Шолох. Академия Буря

Tekst
Z serii: Шолох #3
122
Recenzje
Przeczytaj fragment
Oznacz jako przeczytane
Jak czytać książkę po zakupie
Nie masz czasu na czytanie?
Posłuchaj fragmentu
Шолох. Академия Буря
Шолох. Академия Буря
− 20%
Otrzymaj 20% rabat na e-booki i audiobooki
Kup zestaw za 28,85  23,08 
Шолох. Академия Буря
Audio
Шолох. Академия Буря
Audiobook
Czyta Евгения Меркулова
19,39 
Zsynchronizowane z tekstem
Szczegóły
Шолох. Академия Буря
Czcionka:Mniejsze АаWiększe Aa

© Крейн А., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Предисловие. Добро пожаловать в Бурю!

Пока жизнь Ловчих в Шолохе идет своим чередом и неизбежно разворачивается в сторону новых приключений, весь остальной материк Лайонассы тоже не скучает.

Судьбы его жителей полны своих драм и загадок, которые иногда вплетаются в знакомое полотно. И, возможно, однажды самостоятельная история, случившаяся за сотни километров от Шолоха, в далекой островной академии, сыграет свою роль в судьбе Ловчих и хранителей.

Так что добро пожаловать в Бурю!

Пожалуйста, не забудьте назвать свое имя и род деятельности, когда будете пересекать границу королевства Асерин, что раскинулось на самом юге материка.


1. Новенькая на острове

В Асерине вы можете получить высшее магическое образование в трех местах: в Королевском университете Минакора, в Пурпурном университете Саусборна и в Академии Буре, расположенной на удаленном острове Этерны.

Энциклопедия «Доронах» под авторством Дахху из Дома Смеющихся

Ладислава Найт облокотилась о шершавый борт корабля и с любопытством посмотрела на землю, выплывшую из-за горизонта.

Остров Этерны!

Настоящий край света – ниже на карте ничего и нет. Дикий берег, облюбованный рыбаками и магами. Три деревни, одна академия, две тысячи жителей и море надежд. Финальный пункт ее путешествия, яркий аккорд – по крайней мере, так задумано.

Лишь бы все получилось…

Девушка стояла одна на палубе крохотной шукки: остальные пассажиры сидели в кают-компании. Сплошь крестьяне, жители острова, они возвращались домой после ярмарки на материке.

Ладислава смахнула с глаз светлую челку. В шерстяной пастушьей накидке было изумительно тепло, яркая бахрома по краю подпрыгивала на ветру в нетерпении: скоро уже приплывем? Маленький саквояж в руке был наполнен деньгами. Ладислава пока не знала, как распорядится свалившимся на голову богатством, но мысль о нем уже доставляла девушке удовольствие.

Впрочем, не меньше радости дарил и пейзаж: море вокруг горело иссиня-золотым… За золото отвечал закат: солнце барахталось в мягких волнах, поблескивая от щекотки.

Ему навстречу из-под воды выползала свинцово-мрачная тень, напоминая о неумолимо подступающей осени. Сам остров Этерны приближался, величаво набухая, будто сливки в руках умелой взбивальщицы.

Странное это место, говорят. Древнее. Неприкаянное.

Ладислава хотела достать блокнот и зарисовать остров на память, как вдруг…

ВШШШШШУХ.

Найт охнула и схватилась за борт, когда вода под кораблем стремительно стала убывать, бурля и заворачиваясь в темные спирали. За считаные мгновения по бокам от шукки появились острые скалы, похожие на каменные пальцы.

Из кабины выскочил капитан.

– Д’гарровы чародеи!!! ОПЯТЬ?! – взревел он, всплеснув руками. – Майверус! Быстро сюда! Спасай нас от рифов, живо!

Со всех сторон повыбегали моряки, а из откинутой крышки трюма вылез пожилой колдун. Ругнувшись, он закатал рукава лоскутного свитера: на запястьях сверкнули два красных браслета-накопителя. Одной рукой маг ухватился за штурвал, другой начал выплетать узорчатый танец магической формулы.

Вибрация! Удар!

Судно скрипнуло и, закатив паруса, как глаза, стало медленно заваливаться набок. «Не спас!» – хладнокровно отметила Ладислава.

– А-а-а-а-а-а! – дружно завопили пассажиры где-то в утробе шукки.

Борт неумолимо взмывал вверх – соразмерно тому, как опускался другой.

