Трое в Таиланде, не считая собак

© А. Лирник, 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Предисловие автора

Сейчас, когда я пишу это предисловие, книга ещё не закончена. Но, как только текст будет готов, в этом месте появится доверительное и не лишённое самоиронии обращение автора к читателям. В котором я сообщу, что книга, мол, первая, и, дескать, не судите строго. И скажу «спасибо» всем, кому нужно сказать «спасибо». И уверю всех остальных, что произведение не имеет ничего общего с реальными людьми и предприятиями. И радостно отмечу, что книга рассчитана на широкую читательскую аудиторию. И напоследок выскажу надежду, что моё скромное творение понравится всем: и тем, кто громко хохочет, пересматривая «Похмелье в Вегасе», и тем, кто тихо посмеивается, перечитывая «Трое в лодке». И добавлю, что именно автору последнего произведения посвящаю свою книгу. Спасибо вам за моё счастливое детство, дорогой Джером К. Джером!

Антон Лирник, осень 2013

Глава первая,

в которой читатель познакомится с главными героями этой повести, познает истинную радость встречи старых друзей, а заодно прочувствует всё разрушительное воздействие таких встреч на хрупкий человеческий организм

– Василий Иваныч, ну хватит, не балуйся! – Мои пятки продолжали неумолимо щекотать, я изо всех сил старался не засмеяться. Но тут в ногу вонзился коготь. Это было уж слишком. Я бросил в Ваську тапочек, и кот обиженно метнулся под стол. Поднявшись с дивана, я сладко потянулся. Серое московское утро потихоньку заползало в окно.

Всё-таки хорошо, что вчера я не напился. Новогодние корпоративы – коварная штука. Сначала все произносят тосты в честь директора. Через час начинают отплясывать под Сердючку. Затем лихо играют в твистер, наступая руками на галстуки и подолы платьев. Потом речи становятся всё короче, рюмки всё полнее, а дамы хорошеют с каждой минутой. Утром находишь себя в каморке завхоза и с лифчиком главбуха в кармане. На этот раз я сдерживался, пил мало – берег печень. Не скрою, было скучновато. К тому же, симпатичная офис-менеджер Нина, оскорблённая моей сдержанностью, ушла икать на плечо замдиректора. Зато в мобильнике до поры притаилась неслабая коллекция компромата.

За окном гудел мегаполис, москвичи ковыляли на работу. А у меня уже начались новогодние каникулы. Наш директор – большой знаток человеческих душ. Отпустил всех гулять уже с 24 декабря. Так что после обеда я собирался улететь в родной Екатеринбург. Приняв душ и чашку кофе, я сгрёб с батареи урожай выстиранных носков и начал собираться. В дверь позвонили.

– Артём, Васю чем лучше кормить: печёнкой или почками? – спросила соседка Клавдия Степановна. Бывшая балерина вошла в мою холостяцкую квартиру с хорошо отработанной грацией.

– Через раз, только сильно не балуйте. В прошлый раз он так раздобрел на вашей диете, что прыгнул мне на грудь и чуть не сломал рёбра. – Старушка лукаво хихикнула.

– Так ты домой летишь? Когда вернёшься-то?

– Пока не знаю, – ответил я, укладывая в сумку вещи, – с моими друзьями не подгадаешь.

– Помню, помню. Как они пели, когда той зимой прилетали?

– «Миша от Серёжи получил по роже!»

– Ага. Серёжа – это который маленький? Хороший мальчик, такой вежливый. – Пожилая соседка, ввиду наивности, принимала Серёжино состояние накуренности за вежливость.

– Ну, присядем на дорожку!

Со скорбными лицами мы уселись на стулья, я взял на руки кота.

– Василий Иванович, остаётесь за старшего. Клавдии Степановне не грубить, кошек не водить, блюсти себя и свою страну!

