Czytaj książkę: «Осколки», strona 5
– Думаю, нашу встречу на сегодня можно считать оконченной. Мистер Брайер, мисс Тиль. Мой номер у вас есть, если что- то случится, смело звоните в любое время дня и ночи. Но планово давайте встретимся, скажем, в четверг.
Через три дня.
– Принимайте успокоительное, побольше отдыхайте. Кроме того, не забудьте принести мне завтра утром контейнеры. Я пока займусь анализом данных. Спасибо за визит, – они пожали руки и уже меньше чем через минуту дверь кабинета Мэтью Салливана закрылась перед Линдой и Нильсоном.
– Прошло как- то бесполезно, – пожаловался Брайер, пристегивая ремень безопасности.
– А на что ты надеялся? – безэмоционально спросила Тиль, – что он скажет: «Вот примите эти таблетки, и все будет хорошо»?
Нильсон помолчал несколько секунд, глядя на нее своим обычным взглядом, полным теперь беспомощности и растерянности.
– Ты права, – ответил он и завел мотор, – куда едем?
– Домой, – ответила Линда, отворачиваясь к окну, – нужно побольше отдыхать.
Нильсон лишь вздохнул в ответ.
Серость за окном все тянулась, Линда не слишком верила в умения доктора Салливана, но в то же время пополам с навалившейся депрессией ее, как и Нильсона, одолевало чувство бессилия. Ей бы хотелось что- то сделать, но она не могла. Сил едва хватало, чтобы не сдаться подступающему безумию, а где их взять, чтобы еще и бороться с ним?
Они ехали вдоль аллеи, на которой стоял мужчина в черном пальто, глядя вслед проезжающему мимо универсалу, Линда прильнула к стеклу, увидев его. Одинокий человек посреди пустой улицы, обливаемый мелкой отвратительной моросью. Почему- то она решила, что он не может существовать. Все сходилось… А еще этот капюшон.
– Останови машину! – крикнула она Нильсону и, стоило ему лишь слегка притормозить у обочины, выскочила на улицу и побежала в сторону мужчины.
Прежде чем незнакомец успел опомниться, Линда схватила его за лацканы пальто. Он был осязаем, существовал. Быть может она не безумна, быть может это и вправду враг.
– Кто ты?! – крикнула она, повалив мужчину на землю, пальто стало покрываться инеем.
Наблюдатель пребывал в полной растерянности, широко распахнутые глаза с непониманием взирали на Линду.
– Что? – тупо спросил он.
– Кто ты такой?! Зачем меня преследуешь?! На кого ты работаешь?!
– Девушка, что вы такое говорите? – удивлялся гражданин.
Сзади подбежал Нильсон, секунду или две он не знал, что предпринять, затем взял Тиль за плечо.
– Зачем ты на него набросилась?
– Это он!
– Кто?
– Тот, кого я видела. В окне, в кинотеатре. Я не знаю, кто он, но это точно он. Он наверняка снимал нас на телефон, проверь, – девушка подняла взгляд на смартфон, лежащий в двух шагах от них. Должно быть, выпал из рук, когда она сбила мужчину с ног.
Настороженно Нильсон поднял телефон и стал его проверять.
– Что происходит? – продолжал строить из себя жертву незнакомец, – полиция!
Линда посмотрела по сторонам. Откуда не возьмись появились прохожие, раньше она их не замечала. Откуда… Люди недоуменно смотрели на нее, кто- то остановился, но не решал ничего предпринять.
– Спокойно! – Нильсон постарался взять ситуацию под контроль, – мы просто обознались, – он взял Линду за руку, но она не спешила разжимать хватку. Лишь приложив усилие, ему удалось ее оттащить.
Брайер поставил мужчину на ноги, отряхнул, протянул телефон.
– Произошла ошибка, сэр. Мы приняли вас за преступника.
– Это возмутительно! – возопил горожанин.
– От лица управления шерифа Уотервилла приносим вам свои извинения, – Нильсон взял Тиль за талию и поспешил к машине.