– Havern`oi, siib a`grah! – надрывался чародей у штурвала. – Kraa-kren, kraa-kren, kraa-kren!

– Козлы! Все маги – козлы! Опять из-за них все пошло по жвылковой хряське! – стонал капитан, обеими руками вцепившись в борт рядом с Лади.

Ладиславе тоже хотелось ругаться. Может, она даже научила бы моряка паре емких фраз – прямиком из жандармского корпуса, – но рот был занят: в зубах Ладислава сжимала перемычку драгоценного саквояжа.

Так что Найт висела молча и недоумевала, ибо судно, встав почти вертикально, замерло. И больше не тряслось. О борта не бились волны, пробоин не наблюдалось. Как-то по-другому утлые шукки должны налетать на рифы…

Ладислава скосила глаза на капитана. Он продолжал масштабно сквернословить, но в целом не казался героем чрезвычайной ситуации. Да и хоровое «а-а-а-а» из каюты теперь звучало бодро, как застольная песнь.

Что за ерунда?

И тотчас откуда-то снизу, из-под корабельного дна, донесся дикий, до нутра пробирающий рев. Очень обиженный, будто у самой земли-матушки отняли конфетку.

– Тантаклина! – позвал маг. – Тантаклина, это я, Майверус Гринт! Пожалуйста, наклони голову чуть влево! Я сам недоволен – веришь?

– РУ-У-У-А-Р! – утробно пожаловались волшебнику.

После чего корабль еще раз дернулся и медленно выровнялся.

– Жмыхову мать твою, Академия Буря! – смачно сплюнул капитан, поднялся и тотчас убежал куда-то на мостик.

Ладислава с трудом разжала пальцы. Потом зубы.

Взъерошила и без того дыбом вставшие волосы. Оглянулась. Все сохраняли завидное спокойствие. Несмотря на то, что… Девушка поперхнулась и протерла глаза.

…Да, несмотря на то, что корабль теперь не плыл по Гремящему морю, а приклеился, как диковинная шляпка, к голове огромного кракена.

Кракен сидел на дне морском – сильно обмелевшем – и, кажется, был крайне недоволен тем, что ему не хватает глубины, чтобы спрятаться с макушкой. Он раздраженно бил щупальцами по скалам, обнажившимся тут и там, и тихо гудел. Эдакий раздраженный младенец.

К Ладиславе, изумленно перегнувшейся через борт, подошел корабельный волшебник.

Его загорелая кожа была исчерчена морщинами, чей рисунок указывал: Майверус Гринт предпочитает не хмуриться, а улыбаться. Таким и старость не страшна.

– Повезло, что кракен был рядом, – выдохнул маг, утирая пот со лба. – Кракенша, точнее. Ее зовут Тантаклина, и она весьма милосердное существо. Пересидим пару часов у нее на затылке, а как вода вернется – поплывем на берег.

Где-то внизу, под кораблем, умостившимся на склизком затылке подводного чудища-амфибии (хвала небесам, что он умеет дышать и воздухом тоже), продолжался невиданный отлив.

Убедившись, что ситуация штатная, Найт тотчас деловито поинтересовалась:

– А почему капитан кричал, что виноваты маги?

– Потому что мы действительно виноваты в таких отливах, – чародей пожал плечами. – Впрочем… Ты же в Академию Бурю едешь, да? Послезавтра начинается учебный год и все такое?

Найт кивнула.

– Там тебе все объяснят, – пообещал Майверус.

А потом зевнул и при этом чуть не вывихнул челюсть. Ладислава увидела, что браслеты-накопители на его руке потухли. Энергия кончилась. Маг поморщился:

– Пойду посплю, надо силы восстановить. А то большое заклинание призыва – вещь эффектная, но сложная.

– Эффектная – это точно! – одобрила девушка. И спросила с надеждой: – А такому заклинанию можно научиться… за полгода?

– За полгода? – маг аж рассмеялся. – Точно нет. Магия – это игра вдолгую. Кстати, приедешь в академию – передай от меня привет господину Берти Голден-Ха́лле.

– Это кто?

– Не скажу: не хочу портить тебе первое впечатление. Как показывает опыт, люди делятся на две категории: на тех, кто любит Берти, и тех, кто еще не успел его полюбить.

Ладислава хмыкнула и подмигнула:

– Вы же не хотели давать мне первое впечатление?