Через два часа я уже входил в здание аэропорта. В моей градации транспортных узлов аэропорт, безусловно, занимает первое место. Аэропорт – совсем не чета гулким железнодорожным вокзалам и автостанциям сарайного типа, пропахшим попрошайками и чебуреками. Всё в нём торжественно: и пассажиры, и самолёты, и стопки серых корытец перед рамкой, и волосы стюардесс, навечно стянутые чем-то на затылке. Я зашёл в самолёт и уселся на своё законное место 16D. Как и у всех пассажиров, моё лицо приняло величественное выражение. Так бывает с каждым, кто вовлечён в процесс, но не задействован в его осуществлении. Кресло рядом со мной ещё пустовало. Я надеялся, что его займёт «загадочная незнакомка». Конечно, такие фантазии несколько глуповаты для тридцатидвухлетнего, хотя и неженатого, мужчины.

– Простите, здесь место 16E? – незнакомка, чуть прищурившись, рассматривала номера на панелях. Под шубкой чернело короткое облегающее платье чуть выше колен. На шее – легкий платок. Образ попутчицы дополняли перламутровая помада на слегка припухлых губах и манящий запах парфюма. Мой внутренний гусар ухмыльнулся и мысленно подкрутил усы.

– Присаживайтесь, пожалуйста, давайте я уложу вашу сумку!

– Спасибо, братан, сумку я уложу! – из-за девушки материализовался второй сосед. До комплекции Жерара Депардье ему не хватало граммов триста. Впрочем, двести из них он уже принял. Хорошо, что до Екатеринбурга всего пара часов лёту. Девушка проскользнула к окошку, а здоровяк с трудом втиснул себя в кресло между нами. Я ощутил первый приступ аэрофобии.

– Ленусь, дай-ка флягу. Ну чё, хряпнем по глоточку? – вторая фраза предназначалась мне.

– Спасибо, я к родителям лечу. Не хочу огорчать мать перегаром.

– Мама – это святое! За родителей! – сказал увалень и основательно приложился к фляжке.

* * *

Мягкая посадка. Пока я аплодировал вместе с остальными пассажирами, мой сосед восторженно храпел в иллюминатор. Его секретарша (для жены она была слишком покладистой) вела в телефоне очередную птице-свинскую войну. В аэропорту Кольцово все сразу бросились к багажным жерновам. Мой чемодан выполз первым, и я с чувством глубокого морального удовлетворения вышел в зал ожидания. Где сразу увидел рыжего паренька с табличкой «ЁЛКИН» в верхних конечностях. Вокруг него толпились ухмыляющиеся таксисты.

– Эй, не меня ли вы встречаете?

– Артём Ёлкин?

– Он самый.

– Слава богу. А то меня эти гамадрилы уже пять минут дразнят «Палкиным».

– Понимаю, в школе и не такое слышал.

– Меня Игорь зовут, Михаил Матвеевич велел вас встретить, – Игорь одновременно говорил со мной и заглядывал в бумажку, которую сжимал в руке.

– Это у тебя текст приветственной речи?

– Нет, это Михаил Матвеевич вас описал, на всякий случай.

– Дай-ка посмотреть, – выхватив у мнущегося Игоря из рук бумажку, я принялся читать свою ориентировку. «Брюнет, среднего роста, небольшой живот, глаза карие. Элегантная, как он думает, щетина». Я поднял свои карие глаза на Игоря.

– По-моему, вполне элегантная щетина, – попытался он исправить ситуацию.

– Да ладно. А чего же Михаил Матвеевич сам не приехал?

– Сказал, что хочет сделать вам сюрприз! Ага, вот он звонит. Одну минутку! Да, Михаил Матвеевич, да, встретил, даю! – прокричал в трубку Игорь и протянул мне телефон. Из динамика разнёсся знакомый басок:

– Здорова, Артём, как ты? Не обрыгался в полёте? А мы с Лаптем уже того…

– Обрыгались?

– Да нет, в ресторане мы! Шашлыки, водяра и наше радушие ждут тебя! Давай быстро к нам! Пить, так напиться, в грязи извозиться! – Миша был в своём репертуаре. В его голосе чувствовались два светлых и одно тёмное. Я живо себе представил, как он говорит по телефону, развалившись на стуле исполинским телом. Чуть взмокшие от алкоголя русые волосы прилипли ко лбу не мальчика, но мужа чуть за тридцать.