– Одними извинениями вы не отделаетесь! Я напишу жалобу! – кричал мужчина им вслед.
– Что ты делаешь?! – рассержено произнесла Линда, когда Нильсон грубо усадил ее на пассажирское сидение.
– Нет, что ты делаешь?! – мужчина хлопнул дверью, машина тронулась с места.
– Это он! Я видела его! Ты проверил телефон?
– Проверил, там ничего нет. Что на тебя нашло?
– Я видела его, он стоял посреди пустоты, следил за мной. Как всегда.
– Какой пустоты? На улице было полно людей. Хорошо еще, что никто не вызвал полицию. Что с тобой, Линда? – Нильсон осекся. Он молча смотрел на дорогу и после минуты молчания произнес, – черт возьми…
Оставшаяся дорога до дома прошла без происшествий, однако событие оставило неприятный осадок на душе у них обоих. Линда пересекла порог совершенно без сил, ей хотелось подняться в спальню и упасть в кровать, если бы только сон не делал ее опасной.
Агата уже вернулась домой и вовсю хлопотала на кухне, Майло сидел за столом и настойчиво выводил что- то в тетрадке, изредка поглядывая в открытый учебник.
– О, вы вернулись! – поспешила обратить на себя внимание тетя, она улыбнулась, увидев Линду, но улыбка быстро пропала, стоило ей заметить, в каком состоянии ее племянница, – что произошло? Где вы вообще были?
Нильсон и Линда переглянулись.
– Думаю, нет смысла отгораживаться от близких, – произнес он, тем самым разрушив всякую возможность скрыть состояние Тиль от других. Даже не оставив ей самой выбора. Ее это разозлило.
– Что- то серьезное?! – Агата сразу же начала нервничать.
– Нет, – ответила Тиль, прежде чем Нильсон открыл рот, – мы были у доктора Салливана, он диагностировал мне небольшое переутомление.
– А, так вот почему ты так много спишь, – ответила тетя.
– Кофе попей, – произнес Майло из- за спины, Агата тут же нахмурилась, и мальчик вернулся к работе в тетради.
– Но идея неплохая, – быстро смягчилась женщина, – хотите кофе?
– Не откажусь, – кивнула Тиль.
Они сели за стол все вместе, Агата подставила по очереди чашки под кофеварку.
– Горчит, – пожаловался Нильсон.
– Да? – тетя слегка хлопнула по крышке кофеварки, – чертова машина пережигает. Да и кофе, скажу я вам по секрету, привозят нам паршивый. Но за другим надо ехать в самый Окленд, я к таким поездкам не готова.
– И зачем его тогда пить? – спросила Линда.
– Потому что кофе хочется, – пожала плечами Агата, – на самом деле, если все правильно сделать, то не так он и плох, а вообще, – она открыла холодильник и достала оттуда маленький пакет со сливками, который поставила перед девушкой, – так вкуснее.
Линда отказалась, а вот Нильсон щедро добавил в свою чашку. Вкус кофе для нее не имел никакого значения, мерзкий или замечательный, это в сущности ни на что не влияло. Окажись он даже божественным – положения это не исправит. Тиль смотрела в чашку, вглядываясь в кофейную гущу, будто надеясь увидеть в ней судьбу.
– Мы не виделись целый год, Линда. А то и больше. Неужели тебе нечем поделиться со мной? – спросила Агата, убирая сливки.
– Больше, – ответила Линда, – поделиться…, – перед ее глазами предстали картины плена, потерь, убийств и прочих грехов, она замерла, захлебываясь отвращением к себе, – нет, едва ли. Я работаю в Совете, все в порядке.
– Ты представитель Севера в Совете Освобождения и думаешь, я поверю, что тебе нечего рассказать? – женщина прищурилась.
– Вся эта скучная бюрократия тебя вряд ли заинтересует, – продолжала отмахиваться Тиль, – лучше скажи, нет ли в городе проблем, которые я могла бы решить?
– Да полно! – усмехнулась тетя, – канализации! Дороги! А инфраструктура? Да тут же заняться нечем абсолютно. Все, что было – закрылось. Одними университетскими ярмарками и живем.