– Ах, ну не старый ли я дурень… Все! Спать! Точно спать! – посетовал маг.

Он попросил недовольного кракена «ссадить корабль помягче, когда вода вернется» и, зевая, ушел в каюту.

Солнце уже закатилось. Последние отблески рыжины тянулись по осевшему морю, как тонкие волосы фатума. Остров Этерны стал в два раза выше, чем прежде. Береговая линия, раньше пологая, теперь возвышалась обрывистыми скалами известняка, выступившими из-за отлива.

Скалы были усыпаны черными дырами… Хм. Пещеры?

Ладислава Найт уселась на борт, перекинув через него ногу, как через седло. Всмотрелась в бугристую голову кракена, с усмешкой отметила сходство между чудищем и своим бывшим начальником, а потом, закрыв глаза, с наслаждением подставила лицо морскому ветру.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

* * *

Вода не возвращалась очень долго.

Уже совсем стемнело. Утомившийся кракен ворчал подводную песнь, которая проходила на самой границе слуха и вызывала странное чувство: интерес, смешанный с горечью.

Пассажиры высыпали на палубу и курили трубки, посмеиваясь и глядя на жизнь весьма благосклонно. Оранжевые огоньки и резкий запах дешевого табака висели над ночным морем, затянутым немилосердным туманом – и черный бархат подступался к ним со всех сторон, мягко душил молчанием, заставляя думать, что мир здесь заканчивается.

Жизнь заканчивается. Одно лишь маленькое судно – и чернота вселенной вокруг.

«Как вообще в таких условиях можно смеяться», – отстраненно подумала Ладислава, давно уже молча сидевшая у перил.

Когда шукка все-таки пришвартовалась, Найт ждала неприятная новость. В рыбацкой деревне был всего один двор перевозчиков – и тот закрылся на закате. Как и вообще все вокруг.

Порт встретил гостей безжалостной тишиной.

– Мы тут рано ложимся. Главный секрет хорошего сна: засыпать и просыпаться в разные дни, – шепотом пояснил один из матросов. – Боюсь, вам придется идти в академию пешком. Вас магическая дорожка выведет, не заблудитесь.

 

– И долго идти?

– Часа два.

– Через лес?

– Нет, лес быстро кончится… Потом холмы, кипящие скалы, болото, низина вереска и снова небольшой лесок – сосновый. Но вы не волнуйтесь: в отношении преступников у нас на Этерне безопасно. Даже для такой благородной госпожи! Мы просто слишком ленивы, чтобы разбойничать, – самокритично отметил рыбак и, зевая, ушел во тьму.

С «благородной госпожой» он погорячился, конечно. Перепутать Найт с аристократкой было сложно.

Во-первых, военная выправка.

Во-вторых, растрепанные платиновые волосы, небрежно отрезанные по плечо.

В-третьих, шэппар – свеженькая (и единственная) одежная любовь госпожи Найт.

Куплен позавчера. В количестве семи разноцветных штук – на все дни недели.

«Шэппарами» назывались толстые шерстяные накидки в форме огромных прямоугольников, с глубоким капюшоном и обильной бахромой по краю. Вообще этой пастушьей одеждой славились горы Асерина: толстые, непродуваемые и очень яркие, шэппары помогали козочкам видеть «начальство» издалека. И прятаться от него ловчее…

Для города шэппар был эксцентричным выбором. Люди морщились, но Ладислава чихать на это хотела.

Ей нравилось. Остальное не важно.

Все эти яркие этнические узоры выгодно отличались от той строгой жандармской формы, которую Лади носила раньше. Радовали глаз и душу. В некотором смысле шэппар напоминал: бери от жизни все – и спирали, и круги, и крестики, и даже нашивку звезды, если очень хочется.

А еще под объемной накидкой удачно прятался кинжал, с которым Ладислава не расставалась и который придавал ей уверенности в такие моменты, как сейчас: когда надо ночью пересекать дымные болота на острове, имеющем крайне неровную репутацию.

Найт подхватила саквояжи – два больших и маленький – и двинулась по сияющей дорожке, услужливо скакнувшей ей под ноги.

Ладислава пока что не умела колдовать. В государстве Асерин вообще немногие учатся магическому ремеслу – в отличие от восточных стран материка, таких как Лесное королевство и Шэрхенмиста.