– Ты меня извини, я сначала к родителям заеду, мы полгода не виделись.

– Не вопрос. Но ты со стариками долго не втыкай, а то мы без тебя накидаемся. Всё! Ждём! Дай трубку Игорю.

Выслушав ценные указания шефа, Игорь услужливо перехватил ручку моего чемодана, и мы пошли к машине. Выйдя на улицу, я с удовольствием вдохнул морозный уральский воздух. Вот я и дома, хорошо! Шофёр подвёл меня к огромному чёрному джипу, и сам распахнул дверцу. Здорово Миша надрессировал своих сотрудников, прям по струнке ходят, подумал я, и плюхнулся на заднее сиденье. Мы тронулись.

Михаил Макаров – мой школьный друг, мы сидели за одной партой. Вместе делали дымовухи, вместе ходили на первые свидания, в один год поступили в институты. Я в педагогический, он – в политех. Со школы Мишу дразнили «Самоделкиным» из-за пристрастия к конструированию. И не зря дразнили: в двадцать пять лет он открыл свою СТО, потом ещё несколько. Сейчас у Макарова был уже мощный бизнес, отлаженный, как швейцарские часы.

– А правда, что вы с Михаилом Матвеевичем в школе кабинет химии взорвали?

– Неправда, Игорь, от взрыва воронка остаётся. А там только стёкла повылетали и уборщица заикаться стала.

– Ого, круто! А правда, что вы…

– Погоди, а ты знаешь, куда меня везти?

– Конечно, шеф мне адрес сказал, доставлю в лучшем виде.

Поскрипывая колёсами по снегу, джип въехал в мой двор. Родная хрущёвка нахохлилась от мороза, среди сугробов на детской площадке серела ракета. На её боку красовалась непререкаемая зелёная надпись «ВИКТОР ЦОЙ ЖЫВ!». Странно, раньше надпись была синей. Подновляют её, что ли?

– Всего вам хорошего!

– Спасибо, Игорь!

Вскарабкавшись на пятый этаж, я перевёл дух и позвонил в дверь. Из распахнувшейся двери пахло пряным духом: мать жарила котлеты. Переступив порог, я пожал отцу руку.

– Здравствуйте, Илья Кузьмич.

– Здравствуйте, Артём Ильич. – Он пропустил меня в прихожую и закрыл дверь со своей обычной невозмутимостью. Как будто я вернулся из магазина, а не прилетел за полторы тысячи километров.

– Чего не позвонил? Мы бы стол накрыли.

– Сыночек, здравствуй, любимый! – подоспевшая мама бросилась ко мне с поцелуями. Папа принял пальто, критически пощупав тонкую подкладку.

– Повезло. Ещё чуть-чуть – и разминулись бы!

– Куда это вы собрались?

– Дай Артёму зайти, Илья, что ты его в прихожей застрял! – для виду поворчала мама и скрылась на кухне.

В гостиной я уселся на диван. Ковёр на стене эффектно дополнил повествование папы.

– Купил «горящие путёвки» в Египет. Мама всю жизнь хотела посмотреть пирамиды, а я настоящий кальян покурить.

– Что ж, это неплохо для кругозора. А когда вернётесь?

– Через двенадцать дней: десять дней там, плюс два дня на дорогу. Короче, одна нога здесь, другая там, – гимнастически резюмировал отец.

– Эй! Покоритель Востока, Артём, идите есть, котлеты готовы, – позвала нас мать.

– Что тебе привезти из Египта? – спросила она меня за столом.

– Что угодно, лишь бы не из папируса. И, умоляю вас, не катайтесь на верблюдах…

– Чего это вдруг?

– Это пошло.

– Не бурчи. Ну, за Египет! – Мы чокнулись коньячком.

Спустя час родители умчались в аэропорт, навстречу Красному морю и горячим пескам. Где-то в глубине души я им завидовал. Один дома, староват я для такого фильма. Впрочем, формат «Три мушкетёра» никто не отменял.

– Алло, Миша? Как вы там?

– Очень прилично! Погоди… Эй ты, в бабочке, ещё графинчик нам принеси! Только в темпе, а то мы ритм теряем! Алло, Артём, как там родители? Передавай им поклон!