– Кинотеатр у вас ничего, – вставил Нильсон.
– Да, ну вот он еще. Но и только. Никаких концертов и прочих мероприятий. Разве что периодически лекторы приезжают в университет. Но я же не поведу Майло слушать размышления о литературе ХХ века, – она сделала еще глоток кофе.
Линда внимательно слушала тетю и с ужасом обнаружила, что ей все равно. Она задумалась о положении Уотервилла снова, но как ни старалась, не могла обнаружить в себе никаких чувств к бедствиям горожан. В то же время они не казались совсем уж несущественными, но не вызывали совершенно никакого отклика. Ее это напугало.
Нет, только не это. Ее альтруизм – это то, что делает Линду собой.
– Я задам эти вопросы мэру, – ответила она, но на душе стало мерзко. Она понимала, что лжет. Нет. Нужно заставить себя, пойти к мэру завтра же.
– Вот спасибо, племянница, – радостно ответила Агата, – еще чашку?
– Откажусь, спасибо, – ответила девушка.
– Мне налейте, – произнес Нильсон, – настроение под стать.
– Я пойду отдохну немного, – сказала Линда, вставая из- за стола.
– Хорошо, – ответил Брайер, – эй пацан, как идея сходить в пекарню? Мне очень хочется заесть это кофе.
– Вот так бы сразу! – выкрикнул Майло и, положив ручку, побежал одеваться.
Линда уже поднималась по лестнице, как услышала, что Агата и Нильсон о чем- то говорят. Она остановилась и прислушалась.
– Она и правда так утомилась на работе? – спрашивала женщина.
– Нет, – ответил он, и Линда тут же вжалась в стену.
Неужели Нильсон выдаст ее? Тетя лишь больше начнет волноваться. Это никому не поможет. Линда уже хотела вернуться, чтобы попытаться исправить положение, но Брайер продолжил.
– Гораздо сильнее, чем показывает. Она переживает тяжелые времена, и нам нужно ей помочь, – сказал он.
– Я готова сделать все.
– Я тоже, – ответил он, – только не знаю, что.
Девушка лишь покачала головой и решила не вмешиваться, всего за несколько шагов она оказалась на пороге комнаты.
Неожиданное ощущение отвлекло Линду. Она посмотрела на источник и дрогнула от неожиданности.
На ладони медленно расплывалось красное пятно: зациклившись на разговоре близких, она и не заметила, как собственные ногти девушки прорезали кожу до самой плоти и глубоко вонзились в неё.
Боль пришла с опозданием, и голова сразу начала предательски кружиться.
Взгляд Тиль рассеянно начал бегать по скромному интерьеру комнаты в поисках кресла или дивана. Не успев ни за что зацепиться глазом, девушка потеряла равновесие. Единственное, что она смогла – это плавно опуститься на пол, а не упасть навзничь.
Никаких испуганных окликов. Кажется, эта неприятность осталась для семьи незамеченной.
Линда резко встала на ноги. Выпрямилась, оказавшись лицом к окну.
Глаза в глаза с ним. Черный силуэт, окутанный струями дождя. Лицо скрыто тенью, виден лишь блеск глаз – неестественно огромных, занявших половину лица. Усмешка, почти оскал, от уха до уха, казался вырезанным тонким лезвием.
Всего лишь доля секунды, и наваждение пропало. Моргнула раз, другой, и вот уже в окне привычный дождливый пейзаж. Девушка не успела даже осмыслить, что именно она только что увидела.
Какое- то короткое мгновение заставило Тиль покрыться липким холодным потом. Она вздрогнула и почувствовала, будто находится не здесь, а словно наблюдает за происходящем со стороны: отчетливо видела себя саму, стоявшую у окна и с испугом взирающую на пустой пейзаж. Второе наваждение продлилось всего несколько секунд, но окончательно выбило Линду из колеи.