Впрочем, теперь, в академии, Найт попадет в стопроцентно колдовскую среду. Впору было бы занервничать, но девушка чувствовала лишь приятное возбуждение. Идти по острову в одиночку она тоже не боялась. Верила, что может за себя постоять: за спиной три курса в военном университете, отец был шерифом, мать – стражем границ.

В лесу тропинку подсвечивали маг-колокольчики, растущие по обочинам. Цветы загорались, когда Найт подходила, и тихо гасли у нее за спиной. Казалось, лес идет вместе с Ладиславой.

Это было красиво, но небезопасно: путника видно издалека, засаду можно на раз-два сделать. Найт рефлекторно сошла с тропинки и пошла параллельно ей, в уютной темноте.

Накрапывал мелкий, деликатный дождик. Такой стеснительный, мол, я вам не помешаю, нет? Точно нет? Хотите, не буду капать, просто зависну моросью? У вас такие необычные глаза, девушка; а кожа светлая, как драконья кость; и волосы – ах какие у вас густые, пушистые волосы, позвольте я усыплю их жемчужным бисером небес?..

В общем, когда сквозь темные ряды сосен проступили очертания замка, Ладислава уже была истинной дочерью дождя. Восемьдесят процентов воды – удел человека – превратились в ней в добрые девяносто.

Вдруг впереди зажглась другая маг-дорожка, освещенная цветами. Кто-то еще гулял по лесу в этот неурочный час.

Ладислава замерла в кустах бересклета.

По дороге шел высокий светловолосый мужчина. Он был одет в шелестящий зеленый плащ-летягу с треугольным капюшоном, штаны с завязками на щиколотках и шерстяную майку с высоким горлом.

Мягкие полусапоги покрывал узор в виде листьев. Судя по стилю костюма, мужчина то ли приехал из Шолоха, то ли просто любил те далекие земли.

Его породистое, гордое лицо отличалось идеальной симметрией, а на плече незнакомца сидел черный ворон с красными глазами.

Кроме того, от мужчины веяло неясной опасностью: после практики в злачных районах Ладислава ощущала такие вещи на ура.

Девушка прищурилась, всматриваясь внимательнее.

Тропинка вела чужака не из деревни, а откуда-то сбоку, со стороны скалистого центра острова. Но, как и Ладислава, он определенно держал путь в академию. Более того, на его плаще вдруг блеснул кафедральный значок.

Значит, это преподаватель?

Между тем мужчина явно был чем-то взволнован. Он покусывал тонкие губы и хмурился. Обращаясь к птице, незнакомец задумчиво протянул:

– Что ты думаешь об увиденном, Кори? Рискнем ли мы дерзнуть и провести такое исследование?..

– Кар-р-р-р! – хрипло одобрил ворон.

Вдруг веточка хрустнула под туфлей Ладиславы.

– Кто здесь? – незнакомец мгновенно вскинулся, зажег меж ладоней пульсар.

Ворон слетел с его плеча и, сверкая глазами, как угольками, с яростным карканьем рванул аккурат к Ладиславе. Девушка быстро шагнула назад, в глубь куста. Но, к ее вящему удивлению, нога не нащупала землю. Пеплов бересклет рос на обрыве.

С трудом удержавшись от вскрика, Ладислава кубарем покатилась вниз по покатой, мягкой и – к счастью! – почти голой почве.

По дороге Найт старалась:

– молчать;

– все так же крепко держать чемоданы;

– сгруппироваться, чтоб сохранить шею в целости.

Последние два пункта слегка противоречили друг другу, но Ладислава любила невыполнимые задачи.

Наконец дно оврага было с успехом достигнуто. Замерев в какой-то жутко неудобной позе, девушка перевела дух. Хлопанье зловещих крыльев отсутствовало. Крики «Убей ее, ворон, убей!» – тоже. Видимо, преподавателя и птицу вполне устроил самоустранившийся свидетель Хрен-Пойми-Чего…

Тучи уже ушли. Звездное небо над головой было демонически привлекательным. Россыпь южных созвездий мерцала и переливалась всеми оттенками серебра – предпоследний день августа, хочется поблистать напоследок, до того как дымчатая пелена холода потушит этот свет. В лесу и сейчас темно, хоть глаз выколи, а скоро…

– Какие у тебя острые лопатки! – весело сказал чей-то лирический тенор из-под Ладиславы. – А попа мягкая. Привет!

А над ухом раздалось собачье:

– Гав!