– Они уехали в Египет!

– Опа, братишка, нельзя так с родными!

– Они сами уехали, пирамиды им приспичило посмотреть.

– Зашибись, они на Восток, а ты в «Колосок»! Помнишь, где это?

– О, чёрт. Миша, это же забегаловка для алкашей.

– Очнись и пой, его давно переделали в семейный ресторан со стриптизом и чилаутом.

– С чем?!

– Ты приезжай, сам всё увидишь, а главное, потрогаешь!

* * *

Через сорок минут я стоял в фойе ресторана «Колосок». Охранник со стеклянным глазом искал мою фамилию, водя пальцем по списку персон «нон грата».

– Я у вас ещё не бывал, можете не искать.

– Все так говорят. Оружие есть?

– Нет, а что вы можете предложить?

– Шутник? Ну-ну, милости просим!

В центре зала шумел небольшой, человек на тридцать, корпоратив. Тамада, словно сошедший с рекламы реабилитационного центра, величаво произносил тост. Мужики гоготали над шутками из книги «Весёлое застолье», стр. 82. В дальнем углу помещения чинно пьянствовали оба моих друга: сто двадцать кило Миши и сто шестьдесят сантиметров Серёжи. В полумраке ресторана я подкрался к ним с фланга и гаркнул: «Руки вверх, проверка моногамности!» В ответ Миша элегантно подавился солёным помидором. Сергей тут же начал бороться за жизнь друга: удары его кулачков обрушились на спину Макарова.

Про Мишу я уже рассказывал, теперь привлеку ваше внимание к моему второму товарищу. С Сергеем Лаптевым нас познакомило уральское телевидение, где мы с Макаровым размещали рекламный ролик его первой СТО. Мой слоган «Поломалась тачка – доставай заначку!» Лаптев назвал идиотским, в ответ я обозвал его кретином. Мы чуть не подрались, и это переросло в крепкую дружбу.

После телевидения Сергей сменил с десяток работ. На каждой из них он цинично пренебрегал дресс-кодом: его арафатка и армейские башмаки органично дополняли образ антиглобалиста, эзотерика и почти дистрофика. Невысокий, сутулый, худощавый, Лаптев был ходячим олицетворением кризиса среднего возраста. Собранные в хвост каштановые волосы. Седина небольшого кустика бородки. При взгляде на этого почти тридцатипятилетнего подростка у большинства людей в голове само собой всплывало слово «планокур», и всплывало небезосновательно. Но Сергея это ни капли не смущало. И беззастенчивый пофигизм Сергея был нам по вкусу.

Наконец-то Миша откашлялся:

– Нельзя же так пугать, я чуть концы не отдал! – с румяного от водки Михаила можно было рисовать символ Олимпиады-80. Его серо-голубые глаза искрились от радости и алкоголя, а пятнистый румянец во всю щёку подчёркивал богатырское здоровье. Я улыбнулся и виновато развёл руки в стороны. Макаров по-медвежьи сгрёб меня в охапку.

– Штрафную нашему столичному другу! – рявкнули Миша и Сергей, словно то и делали, что репетировали эту фразу со времени нашей последней встречи. Синхронно выдохнув воздух, мы выпили стоя и тут же закусили капустой.

На столе аппетитно дымились шашлыки, вокруг них стояли соления, грибочки и селёдка. Отварная картошечка белела рядом с нарезкой из сыра и колбасы. Графин с водкой эротично запотел подле кувшина с квасом. В предвкушении я энергично потёр руки.

– А вы тут неплохо устроились.

– Для печали нет причины, Артемон. У всех кризис, а у нас кристмес! Гы-гы-гы!

– Это радует. А что ты имел в виду, когда сказал, что «Колосок» – это семейный ресторан со стриптизом?

– Серж, объясни мужчине суть приятных перемен, – объявил Макаров и занялся селёдкой.

– Всё очень просто. После девяти часов вечера официантки ходят топлес, а у пилона начинаются танцы без нижнего белья и предрассудков.

– И который сейчас час?

– Начало девятого, так что мы всё успеваем!