Она снова вернулась в ванную, свой оплот безмятежности, машинально защелкнула замок, снова обратилась к шкафчику с таблетками. В этот раз она искала пузырек с успокоительным, которое прописал врач. Вероятность того, что именно это средство совершенно случайно окажется у Агаты в запасе была ничтожно мала, однако найти хотя бы аналог с тем же действующим веществом было бы неплохо. В ходе своих поисков Линда сверялась с инструкцией в интернете. Но как выяснилось, ничем кроме снотворного аптечка тети в плане седативных богата не была.
Тиль понимала, что стены родного дома начали давить на нее, проблема только в том, что и на улице было не спастись от невидимого преследователя. Она начинала сомневаться в том, что он плод ее воображения. Тонкий слой благоразумия, удерживающий ее от падения на дно начинал трескаться, пока что она понимала и это но надолго ли. Девушка все прокручивала в голове то нападение на мужчину. Теперь ей и это казалось сном, событием, за которым она лишь наблюдала, а не участвовала.
Какова вероятность, что такие эпизоды будут повторяться?
Линда ждала ответ. И не могла его дать.
Она начинала осознавать, что «служебная командировка» только ухудшает ее положение, рано или поздно она закончится, и придется вернуться в Хьюстон, а там, если скрыть свое истинное состояние не получится, ее ждет служебное расследование, после чего отстранение, а с учетом всех событий и годового отсутствия, увольнение не заставит себя долго ждать. После чего должность представителя Северного региона не будет долго оставаться пустующей, а Линда канет в забытье.
Ладони снова похолодели. Девушке показалось, что свет в комнате начал мерцать. Нет. Оно пробралось и сюда. Неужели последняя комната в этом доме, где было безопасно сдалась ее безумию? Девушка собрала остатки сил, чтобы взять себя в руки. Лампа перестала мерцать.
Не отдавая отчет своим действиям она вновь спустилась вниз по лестнице, схватила с вешалки пальто и вышла на улицу, не закрыв за собой дверь. Нильсон опомнился слишком поздно, она скрылась за поворотом, мужчина потерял ее из виду. Тиль точно не знала, хочется ли ей побыть одной, но что знала наверняка – сейчас она обуза для Нильсона. Из- за нее он не сможет вернуть себе должность и вскоре…девушка вновь вспомнила бутылку.
Она быстрым шагом, стараясь не оглядываться и не задерживать внимания ни на ком, дошла до ближайшей аптеки, сухо поздоровалась с фармацевтом и протянуло в окно рецепт от врача.
– О, как поживает мистер Салливан? – приветливо улыбнулась невысокая девушка в белом халате с синим бейджем.
– Нормально, – раздраженно ответила Линда, показывая, что не настроена на разговоры.
В ответ девушка тут же перестала улыбаться, лишь молча положила перед посетительницей упаковку лекарств и попрощалась. Линда молча положила купюры и поспешила уйти.
Соблазн тут же проглотить три таблетки (что на одну выше установленной дозы) в тщетной надежде унять приступ тревоги, боролся со слабеющим благоразумием. Линда шла по улице, сжимая пачку таблеток и старалась не глядеть по сторонам, но все же внимание ее привлекло слабое отражение свечения вывески в намокшем под, казалось бы, бесконечной моросью, асфальте. Девушка подняла голову, засмотрелась на витрину, постояла несколько секунд перед дверью, затем вошла внутрь.
Она вернулась домой как ни в чем не бывало, повесила пальто на вешалку и с полным бумажным пакетом направилась наверх, не обратив внимания ни на кого из близких. Войдя в комнату Линда тут же зашторила окна, упаковку таблеток она положила в прикроватную тумбочку, а остальные покупки быстро спрятала под кровать. Не зря. В этот же момент в дверь раздался осторожный стук, который для Тиль показался невероятно громким и, что более важно, крайне неожиданным.
– Линда, все в порядке? – Нильсон снова спешил обратить на себя внимание, стараясь ей помочь. Почему- то сейчас его попытки вызывали в ней не спокойствие, а совсем наоборот – раздражение. Она растеряла всякую надежду и держалась сейчас на том, что сама попытается справиться с проблемой, не вмешивая в это дело близких.