Вот тут-то самообладание Найт и дало деру.

Девушка взвизгнула, когда человек под ней зашевелился вдобавок к своим словам.

Кажется, этот – уже второй за ночь – чужак хотел еще что-то сказать, но не успел. Ладислава резко привстала на локте («Ауч!» – воскликнул тенор, которому локоть уперся в солнечное сплетение) и с разворота залепила мужчине хорошенький жандармский «хук».

Дружелюбный незнакомец охнул от неожиданности и хотел схватить Ладиславу за запястье, но она уже вскочила и бросилась прочь. Большие чемоданы остались в плену оврага, зато маленький саквояж болтался в руке улепетывающей девицы. Ну и ладно, он ценнее. Пес чужака – кажется, он принадлежал к какой-то маленькой породе – залаял, но в погоню не бросился.

– Хей! – кричал незнакомец вслед Ладиславе. – Подожди!

– Маньяк! – отозвалась Лади, ускорившись.

– Я не маньяк! Я готовлюсь к семинару по техникам наблюдения!.. А ты не туда бежишь, ау! Академия слева!

Девушка на ходу скорректировала направление. Сзади раздался ехидный собачий лай, которому вторил громкий хохот мужчины. Отвечать им Найт не стала.

Только минут через двадцать Ладислава – грязная, измотанная и с антуражной прической (веточки в роли шпилек) – подгребла к высоким кованым воротам.

За ними виднелась – ура! – Академия Буря.

2. Спальня номер тринадцать

Легенды гласят, что давным-давно, еще до богов и драконов, наш остров был полон жизни. Но когда пришел черед новой эпохи, жившие здесь существа пропали, а сама Этерна уснула. Заблудившиеся в скалах путники иногда видят призрачный образ дремлющей девы – воплощение острова. Если подойти к ней, она исчезнет.

Из учебника «Наследие Этерны»

Ладислава все топталась у ворот.

Она уже раз двадцать нажала на кожистую кнопку маг-звонка, но никто не спешил ей навстречу. Девушка прижалась лбом к вензелям, имитирующим морские волны, и сосредоточенно вглядывалась в темноту, где притаилась академия.

Впереди была широкая подъездная аллея. По бокам от нее росли корабельные сосны, островерхие кипарисы и дубы, опаленные алым. Из земли вверх тянулись синеватые кристаллы, похожие на расколотые леденцы. За деревьями маячили постройки – коттеджи, теплицы, амбары…

А прямо по курсу высился замок.

Академия, украшенная витиеватыми башнями, балкончиками, зубцами и подвесными мостиками, делилась на два крыла – Рассветное и Полуночное. Где по дороге потеряли «закат» и «полдень», Ладислава не знала: рекламные проспекты – единственное, что она успела изучить до приезда сюда – молчали об этом.

В Рассветном крыле проходили занятия. Сейчас оно молчало, уставившись в ночь пустыми глазницами окон, и герб, вывешенный на самой высокой из башен, тихо посапывал, оплетая флагшток, как одеяло – ноги беспокойного сновидца. Полуночное крыло отводилось для комнат студентов, поэтому сегодня, в последний день заезда, его изнутри подсвечивали лампы и народное воодушевление. По закрытым шторам бегали, танцевали и суетились тени прибывших адептов. Странные, изломанные силуэты.

Но вряд ли настолько изломанные, как ты, да? Боги-хранители, лишь бы никого из знакомых не встретить.

Наконец Ладиславе надоело ждать, топчась у ворот.

Девушка прижала ладони рупором ко рту.

– Ау! – заорала она. – К вам новая студентка! Я хотела грызть гранит науки, но могу начать с ворот, если не откроете! Уже ем! Ом-ном-ном!

– А ты что, тролль, что ли – чугуном питаешься? – сбоку из темноты вдруг бесшумно вынырнул невысокий, плотно сбитый парень. В руках у него загремела, будто спохватившись, огромная связка ключей.

Ладислава вздрогнула от неожиданности:

– Нет. Я человек. Но очень целеустремленный.

– Ишь! – фыркнул парень, подыскивая нужный ключ. – Ну проходи, человек…

Ворота с пронзительным скрипом открылись.

Сторож снял с ремня маг-светильник и, постучав по стеклу, пробудил свет. Шар тотчас разгорелся синевато-зеленым. Пейзаж и парень, до того весьма смутные, проступили во всей красе.