– Слава компании «Главстолинвест!!» – провозгласил тамада, и весь корпоратив вдруг поднял лица от тарелок.

– Ура!! Ура!! Ура!!!

От этого вопля мы вздрогнули, люстры покачнулись, а пластиковый тюльпан из маленькой вазочки упал мне в холодец. Это была какая-то акустическая агрессия. Вдобавок ко всему у Миши зазвонил телефон.

– Тихо, это Света, – то ли нам, то ли тамаде сказал Миша и зачем-то встал. – Алло, Светик, тебе приветик! Что? Ну я ж тебе говорил. Артём приехал. Что значит, «тот самый!?» Да, я с ним бухаю! Серёжа тоже с нами, ну и что?.. Я же тебя предупреждал… Да куплю я лук, завтра, хоть целый мешок! Что?! Я сейчас кому-то так засуну…

Мне стало неуютно. Так бывает, когда ждёшь в очереди к стоматологу, а за дверью врач безуспешно пытается усадить орущего ребёнка в кресло. Я глянул на Лаптева. Он невозмутимо выдавливал в рот квашеный помидор.

– Серёга, может, мне со Светой поговорить?

– Не надо, пусть буря утихнет сама. Не будем мешать разгулу стихии.

– Алло, Света, не бросай трубку. Светик! Св… – побагровевший Миша грузно сел на стул и хлопнул телефоном о скатерть. Его супруга имела внешность ангела и темперамент демона.

Чтобы хоть как-то привести нервы в порядок, мы немедленно выпили. Потом мы выпили ещё по одной, и застолье понеслось по давно проторённому маршруту. Опустевший графин исчез, уступив место своему до краёв наполненному коллеге. Тосты укорачивались, пока не сократились до жестов. Наступило девять часов вечера. Бюсты официанток напомнили нам о десерте. Были заказаны дыни и яблоки (арбузов не оказалось, а зря). Оглянувшись по сторонам, я понял, что веселье захлестнуло ресторан словно цунами. Тамада затеял армрестлинг с директором «Главстолинвеста». Подчинённые подобострастно делали ставки на победу шефа. Тот тужился изо всех сил. Багровое лицо и вздувшиеся на лбу вены предвещали скорый инфаркт. Стриптизёрши, забыв о пилоне, болели за тамаду. Вдохновившись их колыхающейся поддержкой, я поднял рюмку и сфокусировал взгляд на собутыльниках.

– Друзья, если бы вы только знали, как я рад вас видеть! Давайте выпьем за нашу славную дружбу! – временами я бываю чертовски сентиментален. У Миши и Сергея предательски задрожали подбородки. Мы чокнулись, опрокинули и закусили. Что было потом – я не помню.

* * *

Проснулся я от того, что ноги, которые лежали на мне, начали шевелиться. Господи, чьи они? Один носок синий, с оленями, второй чёрный, с дыркой. «Сергей», – облегчённо выдохнул я. Но как мы попали ко мне домой? Я с трудом поднял гудящую голову. По центру комнаты кучей лежали наши куртки. Под ними кто-то гудел: «Воды, воды…» – это был Миша. За окном шаблонно багровело солнце. Рассвет или закат? Непонятно. С большим трудом я встал с дивана. Мозг пульсировал, как сердце. Во рту можно было смело проводить гонку Париж – Дакар. Из-под курточной горы показалась голова Миши в будёновке. Мы что, перенеслись во времени? Я уставился на друга, не в силах сложить слова в предложения. Он нарушил тишину первым.

– Ты так и будешь пялиться на меня, как баран на новые ворота, или принесёшь воды?

– А ты что делаешь на полу? – произнёс я, хотя для постороннего уха это прозвучало как «А-а-ы-о-у».

– Воды! Ради всего святого, Ёлкин, не будь фашистом!

– Сейчас принесу. А как мы попали ко мне домой?

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Неси воду – получишь информацию.

Приподняв голову Миши, я принялся поить его из стакана. Зубы Макарова стучали чечётку по стеклу.

– Эко вас разобрало, товарищ комбриг. Много беляков вчера положили?