Хотя любой адекватный человек поймет, что нормальная любящая семья не сможет оставаться в стороне от проблем одного из его членов даже если тот будет всеми силами их сторониться.
Проговорив про себя все это Линде удалось отбросить раздражение, встать и подойти, чтобы открыть дверь. Она лицом к лицу встретилась с Брайером, положила свою руку ему на лицо, чтобы убедиться, что уж он- то не плод ее воображения, хотя это едва ли было возможно: все ее видения были кошмарами.
– Что произошло? Ты так резко вылетела из дома, я даже не успел за тобой.
– Я снова увидела то, чего не должна была, и мне стало очень тревожно, – говорить такое было для Линды настоящим испытанием, она словно повторяла «Я безумна» раз от раза, – поэтому я пошла за лекарствами в аптеку.
– Уже приняла?
– Нет, я только собралась, как вошел ты.
Нильсон молча смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть на лице девушки какой- то скрытый смысл.
– Я думаю, лучше перенести прием у доктора, – ответил Нильсон, наконец, – завтра занесем анализы, а послезавтра уже придем. Мне кажется, у нас нет этих суток.
– Что ты имеешь в виду?
– Будто ты сама не знаешь, твои видения ухудшаются, становятся чаще. Без должной помощи станет еще хуже, если бы я только знал, как. Но если я чем и могу помочь, так это выиграть время, – Брайер снова сжимал и разжимал кулаки, что означало борьбу с растущим напряжением.
Линда не могла позволить и ему выйти за пределы благоразумия, а потому легко поцеловала его в щеку и обняла.
– Спасибо, – тихо сказала она и почувствовала, как его мощные руки обхватывают ее талию. Этот маленький жест для нее очень много значил для Нильсона. Ведь все на самом деле жаждут награды за свои действия, даже если это наградой является видимый результат.
Снова настало время, когда им нужно поддерживать друг друга, разве что сейчас Линда могла дать ничтожно мало, но готова была отдать все.
Ранним утром они поехали к доктору Салливану. Как и ожидалось, на часах было всего 7 утра, но свет в окнах кабинета уже горел. Нильсон вновь нажал на кнопку звонка, и дверь снова распахнулась. На пороге их встретил Мэтью.
– Здравствуйте, – чуть заспанным голосом произнес он, – не могу сказать, что я вас ждал, но все же рад визиту. Проходите.
Линда и Нильсон вошли в кабинет, закрыв за собой дверь. Мужчина тут же без лишних слов зашел в процедурную и поставил на столик бумажный пакет, в котором были контейнеры.
– Будете первыми в очереди, – бросил через спину Салливан, наливая в кружку чай, – могу предложить?
– Нет, спасибо. Мы недолго, – ответила Линда.
– Как угодно. Кстати я все же хотел попросить вас задержаться. Прошу, присядьте.
Они недоуменно переглянулись, однако устроились уже в знакомых креслах.
– Итак, как я уже говорил, я только поверхностно занимаюсь психологией, но ваша персона меня заинтересовала, – обратился врач к Линде, – в связи с чем я связался со своим коллегой из Уинслоу, настоящим, практикующим психологом, чтобы он помог мне интерпретировать результаты пройденного вами небольшого теста. И хотя он множество раз напомнил мне, что нужно более глубокое и комплексное обследование и даже просил приехать к нему как меня, так и вас, уже даже на данном этапе можно поставить ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ диагноз.
Линда и Нильсон молчали, внимательно слушая. Они дали доктору возможность продолжить.
– Позвольте мне для начала рассказать, в чем суть теста с цветными карточками…
– Док, покороче, – отрезал Нильсон, – нужно лечить болезнь, а не разбираться.