У сторожа оказались желтые глаза, серо-коричневые волосы, похожие на перья, и большие уши. Лицо было открытое, дружелюбно-симпатичное. Одежда мешковатая. Найт дала ему лет двадцать пять навскидку.

– Идем! – сказал парень. Глянул на девушку и тотчас ойкнул: – А что у тебя с глазами?

– Это врожденное, называется гетерохромия, – привычно буркнула Лади.

И действительно, одна радужка у нее была темно-синяя, вторая – зеленая.

Ладислава не знала, скольких людей в своей жизни она научила слову «гетерохромия» благодаря данной особенности. Притом это был чуть ли не единственный научный термин в ее простом жандармском лексиконе.

Найт и сторож пошли к академии.

Хм, раз «маньяк» тоже отсюда, надо будет его найти. По фингалу. Узнать о судьбе чемоданов. И, наверное, извиниться.

Меж тем вихрастый ключник как-то по-птичьи раздулся:

– Меня зовут Стэн Хлестовски, ко мне на «ты», – гордо заявил он. – Я сторож, библиотекарь, ночной человек, колдун и заместитель леди-ректора Элайяны. Я мастер количеств! Ты не найдешь никого, кто делал бы больше, чем я, вот.

«А про качество он помалкивает», – усмехнулась Ладислава.

Когда она представилась в ответ, Стэн с хрустом почесал вихрастый затылок:

– Кажется, я помню твое имя, – протянул он. – Это ты бросила четвертый курс в военном университете и перевелась к нам на первый год? С потерей трех лет, да?

Лади видимо напряглась.

– Да. Я, – поколебавшись, ответила она.

– Мощно! А ведь ты даже уже на профильную стажировку в Саусборне успела устроиться… Что-то там в порту. Таможня?

– Отлов пиратов и контрабандистов, – медленно протянула девушка.

– Обалденно!

– Не сказала бы. А откуда ты про меня знаешь?

Вдруг у них на острове в ходу саусберийские газеты? Заметка про ситуацию госпожи Найт была совсем крохотной, втиснута как дополнение к эпитафии шефа, но… Если кто-то на Этерне видел статью…

Сердце Лади болезненно сжалось.

Стэн пожал плечами. Дважды.

– Я ставлю печати на документы о приеме новых студентов. Ну и читаю помаленьку. Люблю читать.

– Любишь читать документы?

– Да что угодно. Я в плену у буковок! Когда они сложены в слова, то иногда такие вкусные – как лягушки.

«Странное сравнение», – передернулась Найт, у которой лягушки занимали нижнюю строку в списке гастрономических радостей. А то и вовсе обретались на другой, нежелательной стороне листа.

Стэн и новенькая подошли к замку.

В призрачном лунном свете он выглядел древним великаном, уснувшим на лугу и обратившимся в камень – слишком цепкими оказались сны, не удалось проснуться.

 

– Так почему ты перевелась? – спросил липучка-Стэн.

Ладислава раздосадованно крякнула.

С другой стороны, они все захотят знать.

Нужно смириться с этим, научиться говорить правду так, чтоб не вызывать дальнейших расспросов. Чтобы самой не думать об этом лишний раз.

– Скажем так: мне всегда нравилось волшебство. И море. Хочу учиться магии и гулять на пустынном берегу, – твердо заявила Найт, глядя на академию, которая теперь нависала над ними, как скала. – Мой отец говорил: однажды ты понимаешь – надо перестать ждать и начать делать то, что хочется. Судя по всему, у меня наступил этот момент.

– Волшебство и море у нас имеются, да, – чинно кивнул Стэн.

Слова Найт не показались ему странными, и девушка заметно повеселела.

– Кстати! – вспомнила Ладислава. – Я приехала так поздно, потому что наш корабль попал в грандиозный отлив. Вода опустилась… не знаю… на много метров. Это вообще нормально?

– Вполне, – кивнул Хлестовски. – Остров Этерны всегда резко реагирует на излишки магии. А сегодня академию пробудили после летнего – дохлого – сезона. Маг-уборка, зачаровывание аудиторий против списывания, изгнание пришедших за лето сущностей… Куча заклинаний сразу. Вот Этерна и расстроилась, поджала море вместо губ.

– И часто она расстраивается?

– Несколько раз в год. Когда мы активно колдуем. Праздники, сессия. Лекции после вечеринок.

– Э?