– Сначала всё было зашибись. Мы пили, потом бухали, потом плясали. Кстати, ты плясал на столе.

– А ты?

– А я бил морду тамаде.

– За что?

– Он Серёгу педиком обозвал.

– Педиком?!

– Вроде того. Лаптев девок разогнал и стал у шеста плясать.

– Сам он педик, – донеслось с дивана.

– О, танцор диско очнулся, – Миша засмеялся и тут же резко скривился, – Ой, ой, бок! У меня, кажется, ребро сломано.

– А что потом было?

– Потом прибежал охранник. Помнишь того мудилу со стеклянным глазом? И начал бить меня.

– А мы?

– А вы стали метелить его.

– Артём, у тебя пиво есть?

Это снова подал голос обладатель носка с оленями. С похмелья Сергей презирал воду. Кряхтя, он приподнялся с дивана и утробно икнул. Это отобрало все его силы. Но Лаптев собрал волю в кулак и мужественно вперил в меня вопросительный взгляд. Это были не глаза, а свёрла. Пришлось ответить:

– Нет у меня пива.

– Тогда я схожу. Сколько вам взять: по три, по пять?

– Давай по три, ларёк во дворе. Деньги на тумбочке.

– Да знаю я. Макар, пока помолчи, пожалуйста, я мигом вернусь, – шаркая ногами, Сергей помчался в прихожую.

Проигнорировав просьбу Лаптева, Макаров продолжил:

– Когда нас выгнали из ресторана, мы поехали ко мне, но Светик стала швыряться в нас луком.

– Так у неё же не было лука.

– Я принёс.

– А где ты его достал?

– В ресторане купил, полмешка. Крымский, сладенький.

– Ты его пробовал?

– Пришлось. Обожди, мне надо в уборную сходить, а не то я схожу под себя.

С трудом преодолев земное притяжение, Макаров встал на ноги и зафиксировался. Сейчас ему бы очень не помешала третья нога, для балансировки и стабилизации. Делая неуверенные шаги, он отправился в путешествие длиною в пять метров. По всему было видно, что этот изнурительный марафон требовал от него максимальной собранности. Мучимый любопытством, я продолжал задавать вопросы.

– А откуда будёновка взялась?

Макаров уже добрался до унитаза. Его ответы сопровождались струями и стонами.

– О-о-о. Потом мы пошли в баню для оздоровления и профилактики простудных заболеваний. Я и Серёжа прыгали в бассейн, а ты закрыл в парилке банщика.

– Так чего же ты молчал?! Надо пойти открыть!

– Поздно. О-о-о, как хорошо.

– Что?!

– Он дверь высадил. Пришлось забашлять, на сдачу он будёновку дал. Войлочная, влагу хорошо впитывает.

– Да-а, круто мы вчера отожгли. Ничего не скажешь.

– А всё Светка! Накрутила меня, как пацана… – звук спущенной воды заглушил следующие слова. – Щас я ей позвоню и так напихаю! Будет неделю валидол пить! Дай телефон, а то мой сел.

Самостоятельность суждений Михаила о семейном устройстве росла прямо пропорционально расстоянию меж ним и горячо любимой супругой. Когда Светика не было рядом, Макаров был брутальным самцом, эдаким символом сексизма и нетерпимости к женскому началу. Но стоило Светлане появиться на горизонте, как доспехи бога трескались, словно старая краска на стенах пивного ларька.

– Алло, Светуля! Слушай, ты извини, любимая, что я так вчера… Да… Да я не специально! Да чего ты сразу стартуешь? Ах вот так! Себе проверни три раза! Сама ты пошла! Всё, никуда не летим! Сама лети. На зелёном венике! А куда хочешь, всё, мне пофиг! Что?! Да иди ты знаешь куда?! – после этих слов Миша с размаху шваркнул телефоном об стену. Стена оказалась крепче, а телефон перешёл в состояние «очень сильно б/у».

– Это же надо! Да меня никто так не материл! Пригрел жабу на груди… А ты чего загрустил вдруг?

– Вообще-то, это был мой телефон.

– Плюнь, я тебе новый куплю. А хочешь, я свой разобью?!