– Очень поверхностное суждение, мистер Брайер, – парировал Салливан, – но вы не специалист. И все же, – он развел руками, – как скажете, буду покороче. Восемь цветов – восемь «мест» для восприятия. Наиболее нас интересуют первые четыре. Самый первый цвет, который вы выберете характеризует ваши стремления. Характер действий, которые вы готовы предпринять в сложившейся ситуации. И это – зеленый, а именно настойчивость, но граничащая с упрямством. Вторая позиция – цель, которой вы хотите достичь данными средствами. Синий – спокойствие, удовлетворенность. Нетрудно понять, что именно этого вам сейчас и не хватает. Третья позиция показывает ваши истинные ощущения, которые вы испытываете в данный конкретный момент. Тут все просто: черный. Это сильный страх и тревожность. И да, остается еще четыре позиции. Оставшееся расположение показывает, к чему у вас безразличное отношение и к чему вы относитесь негативно. Вот последнее тоже интересно. Последними двумя карточками, которые вы выбрали были желтый и красный, а именно: склонность к общению и прикладывание морально- волевых усилий. Вы не только не хотите с кем- либо общаться, но и прикладывать дальнейшие усилия к борьбе с этой проблемой. А потому, насколько мне помогла консультация моего коллеги, я могу утверждать, что у вас пост- травматическое стрессовое расстройство. Эта болезнь характеризуется гиперфиксацией на стрессовом эпизоде, которая часто выражается в кошмарах, галлюцинациях и так далее, а кроме того сопровождается апатией, общей отстраненностью и негативным отношением к себе. Бывают еще и физиологические симптомы, для чего мне и потребовались общие анализы, но они вторичны.
– Так, – Нильсон сложил руки в замок, – диагноз есть. И что? Какое лечение?
– Не торопитесь вы так, мистер Брайер, – Салливан сделал глоток чая, – я вижу, что вы очень взволнованы, а кроме того хотите всего и сразу. А что если я вам скажу, что выздоровлению предшествует глубокий курс психотерапии, а в запущенных случаях перемежаемый с медикаментозным лечением?
– Я не обрадуюсь. Через две недели Линда вернется в Хьюстон и выйдет на работу.
– Категорически запрещено!
– Что?
– Чтобы справиться с болезнью вам нужно преодолеть гиперфиксацию на стрессовом моменте, для чего следует достичь состояния полного покоя на длительный срок, а кроме того прорабатывать ситуацию с психотерапевтом. Если на работе вы столкнетесь с вопросами войны, это спровоцирует новый приступ и сведет все лечение к нулю. Я бы посоветовал взять отпуск, но еще раз повторюсь, моя специальность не дает мне права делать осознанные прогнозы. Накануне вашего визита я ознакомился с медицинскими статьями, где говорится, что выздоровление может занять несколько месяцев.
– Скверно, док. Скверно, – Нильсон откинулся в кресле.
– Я не могу уйти с работы! – Тиль вскочила на ноги, – я не имею никакого права все бросить из- за собственных проблем. Это моя вина, что я не смогла справиться, что сломалась! Но если я покину кресло в Совете, кто поможет людям, за которых я в ответе?
– Мисс Тиль, успокойтесь, – Мэтью медленно встал со своего места, – вам не об этом сейчас нужно беспокоиться.
– Линда, он прав, – вмешался Нильсон, – ты сойдешь с ума, если продолжишь в том же духе.
– Не надо меня успокаивать! Я не могу! Я просто не могу… Ведь тогда, зачем я нужна?
– Что? – удивленно переспросил Брайер.
– Если я потеряю место в Совете, то стану бесполезна, я так долго шла к этому, столько потеряла, чтобы наконец что- то построить и удерживать это, а все сломает один поступок?
Нильсон хотел было что- то возразить, но и сам на несколько мгновений вернулся на год назад. Возможно, он тоже чувствовал вину за то, что Линда бросилась за ним и попала в плен. Скорее всего, он тоже винил себя за случившееся.
– Это не важно, – ответил он серьезно.
– Что не важно?
– Твое место в Совете. Это всего лишь должность. Она не стоит твоего здоровья. Если ты захочешь, то сможешь помогать людям и без статуса советника, – Брайер был как никогда уверен в себе, но Линда встретила эти слова враждебно. Он ничего не понимал, хотя сам был таким же. Она зло усмехнулась
– Тебе ли это говорить? Стоило ТЕБЕ потерять свою должность, и что случилось? Стал прятать виски…
– Линда! – Брайер кинул взгляд на врача, но тот застыл в нерешительности.
