Мирные Игры

Жителям больших городов доступны все радости жизни. Все, за исключением чистого неба, что после заката искрится россыпью звёзд. Сизые и грязно-розовые облака затягивают небосклон по ночам, скрывая прекраснейший из видов – скопление причудливо выстроенных созвездий, в которых каждый видит что-то своё.

Ребёнком я обожал поездки за город. Именно там открывалась возможность заглянуть в глубины бескрайнего космоса, что казались безжизненными. Телескоп отчима превращал меня в ученого, которому вот-вот откроется секретное знание. В ту пору я мечтал увидеть знак, поймать сигнал от братьев по разуму… Если бы я только знал, сколько горя моей планете принесет заветная встреча!

Вторжение началось в полночь. Ослепительные лучи лазера сжигали не только дома и автомобили, в нем же сгорала и вера человечества в собственную уникальность. Стало очевидно: мы не одни во вселенной. Война с инопланетным захватчиком растянулась на три года. Много это или мало? Проведённые в любви и радости, одна тысяча девяноста пять дней кажутся мгновением. Пережитые в лишениях и страхе, они растягиваются в агонию, которой нет конца.

За долгие месяцы, проведённых в столичной подземке, из худосочного юноши я превратился в настоящего мужчину. Тогда в каждом мальчишке видели потенциального защитника, воина, что в нужный час примкнет к обороне. А потому, мы жили и дышали спортом.

День, когда на фронте погиб отчим, едва не стал последним для моей матери. Лишившись рассудка, она металась из стороны в сторону, отчаянно вереща. Люди, с которыми в прошлой жизни мы были едва знакомы, тщетно пытались ее успокоить, напоить корвалолом или, на худой конец, водкой… Я же пребывал в оцепенении, беспомощно наблюдая страдания близкого человека.

Свалившееся горе превратило совсем еще молодую маму в безликую старуху, в тень той яркой женщины, коей она была. Наблюдая преждевременное увядание, я мечтал лишь об одном: отомстить! Мне хотелось убить как можно больше незваных гостей. Я считал недели до своего совершеннолетия. Тогда меня не страшила даже смерть.

Оттого лишь забавнее понимать, что в утро, когда мне стукнуло восемнадцать, было объявлено перемирие. Измотанные затянувшимся противостоянием, стороны вышли на переговоры. Представитель иной расы, так походивший на человека и в то же время совершенно иной, сошёл с приземлившегося корабля и поприветствовал землян. Ответом ему стало безмолвие. Десятки тысяч солдат ожидали начала кровавой бойни. Никто и вздохом не потревожил покой Красной площади.

Событие, о котором напишут в учебниках истории, я застал под землей. Моя группа следила за встречей при помощи гаджетов. Наши лица озаряло голубоватое свечение телефонов и планшетов. Мы молчали. Молчали, как и бойцы, созерцавшие явление вражеского посла.

Сам факт того, что мы ведем беседу с тем, кто пытался поработить Землю, казался мне унизительным, до жути несправедливым. Защитники Москвы считали иначе. Им хватило мудрости выслушать гонца. Тогда я расценил это как слабость. Почти предательство. Сейчас же понимаю, что мною управляла гордыня (болезнь, что в нашем роду передавалась по наследству).

– Земляне! Целых три года мы провели сражаясь. Время поставить точку. Сегодня я здесь, чтобы призвать к миру! – низким утробным голосом молвил вражеский вестник, вознося каждую из четырех рук к небу.

– Какая же сволочь! – зарычал я, обратив на себя внимание соседей.

– Моя раса – отнюдь не чужеземцы. Мы были здесь задолго до вас. Ходили по этой земле, дышали этим воздухом… Но стремительно меняющиеся условия жизни вынудили нас покинуть дом. Теперь мы хотим вернуть то, что по праву наше… – расплывшись в жуткой улыбке, произнес «Шива».

