Жиды города Питера, или Невесёлые беседы при свечах

Не страна у нас недостойная, как вы изволите утверждать, а то, что с нами происходит сейчас — недостойно нашей страны. Это разные вещи, и путать их не надо. Проще простого — свалить в одну кучу и страну, и всех дураков с негодяями, которые в ней водятся…

Нет уж, извини. Я всегда тебе это говорил, и сейчас скажу. Они меня отсюда не выдавят, это моя страна. В самом крайнем случае — наша общая, но уж никак не ихняя. У меня здесь все. Мать моя здесь лежит, Маша моя здесь лежит, отца моего здесь расстреляли, а не в Сан-Франциско… Я, дорогой мой, это кино намерен досмотреть до конца!

Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами.

Точно так же, как и вы, я полагаю, что происходящее недостойно, но я-то считаю, что оно недостойно страны. Не страна у нас недостойная, как вы изволите утверждать, а то, что с нами происходит сейчас, – недостойно нашей страны. Это разные вещи, и путать их не надо. Проще простого – свалить в одну кучу и страну, и всех дураков с негодяями, которые в ней водятся…

Я давно пытаюсь представить себе, как должен выглядеть человек, отдельный человек, личность, но обладающий теми же свойствами, что наша страна… Вы только подумайте, какой это должен быть омерзительный тип — чванный, лживый, подлый, порочный… без единого проблеска благородства, без капли милосердия…

«Товарищ, знай, пройдет она, эпоха безудержной гласности, и Комитет госбезопасности припомнит наши имена!..»

И я тогда вдруг понял: это минута добра. Бывает момент истины, знаете? — а это была минута добра. И я опять удивился: как же так? Откуда же оно взялось, это добро? Да еще целая минута!

Да нет, не в этом же дело, Шура. Противно же это, мелко… Лганье какое-то семикопеечное… У тебя получается, что если власть у нас подоночная, так и мы все должны стать подонками…

Это несерьезный разговор. Чего ты от меня хочешь? Таковы законы истории. Когда приходит время расплачиваться, расплачиваются все – и виновные, и ни в чем не повинные. Это тебе не ресторан, не жди, никто не скажет: «Счет – мне, пожалуйста».

Таковы законы истории. Когда приходит время расплачиваться, расплачиваются все — и виновные, и ни в чем не повинные.