Доволен я? Ага, с чего бы это? Сейчас заменю еще окна, освещение, диван, ну и так, по мелочи чего-нибудь.

– Жееееень! Ну теперь-то доволен?

– Да, квартира перестала быть всратой. Определенно ей стало лучше. Только ко мне это никакого отношения не имеет.

Обои не спасли.

Отбыть номер

Как в цирке. Потому что зрители пришли, потому что корма дадут.

Есть любимчики публики, они имеют право даже выпендриться, мол не буду выступать сегодня. Но всё это делается лишь для того, чтобы попросили ещё, похлопали, позвали громче и с любовью.

А цена выхода прежняя – корм. Может более свежий дадут, а то и двойную порцию.

Каждый за свой корм отбывает. Кому приторную лесть подавай, кому имитацию дружбы или не дай Бог – любви. А кого-то и кормить не нужно, он просто не может вне цирка. Любит чтобы его объявляли и сломя голову он мчит на арену.

Зритель никогда не примет твой отказ выступать. Заболел, не в духе – на живодёрню.

Найдут и создадут нового любимчика.

Шанс сохранить себя есть – сбежать. Сбежать прямо перед выступлением.

От шквала дерьма в свой адрес это не спасёт, но шкура останется целой.