Толпа загудела ульем. Казалось, еще немного и хранители Земли пустят пулеметные очереди по возмутителю спокойствия. Но, прежде чем это случилось, иной продолжил:

– Стоит признать, многое поменялось с тех пор, как мы отправились в большое путешествие. Появились вы. Теперь эта планета – спорная территория. Место, у которого не может быть одного хозяина… – качнул головой недруг. – Продолжать войну – значит разрушать наш общий дом. Нам нужен компромисс, способный решить этот спор…» – многозначительно заявил пришелец.

– Довольно иносказаний! – нарочито громко обозначил себя один из генералов. – Мы здесь, чтобы выслушать четкое предложение. По-крайней мере, такой была повестка.

– Все верно. – кивнул гонец. – И вот, в чем оно заключается! Изучив вашу историю, мы выяснили, что когда-то очень давно люди придумали событие, грандиозность которого тормозила войны и примиряла заклятых врагов. Олимпийские Игры. Они ведь по сей день актуальны?

– Так точно. – признал военный. – Но при чем здесь игры?

– Верховный правитель моей расы, король инишиалов, первых обитателей Земли, предлагает возродить праздник в новом формате… Только представьте! Соревнования, по итогам которых определяется победитель… он же – император планеты на следующие четыре года. Не проливая крови мы сможем разыгрывать власть над миром, разве это не блестящая идея? – вновь осклабился человекоподобный монстр.

– Допустим. Но как поступить с той разницей, что, очевидно, дает вам преимущество? Я говорю о физических возможностях. – напряженно хмурясь, мужчина в форме оперся на трибуну.

– Об этом не беспокойтесь. Все продумано в малейших деталях. Технический прогресс станет гарантом равных условий. Подробности – позже. Сейчас я хочу услышать, готовы ли мы пожать руки?

– Да. – заключил собеседник «Шивы».

– Чудесно! – потирая двумя парами ладоней, молвил инопланетный гость. – В таком случае, предлагаю объявить о прекращении огня. Инишиал больше не выстрелит в человека, но и обратного допустить нельзя.

– Будь по-вашему… – без обсуждений согласился генерал.

Разочарованный уступчивостью земной «верхушки», я одним движением заблокировал телефон и бросил его на стол. Меня душила обида. За отчима, человека, которого я искренне любил! За мать, что с явлением инишиалов тронулась умом! За обманутого и оболваненного себя…

Часа наедине с боксерской грушей оказалось достаточно, чтобы выпустить пар. В этот раз я бил не бесформенный мешок из кожзама, а вполне конкретную фигуру, что гаденько ухмылялась в ответ. Я наносил удар за ударом, воображая, как ломается каждая кость в теле исполина. Темп ударов не снижался даже когда мышцы заныли от усталости. Изнурительная тренировка кончилась внезапно. Голова закружилась, а я, шумно выдохнув, повис на мешке, пытаясь сохранить ясность ума. В тот же миг раздалось несколько хлопков.

– И откуда в тебе столько силищи? – усмехнулся тренер, прервав аплодисменты.

– Федор Захарович… – обернулся я, неловко кивнув. – не заметил, как вы вошли.

– Еще бы! Ты же как отбойный молоток фигачил. Достойно! Хвалю! – усаживаясь на скамейку, Кузнецов скрестил на груди руки. – Ну давай, расскажи, что тебя разозлило? Все останется между нами. Даю слово.

Позволив себе опуститься на мат, я хрустнул запястьями и почти сумел натянуть фальшивую улыбку, как вдруг бескомпромиссно заявил:

– Меня воротит от лицемерия главных! Они ведь обещали, что все жертвы не напрасны! Что слезы землян будут стоить чужакам жизни! А теперь… – скорчившись, как от дольки лимона во рту, я дернул головой, отбросив налипшую челку.

– Понимаю, сынок. Очень хорошо понимаю. Более того, разделяю весь тот гнев, что узрел минутой ранее. Но жизнь сложнее, чем кажется. Ты ведь допускаешь, что во избежание новых жертв, мы должны пойти на уступки?