– Э-э-э, Миша. Не надо…

Хрясь! Количество разбитых телефонов в моей квартире удвоилось.

– Макаров, ты в своём уме? Это был мой телефон! – из прихожей выплыл Сергей. – Там ещё даже деньги на счету были!

– Да? А пофиг, и тебе новый куплю. Та-ак, а мой телефон где?

– Я скажу, только ты его не бей. Артём, а как у тебя замок на двери открывается? По часовой стрелке?

– Ты что, ещё не уходил?

– А как тут уйдёшь, если у тебя всё замуровано?

– Ключи в прихожей.

– Там нет, я искал. И ложку для обуви сломал, по ходу.

– Как ты ещё голову не сломал? Посмотри в куртке.

– А где она?

– «Где-где». В кургане, под которым этот убийца телефонов спал.

Лаптев подошёл к куче курток, красовавшейся посреди комнаты, и принялся в ней рыться. Отточенные движения выдавали в Сергее любителя секонд-хенда. Наконец он нашёл мою куртку и, довольно хмыкнув, сунул руку в карман. Вдруг его лицо приобрело нежно-пепельный оттенок.

– Что такое?

– Артём, у тебя там… Что-то круглое, мокрое и гадкое.

– Давай посмотрим.

– Мужики, а может, не надо? Спалим куртку, и дело с концом?

– Миша, тебе волю дай, ты всё тут расколошматишь.

– Определяйтесь скорее, а то меня сейчас стошнит.

– Доставай.

Потихоньку, как сапёр, Сергей вытащил из куртки сжатый кулак.

– Там?

– Угу.

– Раскрывай.

– Не могу, у меня пальцы судорогой свело.

Понемногу, палец за пальцем, мы разжали кулак нашего слабонервного друга. На ладони лежал стеклянный глаз охранника. В его взгляде было осуждение.

– Да, Артём, столица тебя ожесточила. Когда же ты его так?

– Не помню, хоть тресни!

– Память всегда вытесняет самое жуткое. Я пойду, руки помою. У тебя хлорка есть?

Раздался звонок, мы переглянулись.

– Ну всё, это за нами. Впаяют нам за красивые глазки по самое не могу, – загробным голосом сказал Серёга.

– Не ссо, это моя мобила. Не села, оказывается! – Михаил тут же выудил из своей ночной берлоги пиликающий телефон.

– Да, Светуля, да, милая… А. Здрасьте, Зинаида Афанасьевна. Нет, у нас со Светочкой всё отлично. Я не знаю, почему она плачет. Может, фильм грустный посмотрела… Хорошо, давайте я и вам объясню: вчера я с друзьями отмечал приезд… Что? Да как у вас только язык повернулся?! Да… Да знаете что! Сами вы это самое!!!

В прыжке, как заправский вратарь, Сергей еле успел поймать трубку Макарова. Связь нам была нужна.

– Эта су… Зинаида Афанасьевна эта! Вот не зря она её мама, ох, не зря! Ну теперь точно в Таиланд не полетим. Пускай дома сидят, у окошка, на сугробы пялятся.

– Миша, а что за поездка?

– Да хотели тёщу на Новый год в Таиланд свозить. Экзотика и всё такое. Билеты забронировал, отели, экскурсии. Куда теперь? Всё коту под хвост!

Мы с Лаптевым обменялись понимающими взглядами. С одной стороны, отпуск с тёщей. С другой – в разгар зимы убежать от снегов и морозов под лучи тропического солнца и, ни о чём не заботясь, развалиться на шезлонге под пальмой, потягивая коктейль через соломинку… Судя по выражению лица Сергея, он сейчас мысленно спускался по трапу самолёта и, прикрыв глаза ладонью, всматривался в ярко-зелёные джунгли, обступившие аэропорт.

– Да, жалко, такое приключение пропадает…

– В Таиланде сейчас тепло.

– Да там всегда тепло, э-хе-хе…

Окинув взглядом наши кислые физиономии, Макаров произнёс фразу, услышать которую мы даже не надеялись:

– Слушайте, пацаны, а давайте в Таиланд махнём. Втроём, а?