– Тогда нужны массовые чары бодрости под кодовым названием «спички в глаза», – пояснил Стэн.

Они поднялись к высоченным резным дверям академии.

Хлестовски, хвастаясь перед новенькой, осветил фонарем круглый герб, выбитый на створках: десятиконечная звезда, а в ней – штормовое море и маяк, от которого вместо света разлетаются спирали заклятий, похожие на ракушки.

– Добро пожаловать в магическую Академию Бурю! – торжественно объявил Стэн.

* * *

Внутри все оказалось именно так, как и представляла Ладислава. Редкий случай, когда предсказуемость – это хорошо, потому что Найт была мастером спорта по завышенным ожиданиям.

– Ого, – оценила Лади, бахая саквояж на паркет.

– Так и живем, адептка, так и живем, – одобрительно пробухтел Хлестовски.

Главный холл замка был весь увешан роскошными сине-зелеными гобеленами.

– Это для тепла, – пояснил Стэн. – Зимой тут холодно, жуть.

Высокий потолок обшили деревянными панелями: каждый лакированный квадрат изображал какое-нибудь магическое существо, нарисованное в средневековом стиле. Здесь имелись келпи, единороги, волшебные птицы иррин, какие-то смешные мохнатые существа…

Некоторые панели были наглухо закрашены.

Интересно почему?

Потрескивающие маг-светильники спускались на длинных медных крючьях, похожих на якоря. Всю дальнюю стену затянуло огромное зеркало, покрытое черными пятнами древности, перед которым вырастали три винтовые лестницы – они вились и изгибались, как навеселе, и штопорами вкручивались в потолок.

А направо и налево из зала убегали лестницы совсем другого жанра: широкие, пологие, прямые. Стэн поманил Ладиславу к западным ступенькам, укрытым ковром.

– Мы идем в Полуночное крыло. Найдем тебе спальню, – пояснил сторож.

Он шел, медленно перебирая ключи. Судя по наморщенному носу, Хлестовски сосредоточенно о чем-то думал.

– Если честно, я не помню, какая комната полагается тебе по документам, – наконец, вздохнул Стэн. – А идти в кабинет леди-ректора неохота ночью. Давай поселим тебя во-о-от сюда…

Он наугад выхватил старый ключик, изъеденный ржавчиной. Протер его рукавом. Рыжие чешуйки остались на ткани, и Ладиславу озарило, откуда взялся такой непонятно-бурый цвет у одежды Стэна.

– Спальня номер тринадцать, – возвестил парень. – Это в Хромой башне. Так себе покои, конечно, невзрачные; и ванная не ахти, но…

– Но мы же можем выбрать другой ключ? – встрепенулась Найт.

– О нет. Нет-нет. Я всегда доверяюсь богу-хранителю Рэндому в важных вопросах.

– А здравому смыслу? – заволновалась Лади, которой сильно не улыбалась перспектива убогой ванной.

– Твоя комната – номер тринадцать! Я решил! – категорично отрезал Стэн. От укола его добродушие лопнуло, обнажив скрытое упрямство. – Так, Хромая башня у нас там…

Они резко свернули куда-то вбок и вновь пошли по коридорам, застеленным темными коврами. Чем дальше уходили от главного входа, тем ниже становился потолок. Факелы горели уже не так ярко, в стенной обшивке выл сквозняк и скреблись мыши.

Вдруг одна такая серая мышка выбежала из-за декоративных рыцарских доспехов, с писком проскользнула между ног у Хлестовски и скрылась за поворотом. Найт проигнорировала животное, но сторож-библиотекарь-мастер-количеств нахмурился.

– Пойду разберусь. Ишь! – заявил он на полном серьезе.

– Э. С мышью?..

– А то. Держи ключ. Тебе прямо, налево, вверх, снова налево, направо, налево, вверх до конца. Завтра в девять – общее собрание студентов в Великой Трапезной, не опаздывай.

И Стэн погнался за грызуном.

Ладислава проводила сторожа удивленным взглядом. Впрочем, он эволюционировал в понимающий, когда Стэн миновал особо яркий фонарь.

Потому что тень ключника, упавшая на ковер, оказалась тенью птицы.

Совы, если быть точным.

Желтые глаза, значит… Серо-коричные вихры и лягушки в роли десерта.

– Ночной человек, вот оно что! Так бы и сказал: оборотень летучий, перистый, – пренебрежительно фыркнула Найт.

