Стеллар. Инкарнатор

Я внезапно понял, что, несмотря на все свои генетические модификации и статус Инкарнатора, я – человек. И понял, что именно имел ввиду “я прошлый” в своем послании, говоря “всегда оставайся человеком”.

А возле него стояли люди. Странные, хотя я не мог объяснить, в чем заключается странность. Именно они только что вскрыли черный саркофаг и теперь рассматривали его содержимое, негромко переговариваясь. Речь казалась набором длинных щелкающих звуков. Я смутно осознал, что понимаю смысл некоторых слов. Пытаясь разобрать, подлетел поближе, зависнув над их головами. Никакой реакции, мое присутствие люди полностью игнорировали. Я невидим?

развалинами, полностью мимикрируя под их цвет. Укрытый ховер

о смертях, воскрешениях и своей инкарнаторской сути. – Значит, ты из рейда Легиона, погибшего в АЗоне? – переспросил Нокс. – Любопытно, любопытно. Трибут из Тимуса, молодой Заклинатель? Чем можешь подтвердить свои слова? – Мой фамильный криптор у ваших людей. Еще есть вот это. Свободной рукой я протянул ему карточку с данными и фото Свена Грейхольма, болтавшуюся

Трепещущий ореол моего светлячка вырывал из темноты сплошь исцарапанные стены и целый остров посреди мелкого подземного озера, состоящий из хлама и костей.

, автономный источник питания. Я думаю , тебе стоит позвать Тару. Девушка, увидев мою находку, была явно ошарашена. Она застыла, а потом бросилась лихорадочно проверять ее внутренности. – Начинка как бы целая… и похоже, что нейроинтерфейс тоже

шрамами крупного мужчины, полностью обволакивая их тонким непрозрачным

бетонная коробка с закопченным потолком и полностью разрисованными граффити стенами. Очаг из кусков кирпича, грубые лежанки с кучей высохшего лапника вместо матрасов. Мы общими усилиями затащили внутрь ховербайк и заклинили огромную дверь сейфового типа. Тара без сил заползла в свой спальный мешок, и я последовал ее примеру. Пока работали анестетики и боль отпустила, следовало этим пользоваться. Оставалось надеяться, что улучшенный организм справится с последствиями схватки. Разбудили меня уже после полудня. Было плохо. Лихорадило и тошнило, кружилась голова. Действие препаратов кончилось, нестерпимо болели, просто горели плечо, грудь и живот. Но особенно – плечо, к нему словно прижимали раскаленное железо. Я постарался подняться и тут же был остановлен Тарой. Девушка сидела перед очагом, на камнях парила большая банка с водой, рядом на расстеленной  ткани стоял проз

планету.  Правда, как объяснила Тара, технология

тоскливый и надрывистый. В одном из переулков мелькнул темный силуэт, и девушка, неразборчиво чертыхнувшись, попыталась