– Не нужно отмахиваться. Кто- то должен справляться, кто- то должен бороться, выполнять свое предназначение, иначе все зря. Иначе он победит, – продолжала гнуть свое Тиль.
– Ему будет только на руку, если ты окажешься в психлечебнице. Послушай, нужно всего лишь преодолеть это. Да, придется чем- то пожертвовать, но в конце концов мы справимся.
– Нет, – Линда сделала шаг назад, – нет, я не могу пойти на это. Не могу бросить последнее, что делает меня тем, кто я есть.
– Работа не делает тебя той, кто ты есть!
– Я могу делать что- то, быть значимой для тех, кому я нужна! – Линда вспомнила, как тетя рассказывала ей о нуждах города, которые были и ее нуждами. Она не могла этого лишиться, столько людей ждали помощи.
– Ты значима для меня. Для Агаты, для Майло. И не важно, какую должность ты занимаешь, – продолжал убеждать Нильсон, но Тиль уже не слушала.
Она вышла из кабинета, заморозив дверную ручку, увела машину. Вернувшись домой девушка вытащила из тумбочки таблетки, а из- под кровати непрозрачный пакет. Выдавив из блистера три белых кругляшка она отправила их в рот, а затем, поразмыслив, добавила к ним еще одну таблетку снотворного. Она знала, что это спровоцирует провалы в памяти, понимала, что нет времени планомерно устранять проблему, нужно нанести по ней один сокрушительный удар.
Черный силуэт вновь возник перед ней, белая улыбка пересекла черное пустое лицо.
– Пошел ты! – выпалила Тиль, и улыбка тут же исчезла, – я не боюсь тебя, – она свинтила крышку с бутылки. Последний шанс все исправить, – я сама справлюсь, – несколько глотков обожгли горло, подступила тошнота. Девушка отпала от бутылки, закашлялась, затем побежала в ванную, вылила все оставшееся содержимое в унитаз, после чего заморозила бутылку и расколов ее на мельчайшие осколки отправила вслед за жидкостью, после чего нажала на смыв.
Окружение стало расплываться, ноги налились железом. Тиль поняла, что дверь в ванну открыта, безопасность оказалась нарушена. Тяжелыми шагами она направилась в сторону коридора, но запнулась и полетела вниз. От удара о кафельный пол ее спасли чьи- то объятия. Свет в комнате снова начал мерцать, но делал это медленнее, чем в прошлый раз. В голову будто накачали кислорода, все вокруг закружилось. Девушка потеряла ощущение времени.
И кто ее держит?
– Нильсон…отпусти…, – заплетающимся языком проговорила Линда.
– О нет, – прозвучал знакомый голос, который девушка никак не могла опознать, – Нильсона здесь нет. Ты одна.
– Одна?
– Да. Совсем. Совсем одна, – продолжал голос, – ты упала на самое дно, и никто, даже ты сама, не сможет тебе помочь. Они скоро найдут тебя. Найдут таблетки. Найдут бутылку. Найдут чек. Все сложат.
– Нет…Я все убрала.
– Ну конечно же, – рассмеялся голос, – ты в бреду от таблеток и надеешься, что грамотно замела следы? Ну же, Линда. Начни себя уважать. Ты навсегда останешься там.
– Где?
– В Кубе. Тебе не удалось сбежать. Вот здесь, – что- то, кажется палец, такой холодный и потусторонний, коснулось ее виска, – вот здесь ты всегда будешь пленником Куба. Его пленником.
– Прочь, – уже шептала Линда, глаза закрывались, все вокруг темнело.
– Сладких снов. Я еще приду.
Девушка чувствовала, как ее аккуратно кладут на холодный пол. Дыхание замедлилось, мерцание света полностью угасло, она чувствовала, как теряется, уходит из реального мира, погружается на глубину.
И тонет.