Потом она зевнула и попробовала вспомнить, какие именно налево-направо-в-задницу ей готовила ночь грядущая.

Конечно, она заблудилась.

* * *

Ладислава совсем умаялась.

В Хромой башне не нашлось никого, кто мог бы подсказать дорогу. Коллеги-адепты сидели по комнатам – и комнаты их располагались в других корпусах.

Наконец Лади без сил притормозила у скульптуры дракона и огляделась, прикидывая, на каком ковре мягче спать… И тотчас с изумлением повернулась к окну, привлеченная странным звуком.

Окно было задернуто портьерами, но даже сквозь плотную ткань было слышно, что по ту сторону шумит море. Этот звук ни с чем не спутаешь. Странно: Найт читала, что от академии к пляжу идти минут пятнадцать, а грохот волн такой, будто… Ладислава решительно обогнула дракона, отдернула шторы и распахнула створки.

– Ох!

Соленые брызги прилетели ей прямо в разгоряченное долгим подъемом лицо.

Дождь давно кончился, и небо расчистилось, выставив на прилавок все-все самоцветы-звезды, что горели на острове. Полная луна – неожиданно крупная, с красноватым боком – низко зависла над морем. Оно, в свою очередь, с тихим рокотом перебирало волны, как камни, и слабо светилось – из-за стай шебутного планктона.

Море было прямо под Хромой башней.

Точнее, не так: там, за окном, не было ничего, кроме моря. И замка тоже не было. Только вода и ветер. Ладислава перегнулась через подоконник, изумляясь тому, как он висит прямо во влажном воздухе…

– Не вывались-с-с, – вдруг сказали за спиной у Ладиславы, тем самым чуть не добившись обратного эффекта.

Девушка качнулась назад и рефлекторно прыгнула в боевую стойку, раскорячившись, как морская звезда в таверне.

Скульптурный дракон закатил глаза:

– Ты меня побить решила? Руки отшибешь, я мраморный. И оживленный. И чтоб никаких: «Ути-пути, говорящая зверушка!» Это оскорбительно. Я хоть и камень, а мыслю не хуже прочих. Даже лучше. Рынок думающих существ в наше время почти пуст, так что я с удовольствием занимаю в нем нишу. Уяснила, блондиночка-с?

Когда дракон говорил, его морда двигалась очень медленно. Будто муха возилась в блюдечке из-под варенья: с трудом, но с удовольствием.

– Так что закрой свой рот-с-с. И окно закрой, у меня артрит-с.

– Это в каком месте? – Ладислава скептически оглядела единое мраморное полотно, составляющее ящера.

– Вот молодежь-с… – вздохнул дракон. – Никакого уважения к старости.

Ладислава закрыла окно.

– Почему там вода? – деловито спросила девушка.

– Потому что даже у изгоев есть свои достоинства. Это я о Хромой башне-с: окна здесь затейливые – они подменяют сад на море, когда им хочется.

– То есть это иллюзия?

– Пффф! Это – группа блуждающих порталов. Вывалишься – придется грести назад вручную-с. А судя по тому, какие у тебя хилые ручки-с – ты быстро утонешь. Или тебя нагонит жраль-акула. Или запутаешься в яд-водорослях, и они утащат тебя к ундинам на поздний ужин-с. Хотя погоди… – дракон передумал. – Ты же высоту видела? Даже грести не придется. Сразу разобьешься. Так что мой совет-с: любишь море – смирись со скорой смертью.

Лицо Ладиславы – обычно либо сосредоточенно-упрямое, либо улыбчиво-беззаботное, – болезненно дернулось.

Ох дракон…

– И да. Оплату за свои мудрые мысли я беру камнями – я их ем.

Найт тряхнула волосами, отгоняя дурные мысли – жмых вам, а не моя головушка! – и щелкнула ящера по носу:

– Платить за непрошенные советы?.. Щас! Хочешь камень, тогда скажи: где мне найти спальню номер тринадцать?

И она на раскрытой ладони показала ящеру ключ. Дракон сначала обиженно надул щеки, а потом сфокусировался на этом ржавом безобразии и вдруг пакостно захихикал. Смех у него был – будто щебень о черепицу кидают.

– Стэн-с-с поселил тебя в тринадцатую? Ай, безмозглая птица! Зайди за тот гобелен и попадешь аккурат к своим высочайшим, хех, покоям-с-с.